Наследники

Протасова торопливо вышла из комнаты и вскоре вернулась, держа в руках стопку листов.

– Вот… это копия выписки из медицинской карты Андрея, – пояснила она. – Вы спрашивали, где он был 16 сентября прошлого года. Так вот, в период с 10 по 28 сентября он находился в госпитале на лечении. А это – образцы его подписей. Я сняла копии и отметила каждый лист датой. Как вы и просили.

– Значит, 16 сентября ваш супруг был в больнице? – переспросил Артем. Получив утвердительный ответ, он задал очередной вопрос:

– Вы понимаете, что это значит? Это официально доказывает, что Андрей Васильевич никакого завещания в этот день не оформлял. Скорее всего, у нотариуса был другой человек, который выдавал себя за Протасова. Ведь если бы его куда-то вывозили из больницы, наверняка об этом стало бы известно!

– О господи… – Губы вдовы мелко-мелко затряслись, словно она была готова разрыдаться.

– Я заберу все бумаги с собой, – решил Павлов. – Бэлла Альбертовна, насчет дальнейших контактов с Сацивиным и Коржиной вы поняли? Если вдруг кто-то из них сам выйдет на вас, отправляйте ко мне. Чтобы к этой теме мы с вами больше не возвращались.

– Конечно. Артемий, я все хотела прояснить один момент. Те люди, которых мы с Мариной видели у нотариуса в день оглашения завещания… Мы никогда их раньше не видели. Вдруг они тоже будут претендовать на наследство?!

– Я навел справки. Это представители тех самых организаций, в пользу которых было отписано имущество согласно так называемому «завещанию» – Фонд реабилитации людей с ограниченными возможностями и Центр паллиативной помощи онкологическим больным. Не сомневаюсь, что у Сацивина с Коржиной свои интересы с этими конторами, которые я также намереваюсь проверить.

– Как все ловко подстроено…

– Завтра я запланировал встречу с одним важным свидетелем, – сказал Артем. – Как только она пройдет, я вам позвоню. И будьте готовы пойти в полицию. Разумеется, мы сделаем это вместе.

– Я теперь уже и вовсе на улицу остерегаюсь выходить, – призналась Протасова. Видя, что адвокат собирается уходить, она засуетилась: – Артемий Андреевич, мне так неловко… Может, пообедаете с нами?

– Благодарю, но дел невпроворот, – улыбнулся Павлов. – В другой раз обязательно! Марине от меня большой привет!

– Я провожу вас, – внезапно сказал Суриков, выбираясь из-за стола.

Они вышли из дома, и уже когда оказались за воротами, ветеран сказал:

– Артемий Андреевич, вы не обижайтесь на меня, старика. Я ведь не со зла там всякого за столом наговорил. Простите мою вспыльчивость.

– Бросьте, Сергей Михайлович. Если переживать по каждому поводу, ум за разум зайдет. Я бы поступил на вашем месте точно так же.

– Ну тогда я спокоен, – улыбнулся Суриков. – Просто Бэллу с Мариной жаль до слез. Они ведь мне как родные! Вы смело говорите, может, какая помощь нужна? В конце концов, я тоже не последний человек в обществе!

– Я обязательно буду иметь это в виду, – пообещал Артем. – Если вас будут дергать к следователю, обязательно держите меня в курсе. Вот, держите визитку… Всего хорошего!

– Вот теперь я вижу, что вы молоток, – сказал Сергей Михайлович, пожимая адвокату руку. – Можете всегда на меня положиться!





Бог велел делиться




Глубоко за полночь, накачавшись под завязку спиртным, приятели угомонились, они даже не уснули, а отключились, провалившись в омут беспамятства. Но даже в окутанном алкогольным дурманом мозгу Эдуарда, наподобие всполохов далеких молний, то и дело мелькали мутные кадры жуткой расправы над отцом в гараже. Эд, словно заправский боец, остервенело лупит отца, превращая его лицо в фарш. Тот падает, в двадцатый раз ударяясь затылком о ящик, однако вместо вопля из его глотки вырывается безумный смех. Отец поднимается, весь красный и блестящий от крови, и теперь уже в ужасе кричит Эдуард.

«Я не дам тебе ни копейки», – шепчут распухшие от ударов губы отца. – Ты лентяй и неудачник…»

Схватив его за плечо, отец трясет Эдуарда, как тряпичную куклу.

«Не дам, не дам, не дам тебе ничего», – бормочет отец как заведенный.

