Наследники

– Разберемся, – проговорила Есения.

– Как я понял, гонораром твоим людям выступала пресловутая недвижка? – полюбопытствовал Генрих.

– Совершенно верно.

– Если на нее наложен арест, у этих ребят отсутствует мотивация. К тому же они под следствием. Может, выдать им какой-нибудь аванс для поднятия духа?

Предложение брата не пришлось Есении по вкусу, и она решительно замотала головой.

– Более жадных людей я не встречала, особенно таких, как Сацивин. Если ему сейчас выдать премию, тот будет требовать ее в каждой сделке.

– Дело твое. Моя помощь нужна? У меня есть полезные люди в Москве.

– Хорошо, милый. Я все поняла, – улыбнулась Есения. – Если мне понадобиться помощь, я, разумеется, обращусь к тебе. Извини, но мне уже пора. Ты подбросишь меня до аэропорта? Или мне вызвать такси?

– Подброшу, – ответил Генрих. Он видел, что сестра уже торопится, то и дело поглядывая на часы, но даже не шелохнулся. – Знаешь, Сенечка, я сегодня снова плохой сон видел. Словно мы с тобой на яхте плывем, по открытому океану. Солнце, ветер, брызги, весело… И вдруг небо темнеет, сгущаются тучи. Яхта превращается в гнилую лодку, дырявое решето, и внутрь начинает хлестать вода. Ты кричишь, я пытаюсь тебя успокоить. И вдруг из воды высовываются костлявые руки. Я вижу, что нас окружают утопленники. И, самое ужасное, я узнаю их распухшие лица.

– И кто же это? – напряженно улыбнувшись, спросила Есения.

– Это все те, которые прошли через нас, – тихо сказал Генрих. – Все те, которых мы протащили через мясорубку нашего бизнеса. И они утащили нас на дно, Сеня. А когда я проснулся, меня всего трясло, как наркомана во время ломки. Глупо звучит, да? Но тогда мне было реально страшно.

Женщина обняла брата, чмокнув его в покрытую щетиной щеку.

– Не смотри на ночь ужастиков, и тебе будет сниться только хорошее. Например, мешки с деньгами и прочие няшки. Ладно, поехали, а то я опоздаю на самолет.





Свидание




Этот теплый пятничный вечер был, пожалуй, тем редким моментом, когда у Павлова не было никаких особых дел. После вчерашнего судебного заседания по делу о разделе наследства Протасова возникло мимолетное затишье, позволяющее оппонентам реально оценить как успехи, так и потери и с учетом последствий спланировать дальнейшие действия.

Уладив спорные вопросы в коллегии, Артем уже намеревался уйти, как вдруг ему неожиданно позвонила Ольга, которая, к слову, также присутствовала на судебном процессе. Слушая ее смущенный голос, он решил перехватить робкую инициативу девушки и предложил ей прогуляться. Ольга незамедлительно согласилась.

Они встретились у памятника Грибоедову и не спеша двинулись по Чистопрудному бульвару.

– Откровенно говоря, не ожидал, что ты придешь на процесс, – признался Артем. – Для меня это было сюрпризом.

– Ты же сам сказал, когда и где намечается заседание, – напомнила Ольга. – А мне всегда хотелось посмотреть вживую, как ты выступаешь. Я имею в виду, одно дело – постановочные процессы в различных программах, когда все известно заранее, и совершенно другое – непредсказуемость. А самое главное – решение судьи. Не сочти за лесть, но выступал ты блестяще! Их адвокат выглядел настолько бледно и непрезентабельно, что вас даже сравнивать было как-то неудобно. А как радовались родственники писателя! Я о его жене и дочери…

– Ну по большому счету основная борьба впереди. Это был пробный шар, хоть от него тоже многое зависело.

– Как «впереди»? – удивилась Ольга. – Если я правильно поняла, по твоей инициативе возбудили уголовное дело! Налицо факт мошенничества – Сацивин и Коржина привели к нотариусу подставного человека, который изображал Протасова! Завещание наверняка признают недействительным!

– Да, по этой линии защиты мне очень помог Дмитрий Кондратенко, тот самый парень, который работал охранником в офисе этой парочки… – сказал Артем. – Он не побоялся дать правдивые показания в суде.

