Наследники тьмы
Часть 68 из 98 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Габор был колдуном старой закалки, шовинистом до мозга костей, уверенным, что управлять делами клана может и должен только мужчина. Могущественный колдун. Этеле от семьи отрекся, и старик скорее передаст бразды правления чужаку, нежели уступит трон родной крови. Той, что верой и правдой служила ему все эти годы.
— Как же ты не вовремя заболел! — процедила ведьма, впервые пожалев о том, что Этеле оставил семью.
Он, конечно, правильный до зубовного скрежета, и с ним жизнь в клане стала бы совершенно неинтересной. Скучной и пресной. Зато безопасной. Для нее, Маргитты. А вот с Ксавером.
— Чтоб тебя демоны распотрошили! — шепотом пожелала заклятому врагу чародейка и услышала:
— Я не хочу, чтобы о моей. хм, проблеме узнали в клане. Не сейчас.
— Никто не узнает до тех пор, пока вы сами не сочтете нужным все рассказать. — Теперь Маргитте представлялось, как врач подобострастно расшаркивается перед вожаком, подкармливавшим его силой на протяжении многих лет.
Доктор начал прощаться, и Маргитте пришлось отойти от двери.
Рак. Кто бы мог подумать, что великого и несокрушимого Габора Батори подкосит какая-то человеческая болячка. Ну нет, они еще поборются! Наверняка дядя не все заклятия перепробовал, не все очищающие ритуалы провел.
Они обязательно что-нибудь придумают. Если не излечат, так хотя бы приостановят развитие болезни.
Так что не видать Ксаверу трона в ближайшее время!
Однако громкий кашель, пробравший старика, поколебал уверенность чародейки.
Юркнув в соседнюю комнату, Маргитта подождала, пока шаги врача стихнут, а потом, вновь приблизившись к кабинету, постучала негромко.
— Войдите!
К тому времени Габор уже справился с приступом кашля, хоть голос по-прежнему звучал хрипло и глухо. Приоткрыв дверь, ведьма застала предводителя клана в его излюбленном кресле за письменным столом. Спокойного и невозмутимого, словно Бернат не вынес ему только что смертный приговор.
— Что-то случилось, Маргитта?
Молодая женщина рассеянно огляделась, замечая хорошо знакомую с детства обстановку: стеллажи, забитые старинными, редкими книгами; тяжелые шторы на окнах, сейчас почти полностью задернутые; кожаный диван возле камина, уже изрядно потертый, однако, как ей думалось, дорогой сердцу Габора. Ведь когда-то он нравился тете.
Маргитта предпочла сделать вид, что не замечает болезненной бледности на лице пожилого мужчины. Потому что знала, как Габора раздражало проявление внимания и излияние родственных чувств.
— Залетала твоя пташка, начирикала о новой ведьме в клане Эчедов. Потомственной, — присаживаясь на край стола, сказала чародейка. — И, кажется, я с ней уже знакома.
Габор вопросительно вскинул седые брови.
— Та девчонка, что временно владела даром Эржебет, — пояснила Маргитта. — Оказывается, в ней тоже есть сила.
— Как говоришь, ее звали?
Колдунья нахмурилась, припоминая:
— Эрика. Эрика Кальман. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?
Габор в задумчивости сплел перед собой пальцы и покачал головой:
— Нет, не говорит. Потомственная, значит?
— Я сама удивилась, — кивнула Маргитта. — Хоть еще тогда, в России, поняла, что с девчонкой что-то не так. Она какая-то. — Чародейка замялась, пытаясь подобрать нужное слово, которое бы точнее описало незнакомку. Так и не сумев этого сделать, со вздохом закончила: — Неправильная, что ли.
Ведьмак усмехнулся своим мыслям, кашлянул глухо и только потом проговорил:
— Ну что ж, мой долг, как правителя Будапешта, привечать иностранных гостей. А уж молодых и талантливых… — Габор поднял на племянницу взгляд, жестко заявив: — Я хочу с ней встретиться.
— Будет сделано! — шутливо отсалютовала ему ведьма. По-ребячьи дернув ногами, спрыгнула с письменного стола.
— Займись этим немедленно, — велел колдун и стал погружаться в свои сумрачные мысли, казалось, и вовсе позабыв о присутствии Маргитты.
