Не доверяй никому

Керри перешла в гардеробную, которая была размером примерно с ее собственную спальню. Она проверила всю одежду и обувь и перешла к сумкам. У Селы Эбботт было тридцать шесть сумочек. Но ее внимание к деталям заслуживало высшей оценки — она не оставила ничего: ни салфеточки, ни монетки — ни в одной из них.

Большой ювелирный сейф также ничего не дал. У Селы было достаточно украшений, но ничего особо безвкусного. В основном спокойные элегантные вещи.

Следующей была комната матери, где Керри также ничего не нашла. Наконец она присела на кровать, чтобы рассмотреть баночки с лекарствами. По большей части обезболивающие. Что-то от тошноты. От запора.

— Стоп. — Она снова перебрала баночки, проверяя даты рецептов. У всех у них вышел срок годности — и довольно давно, много лет назад. Если мать действительно была больна, почему она пила просроченные таблетки, которые могли как минимум потерять эффективность?

Потому что она не была больна, что объяснило бы открытия доктора Мура.

— Черт возьми. — Керри покачала головой. В этой семье кто-то пытался капитально замести следы, сейчас уже невозможно это отрицать. И очевидно, мать также была соучастницей, как и дочь. Керри смотрела на ходунки и вспоминала слова судмедэксперта о хорошем мышечном тонусе жертвы, словно она регулярно занималась спортом. Отсутствие доказательств того, что Жаклин Роллинс была больна раком и находилась под наблюдением врача. Ничего не складывалось.

— Девлин!

Керри поставила баночку обратно на тумбочку и вышла на лестницу.

— Да?

— Я нашел то, что мы искали!

Она сбежала по ступеням. Фалько разложил несколько альбомов на кофейном столике.

Одним он размахивал.

— Этот начинается, когда Селе было десять лет.

Керри рухнула на диван рядом с ним и стала листать альбом. Множество фотографий сестер в течение нескольких лет. На последней Селе было тринадцать, согласно подписи на странице. Ее сестра закончила колледж. Фотографии сестер с матерью не было. На большинстве снимков стояла дата, но никаких имен.

— А где фотографии матери и отца — или отцов?

Фалько покачал головой.

— Их нет. Я заметил это и в других альбомах. Там только фотографии Селы. Более недавние — Селы и ее мужа. Но я не нашел ничего, где бы она была младше десяти лет.

— Странно, что у матери нет фотографий Селы или ее сестры, когда они были маленькими.

— Может быть, они хранятся где-то отдельно, — предположил Фалько. — Мебель в этом доме принадлежит Эбботтам. А вот что стало с вещами матери, когда она переехала сюда с дочерью и ее новым мужем? Продали? Раздали? Где-то хранят?

Правильные вопросы.

— Возможно, она продала или раздала все, кроме фотографий и каких-то особенно дорогих вещей. Это она бы точно сохранила. Может, ты прав, и ее личные вещи где-то хранятся.

— Если только она не была похожа на меня. — Фалько перебирал альбомы. — У меня ничего не осталось от прежней жизни.

— Почему?

Он посмотрел ей в глаза.

— Потому что я не смог сохранить ни одной частицы той жизни. Зачем тогда цепляться за напоминания?

Прежде чем Керри сообразила, что ему ответить, он схватил еще один альбом.

— Я пролистал его еще раз после разговора с тем копом из Сан-Диего.

Керри положила первый альбом и взяла следующий. Этот относился ко времени, когда Села училась в университете Сан-Диего.

— Открой последние две страницы.

Керри повиновалась. Там была поздравительная открытка, на которой все еще можно было прочесть:

«Я ожидаю от тебя великих свершений!» — и подпись: «Доктор Элизабет Саксон, декан».

— Возможно, здесь никто и не знает настоящей Селы Эбботт, — сказал Фалько, — но в ее прошлом есть люди, которые, сдается мне, знали ее прекрасно. Как тот детектив, например.

Ее напарник был прав.

— Где бы мы ни находили ниточку, которая, как нам кажется, способна привести к раскрытию преступления, она каждый раз утягивает нас все дальше и дальше в прошлое. Может быть, стоит проверить, что там еще есть.

Он кивнул.

— Вот я и говорю. Все это уходит корнями далеко в прошлое, Девлин.

— В этом я с тобой согласна. Кстати, все лекарства у матери в комнате давно просрочены. Очень давно, типа — пять лет назад, и они не из местной аптеки. Но поскольку у нас есть такая же сеть, мы сначала ничего и не заметили.


Фалько постучал по открытке, подписанной деканом.

