Не ложись поздно

– Да так, к Элис – ответила я. – Ты в курсе, что, если играть так долго, заработаешь растяжение? Большие пальцы посинеют.

Он засмеялся:

– Не верю.

– Ладно, время уже позднее, – сказала я, встав между ним и экраном. – Извини, дружок, но пора за домашку.

Гарри положил джойстик.

– Помнишь? Ты сказала, что я могу лечь поздно!

– Помню, – я потрепала его по плечу. – Все же это плохая идея. Если твоя мама узнает…

– Ты же ОБЕЩАЛА! – завопил Гарри. – Ты ОБЕЩАЛА! – В его голосе звенела искренняя жгучая обида.

– Ты прав, – сдалась я. – Уговор дороже денег. Можешь лечь попозже.

В ответ он расплылся в улыбке. Когда он так улыбался, у него на щеках проступали очаровательные ямочки. Он обнял меня за пояс.

– Прекрати! Слишком сильно! Слишком сильно! – закричала я, отцепляя его.

Он засмеялся:

– Я сильный.

– Как тебе удается быть таким милым?

– Я тренируюсь!

Я расхохоталась: не ожидала такого ответа. И вот уже мы оба хохотали во все горло. Во дает!

Мы положили его тетрадку по математике на кухонный стол, и я помогла ему решить пару задачек. Вообще-то, Гарри и без моей помощи превосходно справлялся. Он был умница и отлично разбирался в математике.

А вот у меня от нее голова пухнет. Наверное, у меня склад ума неподходящий, нелогический. Так-то я хорошистка. Учеба дается мне без труда. А вот на математике приходится из кожи вон лезть, чтобы не отставать.

После математики Гарри должен был прочитать рассказ с вопросами в конце. Сидя напротив, я смотрела, как он читает. Вот это усердие! Он не отрывал глаз от страниц, пока рассказ не закончился.

Разобравшись с его домашкой, я приготовила огромную миску попкорна, и мы уселись в гостиной смотреть диснеевский мультик по «Нетфликсу». Гарри смеялся, хлопал в ладоши, подпрыгивал. Казалось, чем более позднее время, тем больше он оживляется.

Я не могла сосредоточиться на мультфильме. Каждый звук, каждый треск или скрип старого дома заставляли меня подскакивать. Взгляд мой то и дело обращался к вершине лестницы, где я в прошлый раз увидела зеленоликого демона.

Я поглядывала на телефон. Вдруг Нейт заявится и сегодня?

– Хорош скакать, – сказала я, притянув Гарри к себе. – У меня от тебя уже морская болезнь начинается.

Он засмеялся. Потом взял пульт и поставил мультик на паузу. Повернулся ко мне, широко раскрыв глаза и улыбаясь во весь рот.

– Я люблю не спать допоздна, Лиза.

– Это не слишком хорошая идея, – сказала я. – Мне из-за тебя влетит.

– Я люблю не спать допоздна, – повторил Гарри, и глаза его вдруг засияли каким-то неестественным светом. – А знаешь, почему я это так люблю?

– Почему? – спросила я.

– Потому что я тогда превращаюсь. А это так весело…

Я непонимающе уставилась на него:

– Превращаешься? В смысле, «превращаешься»?

– Смотри.

Гарри поднялся на ноги. Повернулся ко мне лицом. Его улыбка растаяла. Он тихонько заворчал. За его спиной застыл на экране мультяшный дракон, пыхая огнем из ноздрей.

Гарри отступил на шаг. Глаза его закатились так, что виднелись одни белки.

Я испуганно ахнула:

– Гарри, что ты делаешь?!

– Превращаюсь, – шепнул он.


Его волосы втянулись в голову. Стремительно. В ту же секунду на их месте из черепа пробилась полоса густого черного меха, расчертив макушку точно посередине.

Его нос вытягивался, пока не превратился в удлиненное рыло. Рот перекосился. Длинные острые зубы с отвратительным треском вырвались из раззявленных розовых десен. Голубые глаза полыхнули огненной вспышкой – и запылали красным огнем, глубоко утопленные в глазницах.

– Гарри… – выдавила я. – Это ты. Это ты. Ты демон!

Запрокинув голову, он зашипел по-змеиному. Шипение переросло в надтреснутый хохот, больше похожий на рвотные судороги – сухой, раскатистый, холодный, жестокий.

Леденящий душу хохот чудовища.





52




– Не-е-е-е-ет! – вырвался у меня отчаянный вопль.

Я хотела вскочить, но демон с невероятной силой толкнул меня назад. Из его раскрытой пасти вырвался стрекот, как от трещотки гремучей змеи. В следующий миг Гарри накинулся на меня и прижал к дивану.

Его огненные глаза дико вращались. Челюсти щелкали, скрежеща огромными острыми зубами. На оливковой шкуре проступали бусины пота.

– Дай мне встать! Пусти меня! – визжала я.

Но Гарри все сильнее вжимал меня в спинку дивана. Он поднял руки, и я увидела его пальцы – длинные, костлявые. Он запустил их мне в волосы и рванул, стрекоча и шипя, полосуя когтями кожу на голове.

– Отпусти! Пошел прочь!

Я пыталась оттолкнуть тварь, но она была слишком сильной.

Гарри лязгнул зубами. Мочку уха обожгла острая боль. Снова клацнули зубы. Мимо. Неужели он хочет отгрызть мне уши?

Я извивалась и уворачивалась от лязгающих зубов, а его длинный язык, горячий и шершавый, с трескучим шипением елозил по моей щеке, скользил и прижимался, царапая кожу, жадно облизывая лицо…

Он убьет меня. Как остальных. Как всех остальных. Растерзает на куски и сожрет внутренности.

Я пыталась закричать, но не могла издать ни звука. Обхватив мою голову змеевидными пальцами, демон не давал мне отвернуться. Все сильнее вжимая меня в диван, он разинул пасть и стал опускать голову.

Сейчас он обглодает мое лицо!

Смрадное, жаркое дыхание опалило мне щеки. Глаза демона мерцали кровавым огнем. С острых зубов сочилась слюна.

Я зажмурилась. Задержала дыхание. Стиснула зубы.

И ждала нестерпимой боли.

Ждала.

Нет.

Чей-то голос воскликнул:

– Глазам не верю!

Женский голос.

Открыв глаза, я увидела Бренду. Гарри по-прежнему нависал надо мной, шипя и пуская слюну. А Бренда, гневно подбоченившись, взирала на меня через спинку дивана.

– Лиза! – воскликнула она. – Что ты наделала?!





53




– Как ты могла? – причитала Бренда. – Ты позволила ему не спать допоздна!

Обогнув диван, она схватила Гарри за плечи, оторвала его от меня и швырнула на пол, навалившись сверху.