Наследники тьмы
Часть 62 из 98 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Он лучший друг моего сына и тем не менее остается внуком Габора. Я бы предпочла обойтись без него, но если хочешь, напиши ему.
Почему бы и нет? С ним мне однозначно будет спокойнее. И Этеле весь вечер не будет задаваться вопросом: что задумала его дражайшая предводительница. Выудив из кармана джинсов телефон, отправила ведьмаку сообщение.
— И что теперь? — Когда экран смартфона погас, сунула его обратно.
Надеялась, до вечера меня оставят в покое, и я смогу заняться делом: прошерстить онлайн-магазины. Вдруг удастся подобрать недорогую замену «бабушкиному раритету» и оформить заказ с экспресс-доставкой.
Но главнокомандующая ведьма не спешила откланиваться, чтобы я могла посвятить всю себя шоппингу.
— Я научу тебя простой медитации. Перед ритуалом ты должна будешь очистить сознание. — Она сняла вишневого цвета пиджак, небрежно отбросила тот на кровать, скользнула на пол и замерла. — Устраивайся напротив и слушай мой голос.
До самого вечера я вычищала сознание, а в перерывах между очисткой давилась горькой настойкой домашнего приготовления госпожи Йолики. В отваре не чувствовалось алкоголя, вот только мой отполированный медитацией разум с каждым новым глотком все больше заволакивался туманом. Мутной хмарью, сгущавшейся в голове, словно я действительно была в подпитии.
Где-то около десяти, запихнув в себя ужин — жаркое, острое до невозможности, я хорошенько умылась, дабы очистить свой лик, как выразилась Цецилия, а заодно, если повезет, и мозги сделать прозрачными. Прохладная вода помогла прийти в чувство. Туман в голове рассеялся, и я стала переодеваться в ретронаряд. После чего полюбовалась на свою бледную физиономию, маячившую в темной глади зеркала, в которое, словно в ловушку, попадали отблески свечей. Цецилия сказала, что могут возникнуть перепады напряжения из-за активного применения магии, а потому привычное освещение заменили старыми добрыми свечами. Из-за чего ощущение сюрреалистичности всего происходящего только усилилось.
— Тебе очень идет, — заметила госпожа Эчед, поправляя длинный подол платья.
Спереди его подкололи, сзади оставили как есть — получился этакий невестин шлейф. Руки до самых пальцев оплетало тончайшее кружево (пока влезала в платье, боялась, что расползется), от груди и вниз струился мерцавший в приглушенном пламени свечей шелк.
— И все-таки чего-то не хватает. — Цецилия задумчиво пожевала губами, а потом, улыбнувшись, раскрыла ладонь. — Небольшой подарок по случаю твоей инициации.
А вот это уже точно лишнее.
В руке у колдуньи блестел кулон — небольшой ажурный кругляш, сплетенный из серебристых нитей металла, словно тугой клубок змей, инкрустированный по центру кроваво-красным камнем. Рубином, а может, гранатом — я в украшениях не разбираюсь.
— Спасибо, но не стоило. Правда. — Я неловко кашлянула.
Цецилии удалось невозможное: смутить меня сильнее, чем обычно смущал ее демонический отпрыск.
— Нет, нет, нет! Отказов не принимаю, — категорично отрезала Эчед. — У многих ведьм и колдунов есть обереги. Этот после инициации станет твоим. Если кулон тебе, конечно, нравится.
— Он очень красивый, просто…
— Вот и замечательно! — перебила меня чародейка. — Защита тебе не помешает. От безумцев, вроде Маргитты. Ты ведь не хочешь, чтобы с тобой произошло то же самое, что творилось ее стараниями в Словакии? И, к сожалению, Маргитта в Будапеште не единственная. Юная неопытная ведьма с потомственной силой — лакомая добыча для охотников за дарами.
— Я и так уже живу у вас, пользуюсь вашим гостеприимством. Может, для оберега подойдет мое колечко?
Я с мольбой воззрилась на ведьму и показала ей тоненький серебряный ободок, который носила на среднем пальце. Копеечная безделушка, купленная на распродаже. Ко всякого рода побрякушкам я относилась не менее прохладно, чем к косметике, а потому их у меня почти не имелось.
— Украшение должно быть ценным, чтобы оберег получился действенным, а не рассыпался пеплом после первой же угрозы. Вот как это. — Цепочка соскользнула с ее ладони, и кулон повис в воздухе, мерно покачиваясь, словно маятник старинных часов. — Платина и красный бриллиант.