Тонкая грань, разделяющая ночной кошмар и реальность, начала рваться и разлетаться на мелкие, исчезающие, как легкий дымок, кусочки.

– …просыпайся, придурок! Эд! – липкую дрему прорезал злой шепот Алекса, и парень с трудом разлепил глаза. Вокруг липкий туман, в черепную коробку словно запустили пчелиный рой, язык неуклюже ворочался в пересохшей глотке. Эдуард сел на диване, изумленно таращась на друга.

– Кто-то звонит в дверь, – дыша на него перегаром, сообщил Алекс. Глаза его расширились от безотчетного страха. – Иди, посмотри!

Словно в подтверждение этих слов в прихожей вновь раздались настойчивые трели звонка.

– Сколько времени? – хрипло спросил Эд, слезая с дивана.

– Почти восемь утра.

Подхватив пакет, Алекс принялся торопливо складывать в него бутылки и другой мусор.

Покачиваясь, Эдуард прокрался к входной двери и, затаив дыхание, прильнул к смотровому глазку. На лестничной площадке стояла полная женщина лет пятидесяти, которую он никогда ранее не видел.

Она приблизилась к двери и постучала кулаком.

– Петя! – громко позвала незнакомка, и Эд вздрогнул, отшатнувшись. – Петя, открой!


Эдуард вернулся в комнату.

– Там какая-то толстая баба, – известил он, постепенно приходя в себя. – По ходу, подруга бати. А может, соседка.

Алекс почесал затылок.

– Эта дура может вызвать ментов. Стремная ситуация, бро.

Они, как по команде, посмотрели в сторону окна.

– Даже не думай, – криво усмехнулся Эд. – Хочешь разбиться с пятого этажа – вперед. Я уж лучше сдамся.

Глаза Алекса опасно блеснули.

– Ты думаешь, я не найду лучше способа?

В дверь снова позвонили, затем постучали.

– Петя! – позвала женщина.

– Вот идиотка, – покачал головой Алекс. – Как будто стук в дверь звучит громче, чем звонок.

Он ушел на кухню и вернулся с громадным столовым ножом. Увидев хищно блеснувшее лезвие, Эдуард не на шутку испугался.

– Нет, Алекс, – забормотал он, выставив вперед руки, словно тот собирался резать его. – Нет, не надо! Хватит с нас двоих в гараже!

– Иди к двери, – прошипел Алекс, махнув ножом в сторону прихожей, и Эдуард, охваченный ужасом, повиновался.

На негнущихся ногах он шагнул к глазку, посмотрел.

Пухлая незнакомка стояла у лифта, держа возле уха телефон, и молодой человек едва сдержал облегченный вздох.

– Она уезжает, – шепотом известил он.

– Уверен? – спросил Алекс, продолжая сжимать нож. – Не ври мне, Эд. Мне терять нечего. Я хочу, чтобы ты это хорошо усвоил.

– Все, она ушла, – раздраженно сказал Эдуард, отодвигаясь в сторону. – Посмотри сам.

Убедившись, что его приятель прав, Алекс, взяв нож за лезвие, быстро вытер рукоятку о рукав куртки, висевшей на крючке, и бросил его в сторону кухни. Тот звякнул, ударившись об кафель.

– Ничего не забыл? – спросил Алекс. – Все мое при мне.

Эд машинально пробежался пальцами по карманам.

– Тогда валим, бро, – тихо скомандовал Алекс.





* * *


Ранняя гостья сидела на лавочке у подъезда, и подельникам стоило большого труда не смотреть в ее сторону. Встревоженная толстуха все еще пыталась кому-то дозвониться, и Эд был уверен, что знает, кому именно. А еще ему почему-то стало жаль эту грузную, неуклюжую женщину.

Полчаса они петляли по дворам, пока не вышли на заброшенную стройку. Проскользнув через дыру в заборе, молодые люди расположились за бетонными блоками, усевшись прямо на обрывки газет.

– Как будто не спал, – признался Эд. – У тебя сигареты остались?

Алекс молча прикурил и кинул ему мятую пачку.

– Что дальше? – снова спросил Эдуард, поднеся пламя зажигалки к кончику сигареты.

– Дальше все по плану. Как пел Егор Летов, – пояснил Алекс, выпуская струю дыма в утренний воздух.

– Какому плану?

Алекс закатил глаза.

– С тобой не соскучишься, бро. Видать, здорово тебя вчера синька накрыла, раз ни фига не помнишь.

Эд нахмурился, отчаянно пытаясь восстановить в памяти ночной разговор с другом.

Алекс хихикнул, стряхивая пепел: