Наследники

Ночь плавно опустилась на Подмосковье, накрыв дома, улицы и деревья мягким угольно-черным одеялом. Рассыпанные на нем звезды поблескивали, словно крохотные бриллианты. Две тени скользнули в свете уличного фонаря и замерли возле одного из участков, обнесенного изгородью из сетки-рабицы. Хозяева, вероятно, только собирались приступить к строительству, о чем свидетельствовали гора щебня и бетонные блоки, сложенные у дороги.

– Ну вот мы и на низком старте, – приглушенным голосом сказал Алекс. Он присел на поваленное бревно и, переводя дыхание, снял рюкзак. – Далеко отсюда?

– Нет. Сейчас прямо и направо, – сказал Эдуард. – Через два дома будет их коттедж.

– Метров сто?

– Где-то так.

Эдуард старался говорить спокойно, но внутри его буквально трясло и выворачивало наизнанку от страха перед намечающимся мероприятием. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, но одновременно боялся признаться в этом Алексу. По сути, он был загнан в угол, как зверь, которого обложили со всех сторон.

– Надевай маску, – велел Алекс, натягивая балаклаву на голову. – И перчатки не забудь.

Эд молча повиновался. Похоже, Алекс что-то заподозрил, потому что настороженно спросил, глядя напарнику прямо в глаза:

– Ты что, бро, зассал?

Эдуард нервно усмехнулся.

– Все норм.

– Не вздумай заднюю включить, – холодно предупредил Алекс, и в голосе его проскользнули металлические нотки. – Все получится, если будем действовать в связке и безо всяких соплей. Понял? У нас есть цель, и нужно разбить лоб, но добраться до нее.

Рука Эда непроизвольно коснулась гвоздодера, который торчал у него за поясом. Он вспомнил, что к ремню Алекса прицеплен нож, а в рюкзаке за его спиной покоятся веревка, липкая лента и двухлитровая бутылка с бензином. И его бросало в холодный пот, когда он начинал думать, как именно намеревался Алекс использовать всю эту ерунду…

– Просто подумай, что есть люди, которые неправомерно завладели твоим имуществом, – разглагольствовал между тем Алекс. – А ты всего-навсего собираешься восстановить справедливость, забрав лишь то, что принадлежит тебе. Баланс будет восстановлен и все дела, бро. Сечешь?

Он схватил Эда за воротник и тряхнул.

– Я в порядке, – буркнул Эдуард, отстраняясь. В балаклаве было душно и неудобно дышать, но ничего не поделаешь. Он нацепил на руки перчатки, заметив, как Алекс протягивает ему раскрытую ладонь, посреди которой желтела овальная таблетка.

– Закинься, чувак, – подмигнул Алекс. – Так сказать, небольшая заправка перед ответственным делом. Твоим прокисшим шестерням в башке явно нужна свежая смазка.

– Что за колеса? – нахмурился Эдуард.

– Стимулятор. «Кровь оборотня». Будешь двигаться и думать быстрее всех.

Парень все еще колебался, когда Алекс настойчиво проговорил:

– Бери, хуже не будет.

Эд молча взял наркотик и закинул его в рот.

– Сейчас покурим и через пять минут идем, – сказал Алекс. – Старухи уже, по ходу, сняли свои вставные челюсти, нацепили на бошки чепчики и мирно похрапывают, а в своих снах они наверняка тратят твои бабки, бро. Даже не могу вообразить, на что могут пустить деньги такие старые калоши, но куда-то они их точно собираются спустить. Может, на восстановление приюта для одиноких хомячков. В любом случае мы не позволим этим клюшкам наслаждаться жизнью за твой счет. Все будет по справедливости.

Эд представил Бэллу Альбертовну и ее дочь Марину в ночных чепчиках и хихикнул.

Алекс хлопнул его по плечу и жарко прошептал:

– Представляешь, к утру ты уже будешь богатым, парень? Ты не только рассчитаешься с Графом, тебе даже на хату новую хватит!

На этот раз Эдуард не просто хихикнул, а возбужденно рассмеялся.

Похоже, таблетка начала действовать.





* * *


Пока злоумышленники завершали последние приготовления, в доме Протасовых, вопреки предположению Алекса, все еще горел свет.

Марине не спалось. Собственно, ее и раньше изредка донимала бессонница, но последние события, в результате которых она и ее мать едва не оказались без крыши над головой, закономерно усугубили ситуацию.

Промаявшись около часа в постели, Марина поняла, что спать не хочет совершенно, и, набросив легкую кофту, переместилась в коляску, после чего с задумчивым видом подкатилась к мольберту.

Идея рисунка, а точнее, портрета, за который она взялась пару дней назад, возникла спонтанно, и сначала все шло просто замечательно. Но сегодня вечером Марина решила сравнить свою неоконченную работу с фотографией и с досадой поняла, что глаза ее персонажа ну никуда не годятся. С точки зрения техники все было выполнено безупречно, но сходство с оригиналом отсутствовало напрочь. Не хватало некой искры, как говорится, неповторимой «фишки», делающей человека, которого она рисовала, живым, настоящим.