– Но я слышала, что была и вторая свидетельница липового завещания, какая-то родственница Коржиной.

– Совершенно верно. Та самая, что живет с мужем в Италии.

– А что, с ее допросом возникнут сложности? – поинтересовалась Ольга.

– Ничуть. Во-первых, Уголовно-процессуальный кодекс позволяет следователю проводить необходимые действия на территории других государств, в том числе и допросить в качестве свидетеля. Это делается путем направления соответствующих запросов, международные договоры и соглашения это допускают. Но в этом нет острой необходимости – по моим сведениям, племянница Коржиной на следующей неделе будет здесь, следователь уже с ней разговаривал.

– А этот пожилой мошенник, которого Сацивин и Коржина использовали вместо Протасова? – спросила Ольга. – Ведь он, по сути, главный свидетель! И одновременно подозреваемый!

– С этим субъектом, фамилия которого Роговой, сложнее, – сказал Артем. Поймав вопросительный взгляд девушки, он пояснил: – Вчера вечером Роговой был найден в канализационном колодце, он был мертв. Вскрытие показало перелом шейных позвонков, отчего и наступила смерть. Но у погибшего также были обнаружены травмы лица, нехарактерные для повреждений, которые обычно человек получает при падении. Эксперты нашли в крови Рогового алкоголь.

– Ты считаешь… – протянула Ольга и запнулась, уловив посуровевший взор Павлова.

– По предварительной информации, смерть наступила четыре дня назад. На Роговом был костюм, в последний раз его рано утром видела соседка из окна, когда он вышел из подъезда. При осмотре трупа в кармане его пиджака нашли мою визитку. Так и вижу картину – старый уголовник наряжается в костюм, кладет в карман визитку адвоката Павлова, выходит из дома ни свет ни заря, напивается в хлам и как бы случайно проваливается в канализационный колодец. Ничего не напоминает?

– Это похоже на убийство, – тихо произнесла Ольга.

– Именно к этому я и веду, и я уже разговаривал со следователем. Можно было бы списать этот случай на фатальное стечение обстоятельств, если бы не нападение на друга семьи Протасовых, Сергея Михайловича Сурикова. В такие совпадения я не верю.

– А с ним что?

– Сергей Михайлович писал заявления в защиту семьи писателя, и Сацивин угрожал ему. Спустя пару дней дачу Сурикова сожгли неизвестные, а его самого жестоко избили.


– Это просто какое-то средневековье, – пробормотала Ольга. Она выглядела потрясенной.

– Это выглядит как непреодолимое желание урвать чужое имущество, не гнушаясь при этом никакими средствами, невзирая ни на какие запреты и препоны, – поправил Артем. – А ненужные свидетели или просто неугодные люди ликвидируются. К сожалению, те, кто выбрал подобный способ зарабатывания денег, не прогадали с жертвой. Как правило, целью становятся беззащитные старики, чаще всего одинокие, которые остаются один на один со свалившейся на них напастью.

Ольга повернула голову в сторону пруда, где, рассекая зеркальную гладь воды, вальяжно плавали два лебедя.

– Завещание, которое подсунули нотариусу, отправлено на экспертизу, – продолжил Артем. – Хотя даже невооруженным глазом видно, что подпись на нем делал не Протасов. По сути, дело яйца выеденного не стоит. Но нашим правоохранительным органам в силу необъяснимых причин свойственна неповоротливость и медлительность. И я постараюсь приложить максимум усилий, чтобы их слегка поторопить.

– Артем, а что насчет рукописей и картин Протасова? – спросила Ольга. – Их ведь так и не нашли?

