Не возвращайся

Скажи мне, кто твой друг…

Очень часто, когда мне говорят «жена не знала» или «муж был не в курсе», мне кажется все это ложью. Мы прекрасно знаем наших вторых половинок, и если какая-либо часть их жизни остается для нас за завесой – это значит лишь то, что мы позволили, чтобы от нас что-то скрывали.

И я твердо намеревалась вытрясли из Сергея – откуда у него эта машина.

Но позже…после праздника, после того, как мы вместе выпьем шампанское, а он накинет на плечи мамы шаль из мягкой норковой шерсти нежно-голубого цвета, и я умиляюсь, потому что он запомнил, что мама любит именно этот цвет, а еще, что она неравнодушна ко всякого рода шалям и платкам, бактусам. Это был довольно трогательный момент – запомнить через семь лет, что именно любит человек, с которым они не просто не нашли общий язык, а постоянно ссорились.

– Ты не можешь вечно бросать ее одну и уезжать. Это не брак – это какое-то издевательство.

– А вам не кажется, Ирина Владимировна, что это не ваше дело?!

– Нет, не кажется. Это мое дело и моя дочь.

– Которую вы бросили и уехали с очередным хахалем устраивать личную жизнь?

– А вот это, сопляк, уже точно не твое дело!

– Отчего же. Это моя жена. А вы с ней по телефону общаетесь раз в неделю.

Тогда она уехала и не приезжала очень долго, а я обиделась на них обоих. Нет ничего отвратительней, чем когда твои любимые люди начинают оскорблять и ненавидеть друг друга, а ты как между двух огней между ними.

Но сейчас Сергей после того, как часы двенадцать пробили, сказал тост.

– Ирина Владимировна, мы с вами раньше не особо ладили. Я много всякого говорил, делал. Но у меня было много времени подумать. Достаточно для того, чтобы осознать одно – я должен быть благодарен вам. Вы подарили мне счастье, подарили мне женщину, которая родила мне сына, которая прождала меня семь лет и без которой я не представляю своего существования. Спасибо вам за нее.

– Ну ладно тебе. Растрогал до слез. Умеешь же сказать так, чтоб ух.

Умеет…а раньше не умел. Сам себя называл косноязычным. И тосты у него были короткие и лаконичные. Но мама правильно говорит – людей меняет какой-то месяц или год, а тут целый кусок жизни. Да еще какой жизни.

Спать легли около трех ночи. Мама с Тошкой, а мы с Сергеем. Любил он меня очень тихо, накрыв рот рукой и методично вдалбливаясь в мое тело, доводя до безумия выписыванием кругов на моих сосках, их жадным всасыванием поглубже, покусыванием самых кончиков. И мне казалось, что я могла бы кончить только от этих ласк. Уснула на нем счастливая, уставшая, изнуренная несколькими оргазмами.

Меня разбудила возня на полу.

Я приоткрыла глаза, увидела, как Сергей встал с постели и перебрался на пол, лег под стеной, подтянув ноги к груди и накрыв голову руками. Он уже не впервые так делал, и я не тревожила его, понимая, что такое может быть после многих лет проведенных вне постели. Я начиталась умных форумов и статей специалистов.

Через час я услыхала сдавленные крики.

– Нет! Нееееееет! Я не стану этого делать! Не стану! Нет, мать вашу, гребные сраные ублюдки… я не буду его резать! Нееет! Ааааааааа!

Я встала с постели и осторожно подошла к нему, чтобы растормошить и забрать обратно на постель, но он вдруг резко развернулся, подмял меня под себя и, сдавив горло, что-то зарычал на чужом языке. Его лицо при этом было жутким и искаженным злобой и звериной жестокой гримасой.

– Сер…гей…это я…я, – шептала и не могла схватить воздух губами, пока его взгляд вдруг не стал осмысленным, и он не разжал руки. Отшатнулся от меня, метнулся к стене и так и застыл на коленях, потом застонал:

– Прости….Боже, прости….я не хотел… я…твою ж мать! Не хотел! О Боже….Катенок, я мог задушить тебя!

Бросилась к нему, поглаживая по исковерканной спине.

– Тшшшш… я знаю, что не хотел, знаю. Ты же ничего не сделал….а это был просто сон.

Повернула к себе, обняла, давая зарыться лицом в моих волосах. Мы так и простояли на коленях вдвоем, вцепившись друг в друга, а потом он любил меня снова. Резко и очень быстро там на полу, поставив на четвереньки и закрыв рот обеими руками. Ожесточенно любил, по-звериному, а мне нравилось. Мне оказывается нравилось теперь все, что он со мной делал… и я соврала ему там. Все я прекрасно знаю. Я его люблю. Вот этого вернувшегося Сергея. Люблю и ужасно боюсь, что все растает, боюсь проснуться и не найти его рядом.

А утром его снова не оказалось рядом. Нигде не оказалось. Он уехал.

Я убрала с пола одеяло и вдруг заметила на паркете следы от ногтей, как будто он царапал этот пол, ломая ногти…один из обломков со следами крови я увидела неподалеку от плинтуса.

Набрала номер Сергея, но его сотовый был отключен. Волнение перышком коснулось где-то в области груди и затихло. Я пошла в ванную и, когда открутила кран и посмотрела на себя в зеркало – волна краски прилила к щекам. Каждый раз, когда я видела свое отражение, мне не верилось, что он может вот так меня любить и хотеть. Я же самая обычная, самая среднестатистическая. Что он нашел во мне? Да и время прошло. Семь лет. Я точно моложе и красивее не стала.

