Наше худшее Рождество

— Еще нет. — Элла натянула шапку ниже, на самые ушки, чтобы малышка не замерзла. — Но уже скоро наступит.

— А Санта точно будет знать, что мы не дома? Вдруг он оставит наши подарки в чужом домике?

Саманта с тревогой посмотрела в зеркало на мать, ожидая, что та поспешит сообщить внучке, что Санты не существует, но Гейл сидела с безучастным лицом. Может, она только делает вид, что не слышит, чтобы удержаться от ненужных высказываний?

Элла накрыла дочь пледом.

— Он точно будет знать, что ты здесь.

— Почему точно?

— Будет, и все.

— А в домике, где мы будем жить, есть елка?

— Вокруг дома много-много елок, — ответил Броди с улыбкой, не отрываясь от дороги. — Тебе нравится праздничная елка?

— Очень-очень нравится. Больше всего на свете.

— Отлично, потому что в доме их целых пять, а в лесу тысячи, некоторым несколько сотен лет.

— Пять елок? — Таб запрыгала на сиденье.

— Пять. И нужна еще одна в библиотеку. Может, ты мне с ней поможешь?

— Нарядить?

— Нет, сначала выбрать в лесу.

— Я сама смогу выбрать елку? Настоящую? В лесу? А можно поехать прямо сейчас?

— Пока мы доедем до дома, уже стемнеет. Завтра ты захочешь отдохнуть… Лучше послезавтра. Срубим елочку и посмотрим на оленей.

— Оленей?

Броди кивнул:

— У нас небольшое стадо, местный климат им подходит.

— А они умеют летать?

Саманта напряглась, ожидая, что он скажет.

— Я никогда не видел, чтобы они летали, но это не значит, что они не умеют.

«Хороший ответ», — подумала Саманта. Таб, похоже, он устроил.

— Смотри, Таб, какие красивые снежные вершины. — Элла ткнула в стекло и покосилась на мать, удивленная ее полным равнодушием к происходящему. Может, она понимает, что навсегда испортит отношения, опровергнув существование Санты. Гейл смотрела в окно, обхватив себя руками и чуть склонившись вперед, будто защищалась.

Она недовольна поездкой? Жалеет, что поехала с ними? Расстроена, что уехала так далеко от дома?

Саманта впервые осознала, что ничего не знает о матери, не считая ее достижений в бизнесе. Макинтайры из Кинлевена, очевидно, были дружной семьей. Что они подумают о разрозненной группе людей, безучастно смотрящих друг на друга? А ведь именно так они, вероятно, выглядят со стороны.

Было время, когда Саманта не вполне понимала, какая она на самом деле, настолько точно старалась соответствовать образу, уготованному ей матерью. Она была добросовестна и трудолюбива, независима до такой степени, что Кайл называл ее дикой, хотя она никогда не понимала, что он имеет в виду. И еще она никогда не позволяла эмоциям влиять на принимаемые решения. Внешне она выглядела идеальной дочерью своей матери. Внутри, однако, была совсем другой. Какая же она настоящая? Та, которую видят люди или которая скрыта от них? Саманту все больше беспокоило, что на вопрос она не знает ответа.

— Вы впервые в Шотландии, Гейл? — неожиданно спросил Броди.

— Нет, но приезжала очень давно. — Мать отвела взгляд от окна. — Я запомнила ее именно такой.

Элла покопалась в сумке и протянула Таб бутылку воды.

— Когда ты здесь была? Почему никогда нам не рассказывала?

— В медовый месяц.

Саманта так быстро повернулась, что чуть не потянула мышцу. В медовый месяц?

Сестры переглянулись. Мать никогда не рассказывала об их отце и своей личной жизни. Но теперь ясно, почему она не сразу решилась ехать в Шотландию. Это место должно было о многом ей напоминать.

Если Броди и удивился, что дочерям неизвестен такой важный факт из жизни матери, то не подал вида.

— Отличное место для медового месяца, только не зимой.


— Зима — идеальное время, — возразила Гейл. — Было тепло и уютно. Днем мы гуляли по заснеженному лесу, а вечером лежали, обнявшись, у камина.

Саманта попыталась представить мать лежащей в объятиях мужчины на диване у камина. Почти невозможно, учитывая, что она никогда не видела фотографий отца. Однажды они спросили у мамы, но она ответила, что их нет. Девочки решили, что мама горевала из-за потери мужа и уничтожила все напоминания о нем.

Саманта всегда сожалела, что отец скончался, когда она была совсем маленькой, и, лишь став взрослой, смогла оживить какие-то воспоминания.

Она сочувствовала горю Броди, но одновременно завидовала тому, что он знал отца и мог по нему тосковать.

Саманта не представляла, каким был брак матери. Отец стал для нее тем единственным, потому она и не смогла позже выйти замуж? Насколько ей известно, у матери не было мужчин после смерти отца.

Разумеется, возвращаться в те места, где прошел медовый месяц, больно. Гейл всегда блестяще владела собой, со стороны могло показаться, что она вовсе не испытывает тех эмоций, что обычно бывают у нормальных людей. Но кто на такое способен? Возможно, существует две Гейл — та, которую видят люди, и та, что скрыта от них.

У Саманты возникали новые и новые вопросы. Хотелось ухватиться за кончик ниточки и посмотреть, куда она приведет. Жаль, что момент неподходящий, в машине незнакомый мужчина и пятилетний ребенок, который не пропустит ни слова.

Раздосадованная, Саманта смотрела в окно, за которым тьма медленно опускалась на горы.

Мать стала вдовой в двадцать — большая трагедия. Неудивительно, что она никогда не рассказывала о пережитом и всю жизнь внушала дочерям, что эмоциональная несдержанность может причинить женщине много боли.

— Мы почти приехали, — сообщил Броди, свернув на узкую дорогу вдоль реки. По обе стороны тянулись ряды высоких деревьев, вершины их были почти невидимы на фоне темнеющего неба. — Когда-то здесь был лес. Некоторым деревьям сотни лет, они были свидетелями охоты королей и лордов.

Саманта вспомнила о книге, которую взяла с собой, надеясь почитать в тишине в своей комнате. Каким же все-таки был роман родителей? Сейчас невозможно представить мать влюбленной и смеющейся. Неужели она тоже может быть другой?

Саманта проигнорировала мысли себя настоящей, вернулась к привычному строгому образу и сосредоточилась на пейзаже.

— Значит, лес?

— Да. Это лишь небольшая его часть, хотя мы работаем над увеличением площади.

— А куда делись деревья? — поинтересовалась с заднего сиденья Таб.

Броди внимательно посмотрел на нее в зеркало.

— Некоторые срубили для нужд сельского хозяйства и строительства. На других кору, ветки, листья съели животные — лоси и овцы. Мы делаем все возможное, подсаживаем новые, чтобы в эти места вернулись дикие животные.

— Восстановление дикой природы. — Саманта вспомнила статью. — Вы этим здесь занимаетесь?

— В небольших масштабах. Нам удалось изменить подход к использованию земель. В будущем здесь можно развивать экотуризм. — Броди покосился на Саманту. — Буду рад выслушать ваше мнение по этому вопросу в любое время, когда вам удобно.

— Конечно. — Какое облегчение узнать, что тебя еще воспринимают как профессионала, а не дамочку, мечтающую о бурном романе и желающую пить шампанское обнаженной.

Дорога была ухабистая, пришлось крепко держаться за ручку.

— Кинлевен на протяжении многих веков был местом охоты для нашей семьи в нагорье. Мы совсем недавно решили, что оно должно приносить прибыль. Для меня это крутой поворот в жизни и способ научиться вести бизнес. — Броди выкрутил руль, чтобы не попасть в глубокую колею. — Очень надеюсь на ваши советы. В идеале мы бы хотели, чтобы сюда приезжали группы людей, желающих пожить в поместье на природе.

— Саманта — именно та, кто вам нужен, — вступила в разговор Элла. — Она знает все о том, чего хотят люди во время праздников и отдыха.

Они въехали на холм, света было еще достаточно, чтобы разглядеть открывшуюся картину.

— Бог мой, только посмотрите! — воскликнула Элла.

Саманта видела перед собой нетронутую цивилизацией природу, от красоты которой захватывало дух.

Прямо перед ними простиралась гладь озера, окаймленного лесом. За его вершинами начиналась полоса гор с белыми шапками снега. Чуть поодаль, на берегу, расположился бывший охотничий дом Кинлевен. Каменные стены в это время дня казались золотистыми, башенки походили на перевернутые рожки мороженого. На крыше лежали кучки снега, напоминая упавшие облака, в окнах уютно горел свет.

Откуда-то появилась сова и, ухая, полетела на свет звезд к полоске леса. Саманта почувствовала, что в горле встал ком. На несколько мгновений она забыла о матери, разговоре с Броди по телефону и о том, что он о ней знал. Она любовалась сказочной красоты пейзажем, мысленно составляла список людей, которым предложит здесь отдохнуть, и думала о том, в каком восторге будут клиенты.

— Ничего не скажете? — Броди смотрел на нее вопросительно. — Думаете, не стоит так далеко ехать?

— Что? О нет! Здесь невероятно красиво! — Словами будет трудно передать красоту места. Она отлично владела литературным языком, и описания для сайта всегда ей удавались, но сейчас все эпитеты вылетели из головы.

— Это правда. Но иногда, когда машина застревает в снегу, я начинаю замерзать и забываю об этом.

Броди остановил машину у ворот и распахнул дверцу, впуская внутрь ледяной воздух.

— Одну минуту, — сказал он и пошел открывать ворота.

Воспользовавшись моментом, Саманта сделала несколько фотографий.

Вскоре Броди вернулся на место, волосы и плечи успел припорошить снег.

— Вы, скорее всего, устали с дороги, поэтому мы решили, что вам лучше сразу пройти в свои комнаты, а чуть позже мы подадим легкий ужин перед сном.

— Отлично. Спасибо.

Автомобиль медленно катился по дороге, которая вскоре стала видна полностью, а за ней и сам дом.