(не) Мой Боно

Прохожу в кабинет нашего начальника и моего дядьки по совместительству, ловя озадаченность на его лице. Он сразу кивает мне на стул и достает бумаги.

— Руслан, давай сразу о главном. Ты в курсе же, что нашего Ромку в Ростове чуть снайпер не завалил?

— Несколько месяцев назад-то? — помню-помню. Только подробностей от Боно никто не услышал. В этой истории много пробелов. А у меня еще больше подозрений.

— Да. Его тогда спасла баба Волкова, закрыла собой, — подтвердил шеф.

— Так..

— Жиглова пару часов назад замочили, — в кабинете стало тихо. Мы тогда так и не смогли посадить ту тварь. Впрочем, как и найти. Именно поэтому Рома не мог вернуться к своей девушке. Боно знал, что Жиглов будет играть через Доминику, если только станет известно, что он жив.

— Жиглов преследовал Боно, — подтвердил я, — Камила Волкова в норме?

— Конечно… Ты же понимаешь, кто разобрался с тем утырком?

— Волков, но мы снова ничего не докажем.

— Именно, — кивнул головой дядя, — но я пригласил тебя по другому поводу. Сразу к делу. Ты сейчас едешь в командировку, детали в папке. На пару дней максимум сгоняешь, кое-что проверишь по Жиглову. И второе, — мужчина замолчал. Словно обдумывал, стоит мне говорить или нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Говори уже, — первая новость была хорошей, судя по всему.

— Скоро Боно приедет сюда. — он замечает, мой «восторг» и хмыкает, — майор, что за кислая мина?

— Какая радостная новость, — бурчу себе под нос.

— Это из-за девки? — догадывается. — Твой отец рассказывал, как ты привел в дом девчонку. Ох, ты и нарываешься, Руслан! Не играй с огнем. Боно ради этой девки сквозь пекло прошел, он как зверь за ней по следу придет. И ты ему не помешаешь.

— Я знаю. Мы как-нибудь решим этот вопрос, — свою личную жизнь обсуждать не люблю, даже с родственниками.

— Руслан. Я очень уважаю твоего отца, ты вырос на моих глазах, но и Рома лучший сотрудник. Мне не нужны дуэли на работе. Не трогай девку, он ее не отпустит.

— Лучший сотрудник? — наклоняю голову набок. Шеф прав. Боно за Никой хоть по битому стеклу босиком пойдет. Тем более, сейчас никто не мешает им быть вместе. Жиглов мертв и больше Нике ничего не угрожает, а Хмурый в тюрьме. — Ты знаешь, что Боно не тот, за кого себя выдает? — язык работает быстрее осмысления. На 90 % я уверен, что прав, плюс так могу оставить себе шанс.

— Ближе к делу, Руслан, — мужчина хмурится.

— Боно работает на Волкова, — чтобы заполнить потрясенное молчание полковника, продолжаю, — или это удачное стечение обстоятельств, что он его сначала посадил, потом выпустил, а после везде, где не появился бы Рома, зачистку делает Волков?

— Это беспочвенные предположения. Роман предан своему делу, — отрезает начальник.

Боно у него в любимчиках ходит, что меня часто задевало. Да, Роман — лучший сотрудник. Самоотверженно предан своему делу и за его плечами множество выполненных операций. В любую задницу отправляют Боно, потому что этот человек обладает уникальной способностью — планировать действия на десяток-другой шагов вперед. Некоторые шутливо зовут его шахматистом. Он ни разу не провалил задание. Я не разделяю восторг других. Да, готов признать его ум, но это не оправдывает его работу на другую сторону. После разговора с Назаром я в этом убедился.



На случай сомнений начальника у меня был припасен козырь. Достаю из кармана телефон и включаю запись.

«Роман Боно и мой человек, с которым я сотрудничаю уже 12 лет».

Голос Волкова сложно не узнать. Его вальяжность, самоуверенность и расстановка известна практически каждому сотруднику нашего отдела. Хороша рыбка, мечта каждого поймать такой улов, но не по зубам она.

— Значит, вот оно что, — протянул полковник и достал телефон, — собери всех у меня в кабинете. Срочно, — сказал он кому-то, после посмотрел на меня. Мужчина начал нервничать. Даже пот над верхней губой проступил. Я знаю, что он, как и многие, долго гоняется за Волковым, хотя понимает, что посадить того не получится. Но кто не воспользуется шансом? — оригинал записи мне на стол, дальше мы сами. Если всё так, как ты сказал, у тебя есть шанс быть со своей Доминикой. А у меня, возможно, прижать Назара.

