Наполеон. Заговоры и покушения
Часть 8 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
В то время пока происходила эта сцена во дворце Тюильри, в тюрьме Консьержери считал последние минуты своей жизни некий человек по имени Керель. Отряд солдат, который должен был препроводить его на площадь Гренель, где обычно происходили казни, уже прибыл. Ждали лишь гонца с подписанным парижским губернатором приговором. Керель стоял на стуле и напряженно всматривался в расположенное на высоте двух метров от пола маленькое окошко, свет из которого был единственным, что освещало его камеру. Его губы медленно шевелились, он то ли молился, то ли безуспешно пытался что-то крикнуть.
Все было готово. С минуты на минуту за ним должны были прийти, но вдруг на тюремный двор влетела карета, из нее выскочил какой-то щеголеватый человек в черном, офицер поприветствовал его, и они вместе направились внутрь здания.
Вскоре в замке двери камеры Кереля заскрежетали ключи: без сомнения, это пришли за ним. Побледнев, приговоренный к смерти спустился на пол, гордо поднял голову, распрямил плечи и сложил руки за спиной. Дверь отворилась, и на пороге появился… тот самый человек в черном, которого он только что видел во дворе тюрьмы. Это был государственный советник Реаль, прибывший «по приказу первого консула» для разговора с ним, Керелем. Нервный тик заставил щеку Кереля предательски задергаться…
— Вы утверждали, что хотите сделать какое-то важное признание, — сказал посланник Наполеона с усмешкой, усаживаясь на единственный в камере стул. — Что ж, я здесь и готов вас выслушать.
— Это правда, месье, — ответил Керель, — я очень многое мог бы сказать, но какой смысл делать это теперь, когда для меня все уже кончено?
— У меня нет полномочий обещать вам помилование, однако, если то, что вы скажете, окажется важным, кто знает…
— Возможно ли это, месье? Но нет… Час моей смерти пробил, стоит вам уйти, и меня тут же уведут на расстрел… Однако если бы вы знали… Впрочем, пусть и так, но моя совесть будет более спокойна, если перед смертью я сделаю доброе дело…
— Успокойтесь, надежда всегда умирает последней. Отвечайте, как вас зовут?
— Керель, месье.
— Так. И кто вы такой?
— Офицер медицинской службы.
— Хорошо, я вас слушаю.
— Да, месье, я буду говорить, но, бога ради, поверьте моим словам. Я нахожусь слишком близко от смерти, чтобы лгать.
— Хорошо-хорошо, — ободрил его Реаль, — отвечаю, что вы не умрете… По крайней мере, в ближайшее время. Соберитесь и начинайте говорить, у меня не так много времени. Какое признание вы хотели сделать?
— Вчера я предстал перед трибуналом вместе с еще одним человеком. Это был некто Дессоль де Гризоль, может быть, вы слышали это имя?
Реаль утвердительно кивнул ему в ответ.
— Ему повезло больше, чем мне, и его помиловали. Я же был приговорен к смертной казни.
— И что из этого следует?
— Вы мне не верите! — воскликнул Керель. — Вы думаете, что я, как и все приговоренные, просто хочу отсрочить свой конец…
— А разве не так?
— Ну, в принципе вы правы. Хотелось бы еще пожить.
— Один достойный интереса ответ — один день, — усмехнулся Реаль.
— Так не пойдет.
— Чего же вы от меня хотите?
— Мой ответ стоит всей моей жизни…
— Хватит торговаться. Вы будете говорить или нет? — перебил его Реаль, начиная нервничать. — Какое признание вы хотели сделать?
— Я участник заговора.
— Заговора? Но против кого?
— Против первого консула.
— Вместе с кем?
— С Жоржем.
— Жоржем Кадудалем?
— Им самым! Я из числа тех, кто высадился вместе с ним в Бивилле в прошлом году. Было воскресенье, я это прекрасно помню, мы еще чуть не разбились о скалы.
— Так вы хотите сказать, что Жорж Кадудаль во Франции! — воскликнул Реаль, вскочив со своего места.
