Наполеон. Заговоры и покушения
Часть 24 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Наполеон велел расстрелять его втихомолку, желая сохранить втайне покушение, обнаруживавшее ненависть немцев к нему. Префекту полиции велено было распространить слух, что Штапс был сумасшедшим».
В ночь перед казнью Штапс написал отцу:
«Этой ночью ко мне явился Бог — он был похож на солнце. Его голос сказал мне: "Иди вперед, ты преуспеешь в своем замысле, но ты погибнешь". Я чувствую, что меня поддерживают непобедимые силы».
Далее он писал о вознаграждении, которое ждет его на небе.
В понедельник, 16 октября, в день, когда он должен был быть расстрелян, в армии объявили о заключении мира между Францией и Австрией. В полдень, услышав артиллерийский салют в честь этого события, Штапс озабоченно спросил, что происходит.
— Это салют в честь мира, подписанного императором Наполеоном, — ответили ему стражники.
— О, мой бог, — воскликнул Штапс, поднимая руки к небу, — как же я тебе благодарен! Мир наконец-то заключен, я же так и не стал убийцей!
В два часа дня его повели к месту казни, а в четыре часа его уже не было в живых.
Юный Фридрих Штапс принял смерть как герой. Когда его поставили перед шеренгой солдат, он воскликнул:
— Да здравствует свобода! Да здравствует Германия! Смерть тирану!
* * *
В тот же день, 16 октября, Наполеон покинул Шёнбрунн и отправился в Баварию, где его ждал для переговоров местный правитель. Погода была великолепная. Любуясь чудесным пейзажем, Наполеон вдруг услышал выстрелы. Он удивленно посмотрел на генерала Савари и спросил его, что это может означать.
Савари осведомился у своих адъютантов, и те предположили, что, должно быть, это казнили того мальчишку, который пытался убить императора во время смотра.
— Ах! — сказал Наполеон. — Вот она — несчастная жертва этих тайных обществ, которыми наводнена Германия! Когда-нибудь надо будет истребить их всех!
Потом Наполеон долго не мог забыть Штапса.
— Этот несчастный не выходит у меня из головы, — говорил он. — Когда я о нем думаю, мысли мои теряются. Все-таки это выше моего разумения!
Писатель Д.С. Мережковский по этому поводу замечает:
«Может быть, на допросе Штапса Наполеон понял, что воюет уже не с царями, а с народами».
Французский историк Андре Кастело придерживается иного мнения. Называя Штапса убийцей, он иронично заключает это слово в кавычки:
«Император приказал расстрелять своего "убийцу". Но, как ни странно, он так ничего и не понял. Он не понял, что стал деспотом Европы и лишь констатировал факт: он и его громадная империя зависят от кинжала какого-то психа!»
Генерал Савари в своих «Мемуарах…» назвал Штапса фанатиком, но тоже отметил, что судьба казавшейся всем незыблемой империи Наполеона на самом деле зависела от какой-то случайности:
«Эта странная авантюра заставила меня задуматься: все увидели, какой малости не хватило, чтобы она завершилась успехом, и я стал опасаться, что пример этого юного фанатика найдет последователей. Но так как все рано или поздно забывается, постепенно забылось и это дело».
* * *
Министр полиции Фуше в это время не прекращал своей активной деятельности во Франции. Его биограф Стефан Цвейг пишет:
«Фуше был единственным, кто в весьма критический момент, среди всеобщего смятения, действовал своевременно и разумно ради спасения отечества. И Наполеон не может отказать ему в почести, которую он оказал уже столь многим. Теперь, когда на французской почве, обильно удобренной кровью, выросло новое дворянство, когда получили титулы все генералы, министры и приближенные, настала очередь и для Фуше, старого врага аристократии, вступить в ее ряды».
Сначала он получил графский титул, и вот теперь, осенью 1809 года, Наполеон даровал ему титул герцога Отрантского.
Глава пятая. Тайная игра Фуше
Интрига была так же необходима Фуше, как пища: он интриговал всегда, везде, всеми способами и со всеми.