– Оля, именно поэтому я сказал в самом начале, что основной бой еще впереди. С недвижимостью все понятно – ее никуда не спрячешь. А вот предметы искусства очень даже можно спрятать. Сацивин от всего открещивается, но тут и слепому понятно, что иначе он себя вести не будет. Зачем ему на своей шее петлю еще больше затягивать? Их юрист что-то лепетал про денежный долг, который был оформлен между Сацивиным и Протасовым, но на той изжеванной филькиной грамоте, что он представил суду, стоит точно такая же подпись, которой подписано так называемое завещание. Все эти уловки с расписками и другими документами о якобы баснословных долгах умершего давно известны. Я уж молчу про фантастическую версию мошенников о фильме, который якобы собирались снимать по одной из книг Протасова… Мол, перед смертью писатель занял огромную сумму денег для съемок. Но никаких доказательств этим словам нет – ни договора, ничего. Если бы Протасов всерьез этим занялся, об этом знали бы его друзья и близкие! И, уверен, он нашел бы средства для этого, а не занимал бы у сомнительных личностей. Протасов уважал себя и был состоятельным человеком.

От резкого порыва ветра закачались ветви, сияющая гладь пруда покрылась тревожной рябью.

– Будет дождь, – заметил Артем, глянув на стремительно надвигающиеся тучи, которые буквально за считаные секунды закрыли солнце.

– Да, наверное.

По лбу Ольги скользнула прохладная капля дождя, и девушка ойкнула от неожиданности. Они засмеялись.

– Не знаю, как долго этим проходимцам удастся прятать рукописи с картинами, – сказала Ольга. – Это не просто рисунки какие-то, это действительно шедевры… Такие вещи не удастся продать незаметно. Среди коллекционеров, конечно, есть затворники, но мало кто из них пойдет на столь сомнительную сделку. Какой смысл приобретать тот или иной предмет искусства, который никому нельзя показать?

– Я тоже об этом думал. А если кто и решится приобрести, по сути, ворованное, то вряд ли заплатит за это реальную сумму. То есть Сацивину с Коржиной в таком случае нет вообще никакого резона рисковать. А из этого следует что?

– Что? – спросила Ольга.

– А из этого следует вывод – эти затейники будут из кожи вон лезть, чтобы сделка по сбыту рукописей и картин прошла легитимно.

Где-то вдалеке послышались первые раскаты грома, ветер усилился. Редкие капли дождя быстро переросли в стремительный ливень.

– Похоже, прогулка подошла к концу, – вздохнула Ольга. – А я зонт не взяла…

– Мы можем переждать дождь в кафе, – предложил Артем. Он снял пиджак и приподнял его, стараясь хоть как-то закрыть свою спутницу от хлещущего дождя. Мимо с визгом пробежали две девочки-подростки, держась за руки.

– А есть другие варианты? – осведомилась Ольга, инстинктивно прижимаясь к Павлову.

– Моя квартира как раз на Покровке, – ответил адвокат. – Если есть желание вместо кафе посмотреть, как я живу, то милости прошу.

– Мог бы сразу сказать. Конечно, второе, – с улыбкой произнесла она.





* * *


Спустя пятнадцать минут Ольга уже уютно устроилась на просторном диване, забравшись на него с ногами.

– Принести плед? – спросил Артем.

– Спасибо, мне не холодно. А у тебя очень комфортно! – похвалила она.

– Хочешь выпить?

– Пожалуй, ограничусь чаем. Осмелюсь спросить – есть зеленый?

– Есть, и к нему я могу предложить пирожные собственного приготовления.

– От пирожных я точно не откажусь, – оживилась Ольга. – Вот уж не ожидала, что ты сам пирожные готовишь!

Артем ушел на кухню и вскоре вернулся с полным подносом вкусностей.

– Выглядит аппетитно, – сказала девушка, с интересом глядя на нежно-розовые пирожные.

– Это макарони, – пояснил адвокат, взяв с подноса кофе.

– О, правда?! Я как-то пробовала, и мне понравилось. Если я не ошибаюсь, родина этих сладостей – Франция.

С этими словами Ольга взяла одно пирожное.

– Ты не ошиблась, – кивнул Павлов, делая глоток. – Некоторые называют макарони печеньем, но все же это полноценные пирожные. И приготовить их в домашних условиях совсем не сложно – миндаль, сахарная пудра, молоко, сливки, пара яиц. Ну и еще ягодные сиропы для разнообразия.

– Что ж, могу сказать, что помимо всего прочего ты явно преуспел в кулинарии, – сказала Ольга. – Такое ощущение, словно пирожные только из духовки достали! Потрясающе нежный вкус! И чай ароматный, просто класс!