А я что-то там говорила про гранат.
— Твое колечко, — она посмотрела на мою руку с таким видом, как если бы я весь день копалась в ближайшем мусорнике, — на роль защитного талисмана никак не подойдет. И вообще, дорогая, неприлично отказываться от подарков.
Теперь я знаю, в кого Эчед получился таким непрошибаемым. Весь пошел в маменьку.
Несмотря на мои робкие протесты, Цецилия встала у меня за спиной и все-таки нацепила свою побрякушку, стоимостью. Нет, даже думать об этом не буду.
Отойдя на несколько шагов назад, внимательно оглядела результаты своих стараний и проговорила, удовлетворенно улыбаясь:
— Ну вот, совсем другое дело. Сразу видно, новорожденная ведьма. — Выдержав паузу, вкрадчиво завершила: — Сейчас я тебя оставлю, мне тоже нужно собраться. Когда все будет готово, за тобой придет Анталь. Заодно и познакомитесь.
— Этеле еще не приехал?
— Нет, но как только подъедет, его сразу проводят в зал. Не волнуйся, Эрика. Обещаю, все будет замечательно.
На этой оптимистичной ноте она покинула гостевую спальню, оставив меня один на один с сумбурными мыслями и переживаниями.
Проверив телефон, я разочарованно вздохнула: входящих сообщений не было.
«Скоро начнется», — отправила Этеле еще одно, но мобильный так и не пиликнул ответной эсэмэской.
Полумрак сгущался. Несколько свечей догорело, остальные, оплавленные, продолжали медленно таять, позволяя теням множиться, скользить по стенам в хаотичном танце. Я обхватила себя руками, чувствуя, что начинаю дрожать. Не от холода — от волнения. А когда в дверь постучали (спустя, кажется, вечность), вздрогнула и бросила на телефон молящий взгляд.
Но тот продолжал упрямо молчать.
— Пора, — возвестил высокий поджарый блондин — ровесник Цецилии, когда я открыла перед ним дверь.
В комнату входить не стал. Протянул мне свечу, предлагая ее взять, и зашагал по полутемному коридору к лестнице.
И я, уже почти ведьма, отправилась за ним следом.
Наверное, если бы мне представилась возможность взглянуть на себя со стороны, я бы прыснула со смеху. Трудно оставаться невозмутимой при виде обряженной во все белое девицы, медленно ползущей по старинному особняку со свечкой в руке. Вот только, являясь этой самой девицей в белом, мне как-то было не до веселья. В горле застрял горький ком — не иначе как все пряное, выпитое и съеденное ранее, просилось наружу от страха.
Может, следовало не брать пример с бабушки и не темнить, а сразу ей позвонить? Сказать, что я в курсе всех тех давних событий, и пусть сама снимает свои чары. Но я доверилась Цецилии, опасаясь, что родные останутся верны себе и поступят, как поступали всегда: все решат за меня.
Если Тереза такая крутая ведьма, как утверждает мадам Эчед, ей ничего не стоит организовать мне повторную амнезию или и вовсе лишить меня силы.
Так что прекращай, Эрика, ныть, сомневаться и малодушно вспоминать о своих родных. Если бы не их секреты, ничего бы этого не было. Если бы бабушка не заблокировала в детстве мою силу, а наоборот, научила с ней обращаться, я бы дала отпор Камилу, а потом и Крису, едва не вогнавшим меня в могилу.
Вот совсем не вовремя об этом подумала. Последняя каменная ступенька осталась позади. Анталь обернулся и, удостоверившись, что я все еще здесь и пока что даже в сознании (то есть не спешу падать в обморок от своих переживаний), толкнул массивную дверь.
Именно в тот момент мне вспомнился промозглый осенний вечер, стройка и коварный план Эчеда, из-за поцелуя которого я чуть не отдала богу душу. Кристиан был первым, кого увидела — живое напоминание о не самом приятном прошлом. Ведьмак стоял возле матери, обряженной в нечто балахонистое и совершенно непонятное: не то черное с золотой отделкой платье, не то священническая ряса.
А если учесть, что находились мы в каменном зале с низкими потолками, пропахшем благовониями и протравленном тьмою (всего несколько свечей слабо тлели по углам комнаты), зрелище было и вправду впечатляющим. Достойное какого-нибудь мистического романа.
Или ужастика.
