Наше худшее Рождество

— И как предлагаешь это сделать? — Майкл говорил так, будто нет ничего проще. Будь это так, она бы давно сделала.

— Для начала признайся маме, что ты не работаешь учителем, что решила быть дома и заниматься ребенком. Уверен, что та, кто пишет книги и дает советы женщинам о том, как самостоятельно принимать решения, признает, что ее дочь тоже имеет на это право.

Элла не представляла себе такой разговор и то, чем он закончится.

— Она спокойно воспринимает решения других людей, но выбор дочерей примет только в том случае, если он соответствует ее мировоззрению.

Майкл взял шарф и намотал на шею.

— Затем тебе надо дать понять маме, что от реакции на твое признание зависят ваши дальнейшие отношения. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Ей не должен нравиться твой выбор, она просто должна его принять.

Элла мысленно вернулась в тот день пять лет назад. «Ты ужасная мать». Сейчас они вели себя так, будто эти слова никогда не звучали. Однако Элла их не забыла и не сомневалась, что мама тоже.

Смогут ли они восстановить отношения, не вспоминая о том, что произошло?

— Я обязательно поговорю с ней, когда представится подходящий случай.

— Он как раз сейчас представился. Пойти с тобой, если так будет легче?

— Нет, конечно нет. Я не такая беспомощная.

Или такая? Элла не хотела, чтобы муж видел ее беспомощной и жалкой.

Внезапно она почувствовала усталость и опустилась на край кровати.

— Я так долго ждала Рождества. Надеялась, что в этом году оно станет особенным.

— Любимая, выгляни в окно. Такая красота, поистине удивительная. Наша дочь счастлива и смеется. Конечно, мы не так планировали провести праздники, но все изменилось, определенно, к лучшему. Я понимаю, что ты переживаешь из-за мамы, но, возможно, это переломный момент в ваших отношениях.

Майкл всегда обращал внимание на то, какова перспектива, а не на подводные камни.

— Когда я вижу твой оптимизм, даже не знаю, обнимать тебя или ненавидеть. — Разумеется, он прав. Таб счастлива, что они приехали в дом у заснеженного леса, рядом с которым пасутся олени, — так она представляла себе волшебную зимнюю сказку. Майкл взял ее за руку и потянул, заставляя встать.

— Действуй, милая. Если не найдешь понимания, по крайней мере, будешь знать, что сделала все возможное.

Элла понимала, что муж прав. Она взрослая женщина, у которой есть любимая работа и семья, которой она дорожит. Она гордится своими поступками и тем, какой стала. Разве у нее есть повод бояться искреннего разговора с мамой?

— Знаешь, и все равно мне необходимо ее одобрение. Скажи, почему так?

— Думаю, потому что ты человек. — Майкл повел ее к двери. — Пойдем со мной. Может, Таб — спасение для вас обеих, она поможет вам помириться.

Элла не была в этом уверена.

Она шла за Майклом по широкой лестнице, ощущая, что на нее с осуждением смотрят с полотен представители рода Макинтайров. Интересно, каково это — принадлежать к семье, история которой исчисляется веками? Лично у нее нет фотографии отца и мама ничего о нем не рассказывает.

Возможно, стоит поднять эту тему и заставить маму объясниться. Не исключено, что воспоминания о медовом месяце сделают ее более откровенной.

В коридоре они увидели Кирсти.

— В столовой накрыт завтрак.

— Спасибо. — Элла повернулась к Майклу. — Иди, а я посмотрю, как там мама и Таб. Ой, подождите, у вас есть морковка? — Элла улыбнулась, видя озадаченное лицо женщины. — Моя дочь лепит снеговика.

Впервые с момента их приезда Кирсти улыбнулась.

— Сейчас принесу из кухни.

Через минуту, держа в руках морковку подходящего размера, Элла поспешила на улицу, оставив Майкла с Кирсти, чтобы потренировался располагать к себе людей.

После ночного снегопада все вокруг искрилось и выглядело волшебно. Метель укрыла ветки белым снегом, дороги к дому и вниз к озеру стали похожи на серебристые реки, переливающиеся на ярком солнце.

Элла полной грудью вдохнула свежий воздух и сжала пальцы в кулаки, чтобы сберечь их от колючего мороза. Отчетливо ощущался аромат сосен и елей с примесью дыма из каминных труб. Белоснежный покров слепил, заставляя щуриться, в голову пришла мысль о том, что именно такую атмосферу каждый раз они пытались воссоздать дома. Люди покупают искусственные ели, покрытые синтетическим снегом, надеясь принести в квартиры зимнюю лесную сказку. Только сейчас она поняла, как бессмысленны эти попытки.

Элла обернулась и оглядела дом. Из одной трубы в башне вылетали клубы дыма. Снег почти полностью покрыл крыши. Господи, это же идеальное место для встречи Рождества.

Если повезет и удастся найти общий язык с мамой, то это будет лучший праздник в жизни Эллы.

Приметив на снегу две дорожки следов — одни крупнее других, — она обошла дом и увидела Таб и маму, сосредоточенно водружающих снежный шар будущего снеговика.

— Ему надо сделать голову побольше. — Таб повернулась, чтобы зачерпнуть снег. — Мамочка!

В такие моменты Элла млела.

— Привет! Вижу, вам весело.


— Да. Я хотела взять еще Медведя, но не нашла его. — Она принялась хлопать снеговика по боку.

— Ты была занята. — Щеки матери были красными. — Мы решили тебя не тревожить и дать отдохнуть. Вы с Майклом могли бы побыть наедине.

Будь перед ней другой человек, Элла поблагодарила его за тактичность и заботу. Но перед ней мать, и все не так просто.

— Я пришла к Таб и не нашла ее в комнате. — Элла поежилась и сунула руки в карманы куртки. — Не представляла, куда она могла деться.

— Таб была со мной.

— Но… — Ты для нее чужой человек. — Просто я разволновалась, вот и все.

— В таких местах, как это, опасность не поджидает на каждом шагу.

Элла оглядела снежное поле. Ей потребуется год, чтобы перечислить все, что представляет здесь опасность для ребенка. Она глубоко вздохнула и напомнила себе слова Майкла.

«Объясни ей спокойно, по-взрослому, что тебя тревожит».

Элла собралась с духом, но промолчала.

Почему рядом с мамой ей так трудно говорить о том, что для нее важно?

— Таб у нас непоседа. Непредсказуемая. Любит везде лазить, ей все интересно.

— Отлично. Так ребенок изучает мир и обретает уверенность.

Элла хотела объяснить матери, сколько сил она приложила, чтобы сохранить равновесие, будто эквилибрист на канате, натянутом между одобрением и предостережениями. Стоит ли ей признаться, что, заходя в тупик, она вспоминала, как поступала в подобных ситуациях Гейл, и делала наоборот? Нет, пожалуй, нет. Несмотря на конфликт, она искренне хотела наладить отношения, к тому же их жизненные ситуации совершенно непохожи. Мама осталась вдовой, и Элла не могла представить, как бы поступила на ее месте.

— Хорошо, но тревожно. Для нее не существует границ.

— Все ограничения в нашей голове, именно они мешают нам двигаться вперед. Страх — мощный тормоз.

Типичное для матери высказывание. Раздвиньте свои границы. Не слушайте внутренний голос, говорящий, что это невозможно. Жизнь — битва, которую вы должны выиграть. Мужчина, а в данном случае женщина — только помеха на пути.

Похоже, слова взяты прямо из ее книги, хотя Элла ее не читала. Они с Самантой решили, что лучше этого не делать, чтобы избежать неминуемой горечи воспоминаний.

Возможно, сейчас настал момент ей раздвинуть собственные границы.

— Об ограничениях нельзя забывать, когда рядом непроходимый лес и глубокое озеро. — Казалось, будто она читает детскую книжку, созданную для запугивания юных созданий. Непроходимый лес и глубокое озеро. — За Таб надо внимательно следить.

Мать нагнулась, чтобы зачерпнуть снег, но резко выпрямилась и посмотрела в глаза дочери.

— Я не упускаю ее из вида ни на секунду и никогда не допущу, чтобы с ней что-то случилось.

Элла вновь почувствовала себя неразумным маленьким ребенком.

— Я понимаю, конечно, специально нет, но… — Господи, как ей наконец сказать, что у них разные взгляды на воспитание детей. — Ты не привыкла заниматься ребенком и совсем не знаешь Таб. — И меня ты не знаешь, и то, как я хочу воспитывать дочь.

Элла внутренне съежилась, ожидая ответа, но мать неожиданно робко улыбнулась:

— Ты права, и мы приехали сюда вместе как раз для того, чтобы лучше узнать друг друга. Пока у нас все замечательно, Таб мне помогает, она сама меня направляет в нужное русло. — Она протянула Таб горсть снега. — Она спросила, можем ли мы вместе слепить снеговика. Я ее накормила легким завтраком — тостом. Она сказала, что любит тосты. По-моему, я все сделала правильно.

Элла была шокирована.

— Да… Замечательно, что ты ее накормила.

— В самолете она мало ела, еда ее интересовала гораздо меньше, чем головоломки и книги.

— Ты хорошо с ней справлялась. Была терпеливой и заботливой.

— Она умненькая девочка.

Напряжение немного спало. Теперь мать больше похожа на себя, скорее всего, сейчас она скажет, что Таб станет врачом или адвокатом.

— Да, умная и сообразительная, только часто так занята, что забывает о еде.

Мать кивнула:

— Полагаю, сбились ее биологические часы. Я хотела, чтобы она плотно поела, но ей не терпелось выйти на улицу. Да, и я тепло ее одела. По пути сюда все время держала за руку. — Гейл обеспокоенно смотрела на дочь. — Я что-то сделала не так? Мне казалось, я все предусмотрела.

Всю жизнь Элла ждала одобрения матери. Мама, смотри, что я сделала. Красиво, правда? Но никогда раньше мать не нуждалась в ее одобрении.

— Ты отлично справилась. — Может, они преодолели некий барьер и у них все получится?