Наследники

– Да как-то странно… Обычно байкеры в пробках не особо церемонятся и летают между рядов. А этот… На новичка вроде не похож. Но при этом послушно плетется в общей колонне, миновав уже как минимум третий светофор. Причем периодически выезжает в междурядье.

«Как будто ищет кого-то», – мысленно закончил фразу Павлов, и губы адвоката плотно сжались.

Вялотекущее движение транспорта стало еще медленнее, а когда впереди загорелся красный, и вовсе застопорилось. Слева от них встал эвакуатор с разбитой, забрызганный грязью «Нивой», справа застыла «Тойота Королла», за рулем которой сидела молодая девушка, увлеченно болтающая по телефону.

Артем в очередной раз перевел взор на зеркало и увидел, что стоящий в пробке байкер вырулил в междурядье, и теперь яркий слепящий свет фары бил прямо по глазам. Секунда – и мотоциклист начал стремительно приближаться.



Лицо адвоката оставалось ровным. Включив первую передачу, он повернул руль влево, и «Ягуар» резко дернулся. Теперь иномарка стояла так, словно намеревалась перестроиться в левый ряд, полностью перекрывая проезд байкеру, который уже практически подъехал к автомобилю Павлова. Это был мужчина, с ног до головы экипированный в темно-серую мотоциклетную защиту, голову защищал глянцевый шлем с зеркальным визором. Шестисоткубовый «Кавасаки Ниндзя» под ним нетерпеливо урчал, словно недовольный внезапно возникшим препятствием.

– Что ты делаешь? Я думала, ты его пропустить хочешь, – растерянно проговорила Ольга.

Байкер приподнял визор, и стало видно, что его лицо закрывает черная маска с узкой прорезью для глаз.

– Я специально так сделал, – спокойно проговорил Артем, не сводя цепкого взора с зеркала. Увидев, как в левой руке байкера появился черный продолговатый предмет, он добавил: – Не хочу тебя пугать, но этот парень сейчас откроет огонь. Пригнись!

Последнюю фразу Павлов буквально выкрикнул на одном дыхании, и в это же мгновение раздался сухой треск автоматной очереди. Ольга мгновенно съежилась на сиденье, закрыв голову руками. Девушка едва успела осознать смысл происходящего, как до ее слуха доносилась глухая дробь, словно с неба неожиданно обрушился мощный град.

Откуда-то снаружи донесся продолжительный гудок клаксона.

Пригнувшись, Артем включил заднюю скорость, и «Ягуар» резко рванул назад. Бампер с силой ударил «Кавасаки», помяв ему крыло, и мотоцикл вместе с наездником завалился на бок. Однако байкер мгновенно вскочил на ноги, и Артем машинально отметил, что убийца даже не выронил при падении оружия. При свете фар и дорожных фонарей стало видно, что это пистолет-пулемет.

– Артем… – дрожащим голосом позвала Ольга.

– Просто пригни голову и не двигайся, – велел Павлов. Что-то в его голосе заставило Ольгу мгновенно умолкнуть. Где-то вдалеке начала завывать сирена, и звук быстро приближался.

Мотоциклист поправил шлем и шагнул вперед, направив ствол пулемета в крохотную дырочку в заднем стекле – результат ранее выпущенной обоймы. Новая очередь, и наконец пулестойкое стекло, разрастаясь паутиной трещин, рассыпалось. Разрезая воздух, пули прошили салон машины. Одна пробила насквозь подголовник водительского сиденья, просвистев в нескольких сантиметрах от головы Павлова, еще три застряли в лобовом стекле.

Между тем светофор мигнул желтым, сменившись зеленым, и вереница автомобилей нехотя двинулась с места.

Сухо щелкнул затвор – вторая обойма опустела. Байкер швырнул бесполезное оружие на шоссе.

Воспользовавшись этим, Артем вновь нажал на газ, тесня киллера. Тот с трудом увернулся от таранящей его машины. «Ягуар» въехал правым крылом в следовавшую мимо «Газель». Мини-грузовик качнулся и замер, сзади начали нетерпеливо сигналить.

Завывание сирен становилось все громче, и в зеркале заднего вида уже мерцали проблесковые маячки.

Байкер метнулся к валявшемуся на дороге «железному коню», проворно поднял его. Молниеносным движением выхватил пистолет и, направив ствол в сторону колес «Ягуара», выпустил несколько пуль. Продырявленные шины тут же лопнули.

