Назад в каменный век

– Думаю, с «такими» и никто прежде не встречался. Мало ли как идёт эволюция у мёртвых машин?! Сама видишь: совершенствуют тактику и средства нападения! Наверняка ведь эти блины – не первый вид машин, которые они уничтожают! И, раз выжили, значит – именно их внешний вид, оружие, и применяемые способы войны – самые надёжные!

– Я, конечно, рада, что ты в таком восхищении от наших новых «друзей»…

Однако что нам дальше-то делать?!

Колин почесал многострадальный затылок. Вздохнул в очередной раз.

– Думаю, ничего мы пока делать не будем. Посмотрим, как наших бывших друзей разделают и превратят в муравьиных маток. Или птиц. Или – в стрелы. И подождём, пока вся эта новая толпа не уберётся туда, откуда набежала. То есть – на свою базу.

И спокойно двинемся дальше.

– По дороге?

– Ну да. Нам же бояться нечего: те, кто мог нас «заложить», то есть – стрекозы-птеродактили – все перебиты. Металлов у нас с собой нет. Да и протектор, надеюсь, ещё работает.

– Не знаю, не знаю… – сестра поправила чёлку, – Думаю, протектор вскорости действовать перестанет.

– Это почему ты так решила?

– А всё потому же! Как ты говоришь, «эволюция»!

– В-смысле – эволюция?

– Нормальная. Потому что зачем бы им в долговременной памяти лишняя программа? Которая не позволяет убивать существа, которых теперь на поверхности просто – нет!

– Хм-м… Логично, как ты говоришь. С другой стороны – даже без протектора и его программы им нападать на нас смысла нет. Чем бы они у нас поживились?

– Ничем. Но! Они могли бы посчитать нас потенциально опасными. Врагами.

– Это – только если бы мы попытались, вот именно – помочь блинам. Ну, или сами напали на всех этих гадов!

– Мы можем сделать это, конечно. Вот сейчас отследим, где их «база», и ночью коварно нападём, и перебьём всех, кого найдём!

– Дурацкий план. Месть мёртвым машинам за гибель наших блинов не имеет смысла. – Колин продолжал рассматривать происходящее там, на дороге, в бинокль. Он видел, как скрупулёзно оказался подобран каждый дротик. И как мелкие «птицы» понаделали ещё несколько птиц же – явно чтоб оснастить ими более крупных, только что изготовленных муравьематками – муравьематок же, – Поскольку им явно чужды такие чисто человеческие понятия, как порядочность, или справедливость. Зато им отлично знакомы понятия эффективности, рациональности и солидарности: грамотно они нападали! Не оставили врагам ни шанса!

Но имеет всё же твой план одно рациональное звено.

– Это какое же? – Сара вглядывалась в удалявшуюся по дороге и пылящую процессию из победивших механизмов, сжимая кулаки – явно злилась за то, что те уничтожили такие удобные транспортные устройства.

– А такое, что пройти мимо их базы мы сможем безопасно только, вот именно, ночью! Поэтому давай-ка двинем сейчас за ними. Не попадая, впрочем, в поле зрения!

Думаю, там, где они обосновались, найдётся что-нибудь интересное и для нас.



План этот очень быстро доказал свою безопасность и потенциальную полезность.

Вдоль дороги, по обочине, и прямо в степи, нашлось очень много валявшихся вещей и предметов, которые могли бы пригодиться в путешествии, если б Колин и Сара уже не были нагружены под завязку этими самыми вещами и предметами. Сара сказала:

– Даже боюсь предположить. Наверняка расколошматили какую-нибудь колонну беженцев, пытавшихся удрать и где-нибудь спрятаться.

Колина поразил одиноко валявшийся красный сандалик – явно с ноги девочки не старше трёх лет. Но он промолчал. Хотя и сам чувствовал, как липкий холодный пот выступает на спине, когда глядел на остальные вещи, разбросанные как попало, и явно в панике. Он не слишком-то хотел представлять себе картины разгрома такой колонны:

– Похоже на то. Но поскольку нам ничего не надо дополнительного, предлагаю не останавливаться для осмотра.

– Почему же не останавливаться?! Смотри: вон и волокуша!