— Он уже давно гуляет по Парижу.
— Вся жизнь! — напомнил ему Реаль.
— Нас было девять человек. Нас укрыли в Дьеппе у отца одного из наших товарищей, он, если я не ошибаюсь, часовщик. Потом нас перевели на какую-то ферму, и мы прожили там несколько дней. Потом вот так, от одной фермы к другой, мы добрались до Парижа, где нас ждали друзья Жоржа.
— Знаете ли вы их имена? — спросил Реаль.
— Я знаю только двоих. Один из них — это Дессоль де Гризоль, о котором я вам уже говорил…
— Как! Тот, которого отпустили вчера? — удивился Реаль.
— Он самый, месье.
— Странно… Но продолжайте, я вас слушаю.
— Другого зовут Шарль д'Озье, — продолжил свой рассказ Керель, — его я видел еще в Лондоне года два тому назад. Он вместе с Жоржем сели в экипаж и уехали. После этого я видел Жоржа всего три-четыре раза — каждый раз в каком-то новом месте: то в квартале Сен-Жермен, то на углу улицы Дю Бак, то на улице Варенн. Потом меня арестовали, но, я думаю, Жорж все еще находится в Париже, ведь он ждал прибытия новых людей из Англии.
— Вы уверены в том, что мне сейчас говорите? — Государственный советник Реаль посмотрел на Кереля пронизывающим взглядом. — Это может иметь для вас решающее значение.
— Мсье, я уверен и в том, что другие высадки последуют одна за другой и что граф д'Артуа или его сын, герцог Беррийский, со своими адъютантами прибудут во Францию по тому же пути. Но я не знаю точного времени. Знаю лишь, что ни тот, ни другой до моего ареста еще не находились во Франции.
— Вся жизнь! — снова сказал Реаль.
— Братья Полиньяки раздобыли форму консульской гвардии. Переодетые в эту форму люди Жоржа хотят устроить нападение на карету первого консула по дороге в Сен-Клу или в Мальмезон.
— Кадудаль встречался с генералом Моро?
И тут допрос сразу же дал осечку.
— Это невозможно, — ответил Керель. — Моро никогда не пойдет на контакт с роялистами из Лондона…
— Хорошо-хорошо, — спокойно сказал Реаль, которого эта информация привела в состояние сильного возбуждения, которое, впрочем, он не хотел показывать. — Я постараюсь заинтересовать вашими показаниями первого консула, но вы должны мне пообещать, что никому больше ничего не скажете, в противном случае я ничего не смогу для вас сделать. Пока же возьмите вот это.
Он протянул приговоренному несколько монет.
— Зачем они мне здесь, месье? — удивился Керель. — Да и говорил я все это не ради денег, вы же понимаете.
— Деньги никогда не бывают лишними. Я вернусь завтра или послезавтра… Держитесь.
— Ах, месье! — закричал Керель, падая на колени перед Реалем. — Вы уверены, что за это время меня не расстреляют?
— Я не могу вам этого обещать, но вы не должны терять надежду. Иногда надежда может значить больше, чем реальная действительность.
* * *
Едва выйдя из камеры Кереля, государственный советник Реаль направился к начальнику тюрьмы и приказал ему не трогать пока приговоренного к смерти, так сказать, «до особых распоряжений».
Когда он вновь прибыл к первому консулу, тот спросил:
— Ну, Реаль, я был прав? Пришлось съездить из-за какого-нибудь вздора?
— Вовсе нет, генерал. К счастью для меня и для вас.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я хочу сказать, что мне удалось узнать очень важные и странные вещи.
— Ну-ка, не тяните, рассказывайте.
Наполеон начал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину.
— Генерал, — сказал Реаль тихим голосом, — Жорж Кадудаль в Париже со всей своей бандой.
При этих словах Наполеон резко остановился…
— Но это невозможно!
— К сожалению, это так, генерал, и вы окружены потенциальными убийцами.
— Но ведь побережье надежно охраняется! Не на воздушном же шаре они все прилетели…