Сунув пистолет за пазуху, байкер опустил визор шлема, выжал сцепление и открутил ручку газа. Надсадно взвизгнули покрышки, и «Кавасаки» с ревом понесся вперед. Умело лавируя между машинами, мотоциклист в мгновение ока исчез в потоке автомобилей.

Павлов посмотрел на Ольгу. Съежившись от страха, белая как снег, она вжалась в кресло, напоминая испуганного зверька.

– Ты в порядке? – спросил он, и та утвердительно кивнула. Павлов подцепил ногтем одну из пуль, застрявшую в лобовом стекле, и та со звонким стуком упала на приборную доску. Он поднес ее к лицу, внимательно изучая.

– Похоже, девятый калибр, – прищурившись, сказал Артем. – Судя по всему, в нас палили из «Кедра». Причем с глушителем.

– Из «Кедра», – тихо повторила Ольга, медленно выпрямляясь. – Ты так говоришь, будто соринку с костюма смахнул. Нас чуть не убили!

Павлов покачал головой.

– Именно вот на такие непредвиденные случаи я решил установить пулестойкие стекла. Чего не скажешь о колесах, – добавил он, усмехнувшись. – Кстати, я их тоже намеревался укрепить специальным составом, который при проколе полимеризуется, заливая клеем отверстие.

Ольга изумленно смотрела на адвоката. Спокойствие и уверенность его не просто удивляли ее, она была поражена. Интересно, у этого медийного юриста в строгом костюме есть вообще нервы? Или вместо них у него стальные канаты? Их почти минуту поливали огнем из пистолета-пулемета, а у него даже галстук не съехал в сторону, волосок из прически не выбился!

– И часто на тебя совершают покушения? – еле прошептала девушка.

– Бывало, – коротко ответил Павлов.

– Может, тогда лучше ездить на танке? Его точно пули не возьмут!

– Я ценю твое беспокойство обо мне, но я вынужден отказаться от твоей идеи. В танке слишком тесно, да и скорость неважнецкая.

В окошко «Ягуара» постучали, и он опустил его.

– Чем обязан? – миролюбиво осведомился он.

– Начальник, что с крылом делать будем? – пробасил усатый мужчина в строительном комбинезоне. Судя по всему, это был водитель «Газели», которую при маневрах зацепил Павлов. – Я, конечно, все понимаю, но че мне теперь с моей ласточкой делать?

Ольга истерично засмеялась, но тут же умолкла, перехватив серьезный взгляд Артема.

– Не волнуйтесь, сейчас все решим. А вот и ДПС, кстати.


Возле них остановилась патрульная машина.





Шантажистка




Есения была не в духе с самого утра, когда ей позвонили из Парижа насчет обещанных рукописей. Собственно, никто ее не торопил, но оперативное решение проблемы было в ее интересах. Как было обещано, в случае быстрой реализации товара Есения получит бонусы. Если дело затянется, это негативно скажется на сумме, что было заранее обговорено.

Отделавшись дежурными фразами вроде «все под контролем» и «непредвиденные обстоятельства», она пообещала, что вопрос будет решен в ближайшее время. При этом с трудом представляя, насколько фраза «ближайшее время» будет соответствовать действительности.

Вместе с тем, несмотря на свалившиеся трудности, Есения понимала, что ей следует во что бы то ни стало закрыть вопрос по рукописям. Даже картины, изъятые у Сацивина в аэропорту, сейчас не имели такой ценности, как эти злосчастные рукописи… Сделка должна быть исполнена, и тому было несколько причин.

Ну, во‐первых, за работы советских писателей и поэтов этот пройдоха Стэнли, представляющий интересы крупного коллекционера раритетов мистера Говарда, должен уплатить почти миллион евро, и эти деньги будут как нельзя кстати, если она и брат планируют временно залечь на дно.

Во-вторых, срыв сделки повлечет серьезные последствия, как материального характера в виде штрафов, так и в отношении чистоты репутации и надежного партнерства. Новости в узком кругу коллекционеров антиквариата, где крутились Есения и Генрих, распространялись быстрее сарафанного радио, и после такого громкого прокола к ней с братом будет уже совершенно другое, прохладно-настороженное отношение.