Я жду разрешения выйти, но полковник не торопится меня отпускать. Вижу его задумчивость и жду, что он добавит.

— Так как Жиглова больше нет, с Доминики мы снимаем наблюдение. Ей больше ничего не угрожает, — говорит мужчина, — только смотри, чтобы она никуда из города не сваливала. Нам не нужны проблемы.

Из кабинета я выходил в смятении. Пытался убедить себя, что поступаю правильно. Я не мог допустить, чтобы Боно повторно разрушил жизнь Пташки, которая только начала оживать. Что он ей может дать? Себя на вертеле? Сколько знаю Боно, он всегда лезет на рожон и суется в самое пекло. Для него работа превыше всего. Даже ради ребенка Рома не смог отказаться от привычной жизни, пряча мелкого по квартирам и переживая, что через сына на него будут давить. Что и произошло — ребенка похитили и до сих пор мы не смогли найти след.

— Прости, Рома, — мысленно обращаюсь к своему коллеге, — я не могу позволить, чтобы ты снова заставил девчонку молиться за тебя. Ты этого недостоин. А Пташку я к твоему приезду спрячу.





Глава 69





Ника




— Прости, — смущенно говорю Лешке, когда самолет приземлился. Я чуть не расплющила его ладонь своей хваткой при посадке. До ужаса боюсь летать и не могу себя контролировать. Сейчас виновато смотрю на друга, который разминает посиневшую от моих ногтей руку.

— Надеюсь, не ампутируют, — улыбнулся Леший и щелкнул меня по носу, — всё хорошо. Я тоже боюсь летать, но твоя боялка оказалась сильнее и мне было некогда думать о своих страхах.

Виновато улыбаюсь ему и пишу сообщение Анне Сергеевне о том, что приземлилась. Родители Руслана с радостью согласились посидеть с Игорем. Сам ребенок спокойно отнесся к тому, что мне нужно на несколько дней уехать. Единственное, что он уточнил — вернусь я или нет.

— Ты точно меня не блосаешь? — осторожно спросил Игорь, пока мы ждали лифт.

— Львенок мой, — присаживаюсь перед ним на корточки, — как ты вообще о таком мог подумать?

— Плосто папа уехал и не велнулся. Он также сказал, что мне нужно подождать. Он меня блосил, да? — слишком серьезный взгляд для четырех лет. Не могу выдержать пытливость серых глаз и прижимаю ребенка к себе. Не могу. Не сейчас. Мне не хватит смелости чтобы признаться в том, что его отец погиб.

— Он не бросил тебя. Твой папа тебя очень любит. Никогда не думай так. Хорошо?

— Холошо.

— Я приеду через пару дней. Мне нужно кое-что сделать. А потом мы с тобой пойдем туда, куда ты скажешь. Договорились?

— Я плидумаю план плогулки. Только возвлащайся сколее.

Я впервые расставалась с сыном на длительное время и на душе от этого было неспокойно. Утешала себя мыслями, что это только на пару ночей, а после мы снова будем вместе. И больше я его не оставлю.

— Я позвонил Катюхе, она дома, ждет меня, — Лешка предупредил подругу о своем приезде и предложил встретиться. Про то, что я тоже буду решили сразу не говорить. Сюрприз.

— А Каспер? — застегиваю молнию на кожанке под горло и складываю руки на груди. Прохладно. И это не из-за погоды. В районе солнечного сплетения чувствую знакомую вибрацию, которая усиливается с каждой минутой. Я нервничаю. Не отпускает мысль, будто что-то пойдет не так.

— Каспер тоже дома. Как раз поговорите.

Выходя из здания аэропорта, я предвкушала встречу с друзьями и пыталась всячески отогнать от себя беспокойство, которое вцепилось в солнечное сплетение и не отпускало. То самое ощущение, предупреждающее меня об опасности, с каждым шагом становилось сильнее и даже Леший заметил, что я нервно оборачиваюсь по сторонам.

— Ник, все хорошо?

— Да, я просто соскучилась по родным краям, — натянуто улыбаюсь, продолжая изучать обстановку, но уже не так откровенно. Всё равно кажется, будто за нами следят.