Наполеон
У меня никогда не было сомнений в том, что Талейран не поколебался бы приказать повесить Фуше; но, кто знает, может быть, они пожелали бы идти на виселицу вместе.
Наполеон
Для находившихся рядом с человеком, подобным Наполеону, выбор был невелик: либо стушеваться и дать его величию полностью затмить себя как личность, либо попытаться последовать его примеру и напрячь все силы ради возвышения. В первом случае человек неизбежно становился рабом императора, во втором — его соперником. Выдающаяся личность, вроде Наполеона, не терпит половинчатости.
Жозеф Фуше явно не относился к людям первой категории. Напротив, это был человек умный, волевой и ненасытный. Подобно Наполеону, он постоянно стремится расширить границы своей власти и не был способен к мирному и уютному самодовольству.
Наполеон, ведя бесконечные войны, подолгу отсутствовал. Историки подсчитали: с начала Аустерлицкой кампании 1805 года и до возвращения в Париж после сражения при Ваграме в 1809 году он пробыл за пределами Франции 750 дней. В это время Фуше, постоянно находившийся в Париже, мог распоряжаться по собственному усмотрению, принимать смелые решения, властвовать. По сути, он оставался единственным человеком, ответственным за безопасность страны.
Сам Фуше в своих «Мемуарах…» писал:
«Никогда я не обладал такой властью и такой большой ответственностью в связи с важностью исполняемых мною функций. Я в некотором роде представлял собой премьер-министра».
Историк Жан Саван идет еще дальше и утверждает:
«Фуше в действительности управлял страной. С ним советовались остальные министры. Фуше был настоящим вице-императором».
На самом деле, Наполеон поручил Фуше временно исполнять функции министра внутренних дел. Будучи министром полиции, он с упоением следил за недовольными, составлял из шпионских донесений ежедневные бюллетени.
Историк Е.Б. Черняк по этому поводу констатирует:
«Фуше превратился в силу. Перед ним, посвященным во все закулисные стороны жизни великих мира сего и их слабости, испытывали больший страх, чем перед самим императором».
Его интересовало буквально все. Но, помимо этого, он еще вел набор в национальную гвардию, боролся с вражескими десантами, рассылал приказы в департаменты, возбуждал во французах патриотизм.
В самом деле, в стране было неспокойно: вновь заволновалась Вандея, начались проблемы в соседней Бельгии, оппозиционеры подняли голову в самом Париже. Война в Германии затягивалась, и англичане подготовили и в конце июля 1809 года осуществили десантную операцию, захватив остров Вальхерн, расположенный близ берегов голландской провинции Зеландия.
Фуше в своих «Мемуарах…» без ложной скромности написал:
«Наделенный на время отсутствия императора большей частью его полномочий, я пробудил энергию в Совете, душой которого я был, и заставил принять ряд серьезных мер. Нельзя было терять время: Бельгию следовало спасти. Войск, которыми мы располагали, было недостаточно, чтобы обезопасить эту важную часть империи. Я распорядился, но без согласия императора, чтобы в Париже и в нескольких северных департаментах был декретирован немедленный и чрезвычайный набор в национальную гвардию. По этому поводу я направил циркуляр, в котором была следующая фраза: "Докажем Европе, что, если гений Наполеона может придать блеск Франции, его присутствие необязательно для того, чтобы отразить врага"».
Набор волонтеров в департаментах прошел успешно и дал почти 40 000 человек, необходимых для отражения вражеской угрозы. Фуше не только обеспечил призыв достаточного числа национальных гвардейцев, но и назначил главнокомандующим войск, действовавших на севере империи, маршала Бернадотта.
Принимая такое решение, Фуше «играл с огнем», так как император уже давно не доверял Бернадотту. Архиканцлер Камбасерес настаивал на том, чтобы связаться с Наполеоном и дождаться от него ответа, но Фуше не стал этого делать. В результате принятых им решительных мер Вальхернская экспедиция англичан провалилась. И основная заслуга в этом, без сомнения, принадлежала министру полиции.
Узнав об этом, Наполеон сначала одобрил действия Фуше. Но это была лишь его первая реакция, ведь чья-либо инициатива была немыслима в государстве, где все уже давно замыкалось на одном человеке.