Ему предстояло сделать выбор. Решить не только, кому передать бразды правления кланом, но и кому доверить семейный бизнес. Владелец крупнейшего частного банка страны, в свое время Габор планировал сделать наследником Этеле. Не зря же с его подачи внук получал экономическое образование в лучшем университете Венгрии.
А потом мальчишка взял и плюнул ему в душу, переметнувшись к Эчедам.
И теперь, если верить слухам, Этеле Батори был одним из самых востребованных сотрудников компании Венцеля — мужа Цецилии. Этой девчонки, даже спустя столько лет продолжавшей люто его ненавидеть.
Этеле отказался от семьи, от наследия, от всего, к чему его готовили.
Габор горько усмехнулся, вспоминая и о других предательствах, с которыми за долгую жизнь ему довелось столкнуться. Каждое оставляло шрам на сердце, не позволяя простить и забыть.
Мужчина закашлялся. Сотрясаясь от болезненных хрипов, дрожащей рукой потянулся к стакану с водой. Маргитта поспешила выйти, памятуя, что великий колдун ненавидел быть уязвимым и еще больше ненавидел, когда кто-то был тому свидетелем. В такие моменты он становился особенно злым и раздражительным.
Прикрыв за собой дверь, чародейка замерла на миг, обдумывая вдруг посетившую ее мысль. Конечно, идея так себе, но. Может, что-то и выгорит. И тогда дяде не придется передавать власть Ксаверу. У нее есть несколько месяцев. или несколько недель, чтобы все исправить. И начать нужно с малого — с наведения мостов.
Достав из кармана джинсов телефон, Маргитта набрала номер, который, как ей казалось, удалила еще несколько лет назад. Но, к счастью, это было не так.
Несколько секунд она вслушивалась в монотонные гудки, пока до нее не донесся ровный, спокойный голос:
— Слушаю.
А вот он ее номер наверняка удалил, иначе бы и не ответил.
Пожелав себе удачи, ведьма улыбнулась и ласково прожурчала:
— Этеле, мальчик мой, как твоя жизнь?
Уснула я далеко за полночь. Сначала долго стояла под прохладным душем, чувствуя, как из меня валят клубы пара, превращая душевую кабину в самую настоящую турецкую баню. Никак не удавалось успокоиться и остыть. Я уже здесь, в своей комнате, а Эчед продолжает лезть ко мне в голову со своими наглыми намеками.
Вот что он вообще от меня хочет?!
Какую игру затеял? Зачем?
Я с ним ни во что играть не собираюсь. И думать о нем себе запрещаю!
Завернувшись в махровый халат и соорудив из полотенца некое подобие тюрбана, я вышла из ванной и услышала, как кто-то негромко, но настойчиво стучится в дверь.
Клацнула от злости зубами, решив, что это никак не угомонится несносный ведьмак, но потом из-за створки раздалось:
— Это Ида. Эрика, вы еще не спите?
Оказывается, служанка пришла по просьбе своего хозяина, в кои-то веки проявившего ко мне участие.
Можно уже начинать бояться.
Опустившись со мною рядом на край кровати, Ида с извиняющейся улыбкой предупредила:
— Будет немного печь, зато завтра на ладонях и следа от ожогов не останется. — С этими словами она смочила ватный диск в какой-то желтоватой субстанции, очень смахивающей на йод, но имеющей резкий травяной запах, и осторожно обработала покраснения у меня на ладонях.
— Спасибо большое, — поблагодарила я девушку, и она, пожелав мне спокойной ночи, покинула комнату.
Не скажу, что это была приятная ночь. Мысли о случившемся никак не давали покоя. Я крутилась, вертелась, думая о пожаре в ночном клубе, о своем непонятном даре (получается, я огненная колдунья?) и обо всем, что случилось после. Хоть об этом «после» думать совершенно не хотелось.
Но вот думалось, и я ничего не могла с этим поделать.
Не знаю, в котором часу уснула, закутавшись в одеяло, как в спасительный кокон. Проснулась от назойливого, монотонного стука. Приподнявшись на руках, осоловелым взглядом уставилась на дверь, и только спустя минуту или две поняла, что стучатся ко мне… в окно.
Я даже ущипнула себя легонько, желая убедиться, что это не предрассветное сновиденье (обычно именно по утрам мне снился всякий бред), и все происходит на самом деле.
Проснуться так и не получилось. Пришлось подниматься и плестись через всю комнату. Хмурясь и гадая, что это еще за чертовщина такая, я раздвинула шторы и увидела, как в окно стучится… хм, письмо или что-то очень на него похожее.