Но его страсть сводила меня с ума

Какой бесстыжей и жадной до удовольствий я стала. Самой не верится, что испытываю все эти дикие эмоции по отношению к нему. Можно подумать, что раньше я и не любила его так, как сейчас. Словно страсть пробудилась и захлестнула меня с новой огненной силой.

Вымылась под душем, вспоминая, как руки Сергея ласкали мое тело, а потом, встав перед зеркалом с зубной щеткой в руках, вдруг заметила обручальное кольцо.

Кажется, Сергей рассказывал, что все драгоценности они отдавали перед каким-либо заданием. Оставляли где-то. И это кольцо он потом забрал вместе с вещами. Я протянула руку, покрутила кольцо, продолжая чистить зубы, и вдруг замерла, закусив щетку и впившись в кольцо обезумевшим взглядом.

«– Что с пальцем?

Схватила его за руку, увидев забинтованный безымянный палец и запястье.

– Опух. Я его чуть не оторвал. Сегодня с грузовика спрыгнул и зацепился за гвоздь. Бл*дское кольцо. Думал, останусь без руки.

– Дай посмотрю.


Рука и вся сама припухла. Дотронуться не давал.

– Не трогай, болит. До локтя вся болит. Еле снял его. Поцарапалось, сука, изнутри.

Швырнул кольцо мне в ладонь, и я увидела, как на внутренней части тянется глубокая царапина. Рывком обняла его.

– Главное, что палец уцелел. А царапина ерунда.

– Да уж. Пальцы поглавнее железяки будут.

Кольцо покупала ему я. Мама переплавила бабушкины сережки, цепочку, а я свой тоненький браслет, купленный на собранные несколько лет деньги, и мы сделали ему кольцо, а мое он купил мне сам. Да, ведь правда, палец ценнее «железяки»…но обидно почему-то стало. И обида эта вместе с другими обидами на сердце осталась маленькой зарубочкой. Так бывает, вроде прощаешь или даже не обращаешь внимание, а осадок остался и сидит на дне души черной каемкой, и никуда не девается. Только наслаивается и наслаивается. Со временем вся душа затопится черным осадком… Когда я узнала о гибели Сергея, я очень себя винила за эти мелкие обиды. Мне за них было стыдно, и осадок прошел. А теперь вернулся…только с диссонансом. Как будто это осадок от ТОГО Сергея. А этот совсем не такой.

Так вот, это кольцо в моих руках было аккуратненьким и целехоньким. Без единой царапины.

Я сжала его в ладони и пошла на кухню. Где мама кормила Тошку манной кашей.

– Доброе утро.

Попыталась улыбнуться, но вышло коряво. Очень сильно волновала проклятая царапина, и диалог из прошлого крутился в голове.

– Что такое? Чего бледная такая? А где твой муж?

– Не знаю…уехал рано утром. Наверное, по делам.

Соврала я. Понятия не имею, куда он уехал, и очень нервничаю….я почему-то теперь постоянно нервничаю, когда он уезжает, и дико боюсь, что он не вернется.

– Что за дела такие первого января? У всех же выходной.

– А мне откуда знать, ма? Он передо мной не отчитался.

Прозвучало с обидой. Я и сама понимала, что и выглядит, и звучит это все не очень.

– Угу…все, как и раньше.

– Что как раньше?

А пальцы крутят кольцо, и я нервничаю все сильнее.

– Как раньше. Уходим, уезжаем и жену в известность не ставим.

– Мам…помнишь, когда-то Сергей руку поранил…о борт грузовика. Еще палец зашивали, и он потом долго кольцо не носил.

– Нет, не помню. Меня пальцы твоего мужа тогда волновали меньше всего. Тошенька, открывай ротик. Ааааа. Вот так, ложечку за бабушку.

Антон на удивление прекрасно ладил с моей мамой. А я… а я не могла ей простить того, что она когда-то настаивала от него избавиться.

– Тогда на кольце царапина осталась очень глубокая от того гвоздя.

– И что?

Я протянула ей кольцо.

– Вот это утром Сергей забыл в ванной, и никакой царапины там нет.

Мама взяла у меня кольцо и внимательно, надев очки, посмотрела его со всех сторон.

– Отдал в ювелирку, и там починили. Тоже мне, чудо природы.

– Мам, какая ювелирка? Он ведь оттуда сразу домой и…

– Послушай. Вот я тебе точно говорю. Это твой Сергей. Как был козлом, так и остался. Правда, с некоторыми улучшениями, а тебе из-за этих улучшений кажется, что это кто-то другой. Так вот запомни: хорошие мужики – ЭТО НОРМАЛЬНО. А плен…ну, может, из него там всю дурь повыбивали.

– Мам!

– Что мам?

– Забери кольцо и не морочь голову. Это твой придурок, просто дури в нем теперь меньше. Хотя…еще не вечер.

Пока она говорила, я вдруг вспомнила про ноготь, побежала в комнату, подняла обрывок и положила на кусок туалетной бумаги. Потом взяла ножницы и пришла на кухню. Срезала прядь волос у Тошки.

– Ты что творишь? Совсем с ума сошла? Зачем волосы срезаешь у внука?

– Поеду в центр и сделаю тест ДНК. Вот. Так все станет на свои места.

– Совсем у тебя башню сносит, дочка. Ты просто в счастье свое не можешь поверить. Любишь его и рада, что вернулся, и страшно тебе, что все может рухнуть. Ну какой тест? Откуда у тебя денег столько?