Фуше же все больше и больше входил во вкус большой политики.
Как-то раз Наполеон, оставшись наедине с министром, в упор спросил его:
— Что бы вы сделали, если бы я погиб от пушечного ядра или вследствие какого-либо подобного происшествия?
— Сир, — ответил Фуше, — я бы захватил в свои руки всю власть, которую бы только смог, чтобы контролировать события, а не подчиняться им.
Наполеон несколько секунд пристально смотрел на Фуше, а потом кивнул:
— Что ж, в добрый час. Таковы правила игры.
Успехи буквально окрылили Фуше. Большая политика! Как это обычно и бывает, человек, однажды подержавшийся за ее руль, уже не может больше довольствоваться какими-то мелочами и жалким бумагомаранием. Кто вел большую игру, тот уже никогда не сможет удовлетвориться какими-нибудь пустяками.
У биографа Фуше Стефана Цвейга читаем:
«Нервно, лихорадочно, ревниво озирается честолюбие Фуше в поисках достойной задачи, и, действительно, в здании мирового господства недостает еще одного, самого верхнего зубца — мира с Англией. И этот последний европейский подвиг хочет совершить Жозеф Фуше, один, без Наполеона».
* * *
Англия традиционно была самым опаснейшим противником Франции. Вот и сейчас повсюду, от Лиссабона и до Каира, воля Наполеона наталкивалась на спокойную, обдуманную, методическую силу англосаксов, и пока Наполеон завоевывал всю европейскую сушу, британцы захватили другую половину мира — моря и океаны.
Много лет Англия и Франция уничтожали друг друга. Обе стороны потеряли в этой бессмысленной борьбе массу сил и, конечно же, устали. Но никто не желал сознаться в этом. Начинавшиеся было переговоры срывались, страсть в очередной раз брала верх над разумом, и война все тянулась и тянулась.
Решил принять в этом участие и Фуше. Наполеон приказал прекратить переговоры? И что с того? Фуше сам знал, что делать. Почему бы ни продолжать вести переговоры? Тянуть, торговаться, обещать, обманывать — это была его стихия. В этом он был как рыба в воде. И Фуше составил дерзкий план.
В ночь перед казнью Штапс написал отцу:
«Этой ночью ко мне явился Бог — он был похож на солнце. Его голос сказал мне: "Иди вперед, ты преуспеешь в своем замысле, но ты погибнешь". Я чувствую, что меня поддерживают непобедимые силы».
Далее он писал о вознаграждении, которое ждет его на небе.
В понедельник, 16 октября, в день, когда он должен был быть расстрелян, в армии объявили о заключении мира между Францией и Австрией. В полдень, услышав артиллерийский салют в честь этого события, Штапс озабоченно спросил, что происходит.
— Это салют в честь мира, подписанного императором Наполеоном, — ответили ему стражники.
— О, мой бог, — воскликнул Штапс, поднимая руки к небу, — как же я тебе благодарен! Мир наконец-то заключен, я же так и не стал убийцей!
В два часа дня его повели к месту казни, а в четыре часа его уже не было в живых.
Юный Фридрих Штапс принял смерть как герой. Когда его поставили перед шеренгой солдат, он воскликнул:
— Да здравствует свобода! Да здравствует Германия! Смерть тирану!
* * *
В тот же день, 16 октября, Наполеон покинул Шёнбрунн и отправился в Баварию, где его ждал для переговоров местный правитель. Погода была великолепная. Любуясь чудесным пейзажем, Наполеон вдруг услышал выстрелы. Он удивленно посмотрел на генерала Савари и спросил его, что это может означать.
Савари осведомился у своих адъютантов, и те предположили, что, должно быть, это казнили того мальчишку, который пытался убить императора во время смотра.
— Ах! — сказал Наполеон. — Вот она — несчастная жертва этих тайных обществ, которыми наводнена Германия! Когда-нибудь надо будет истребить их всех!
Потом Наполеон долго не мог забыть Штапса.
— Этот несчастный не выходит у меня из головы, — говорил он. — Когда я о нем думаю, мысли мои теряются. Все-таки это выше моего разумения!
Писатель Д.С. Мережковский по этому поводу замечает:
«Может быть, на допросе Штапса Наполеон понял, что воюет уже не с царями, а с народами».
Французский историк Андре Кастело придерживается иного мнения. Называя Штапса убийцей, он иронично заключает это слово в кавычки:
«Император приказал расстрелять своего "убийцу". Но, как ни странно, он так ничего и не понял. Он не понял, что стал деспотом Европы и лишь констатировал факт: он и его громадная империя зависят от кинжала какого-то психа!»
Генерал Савари в своих «Мемуарах…» назвал Штапса фанатиком, но тоже отметил, что судьба казавшейся всем незыблемой империи Наполеона на самом деле зависела от какой-то случайности:
«Эта странная авантюра заставила меня задуматься: все увидели, какой малости не хватило, чтобы она завершилась успехом, и я стал опасаться, что пример этого юного фанатика найдет последователей. Но так как все рано или поздно забывается, постепенно забылось и это дело».
* * *
Министр полиции Фуше в это время не прекращал своей активной деятельности во Франции. Его биограф Стефан Цвейг пишет:
«Фуше был единственным, кто в весьма критический момент, среди всеобщего смятения, действовал своевременно и разумно ради спасения отечества. И Наполеон не может отказать ему в почести, которую он оказал уже столь многим. Теперь, когда на французской почве, обильно удобренной кровью, выросло новое дворянство, когда получили титулы все генералы, министры и приближенные, настала очередь и для Фуше, старого врага аристократии, вступить в ее ряды».
Сначала он получил графский титул, и вот теперь, осенью 1809 года, Наполеон даровал ему титул герцога Отрантского.
Глава пятая. Тайная игра Фуше
Интрига была так же необходима Фуше, как пища: он интриговал всегда, везде, всеми способами и со всеми.
Наполеон
У меня никогда не было сомнений в том, что Талейран не поколебался бы приказать повесить Фуше; но, кто знает, может быть, они пожелали бы идти на виселицу вместе.
Наполеон
Для находившихся рядом с человеком, подобным Наполеону, выбор был невелик: либо стушеваться и дать его величию полностью затмить себя как личность, либо попытаться последовать его примеру и напрячь все силы ради возвышения. В первом случае человек неизбежно становился рабом императора, во втором — его соперником. Выдающаяся личность, вроде Наполеона, не терпит половинчатости.
Жозеф Фуше явно не относился к людям первой категории. Напротив, это был человек умный, волевой и ненасытный. Подобно Наполеону, он постоянно стремится расширить границы своей власти и не был способен к мирному и уютному самодовольству.
Наполеон, ведя бесконечные войны, подолгу отсутствовал. Историки подсчитали: с начала Аустерлицкой кампании 1805 года и до возвращения в Париж после сражения при Ваграме в 1809 году он пробыл за пределами Франции 750 дней. В это время Фуше, постоянно находившийся в Париже, мог распоряжаться по собственному усмотрению, принимать смелые решения, властвовать. По сути, он оставался единственным человеком, ответственным за безопасность страны.
Сам Фуше в своих «Мемуарах…» писал:
«Никогда я не обладал такой властью и такой большой ответственностью в связи с важностью исполняемых мною функций. Я в некотором роде представлял собой премьер-министра».
Историк Жан Саван идет еще дальше и утверждает:
«Фуше в действительности управлял страной. С ним советовались остальные министры. Фуше был настоящим вице-императором».
На самом деле, Наполеон поручил Фуше временно исполнять функции министра внутренних дел. Будучи министром полиции, он с упоением следил за недовольными, составлял из шпионских донесений ежедневные бюллетени.
Историк Е.Б. Черняк по этому поводу констатирует:
«Фуше превратился в силу. Перед ним, посвященным во все закулисные стороны жизни великих мира сего и их слабости, испытывали больший страх, чем перед самим императором».
Его интересовало буквально все. Но, помимо этого, он еще вел набор в национальную гвардию, боролся с вражескими десантами, рассылал приказы в департаменты, возбуждал во французах патриотизм.
В самом деле, в стране было неспокойно: вновь заволновалась Вандея, начались проблемы в соседней Бельгии, оппозиционеры подняли голову в самом Париже. Война в Германии затягивалась, и англичане подготовили и в конце июля 1809 года осуществили десантную операцию, захватив остров Вальхерн, расположенный близ берегов голландской провинции Зеландия.
Фуше в своих «Мемуарах…» без ложной скромности написал:
«Наделенный на время отсутствия императора большей частью его полномочий, я пробудил энергию в Совете, душой которого я был, и заставил принять ряд серьезных мер. Нельзя было терять время: Бельгию следовало спасти. Войск, которыми мы располагали, было недостаточно, чтобы обезопасить эту важную часть империи. Я распорядился, но без согласия императора, чтобы в Париже и в нескольких северных департаментах был декретирован немедленный и чрезвычайный набор в национальную гвардию. По этому поводу я направил циркуляр, в котором была следующая фраза: "Докажем Европе, что, если гений Наполеона может придать блеск Франции, его присутствие необязательно для того, чтобы отразить врага"».
Набор волонтеров в департаментах прошел успешно и дал почти 40 000 человек, необходимых для отражения вражеской угрозы. Фуше не только обеспечил призыв достаточного числа национальных гвардейцев, но и назначил главнокомандующим войск, действовавших на севере империи, маршала Бернадотта.
Принимая такое решение, Фуше «играл с огнем», так как император уже давно не доверял Бернадотту. Архиканцлер Камбасерес настаивал на том, чтобы связаться с Наполеоном и дождаться от него ответа, но Фуше не стал этого делать. В результате принятых им решительных мер Вальхернская экспедиция англичан провалилась. И основная заслуга в этом, без сомнения, принадлежала министру полиции.
Узнав об этом, Наполеон сначала одобрил действия Фуше. Но это была лишь его первая реакция, ведь чья-либо инициатива была немыслима в государстве, где все уже давно замыкалось на одном человеке.
Фуше же все больше и больше входил во вкус большой политики.
Как-то раз Наполеон, оставшись наедине с министром, в упор спросил его:
— Что бы вы сделали, если бы я погиб от пушечного ядра или вследствие какого-либо подобного происшествия?
— Сир, — ответил Фуше, — я бы захватил в свои руки всю власть, которую бы только смог, чтобы контролировать события, а не подчиняться им.
Наполеон несколько секунд пристально смотрел на Фуше, а потом кивнул:
— Что ж, в добрый час. Таковы правила игры.
Успехи буквально окрылили Фуше. Большая политика! Как это обычно и бывает, человек, однажды подержавшийся за ее руль, уже не может больше довольствоваться какими-то мелочами и жалким бумагомаранием. Кто вел большую игру, тот уже никогда не сможет удовлетвориться какими-нибудь пустяками.
У биографа Фуше Стефана Цвейга читаем:
«Нервно, лихорадочно, ревниво озирается честолюбие Фуше в поисках достойной задачи, и, действительно, в здании мирового господства недостает еще одного, самого верхнего зубца — мира с Англией. И этот последний европейский подвиг хочет совершить Жозеф Фуше, один, без Наполеона».
* * *
Англия традиционно была самым опаснейшим противником Франции. Вот и сейчас повсюду, от Лиссабона и до Каира, воля Наполеона наталкивалась на спокойную, обдуманную, методическую силу англосаксов, и пока Наполеон завоевывал всю европейскую сушу, британцы захватили другую половину мира — моря и океаны.
Много лет Англия и Франция уничтожали друг друга. Обе стороны потеряли в этой бессмысленной борьбе массу сил и, конечно же, устали. Но никто не желал сознаться в этом. Начинавшиеся было переговоры срывались, страсть в очередной раз брала верх над разумом, и война все тянулась и тянулась.
Решил принять в этом участие и Фуше. Наполеон приказал прекратить переговоры? И что с того? Фуше сам знал, что делать. Почему бы ни продолжать вести переговоры? Тянуть, торговаться, обещать, обманывать — это была его стихия. В этом он был как рыба в воде. И Фуше составил дерзкий план.