Это был самый настоящий стучащийся конверт с отделанными позолотой уголками. Они-то, соприкасаясь со стеклом, и нарушили мой покой. Заинтригованная, я открыла окно, впуская в спальню летающее послание, а вместе с ним морозный воздух с крупинками снега, тут же растаявшими на подоконнике.
Мистика…
Вернее, магия, благодаря которой конверт послушно лег мне в руку. Нарядный такой, кремового цвета с вытесненной на нем надписью: «Госпоже Эрике Кальман».
Подгоняемая любопытством, я извлекла послание, наслаждаясь ощущением плотной, чуть шероховатой бумаги, украшенной по краям вензелями. Такую обычно используют для приглашений на свадьбу.
Как вскоре выяснилось, мне в руки попало (или скорее прилетело) тоже приглашение. Вот только не на свадьбу и не в какой-нибудь местный Хогвартс, хоть морально я готовилась и к такому, а на самый настоящий бал-маскарад, устраиваемый двадцать четвертого декабря в загородной резиденции.
Я дважды пробежалась по коротенькому тексту, а потом еще надолго залипла на размашистой подписи.
Очуметь!
Меня приглашал на бал сам Габор Батори. Прямой потомок Кровавой графини и. дедушка Этеле.
Круто!
Наверное…
Наспех собравшись, набрала маму. Вообще-то она надеялась пообщаться со мной по видеосвязи, потому как соскучилась и жаждала лицезреть моську своей старшей дочери, но я, занервничав, протараторила, что мне сейчас некогда, мы с Сашей собираемся на экскурсию и, вообще, здесь связь плохая. Отсоединившись, причесалась по-быстрому и, захватив с собой приглашение, отправилась в столовую. Наверное, лучше показать его Цецилии и спросить, стоит ли вообще туда идти.
Не знаю, что такого сделал ей старый колдун, но мадам Эчед его на дух не переносила. Всякий раз, стоило в ее присутствии прозвучать имени Габора, как глаза Цецилии вспыхивали такой лютой ненавистью, что мне становилось откровенно не по себе.
Спускаясь по лестнице, я невольно замедляла шаг. Все семейство было в сборе: я поняла это по громким голосам, доносящимся из столовой.
Предводительница клана негодовала, рвала и метала, и вскоре мне стала ясна причина ее взвинченного состояния.
— Как же ты не вовремя заболел! — процедила ведьма, впервые пожалев о том, что Этеле оставил семью.
Он, конечно, правильный до зубовного скрежета, и с ним жизнь в клане стала бы совершенно неинтересной. Скучной и пресной. Зато безопасной. Для нее, Маргитты. А вот с Ксавером.
— Чтоб тебя демоны распотрошили! — шепотом пожелала заклятому врагу чародейка и услышала:
— Я не хочу, чтобы о моей. хм, проблеме узнали в клане. Не сейчас.
— Никто не узнает до тех пор, пока вы сами не сочтете нужным все рассказать. — Теперь Маргитте представлялось, как врач подобострастно расшаркивается перед вожаком, подкармливавшим его силой на протяжении многих лет.
Доктор начал прощаться, и Маргитте пришлось отойти от двери.
Рак. Кто бы мог подумать, что великого и несокрушимого Габора Батори подкосит какая-то человеческая болячка. Ну нет, они еще поборются! Наверняка дядя не все заклятия перепробовал, не все очищающие ритуалы провел.
Они обязательно что-нибудь придумают. Если не излечат, так хотя бы приостановят развитие болезни.
Так что не видать Ксаверу трона в ближайшее время!
Однако громкий кашель, пробравший старика, поколебал уверенность чародейки.
Юркнув в соседнюю комнату, Маргитта подождала, пока шаги врача стихнут, а потом, вновь приблизившись к кабинету, постучала негромко.
— Войдите!
К тому времени Габор уже справился с приступом кашля, хоть голос по-прежнему звучал хрипло и глухо. Приоткрыв дверь, ведьма застала предводителя клана в его излюбленном кресле за письменным столом. Спокойного и невозмутимого, словно Бернат не вынес ему только что смертный приговор.
— Что-то случилось, Маргитта?
Молодая женщина рассеянно огляделась, замечая хорошо знакомую с детства обстановку: стеллажи, забитые старинными, редкими книгами; тяжелые шторы на окнах, сейчас почти полностью задернутые; кожаный диван возле камина, уже изрядно потертый, однако, как ей думалось, дорогой сердцу Габора. Ведь когда-то он нравился тете.
