Найденные ветви

Факс загудел и начал выплевывать страницы из досье Томми. Джек просмотрел их: Томми уже бывал в тюрьме, что совсем не удивительно. Многочисленные обвинения, связанные с наркотиками и применением насилия, а также кража со взломом. В результате, если Томми признают виновным, его ждет третий срок, и это весьма вероятно, судя по фактам дела, которые успел прочитать Джек.

По дороге на встречу с помесью старого врага и нового клиента, Джек гадал, знает ли Дженни, где хочет поесть, или выбор места будет за ним. На случай если выяснится, что это ожидается от него, он решил, что подойдет «Перрис» – маленькое кафе недалеко от здания суда. Он до сих пор чувствовал себя мальчишкой, который идет на первое в жизни свидание.

Приехав в тюрьму, Джек подошел к стойке, чтобы зарегистрироваться. Он мало что знал о преступлении и не очень понимал, во что ввязывается, поэтому решил спросить у Триши, почему же дело поручили именно ему. Джек жаждал узнать это даже больше, чем пообедать с Дженни Уолтон, а этого он, если подумать, хотел очень сильно.





3


Джек вошел в одну из маленьких комнат, предназначенных для встреч адвокатов с клиентами, сел и стал ждать, когда приведут Томми. Вошедший мужчина в стандартном синем комбинезоне был всего на несколько лет старше Джека, но выглядел намного старше. Очевидно, жизнь его не баловала. По предплечьям тянулись тюремные татуировки. Когда-то смоляные волосы посветлели, в них проглядывалась седина. Лицо было суровым и изнуренным, кожа загрубела от многолетнего пребывания на солнце и покрылась морщинами, которые подчеркивали, похоже, постоянную набыченность. Надзиратель пристегнул Томми наручниками к столу, который, как и стулья, был привинчен к полу.

Первым, что произнес Томми, стала пестревшая ругательствами тирада, в которой он обзывал Джека всеми плохими словами, которые пришли ему в голову.

– Не слишком умный способ приветствовать своего государственного защитника, Томми, – сказал Джек. – Нравится тебе или нет, меня выдвинули представлять тебя, и, хотя это не доставит мне никакого удовольствия, я собираюсь сделать свою работу.

– Меня больше не зовут Томми. Теперь я просто Том. Томми – детское имя.

Джек представил сидящего напротив мужчину таким, каким он был в шестнадцать лет, и с удивлением осознал, что тогда он и правда был мальчишкой. Когда Джеку было тринадцать, Томми казался ему почти взрослым. Жестоким, но все равно взрослым.

– Я постараюсь запомнить, – сказал Джек, – но ничего не обещаю. Старые привычки изменить трудно.

– Да пофиг.

– Тебя обвиняют в вооруженном ограблении третьей степени.

– Да, я знаю, в чем меня обвиняют.

– Не хочешь рассказать мне, что произошло?

– Не особо.

– Я не смогу защищать тебя, если ты не будешь помогать. Если так пойдет и дальше, ты с тем же успехом можешь признать себя виновным.

– Неважно, виновен я или нет. Меня все равно признают виновным. Я же уже бывал в тюрьме. Присяжным хватит одного взгляда, чтобы вынести решение. Если я уже сидел, то и сейчас виновен, верно?

– Адвокат, который был с тобой, когда предъявляли обвинение… ты говорил ему это?

– Это был не он, а она. Мне не нужно было ничего ей говорить. Я просто сказал, что невиновен, потому что так и есть. На этот раз они взяли не того парня. – Джек очень старался не выдать недоверия, но у него не очень-то получилось. – Да, я знаю, что ты не веришь. Мне плевать.

– В деле сказано, что ты вошел в магазин примерно в десять часов вечера в субботу двадцать седьмого февраля, в хэллоуинской маске. Достал маленький пистолет, которым владел незаконно, поскольку ты осужденный преступник, и потребовал, чтобы продавец отдал тебе деньги из кассы, а также положил в пакеты два блока сигарет и упаковку пива. Продавец подчинился, ты по какой-то безумной причине выстрелил в потолок и выбежал из магазина. Позднее тебя допрашивали, когда обнаружили на месте преступления твои отпечатки и поступила анонимная наводка. Из-за твоих прошлых проблем с законом возникли подозрения, выдали ордер на обыск и в результате нашли пистолет двадцать второго калибра. Баллистическая экспертиза показала, что выстрел в потолок был сделан именно из него.

– Наверное, кто-то одолжил пистолет без моего ведома. Видимо, этот «анонимный источник». И я много раз бывал в том магазине, так что конечно там есть мои отпечатки.

Джек посмотрел на Томми, который теперь был Томом:

– Я сделаю все, что в моих силах, для твоей защиты, но должен сказать, что это будет немного, потому что улики против тебя. Мои главные усилия будут направлены на попытку уменьшить наказание, чтобы ты не получил максимальный срок.

Том подался вперед.

– Я знаю, ты никогда не поверишь, что я не грабил этот магазин. О, я много плохого сделал в жизни, может даже грабил некоторых, но этого я не делал. Я также знаю, что у тебя со мной проблемы из-за того, что я натворил, когда был ребенком, но та судья не разрешит мне менять адвокатов. Догадываюсь, что она просто хочет отомстить мне за то, что бил тебя, когда мы были детьми. Она была адвокатом старика и, наверное, затаила на меня зло, так как я соврал под присягой. – Джек отпрянул на спинку стула, когда Том признался в лжесвидетельстве. – Да, я признаю, что соврал. Да ты и сам знаешь. Но историю придумал не я. Не скажу, кто это был, потому что он все еще живет здесь, и я не хочу, чтобы ему тоже мстили.

– Меня не интересует месть. То, что случилось, когда мы были детьми, уже в прошлом. Судье Шелтон тоже нет дела до мести.

– Как скажешь, – ухмыльнулся Том. – Но мне все еще не нравится, что ты мой адвокат. Я попросил судью дать мне другого, но она отказалась. Так что, полагаю, я застрял с тобой.

Джек собрал бумаги и вернул их в портфель.

– А я с тобой, – сказал он, вставая, и подошел к двери.

– Мы закончили! – крикнул он в коридор, и в помещение зашел надзиратель, чтобы выпустить Джека и вернуть Томаса Гордона в камеру.

Джек пересек улицу и вошел в пристройку к зданию дентонского суда. Зайдя в Службу публичных защитников, где работала Дженни, он подошел к ее столу и поздоровался.

– Привет, Джек! Ты рано, – сказала она. – До моего обеда еще пятнадцать минут.

– Все в порядке. Судья Шелтон здесь?

– Она или в зале суда, или у себя в кабинете.

– Хорошо. Думаю, я загляну переговорить с ней. Вернусь через пятнадцать минут, ладно?


– Конечно.

На выходе он оглянулся и спросил:

– «Перрис» подойдет для обеда?

– Это точно лучше сэндвича, что я принесла, – улыбнулась Дженни.

Джек прошел по коридору в зал «В», судебный зал, в котором обычно работала Триша. Внутри была только секретарша.

– Судья Шелтон на месте?

– Она у себя в кабинете, обедает. Передать ей что-нибудь?

– Передайте, что пришел Джек.

– Хорошо. Просто Джек?

– Да. Она поймет.

Секретарша скрылась за дверью, ведущей в кабинет Триши, и через мгновение вернулась.

– Она сказала, вы можете войти.

Джек обошел скамью и оказался в узком коридоре, идущем позади залов суда. Тришин кабинет располагался прямо напротив двери в ее зал.

Он легонько постучал и услышал ответ:

– Входи, Джек!

Он вошел, и она отложила вилку, которой ела салат, и встала, протянув руки для объятий. Когда дело касалось Джека, рукопожатия всегда было мало. Для нее он был как приемный сын.

– Как дела? – спросила Триша, как будто они не виделись всего несколько дней назад в доме Шелтонов в Уортоне.

– Нормально. Хочу спросить у тебя кое-что.

– Спрашивай.

– Почему ты поручила мне дело Тома Гордона?

– Ну, во-первых, я знала, что тебе не помешает работа, если не деньги.

– А во-вторых?

– Учитывая ваше прошлое, я знала, что ты обеспечишь ему наилучшую защиту, чтобы опровергнуть любые домыслы об обратном.

– Кто-то считает, что я могу работать спустя рукава?

– Нет, но мы не хотим, чтобы пошли такие слухи. Любой профессионал сможет посмотреть, что ты для него делаешь, и понять, что ты не держишь зла на, возможно, худшего человека, которого знал мальчиком.

Джек вздохнул, покачав головой.

– Ты же не станешь просить заменить тебя? Потому что ответ – нет. Моя работа – назначить публичного защитника, в котором я уверена и знаю, что он будет представлять обвиняемого добросовестно и с преданностью делу. Если спросят, я могу назвать убедительные причины, почему выбрала именно тебя, а не кого-то другого.

– Мне казалось, что ты выберешь кого-нибудь другого, чтобы избежать пристального внимания.

– Иногда пристальное внимание – это хорошо. Оно заставляет нас выкладываться на полную и доказывает нашу верность клиенту независимо от прошлого.

– Он думает, что мы оба ему мстим.

– Он думает много глупостей. Подозреваю, однажды он может сказать, что ты плохо его защищал. Ну и пусть. Я уверена, что твое отстаивание его интересов выдержит самое пристальное внимание.

– Ну, это дело не назовешь громким. Я думаю, он виновен.

– Это-то и интересно. Ты все равно будешь его защищать.

– Он клянется, что не совершал этого.

– Так говорят и виновные, и невиновные.

– Странность в том, что он, кажется, в это верит.

– Может, он был пьян во время ограбления и не помнит.