— Мы двигаемся в правильном направлении, я это чувствую.

Керри понадобилось меньше десяти минут, чтобы узнать номер Элизабет Саксон и позвонить ей. В Сан-Диего было на два часа раньше, так что доктор не успела еще уйти в церковь или на бранч с семьей.

Керри уж и не помнила, когда сама была на службе в последний раз.

— Доктор Саксон, это детектив убойного отдела Керри Девлин из Бирмингема, Алабама. — Она поставила звонок на громкую связь, чтобы Фалько тоже слышал. — Я бы хотела задать вам несколько вопросов о вашей бывшей студентке, Селе Роллинс.

— Хорошо, — согласилась доктор Саксон, — но давайте я сразу вам скажу, что не видела и не слышала ничего от Селы с тех пор, как она закончила университет.

— Я понимаю, мадам, — ответила Керри. — Нам нужна информация о ней в то время, когда вы ее знали.

— Очень хорошо. Конечно, я помню Селу. Трудолюбивая, отличная студентка. У нее было большое будущее.

— Не могли бы вы немного рассказать, какое именно будущее ее ожидало?

— Простите, вы сказали, убойный отдел? С Селой что-то случилось?

— Я не имею права раскрывать детали, мисс Саксон, но я могу вам сказать, что Села пропала. Ее мать и ее муж убиты. — Все это было уже известно широкой публике. — Мы пытаемся разыскать ее. И надеемся, что вы — как человек, хорошо знавший ее в прошлом, — поможете нам понять, где она может находиться.

Последовало молчание.

— Вы хотите сказать, что она убила своего мужа и свою мать?

— Нет, мадам, — объяснила Керри. — Я хочу сказать, что, возможно, она прячется от того, кто это сделал. Возможно, она не знает, кому можно верить. Кроме того, она сама могла стать жертвой похищения.

Керри и Фалько обменялись взглядами. Будем надеяться, тактика сработает.

— Села была сосредоточена на карьере в правоохранительных органах, она собиралась посвятить свою жизнь борьбе за то, чтобы женщины больше не становились бездушной статистикой, как это случилось с ее сестрой. Я уверена, вы знаете о деле Джанель Стивенс.

— Конечно. — Теперь-то они точно знали.

— Потеря сестры оказала на нее огромное влияние. Больше всего на свете она хотела помочь защитить других от такой ужасной судьбы. Как я уже сказала, я не слышала о Селе с тех пор, как она закончила университет, но, возможно, вам стоит поговорить с профессором, с которым она была особенно близка. Его зовут Карлос Перси. Подождите минутку, я найду вам его телефон.

Пока Саксон искала, Керри отключила микрофон.

— Нам нужно поговорить с Эбботтами и выяснить, кому принадлежала идея переехать в Бирмингем. Я полагаю, сейчас мы уже можем утверждать, что инфаркт матери был не единственной причиной.

— Вот, нашла. — Саксон продиктовала номер.

Фалько записал его себе в телефон.

Керри включила микрофон и сказала:

— Спасибо вам, доктор Саксон.

— Я надеюсь, вы найдете ее целой и невредимой, — сказала Саксон. — Селе многое пришлось пережить из-за болезни матери. Я надеялась, что у нее в жизни все будет хорошо.

— Болезни матери? — переспросила Керри.

— Бедная женщина, у нее был диагностирован рак как раз перед тем, как Села закончила университет.

Или матери дважды ставили такой диагноз — что было вполне вероятно, — или Села соврала один или оба раза. Доктор Мур не нашел никаких признаков недавней болезни.

— Спасибо вам еще раз, доктор Саксон. Уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы найти Селу.

После разговора с деканом Керри набрала номер профессора, который Фалько сохранил для нее. Включился автоответчик, и Керри оставила для профессора Перси сообщение. Не успела она закончить сообщение, как телефон в ее руке снова завибрировал. Она узнала номер — Эбботты.

— Девлин.

— Прошу прощения, что пропустил ваш звонок, детектив, — сказал мистер Эбботт. — Если вы все еще хотите с нами встретиться, мы дома. Приходите в любой момент.

— Мы уже едем к вам, сэр.

У Керри накопилось много вопросов к Эбботтам, и не все они касались его сына или его пропавшей жены.

Дэниел Эбботт и Ти-Ар Томпсон, очевидно, были весьма близки большую часть жизни. Могло ли быть так, чтобы Эбботт не знал Джанель Стивенс или хотя бы не слышал о ее деле?



Дом Дэниела Эбботта

Сент-Чарльз-драйв, Гувер