Мы решили воспользоваться такси. Общественный транспорт, который отправлялся от аэропорта, ходил с большим интервалом и после него всё равно придется пересаживаться на автобус и пилить через весь город. Посоветовавшись, выбрали такси. Это быстрее и спокойнее. Тем более, мне не хотелось светиться лишний раз. Чтобы не привлекать к себе внимание, специально выбрала неприметный образ: джинсы, уже привычная для меня черная блузка, кепка и кожанка. В Питере без верхней одежды нечего делать, как и без зонтика. Здесь же было жарко, но меня морозило — это нервное.

Практически дойдя до места, где стояли таксисты, я заметила двух мужчин, которые уверенным шагом двигались в нашу сторону. Мой одноклассник тоже почуял неладное и притормозил, оборачиваясь по сторонам. Мы слишком поздно заметили, что сзади нас уже стояло два бугая с беспристрастными лицами. Это не случайные прохожие. Я научилась их определять из толпы по внушительной фигуре, неприметной одежде и взгляду, который пронизывал до мозга костей. От них пахло кровью и оружием.

— Доминика Михайловна, — обратился ко мне один из подошедших мужчин и те, что стояли позади, единовременно схватили нас с Лешим за плечи, — пройдемте с нами.

— Вы ошиблись, — пытаюсь вырваться, но быстро бросаю затею. Тяжелая ладонь на моих плечах даже не пошевелилась.

— Я никогда не ошибаюсь, Соболева Доминика Сергеевна, — у говорящего ни один мускул на лице не дрогнул. Действительно, не ошибается. Он знает не только мои старые данные, но и новые, — Судаков тоже с нами пойдет. Ведите их за нами.

Мы переглянулись с Лешим и решили, что сопротивляться не стоит. По мере приближения к конечной точке чувство страха начала сменять злость, которая усиливалась с каждым шагом. Нас вели уже к знакомой тонированной «Ауди». Лешка тоже узнал автомобиль по номерам и тихо пробормотал:

— Скажи мне, что этот демон нас не грохнет.

— Будем надеяться, что нет, — хочу взять своего друга за руку, но сопровождающие меня одергивают в сторону.

Назар Волков уже стоял возле авто, смеряя меня холодным взглядом. Не сложно догадаться — встрече он не рад. От пронизывающего приветствия зеленых глаз мне стало не по себе. В который раз поражаюсь его влиянию. Сразу начинаешь вспоминать все грехи и хочется исповедаться. А Волков еще слова не сказал. Страшно представить, что чувствуют те, кто перешёл ему дорогу.

— Доминика, — протянул мужчина, лениво потирая щеку со шрамом, — что ты здесь делаешь?

— Как ты узнал, что я прилетаю? — задаю глупый вопрос, который вызвал только кривую усмешку.

— Это мой город, девочка. У меня даже птицы разрешение на полет спрашивают. Повторяю вопрос: что ты тут делаешь?

— Приехала в гости. У меня отпуск, — не отвожу взгляд, хоть все поджилки трясутся. Волков ничуть не изменился. Всё такой же безупречный и пугающий. Мужчина встретил нас в белой, безупречно выглаженной рубашке, черных брюках и классических ботинках. Привычный прикид для него. Словно не расставались год назад.

— Отпуск? — он мельком покосился на Лешего. — А я разрешал?

— Что разрешал?

— Приезжать сюда. В отпуск. Ты у меня разрешение спрашивала?

— А должна? — изгибаю удивленно брови.

— Конечно. Это мой город и я решаю, кому сюда можно приезжать, а кому — нет.

— Это и мой город тоже, — мне хочется казаться убедительной, но с каждой фразой уверенность отдаляется всё дальше, сбегая раньше своей хозяйки обратно в зону вылета.

— Нет, малышка. Ты сама же сказала, что я царь и тут правлю. А у царей всегда нужно разрешение спрашивать, — он откровенно насмехался. Получал удовольствие от того, как я сдуваюсь и это начинало злить.

— Ты имеешь что-то против? — чувствую, как Леший ловит мою ладонь и сжимает ее. Его напрягает мое препирательство с главным криминальным авторитетом страны. С тем, с кем всегда связаны шумные новости наших газет. С тем, кто не знает, что такое жалость и может убить за один за косой взгляд. Так говорят о Волкове. В отличие от меня, Леший не видел вторую сторону Назара. Я же пытаюсь до нее сейчас достучаться.