Не сдержавшись, нервно хихикнула, правда, тут же взяла себя в руки и поджала губы. Пламя свечи, что сжимала одеревеневшими пальцами, выхватывало из тьмы мое лицо и все отражавшиеся на нем эмоции. В то время как лица Эчедов скрывала вуаль полумрака, и тем не менее я отчетливо ощущала на себе их взгляды. Пристальный — Цецилии, пронзительный — ее сына.
Ну хоть Кристиан был одет не как актер из дешевого фэнтези-фильма: в темные джинсы и светлую рубашку. Правда, волосы почему-то влажные. Похоже, его выдернули прямо из-под душа.
И почему я об этом думаю…
Чуть погодя заметила гадалку. Она стояла, подпирая плечом стену, в простом, но элегантном светлом платье и с собранными в прическу-ракушку волосами.
Я приблизилась к Цецилии, стараясь абстрагироваться от навязчивого чувства, что кое-чьи зеленые глаза, совсем как у наглого кошака, прожигают меня насквозь, от макушки до самых пяток.
— Этеле? — спросила с надеждой.
Чародейка развела руками:
— Возможно, у него не получилось приехать из-за снегопада.
Ближе к вечеру и правда пошел снег, вернее, повалил, но я не думала, что обильные осадки остановят Этеле. И уж точно они не могли его удержать от ответа на мои эсэмэски.
Внутри шевельнулось беспокойство за ведьмака.
— К сожалению, мы больше не можем ждать. Пора начинать, — объявила Цецилия.
Анталь встал по правую руку от своей предводительницы, Кристиан — по левую. Йолика осталась в стороне, не то с загадочной, не то с задумчивой полуулыбкой наблюдая за развитием событий.
Оглянувшись на гадалку, я вновь повернулась к Цецилии.
— Симпатичное платьице, — заметил Эчед, снова пройдясь по мне взглядом, таким, что платья на мне как будто и не осталось.
Захотелось ткнуть в него зажженной свечой, не знаю, как сумела удержаться от искушения.
А спустя мгновение взгляд ведьмака потемнел, когда он зацепился им за подарок своей родительницы. Кристиан так на меня посмотрел, что теперь единственным моим желанием было от него отшатнуться.
Но и с этим порывом я успешно справилась. Как и с желанием позорно сбежать из пропахшего травами каменного капкана.
— Хотя бы сегодня избавь нас от своих ремарок, — осадила сына Цецилия и взяла меня за руку.
— Уже нельзя и комплимент сделать девушке? — как-то уж больно мрачно заметил Эчед.
Хищно заострившиеся черты лица колдуна в момент, когда в его поле зрения попало злосчастное украшение, не смогли смягчить даже приглушенные отблески света.
— И на кой демон меня вообще сюда позвали… — глухо процедил он, отворачиваясь.
Я бы тоже понять это не отказалась.
— Будешь помогать. Как и Анталь. Одна я могу не справиться, и тогда мы здесь застрянем. А мне бы не хотелось долго мучить нашу гостью.
Она улыбнулась мне ободряющей улыбкой, раскрыла мою ладонь, что-то нашарила на столе у себя за спиной и. без предупреждения коварно полоснула по моей руке ножом. На какой-то миг в глазах потемнело, а потом я чуть не взвыла от боли.
— Спокойно, Эрика, так надо, — сказала ведьма, успокаивая, заставляя мои пальцы сжаться в кулак.
Кровь потекла в предусмотрительно подставленную чашу, а я от воспоминаний о глубокой ране, темной линией прочертившей ладонь, чуть не стекла на холодный пол. Ноги в легких балетках, в которых должна была гулять по улочкам Панаджи — столицы Гоа, уже почти онемели. Немело все тело: от накатившего с новой силой волнения и треклятого запаха, который продолжал проникать в сознание, снова заволакивая его туманом.
Как и глубокий, сильный голос чародейки, заполнивший все подземелье.
Незнакомые слова, ее пугающий, какой-то потусторонний взгляд. Болезненное жжение в груди, как будто внутри меня разгорался пожар. Разгорался быстро, стремительно, притупляя боль от пореза, стирая действительность и забрасывая меня в настоящий кошмар.
— Помогайте мне! — крикнула чародейка, и голоса ведьмаков зазвучали в унисон с ее голосом.
Я было дернулась, желая одного: исчезнуть из подземелья, чтобы пламя в груди погасло как можно скорее, и тут Кристиан (этот мерзавец!) схватил меня за руку. Крепко сжал запястье, не позволяя вырваться, и, не сводя своего маньячного взгляда, продолжил повторять за матерью слова заклинания.