Маргитта предпочла сделать вид, что не замечает болезненной бледности на лице пожилого мужчины. Потому что знала, как Габора раздражало проявление внимания и излияние родственных чувств.
— Залетала твоя пташка, начирикала о новой ведьме в клане Эчедов. Потомственной, — присаживаясь на край стола, сказала чародейка. — И, кажется, я с ней уже знакома.
Габор вопросительно вскинул седые брови.
— Та девчонка, что временно владела даром Эржебет, — пояснила Маргитта. — Оказывается, в ней тоже есть сила.
— Как говоришь, ее звали?
Колдунья нахмурилась, припоминая:
— Эрика. Эрика Кальман. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?
Габор в задумчивости сплел перед собой пальцы и покачал головой:
— Нет, не говорит. Потомственная, значит?
— Я сама удивилась, — кивнула Маргитта. — Хоть еще тогда, в России, поняла, что с девчонкой что-то не так. Она какая-то. — Чародейка замялась, пытаясь подобрать нужное слово, которое бы точнее описало незнакомку. Так и не сумев этого сделать, со вздохом закончила: — Неправильная, что ли.
Ведьмак усмехнулся своим мыслям, кашлянул глухо и только потом проговорил:
— Ну что ж, мой долг, как правителя Будапешта, привечать иностранных гостей. А уж молодых и талантливых… — Габор поднял на племянницу взгляд, жестко заявив: — Я хочу с ней встретиться.
— Будет сделано! — шутливо отсалютовала ему ведьма. По-ребячьи дернув ногами, спрыгнула с письменного стола.
— Займись этим немедленно, — велел колдун и стал погружаться в свои сумрачные мысли, казалось, и вовсе позабыв о присутствии Маргитты.
Ему предстояло сделать выбор. Решить не только, кому передать бразды правления кланом, но и кому доверить семейный бизнес. Владелец крупнейшего частного банка страны, в свое время Габор планировал сделать наследником Этеле. Не зря же с его подачи внук получал экономическое образование в лучшем университете Венгрии.
А потом мальчишка взял и плюнул ему в душу, переметнувшись к Эчедам.
И теперь, если верить слухам, Этеле Батори был одним из самых востребованных сотрудников компании Венцеля — мужа Цецилии. Этой девчонки, даже спустя столько лет продолжавшей люто его ненавидеть.
Этеле отказался от семьи, от наследия, от всего, к чему его готовили.
Габор горько усмехнулся, вспоминая и о других предательствах, с которыми за долгую жизнь ему довелось столкнуться. Каждое оставляло шрам на сердце, не позволяя простить и забыть.
Мужчина закашлялся. Сотрясаясь от болезненных хрипов, дрожащей рукой потянулся к стакану с водой. Маргитта поспешила выйти, памятуя, что великий колдун ненавидел быть уязвимым и еще больше ненавидел, когда кто-то был тому свидетелем. В такие моменты он становился особенно злым и раздражительным.
Прикрыв за собой дверь, чародейка замерла на миг, обдумывая вдруг посетившую ее мысль. Конечно, идея так себе, но. Может, что-то и выгорит. И тогда дяде не придется передавать власть Ксаверу. У нее есть несколько месяцев. или несколько недель, чтобы все исправить. И начать нужно с малого — с наведения мостов.
Достав из кармана джинсов телефон, Маргитта набрала номер, который, как ей казалось, удалила еще несколько лет назад. Но, к счастью, это было не так.
Несколько секунд она вслушивалась в монотонные гудки, пока до нее не донесся ровный, спокойный голос:
— Слушаю.
А вот он ее номер наверняка удалил, иначе бы и не ответил.
Пожелав себе удачи, ведьма улыбнулась и ласково прожурчала:
— Этеле, мальчик мой, как твоя жизнь?
Уснула я далеко за полночь. Сначала долго стояла под прохладным душем, чувствуя, как из меня валят клубы пара, превращая душевую кабину в самую настоящую турецкую баню. Никак не удавалось успокоиться и остыть. Я уже здесь, в своей комнате, а Эчед продолжает лезть ко мне в голову со своими наглыми намеками.
Вот что он вообще от меня хочет?!
Какую игру затеял? Зачем?
Я с ним ни во что играть не собираюсь. И думать о нем себе запрещаю!
Завернувшись в махровый халат и соорудив из полотенца некое подобие тюрбана, я вышла из ванной и услышала, как кто-то негромко, но настойчиво стучится в дверь.
Клацнула от злости зубами, решив, что это никак не угомонится несносный ведьмак, но потом из-за створки раздалось:
— Это Ида. Эрика, вы еще не спите?
Оказывается, служанка пришла по просьбе своего хозяина, в кои-то веки проявившего ко мне участие.
Можно уже начинать бояться.
Опустившись со мною рядом на край кровати, Ида с извиняющейся улыбкой предупредила:
— Будет немного печь, зато завтра на ладонях и следа от ожогов не останется. — С этими словами она смочила ватный диск в какой-то желтоватой субстанции, очень смахивающей на йод, но имеющей резкий травяной запах, и осторожно обработала покраснения у меня на ладонях.
— Спасибо большое, — поблагодарила я девушку, и она, пожелав мне спокойной ночи, покинула комнату.
Не скажу, что это была приятная ночь. Мысли о случившемся никак не давали покоя. Я крутилась, вертелась, думая о пожаре в ночном клубе, о своем непонятном даре (получается, я огненная колдунья?) и обо всем, что случилось после. Хоть об этом «после» думать совершенно не хотелось.
Но вот думалось, и я ничего не могла с этим поделать.
Не знаю, в котором часу уснула, закутавшись в одеяло, как в спасительный кокон. Проснулась от назойливого, монотонного стука. Приподнявшись на руках, осоловелым взглядом уставилась на дверь, и только спустя минуту или две поняла, что стучатся ко мне… в окно.
Я даже ущипнула себя легонько, желая убедиться, что это не предрассветное сновиденье (обычно именно по утрам мне снился всякий бред), и все происходит на самом деле.
Проснуться так и не получилось. Пришлось подниматься и плестись через всю комнату. Хмурясь и гадая, что это еще за чертовщина такая, я раздвинула шторы и увидела, как в окно стучится… хм, письмо или что-то очень на него похожее.
Это был самый настоящий стучащийся конверт с отделанными позолотой уголками. Они-то, соприкасаясь со стеклом, и нарушили мой покой. Заинтригованная, я открыла окно, впуская в спальню летающее послание, а вместе с ним морозный воздух с крупинками снега, тут же растаявшими на подоконнике.
Мистика…
Вернее, магия, благодаря которой конверт послушно лег мне в руку. Нарядный такой, кремового цвета с вытесненной на нем надписью: «Госпоже Эрике Кальман».
Подгоняемая любопытством, я извлекла послание, наслаждаясь ощущением плотной, чуть шероховатой бумаги, украшенной по краям вензелями. Такую обычно используют для приглашений на свадьбу.
Как вскоре выяснилось, мне в руки попало (или скорее прилетело) тоже приглашение. Вот только не на свадьбу и не в какой-нибудь местный Хогвартс, хоть морально я готовилась и к такому, а на самый настоящий бал-маскарад, устраиваемый двадцать четвертого декабря в загородной резиденции.
Я дважды пробежалась по коротенькому тексту, а потом еще надолго залипла на размашистой подписи.
Очуметь!
Меня приглашал на бал сам Габор Батори. Прямой потомок Кровавой графини и. дедушка Этеле.
Круто!
Наверное…
Наспех собравшись, набрала маму. Вообще-то она надеялась пообщаться со мной по видеосвязи, потому как соскучилась и жаждала лицезреть моську своей старшей дочери, но я, занервничав, протараторила, что мне сейчас некогда, мы с Сашей собираемся на экскурсию и, вообще, здесь связь плохая. Отсоединившись, причесалась по-быстрому и, захватив с собой приглашение, отправилась в столовую. Наверное, лучше показать его Цецилии и спросить, стоит ли вообще туда идти.
Не знаю, что такого сделал ей старый колдун, но мадам Эчед его на дух не переносила. Всякий раз, стоило в ее присутствии прозвучать имени Габора, как глаза Цецилии вспыхивали такой лютой ненавистью, что мне становилось откровенно не по себе.
Спускаясь по лестнице, я невольно замедляла шаг. Все семейство было в сборе: я поняла это по громким голосам, доносящимся из столовой.
Предводительница клана негодовала, рвала и метала, и вскоре мне стала ясна причина ее взвинченного состояния.