– Ух ты. Твоя правда! – Колин перестал тащить сильно упиравшееся на рыхлом пепле полотнище с их барахлишком, и утёр пот со лба, – Ну-ка, посмотрим! Вещи оставим прямо здесь: вряд ли их кто-нибудь тронет!

Сара только иронично усмехнулась:

– Вот уж точно!

Волокуша как раз и оказалась волокушей. Вернее – санями. Сделанными, разумеется, из дерева. И, если честно, больше всего напоминали эти сани – эскимосские нарты. Разумеется, вместо гвоздей их сочленения были сделаны и закреплены с помощью канатиков и верёвочек из кожи, явно сыромятной! По какой-то древней, дедовской, технологии!

– Слушай, вот это повезло, так повезло! Их явно делал какой-то эскимос!

– Ага. – Колин прошёл к носу нарт, – Опытный. Тут есть даже упряжь. Под собак.

– А вон валяется и что-то вроде кухлянки!

– Точно, – Колин невольно сглотнул, представив себе незавидную судьбу обладателя кухлянки, – И нам придётся её взять с собой!


– Это зачем ещё?

– А затем, что сегодня – точно холоднее, чем вчера. И свет как будто тусклее.

– Ну, с этим трудно спорить.

– Вот и не будем. А просто возьмём её. Для тебя. Ну, и для меня – вообще для любого, кто из нас будет выходить на поверхность, когда землю завалит снегом!

– И откуда же это мы будем «выходить»?

– Думаю, из какой-нибудь хижины, или убежища. Которое мы себе построим. Найдём. Или выроем, когда из-за мороза и снега идти дальше на юг не сможем! Поэтому давай-ка прошустрим. И дотащим нарты до нашего узла. Да и перегрузимся.



На перегрузку и надёжное увязывание их узла верёвками из их запасов и ремнями упряжи к нартам, ушло с полчаса: Колин настоял, чтоб узел они так в виде узла и оставили. А ещё на передке нарт отлично, словно там и родилась, вписалась упаковка с баклашками воды.

Зато все усилия полностью оправдались: полозья из прочной древесины куда легче скользили по шершавой поверхности пепла, оставляя, разумеется, выдающие их следы. Которые сейчас накладывались сверху на хаотичные вмятинки и ямки от остреньких конечностей муравьематок. Вот только вряд ли б нашёлся тот, кто стал бы их выслеживать!

– А знаешь, Колин, – он заметил, что теперь она почти не задыхается, да и сам дышал куда спокойней и ровней, – Мне кажется, нас Бог любит!

– С чего это ты взяла?

– Ну как же! Па достал нам – только нам! – протектор! И трубки для дыхания! А ещё нам повезло с насосной станцией – где бы мы отсиживались, когда они жахнули бомбой?! Если б не подвал и бетонные стены – просто испарились бы мы! Ну и, конечно, вовремя мы оттуда убрались – а то потонули бы, как крысы. А ещё нам повезло с заправкой. Понабирали продуктов и воды. И с блинами – те провезли нас километров пятьдесят!

– Скорее, даже, шестьдесят. – Колин покивал, – Но ты сплюнь три раза, а то – мало ли! Нам, конечно, грех жаловаться, но… Нет, не буду. – он унял все рвущиеся на язык претензии к тому, кто их «оберегал», посчитав, что на высказанные вслух претензии этот Небесный Покровитель мог бы и обидеться, – Главное, мы – живы! И даже волочим своё добро в «комфортных» условиях! Готов поспорить на свою долю еды за месяц против дохлого кузнечика, что это – единственные настоящие нарты на ближайшие пару тысяч километров! Нет, вру – их нигде нет вплоть до самой Аляски!

– Ага. Только уж больно унизительно и стыдно тащить этот ремень, – Сара показала на лямку, проходившую поперёк её тощенькой груди, – я в ней чувствую себя собакой! Упряжной!

Колин, и сам перемещавший по груди вверх-вниз, чтоб не натирала, точно такую же лямку, криво усмехнулся:

– Аналогично. Только вот ты – скорее, щеночек. А старая и вредная собака тут – я!



Тащили они свои нарты до темноты. Делая перерывы на десять минут каждые полчаса. Часов, кстати, Колин так пока нигде и не нашёл. Но стемнело, как ему показалось, намного раньше, чем вчера, и, тем более, позавчера.

А ведь сейчас – начало июня. То есть – день должен прибавляться!..

Вместо этого небо становилось день ото дня черней, и даже в полдень нельзя было сказать, что посветлело. Что не могло не радовать: все «фотоэлементные» твари из, судя по-всему, обширного и разнообразного парка машин, не смогут двигаться! И сдохнут!

Если только так можно сказать про уже изначально неживые механизмы.

За ужином Колин высказал такую идею:

– Знаешь, мне кажется, сейчас у них, ну, у машин, идёт передел собственности. И делёж территории. На зоны влияния. Ну, почти как у животных – те тоже закрепляют за собой «охотничьи угодья» – как медведи, волки, львы… И они из принципа убивают всех вторгшихся – чтоб те не создавали конкуренции!

– Что-то я не поняла твоей мысли. Ты же, вроде, говорил, что все мало-мальски соображающие механизмы должны сейчас не организовывать себе эти… «угодья», где они всё равно шишь чего поймают, а тоже – сваливать! На юг. К солнцу!

– Ага, я так говорил. Но теперь обнаружилось, что вот конкретно здесь, в этой жуткой пустыне, где нет ни ресурсов, ни даже поселений, которые можно было бы продолжать раскапывать, в поисках хотя бы крупиц металла, обнаружилась стоянка «муравьематок». Их территория, которую они явно хотят закрепить за собой. И жить здесь!

– Да и …рен с ними, пусть себе живут! Нам бы просто – пройти мимо, и дойти, как ты предлагаешь, до экватора!

– Ну да. И я предполагал только недавно, что там, на экваторе, у нас как раз будет целая куча конкурентов и соседей: то есть, будет буквально не протолкаться от обилия разных механизмов! Бьющихся за каждый лучик солнца! А оно – вон оно как. Получается, есть «принципиальные консерваторы». Домоседы. Которые предпочитают никуда не таскаться в поисках лучшей жизни, а стараться выжить и здесь!

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? Они не верят, что там, – она кивнула в сторону цели их путешествия, – будет хоть как-то лучше? И светлее?

– Именно так я и думаю. А ещё я думаю, что как бы мы, или даже такие профи, как дядя Эрик, или наш отец, ни ломали головы по поводу этой ситуации, точно теперь узнать, как происходит процесс мышления у чёртовых агрегатов, и о чём конкретно они думают, и во что верят – никак не узнать!

– Да и …рен с ними! – набив желудок, Сара явно не хотела предаваться всяким там «философиям» – Давай лучше полежим хоть полчаса. А то я так нажралась, что сил нет!

Колин усмехнулся: сам он старался есть поменьше, понимая, что им сейчас предстоит тяжкая работа. До низких развалин, за которыми скрылась толпа нападавших, как он прикидывал, тащиться было ещё километра три. А и потом – чтоб отдалиться от «базы» противника нужно было бы прошагать не менее пяти-шести кэмэ. Так, на всякий случай. Например, хотя бы для того, чтоб постараться пересечь условную границу участка, «застолблённого» за собой муравьематками. Хотя…

Кто знает, кто обосновался там, дальше по дороге? И кто поджидает их в ближайшем городе?

На «радушный» приём и фанфары рассчитывать уж точно не приходится.

– Ладно. Полчаса можешь поспать. Я разбужу. Отсыпаться, судя по всему, мы теперь будем днём. А двигаться по ночам. Во избежание «близких контактов». Спи.

– Угу. – она повернулась на бок, закрыв глаза. Он накрыл её спину курточкой, продолжая сидеть на своих запасных штанах, уложенных прямо на верх упаковки с бутылками, – С таким сторожем, как ты, я ничего не боюсь!

Смотри только – сам не усни!

– Уж постараюсь. Для этого на бутылках и сижу. В задницу колют – не заснёшь!

А то не светит нам никакой поход. А только обход. Или – очередная днёвка. А нам тормозиться нельзя.