Обдумывая, с чего следует начать исправление, Марина достала коробку с пастелью, как неожиданно за окном послышались неясные звуки. Словно…

«Словно кто-то тащит какой-то предмет по земле, – внезапно подумала женщина, и ее затылок обожгло жаром. – Может, показалось?»


Протасова-младшая положила пастель обратно на тумбочку и медленно подъехала к окну.

Странные звуки продолжались, и она, помедлив в нерешительности, открыла окно. Холодный ветер дохнул ночными запахами, и заколыхались тюлевые шторы, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Упершись руками в подоконник, Марина осторожно выглянула наружу.

То, что она увидела, заставило ее похолодеть. Две темные фигуры возились возле лавочки, на которой мама в хорошую погоду так часто любила отдыхать. Подтащив лавку к окну, один из них вскочил на нее, после чего до слуха Марины донесся приглушенный стук.

– Эй, вы! – набравшись смелости, крикнула она, когда первый испуг прошел. – Вы с ума сошли?! Сейчас полицию вызову!

Фигуры замерли, затем задрали головы на звук голоса, и Марина неосознанно подумала о голодных волках, учуявших запах крови.

– Привет! – произнес один из них и засмеялся. Тут же раздался звон разбитого стекла, и Марина отшатнулась.

– О боже, – прошептала она.

«Мама… мама внизу!»

Сердце бешено колотилось, и каждый звук отдавался погребальным звоном в ее ушах. Лихорадочный взгляд метнулся в сторону прикроватной тумбы, где лежал телефон.

«Полиция! Немедленно позвонить 112!»

Марина торопливо покатилась к тумбе, но так спешила, что задела колесом ее край. Не удержавшись, телефон свалился в зазор между тумбой и шкафом.

Марина сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. С нарастающей паникой она слышала, как внизу сыплется битое стекло. Затем раздался торжествующий, леденящий кровь вопль, от которого Протасова-младшая едва не лишилась чувств.

Кто к ним забрался?! Даже если это грабители, разве они так себя ведут?!!

Уже было слышно, как кто-то поднимается по ступенькам и торопливо идет по коридору.

«К нам залезли психопаты», – шевельнулась у нее дикая мысль, и Марина, превозмогая липкий страх, покатилась к двери. Как бы то ни было, там, внизу, ее мама. И бог знает, что с ней будет, если…

Она остолбенела, увидев, как в дверях появился мужчина, лицо которого было закрыто черной маской. Взгляд Марины упал на гвоздодер в его руке, и отчаянный крик сам собой вырвался из горла.





На волоске




После ужина в японском ресторане Ольга позвала Артема в гости, и тот без колебаний принял приглашение.

– Не ожидала, что в начале двенадцатого ночи такие пробки, – призналась она, с неудовольствием глядя на бесконечную вереницу машин, с черепашьей скоростью двигающихся по шоссе. Она подумала, что сверху автомобильный затор выглядит как исполинская змея из какого-нибудь фантастического блокбастера.

– Варшавка всегда отличалась плотным движением, – сказал Артем. – Даже в позднее время.

Он посмотрел в зеркало заднего вида.

– Ты сегодня обмолвился, что Сацивину готовят новое обвинение, – произнесла Ольга. – Это допускается законом?

– Безусловно, поскольку в ходе предварительного расследования могут всплывать новые эпизоды преступной деятельности обвиняемого, – ответил Павлов. – Теперь ко всему прочему следствие вменяет этой парочке статью 164 Уголовного кодекса – «Хищение предметов, имеющих особую ценность». Они ведь фактически украли у Протасовых картины и рукописи покойного писателя.

– Да уж, заварили кашу.

– Меня заинтересовало другое. Я разговаривал со следователем, и тот сказал, что Сацивин намекнул, что готов на сделку. Дал понять, что ему поступил заказ на рукописи и, по сути, все его действия результат чужой инициативы. В общем-то как я и предполагал.

– И у него есть шансы выйти сухим из воды? – поинтересовалась Ольга.

– У привлеченного к уголовной ответственности шансы есть всегда, даже после оглашения приговора. В Уголовно-процессуальном кодексе существует отдельная глава, посвященная особому порядку судебного производства при согласии обвиняемого с обвинением. Там много нюансов, но главное условие – признание обвиняемым своей вины. В таком случае суд назначит подсудимому наказание, которое не может превышать две трети максимального срока статьи, по которой его судят.

– И следователь пойдет на это?

Артем пожал плечами.

– Следователь заинтересован побыстрее закончить дело и передать его в суд. Если обвиняемый согласен с предъявленным обвинением, следствию это только на руку. Но вопрос в другом.

– В чем же?

– Нужно установить, с какой целью Сацивин собрался лететь в Париж. Для него был забронирован отель, а обратный вылет в Москву планировался уже на следующий день. То есть во Франции Сацивин намеревался пробыть всего сутки. Во время обыска из вещей при нем были лишь запасная рубашка и носки. Понятно, что картины и рукописи вывозились им для продажи. Повторюсь, я уверен, что Сацивин и Коржина лишь исполнители, они как винтики в этом громадном преступном синдикате. И если эта сделка со следствием действительно состоится, вероятно, в дальнейшем прольется свет на некоторые важные вопросы.

Адвокат прервался, вновь бросив взгляд в зеркало.

– Что ты там такое интересное увидел? – спросила Ольга, оглядываясь.