И наконец, в‐третьих, у Есении попросту взбунтовалось чувство азарта. Какого лешего?! Все всегда получалось на ура, а в этом, казалось, простеньком деле с рукописями Протасова начались проблемы, в результате чего под угрозой оказался весь прибыльный бизнес, который она так бережно холила и лелеяла все эти годы! А все из-за какого-то адвоката Павлова! И попался же он этой несчастной вдове, будь она неладна! Въедливый, настырный, сующий свой нос повсюду, он вроде все делал на ходу, не напрягаясь, с невозмутимой улыбочкой на гладко выбритом лице, и у него все получалось! Словно все небесные силы встали на его сторону, и теперь из-за него по швам трещало все здание, громадный и несокрушимый монолит, который она и Генрих с таким трудом воздвигли!

Ну ничего. Успокаивало то, что жить адвокату оставалось считаные дни. Павлов должен быть ликвидирован в самое ближайшее время, и Есения надеялась, что после его устранения ситуация начнет кардинально меняться в ее пользу.

После обеда она позвонила Генриху. У брата прогрессировала опухоль, в связи с чем он снова лег в больницу, и разговора как такового не получилось.

Уже вечером ей неожиданно позвонили с незнакомого номера.

– Вот уж от кого не ожидала звонка, – усмехнулась Есения, услышав голос Лидии Коржиной. – Разве помещенным под домашний арест разрешено пользоваться телефонами?

– Конечно, нельзя. Но иногда приходится прибегать к маленьким хитростям, – призналась аферистка.

– У вас какое-то дело ко мне? У меня мало времени, – без особых церемоний произнесла Есения.

– У нас серьезные проблемы. Я о моем муже.

– Отвечу вам философски – у кого нет проблем? Даже у медузы они есть. Не забывайте, что именно из-за вас у меня возник конфликт с покупателем товара.

– Вы сами постоянно нас торопили! – возмутилась Коржина. – Мы вам объясняли, что ситуация должна улечься, но вы настаивали! Руслан и так сильно рисковал! Он, будучи под следствием, решился лететь во Францию!

– Что ж, значит, неудачно рисковал, – холодно ответила Есения. – И не забывайте о нашем взаимодействии. Все, что вы имеете, вы имеете благодаря моим связям.

В трубке послышался истеричный смешок.

– Как раз у нас-то все отобрали! Следователи копают день и ночь, выискивая нашу недвижимость и счета! А Руслана вообще скоро посадят в камеру! У меня есть сведения, что ему хотят изменить меру пресечения! Моего мужа обвиняют еще по одной статье, за хищение предметов старины, и тогда его отправят в СИЗО!

Есения слегка отстранила телефон от уха, прикрыв веки. Пронзительно-визжащий голос помощницы вызывал ассоциацию с неумолкающей соседской дрелью за стеной, и она с трудом удерживалась, чтобы не послать настойчивую особу по известному адресу.

Вместо этого она устало спросила:

– Лидия, что вы от меня хотите? Чтобы я позвонила следователю и сказала, мол, не надо новой статьи, Руслан хороший?

– Не нужно иронизировать! – вспыхнула Коржина. – Ваш юмор неуместен! У вас большое влияние, Есения! Пожалуйста, придумайте что-нибудь, вы же помогли разобраться с Роговым!

Лицо Есении окаменело.

– По-моему, для телефонного разговора вы выбрали неподходящую тему.

– И все же… У меня такое ощущение, что вам было бы намного проще, если бы нас вообще не было!

«Здесь ты совершенно права, милочка, – с неожиданной злостью подумала Есения. – Попала в яблочко!»

Дребезжащий голос собеседницы уже не просто раздражал, он вызывал у нее слепое бешенство.

– Я не хочу ничего обещать, – внезапно спокойно проговорила Лидия. – Но у мужа больное сердце. Его арест будет равносилен убийству, понимаете? Он не выживет в камере! И если вы ничего не сделаете, чтобы его, точнее, нас, спасти, нам ничего не остается, как пойти на крайние меры.

Есении показалось, что она ослышалась. Еще никто из подчиненных не осмеливался даже намекать ей на подобное.

– Крайние меры? – тихо переспросила она. – Что вы имеете в виду, Лидия? Прошу подробнее.

– Я вам не угрожаю. Но и вы поймите нас. Мы не хотим в тюрьму. И если уж нас посадят…

Есения закончила вместо нее, вкрадчиво промурлыкав: