Нагибатор Сухоруков
Часть 11 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
От прочих наставников также поступали противоречивые сведения. Корабельщик и остальные ремесленники также хаяли парня за криворукость. Умение они ценили выше понимания. Аскуатла признал, что парень очень старается, но хорошего лучника из него не выйдет. Пекари и, особенно, тапиры Конецинмайле полюбились, я подкинул мальчишке несколько бихевиористских идей, на которых базируется дрессировка — и Дитя Голода их понял… Но парень не мог проявить должной строгости — эмпат, что поделать. В конце концов, главный животновод Лостицак заявил, что тот зверей балует и попросил забрать. Немного лучше ситуация была у Сына Обезьяны. Он единственный полюбил разговоры с Конецинмайлой, оценил его отличную память, умение не только запомнить, но и понять. Правда, ученик хотел понимать глубже, чем мог объяснить учитель. Вопросы «а почему так?», «а зачем это?» выводили советника из себя.
Единственная, кто была в полном восторге, это Ночка.
— Он всё понял! — с сияющим лицом докладывала мне Ийохали. — За пятерку дней он выучил все знаки! Сейчас он читает быстрее меня!.. Пишет, правда, медленно. Но он так здорово разобрался в знаках, что даже предложил упростить. Две пары знаков отчасти повторяют друг друга — их можно объединить. Всё равно читается. Конецинмайла считает, что чем проще — тем лучше. Но самое главное — он объясняет лучше, чем я. Последние дни Дитя Голода не учится, а других учит. И… и он так понятно это делает…
Девушка смутилась, признавая, что кто-то превзошел ее в любимом деле.
— Пожалуйста, оставь его у меня.
С той самой нашей нелепой размолвки она ни о чем не просила меня. Как я ни пытался наладить отношения — хотя бы дружеские — всё натыкалось на стену молчаливой обиды. Когда умерла мать Ночки, я построил для девушки домик на окраине Аграбы. Принцесса уверенно встала на ноги. Она делала чернила (а я обеспечил ее монополией на этот бизнес), даже наняла двух помощниц — и неплохо на этом зарабатывала. Хорошие краски для записей нужны были не только мне. Возле дома, на пустыре, Ийохали соорудила навес, где учила желающих писать. Как я уже говорил, выходило не очень хорошо, хотя, «учеников» я к ней поставлял активно — это было и в моих интересах.
Но она всегда оставалась сама по себе. И даже не обращалась ко мне. А тут… Я почувствовал болезненный укол ревности.
— Мне надо будет изучить его способы обучения. Вероятно, Дитя Голода будет полезен в твоем деле. Но он не будет служить только у тебя.
Только вот где… Конечно, нельзя разбрасываться таким сокровищем и оставлять его на роли «училки начальных классов». Я не могу себе позволить так транжирить ценными кадрами. Но как применить этот талант? Дитя Голода явный интеллектуал, у которого голова слабо соединена с руками. И, если бы у меня имелась академия наук, я бы точно знал, куда его определить. Но вышло так, что пока все мои помощники занимаются прикладным трудом. Нет чистых теоретиков. И в любой сфере Конецинмайла оказывается полезен только наполовину.
Вопрос висел над головой, а жизнь уже подкидывала новые задачки. Я возвращался ко дворцу и увидел, что возле входа накапливалась толпа. Ну, не прям толпа, а с десяток взволнованных, галдящих людей.
«Уже бунт?» — удивился я.
Люди заметили меня и кинулись навстречу. Они размахивали восковыми табличками, которые в Излучном активно использовались для временных записей.
— Что происходит? — грозно окрикнул их я (все-таки со мной были Вапачиро и двое золотых, а возле дворца стояли еще шесть стражей).
— Шесть кусков агавовой ткани! — закричал в ответ самый ближний.
— Маиса три мешка, чтобы кормить лесорубов на севере! — вклинился другой.
— Инструменты для каменоломни! — хмуро требовал третий.
— А ну стоп! — я вздел здоровую руку. — Почему ко мне?
Оказалось, что казначей Ннака заболел. Страшной болезнью, что даже не мог подняться и заниматься своими обязанностями. Я не поленился и зашел в гости. Оплывший горец лежал в кровати (перенял от меня старательно), укутанный одеялами, охал, ахал, плакал «володыко, прости», но делал это так театрально, что я не поверил ему ни на миг. И понимал, что Мясо сам хочет, чтобы я это понял.
«Мстит, — решил я. — Не получил назначение в Крыло — и мстит. Мол, не оценил меня, володыко, так и получай! Как дитё… Нет, не случайно от Теплого Ветра пришла просьба назначить новой Правой Рукой Ннаку! Не случайно».
Я же оценил, насколько завишу от хитрого толстяка. Слуги чубатого оцколи оказались отличными исполнителями, но совершенно бесполезными самостоятельно. Они не знали толком, сколь и чего имеется в казне, не знали планов на имеющиеся ресурсы. Толстые папки записей читать они не умели. Ннака окружил себя исключительно функционалами «подай-принеси». На два дня мне пришлось практически забросить все дела и подвязаться завхозом. Просильщики атаковали меня с утра до вечера, и уже через час я понял, что просто выдавать требуемое нельзя. Документов с печатями у нас по понятным причинам не было, так что приходилось полагаться на слово. А для того, чтобы тебя не обманули, нужно было точно знать: где и какие работы ведутся, сколько там реально людей, что им уже было выдано раньше. На счастье, мясовы помощники оказались неплохими соглядатаями. Я посылал их за людьми, которым выдавал ресурсы, и слуги следили, куда уходят богатства владыки. Уже к вечеру двоих жуликов вычислили и публично выпороли.
«А ведь не исключено, что они и раньше приворовывали, — задумался я. — Только прежде это делалось по соглашению с Ннакой».
На второй день я уже чуть получше ориентировался в потребностях Излучного и его окрестностей. Но всё равно вырваться из хранилища не мог. Даже по своим делам принимал людей прямо среди мешков с маисом. По счастью, ничего экстренного, требующего моего участия, за эти дни не случилось. Когда на третий день Ннака поднялся с постели и пришел на «работу» — он весь лучился от удовольствия. Наказал «володыку»! Показал, как я от него завишу!
Действительно, показал. И, видимо, зря. Потому что за последние две малосонных ночи я многое обдумал. И сейчас тоже готов был лучиться от удовольствия. Потому что понял, как одной проблемой нейтрализовать другую — зарвавшегося казначея.
— Велик твой труд, Ннака! — покачал я головой, демонстрируя своё поражение перед горцем. — Даже не подозревал, как нелегко тебе приходится. Я вот думаю, что помощь тебе нужна. Твои помощники слабовато справляются. А у меня есть парень на примете: старательный, страсть просто! Пусть у тебя поработает.
— Еще один нахлебник, володыко! — фыркнул Ннака, чувствующий себя королем положения. — Токма казне убыток, еще одного такого содержать.
— А ты ему назначь половину платы, — посоветовал я. — Все-таки он неопытный, ничего делать не умеет. А на службу его все-таки возьми. Мало ли — опять заболеешь.
Наверное, в свою последнюю часть я влил слишком много двусмысленности — мой оцколи сразу насторожился. Звериное чутье у мужика. Но виду не подал, а только угодливо кивнул.
Я вернулся домой и тем же днём призвал к себе Дитя Голода.
— Нравится ли тебе изучать письменность?
Паренек энергично закивал.
— Тогда останешься у Ийохали и станешь по вечерам помогать ей. Но днем у тебя будет другое задание. Я отправляю тебя служить в казнохранилище. Будешь помощником у Ннаки. Делай всё, что тот велит. Старайся. Не умничай! Это важно. И потихоньку изучай его работу. Самое главное — у Ннаки тоже есть своя письменность. У нее другой принцип: значки обозначают не звуки, а смыслы. Ты должен разобраться в ней. Изучить. Но! Ничего не расспрашивай у самого казначея. Только сам, своим умом.
Конецинмайла сиял! Я подсунул ему интеллектуальную задачу со звездочкой — это ли не пир духа для умника, вроде него! Но парня придется слегка расстроить.
— Я знаю, что Ннака что-то утаивает, что-то присваивает, чем-то делится с сообщниками. С помощью его записей ты должен вычислить эти… преступления. И сообщать о них мне.
Мальчишка сразу запасмурнел. Не очень геройская задача для юного сердца, жаждущего подвигов.
— Так надо, Дитя. На работе казны покоится вся основа державы. И она должна хорошо работать. Поэтому и для тебя важнее не сообщать о кражах, а разобраться во всех тонкостях работы Ннаки. Ты должен сам всё понять, всему научиться. Но сам казначей не должен этого заметить.
Надеюсь, это хоть немного утешит паренька. Конецинмайла послушно кивнул и покинул мой кабинет. Что ж, друг мой Мясо, ты дал мне хороший урок. Ни от кого нельзя зависеть так сильно. Даже от ближайшего соратника, с которым начинал. Ты думаешь, что проучил меня, поставил на место. А на самом деле, вежливо указал мне на слабое место. И оставил возможность найти заплатку на обнаруженную дырку.
Уж поверь! Я дыру залатаю.
Глава 7. Так есть же самогонный аппарат!
— Вапачиро! — кликнул я своего верного телохранителя, выбравшись из глубочайших недр пещеры Аладдина. — Надо нам срочно решать вопрос с Мацихатлой.
Тайный агент Ицкагани, коварный шпион Мацихатла продолжал сидеть в тайной пещере в глуби гор. Всё это время — уже почти два года — я исправно ходил к потайному каменному мешку и лично кормил предателя. Иногда разговаривал. С удивлением обнаружил, что сам пленник ко мне особой ненависти не испытывает. Стоиком оказался. Всё происходящее он видел, как захватывающую игру разумов, в которой я выиграл. Селяви, как говорится, чего на мир роптать? Поначалу я думал, что Мацихатла притворяется, но где-то через полгода он убедился, что оказался в недрах горы навсегда, и смысла лицемерить нет. Я же — его единственный собеседник и шанс не сойти с ума в одиночестве. Шпион стал откровеннее, многословнее — и наши беседы порою затягивались на часы.
В общем-то, он и предателем не был. Мацихатла честно служил Ицкагани, как его отец служил отцу хозяина Черного Урочища. Он просто честно исполнял свой долг. Творчески и с душой. Помню, когда я ему рассказал, что Ицкагани стал моим ближайшим помощником, Левой Рукой — пленник вообще не расстроился, не почувствовал себя обманутым. Просто порадовался, что у его господина всё хорошо… Не понимал я этого парня.
Единственное, что я не мог простить Мацихатле — это смерть Носаченыша. Искусил, обманул мальчишку, загнал в прокрустово ложе сомнений и довел до смерти. Пусть и невольно….
Вапачиро был единственным, кто кроме меня знал о тайном пленнике. Потому что, когда я не мог, ему приходилось ходить в пещеру Аладдина и кормить шпиона. Уж он беседы с врагом не разводил. Небрежно кидал вниз порцию еды, плевал сверху и молча уходил. Последний раз он кормил пленника дней десять назад.
— А что с Мацихатлой? — хмуро спросил Серый. Впрочем, с тайной надеждой: может, пора, наконец, прибить вражину?
— Вода прибывает, — пояснил я. — Раньше тонкой струйкой через его мешок протекала, а теперь поток хлещет. Вдруг и дальше будет расти? Придем к нему с едой, а пленник уже захлебнулся.
Мой телохранитель слегка приподнял бровь, что для сдержанного Вапачиро было максимальным проявлением изумления.
— Захлебнулся?
— Ну да! Я ему смертной казни не назначал. Он жить должен и отвечать за свои злодеяния. Я думаю, надо его оттуда переводить. Его ведь сразу после войны в горе спрятали. А с тех пор в Излучном уже нормальную тюрьму построили. Надо его в тюрьме и разместить.
Серый снова стал непроницаемым. Конечно, мои желания казались ему странными, но он четко давал понять, что это не его дело.
— Когда прикажешь это сделать, владыка?
— Давай завтра же. А то вдруг вода нас обгонит!
Уже разгоралось жаркое американское лето, когда я вдруг понял, что в своем плане военной подготовки совершенно упустил из виду один важный пункт.
«Солдатиков твоих жалко», — пробасил бог без приветствий, когда я взошел на очередную медитацию на верхушке храма.
«Это война, — вздохнул я. — Мои воины лучше вооружены, лучше защищены и обучены. Я и так для их жизни больше, чем любой другой в этом мире».
«Ну да, ну да, — пробубнил Змей. — Больше. Убить-то твоих ребят и впрямь не просто. А вот ранить — легко. А ведь даже несерьезная рана — это воин выпал из боя. И ты будешь терять так в каждом сражении. Уж не знаю по сколько, но будешь! А что с ними потом станется?».
«С кем?».
«Что будет с ранеными солдатиками? — уже злее рыкнул бог. — Плевать что ли? Пусть в чащу лезут и зализывают раны? Ты так быстро без армии останешься. Даже, если всегда выигрывать будешь. Новичками будешь заменять? А много ли у тебя в запасе таких новичков?».
«Черный Хвост занимается этим вопросом, — буркнул я. — Но ты прав, черт возьми! Я совсем не подумал о раненых. А ведь нужно, чтобы они возвращались в строй — и как можно быстрее. Или, в худшем случае, выживали и возвращались домой, к родным. Чтобы могли трудиться».
«Во-во! — укоряюще поддакнул бог. — О себе-то ты позаботился, а про воинов даже не подумал».
Он был прав. Прав настолько, что мне стало стыдно. Я действительно одной из главных задач в этом мире ставил личное здоровье. С самых первых дней. Здоровое питание, санитария и гигиена (по счастью, индейцы любили мыться и уважали чистоту). Пил только кипяченую воду, старательно мыл фрукты и овощи, постарался обеспечить себя медикаментами, насколько это возможно в данной реальности. Шаманы, занимающиеся у четлан медобслуживанием, мне помогли мало. Изгнание духов болезни с помощью заклинаний и окуриваний — это не наш метод. А вот знаток леса Сын Обезьяны мне очень пригодился. Я выпытывал у него знания о целебных свойствах трав, грибов, коры разной — и, отсеивая явно бредовое, пополнял аптечку. Мы совместно разработали разные мази на животном жиру, но их было мало. Потому что и жир в дефиците, и хранились они недолго. Хватало только-только на меня.
По счастью, никаких страшных поветрий в наших краях не было. А ведь я читал, что мои земляки из Евразии когда-нибудь принесут в Америку такой букет болезней, что в итоге выживет лишь ничтожное меньшинство. Надеюсь, это случится не на моем веку!
«Но ведь это хорошо, что я о себе позаботился, — вывернулся я из моралистического капкана Змея. — Я уже знаю, как заботиться о здоровье в имеющихся условиях. Есть люди, которые в этом разбираются».
«Угу, — хмыкнул желтый червяк. — Только тебе теперь нужно распространить свой опыт на пятьсот или даже тысячу человек! Которые будут находиться в ситуации повышенного риска! Готов?».
«Вообще не готов», — я обессиленно откинулся на бок статуи Змея.
Передо мной возник новый (еще один!) фронт работ, которые надо выполнить в срочном порядке. При том, что Излучное и так работало в полном напряжении сил над решением прочих задач.
«Ну, ты это — лапки-то не опускай! — слегка смутился бог. — Давай-ка определим задачи и начнем искать пути решения».
«Ну… — я начал судорожно выколупывать из недр памяти знания с военной кафедры, которую посещал исключительно формально, лишь бы срочную не служить. — Главная проблема на войне — это раны. Раны получают в боях…»
«Гениально!» — не смог промолчать язва-червяк, но я его игнорировал.
«Нужно обеспечить первую помощь сразу на месте, — рассуждал я уже увереннее. — Хотя бы на уровне: промыть рану и перевязать. Для этого минимум у половины воинов должны иметься бинты и дезинфицирующие средства. И опыт. Нужно провести обучение. Затем нужен госпиталь: подготовленное место где-то недалеко от театра боевых действий. Не в Излучное же раненых везти! И там уже нужны более опытные медики…».
И ничего этого у меня нету.
Хотя, разложив задачу по полочкам, я стал двигаться к цели мелкими шажками. Проще всего оказалось с бинтами — это был лишь вопрос времени и «денег». Увеличиваем заказ на покупку тканей, сажаем женщин резать и сматывать — и перевязочный материал имеется. Хотя, его, конечно, потребовалась целая гора. Я исходил из пяти сотен воинов: каждому нужно по два куска на четыре «владычных шага». Итого — нужно около двух тысяч метров бинтов. И это — только первостепенная потребность. Еще нужны запасы для госпиталя, стратегический запас.
Гораздо хуже было с дезинфекцией. У меня имелось два варианта: кипяченая вода и мази из трав, которые знал Сын Обезьяны. Второй вариант казался гораздо сложнее. требуется целый стог лечебных трав и полцентнера жира. Ну, допустим, можно придать Сыну Обезьяны отряд детишек — и пусть ощипывают все окрестные горы. Сколько-нибудь да соберется. А вот жира где столько натопить — понятия не имею. Заменить на растительные масла? Все-таки в наших краях растят подсолнечник — масло можно насобирать. Или купить. Только вот пригодно ли оно?
Единственная, кто была в полном восторге, это Ночка.
— Он всё понял! — с сияющим лицом докладывала мне Ийохали. — За пятерку дней он выучил все знаки! Сейчас он читает быстрее меня!.. Пишет, правда, медленно. Но он так здорово разобрался в знаках, что даже предложил упростить. Две пары знаков отчасти повторяют друг друга — их можно объединить. Всё равно читается. Конецинмайла считает, что чем проще — тем лучше. Но самое главное — он объясняет лучше, чем я. Последние дни Дитя Голода не учится, а других учит. И… и он так понятно это делает…
Девушка смутилась, признавая, что кто-то превзошел ее в любимом деле.
— Пожалуйста, оставь его у меня.
С той самой нашей нелепой размолвки она ни о чем не просила меня. Как я ни пытался наладить отношения — хотя бы дружеские — всё натыкалось на стену молчаливой обиды. Когда умерла мать Ночки, я построил для девушки домик на окраине Аграбы. Принцесса уверенно встала на ноги. Она делала чернила (а я обеспечил ее монополией на этот бизнес), даже наняла двух помощниц — и неплохо на этом зарабатывала. Хорошие краски для записей нужны были не только мне. Возле дома, на пустыре, Ийохали соорудила навес, где учила желающих писать. Как я уже говорил, выходило не очень хорошо, хотя, «учеников» я к ней поставлял активно — это было и в моих интересах.
Но она всегда оставалась сама по себе. И даже не обращалась ко мне. А тут… Я почувствовал болезненный укол ревности.
— Мне надо будет изучить его способы обучения. Вероятно, Дитя Голода будет полезен в твоем деле. Но он не будет служить только у тебя.
Только вот где… Конечно, нельзя разбрасываться таким сокровищем и оставлять его на роли «училки начальных классов». Я не могу себе позволить так транжирить ценными кадрами. Но как применить этот талант? Дитя Голода явный интеллектуал, у которого голова слабо соединена с руками. И, если бы у меня имелась академия наук, я бы точно знал, куда его определить. Но вышло так, что пока все мои помощники занимаются прикладным трудом. Нет чистых теоретиков. И в любой сфере Конецинмайла оказывается полезен только наполовину.
Вопрос висел над головой, а жизнь уже подкидывала новые задачки. Я возвращался ко дворцу и увидел, что возле входа накапливалась толпа. Ну, не прям толпа, а с десяток взволнованных, галдящих людей.
«Уже бунт?» — удивился я.
Люди заметили меня и кинулись навстречу. Они размахивали восковыми табличками, которые в Излучном активно использовались для временных записей.
— Что происходит? — грозно окрикнул их я (все-таки со мной были Вапачиро и двое золотых, а возле дворца стояли еще шесть стражей).
— Шесть кусков агавовой ткани! — закричал в ответ самый ближний.
— Маиса три мешка, чтобы кормить лесорубов на севере! — вклинился другой.
— Инструменты для каменоломни! — хмуро требовал третий.
— А ну стоп! — я вздел здоровую руку. — Почему ко мне?
Оказалось, что казначей Ннака заболел. Страшной болезнью, что даже не мог подняться и заниматься своими обязанностями. Я не поленился и зашел в гости. Оплывший горец лежал в кровати (перенял от меня старательно), укутанный одеялами, охал, ахал, плакал «володыко, прости», но делал это так театрально, что я не поверил ему ни на миг. И понимал, что Мясо сам хочет, чтобы я это понял.
«Мстит, — решил я. — Не получил назначение в Крыло — и мстит. Мол, не оценил меня, володыко, так и получай! Как дитё… Нет, не случайно от Теплого Ветра пришла просьба назначить новой Правой Рукой Ннаку! Не случайно».
Я же оценил, насколько завишу от хитрого толстяка. Слуги чубатого оцколи оказались отличными исполнителями, но совершенно бесполезными самостоятельно. Они не знали толком, сколь и чего имеется в казне, не знали планов на имеющиеся ресурсы. Толстые папки записей читать они не умели. Ннака окружил себя исключительно функционалами «подай-принеси». На два дня мне пришлось практически забросить все дела и подвязаться завхозом. Просильщики атаковали меня с утра до вечера, и уже через час я понял, что просто выдавать требуемое нельзя. Документов с печатями у нас по понятным причинам не было, так что приходилось полагаться на слово. А для того, чтобы тебя не обманули, нужно было точно знать: где и какие работы ведутся, сколько там реально людей, что им уже было выдано раньше. На счастье, мясовы помощники оказались неплохими соглядатаями. Я посылал их за людьми, которым выдавал ресурсы, и слуги следили, куда уходят богатства владыки. Уже к вечеру двоих жуликов вычислили и публично выпороли.
«А ведь не исключено, что они и раньше приворовывали, — задумался я. — Только прежде это делалось по соглашению с Ннакой».
На второй день я уже чуть получше ориентировался в потребностях Излучного и его окрестностей. Но всё равно вырваться из хранилища не мог. Даже по своим делам принимал людей прямо среди мешков с маисом. По счастью, ничего экстренного, требующего моего участия, за эти дни не случилось. Когда на третий день Ннака поднялся с постели и пришел на «работу» — он весь лучился от удовольствия. Наказал «володыку»! Показал, как я от него завишу!
Действительно, показал. И, видимо, зря. Потому что за последние две малосонных ночи я многое обдумал. И сейчас тоже готов был лучиться от удовольствия. Потому что понял, как одной проблемой нейтрализовать другую — зарвавшегося казначея.
— Велик твой труд, Ннака! — покачал я головой, демонстрируя своё поражение перед горцем. — Даже не подозревал, как нелегко тебе приходится. Я вот думаю, что помощь тебе нужна. Твои помощники слабовато справляются. А у меня есть парень на примете: старательный, страсть просто! Пусть у тебя поработает.
— Еще один нахлебник, володыко! — фыркнул Ннака, чувствующий себя королем положения. — Токма казне убыток, еще одного такого содержать.
— А ты ему назначь половину платы, — посоветовал я. — Все-таки он неопытный, ничего делать не умеет. А на службу его все-таки возьми. Мало ли — опять заболеешь.
Наверное, в свою последнюю часть я влил слишком много двусмысленности — мой оцколи сразу насторожился. Звериное чутье у мужика. Но виду не подал, а только угодливо кивнул.
Я вернулся домой и тем же днём призвал к себе Дитя Голода.
— Нравится ли тебе изучать письменность?
Паренек энергично закивал.
— Тогда останешься у Ийохали и станешь по вечерам помогать ей. Но днем у тебя будет другое задание. Я отправляю тебя служить в казнохранилище. Будешь помощником у Ннаки. Делай всё, что тот велит. Старайся. Не умничай! Это важно. И потихоньку изучай его работу. Самое главное — у Ннаки тоже есть своя письменность. У нее другой принцип: значки обозначают не звуки, а смыслы. Ты должен разобраться в ней. Изучить. Но! Ничего не расспрашивай у самого казначея. Только сам, своим умом.
Конецинмайла сиял! Я подсунул ему интеллектуальную задачу со звездочкой — это ли не пир духа для умника, вроде него! Но парня придется слегка расстроить.
— Я знаю, что Ннака что-то утаивает, что-то присваивает, чем-то делится с сообщниками. С помощью его записей ты должен вычислить эти… преступления. И сообщать о них мне.
Мальчишка сразу запасмурнел. Не очень геройская задача для юного сердца, жаждущего подвигов.
— Так надо, Дитя. На работе казны покоится вся основа державы. И она должна хорошо работать. Поэтому и для тебя важнее не сообщать о кражах, а разобраться во всех тонкостях работы Ннаки. Ты должен сам всё понять, всему научиться. Но сам казначей не должен этого заметить.
Надеюсь, это хоть немного утешит паренька. Конецинмайла послушно кивнул и покинул мой кабинет. Что ж, друг мой Мясо, ты дал мне хороший урок. Ни от кого нельзя зависеть так сильно. Даже от ближайшего соратника, с которым начинал. Ты думаешь, что проучил меня, поставил на место. А на самом деле, вежливо указал мне на слабое место. И оставил возможность найти заплатку на обнаруженную дырку.
Уж поверь! Я дыру залатаю.
Глава 7. Так есть же самогонный аппарат!
— Вапачиро! — кликнул я своего верного телохранителя, выбравшись из глубочайших недр пещеры Аладдина. — Надо нам срочно решать вопрос с Мацихатлой.
Тайный агент Ицкагани, коварный шпион Мацихатла продолжал сидеть в тайной пещере в глуби гор. Всё это время — уже почти два года — я исправно ходил к потайному каменному мешку и лично кормил предателя. Иногда разговаривал. С удивлением обнаружил, что сам пленник ко мне особой ненависти не испытывает. Стоиком оказался. Всё происходящее он видел, как захватывающую игру разумов, в которой я выиграл. Селяви, как говорится, чего на мир роптать? Поначалу я думал, что Мацихатла притворяется, но где-то через полгода он убедился, что оказался в недрах горы навсегда, и смысла лицемерить нет. Я же — его единственный собеседник и шанс не сойти с ума в одиночестве. Шпион стал откровеннее, многословнее — и наши беседы порою затягивались на часы.
В общем-то, он и предателем не был. Мацихатла честно служил Ицкагани, как его отец служил отцу хозяина Черного Урочища. Он просто честно исполнял свой долг. Творчески и с душой. Помню, когда я ему рассказал, что Ицкагани стал моим ближайшим помощником, Левой Рукой — пленник вообще не расстроился, не почувствовал себя обманутым. Просто порадовался, что у его господина всё хорошо… Не понимал я этого парня.
Единственное, что я не мог простить Мацихатле — это смерть Носаченыша. Искусил, обманул мальчишку, загнал в прокрустово ложе сомнений и довел до смерти. Пусть и невольно….
Вапачиро был единственным, кто кроме меня знал о тайном пленнике. Потому что, когда я не мог, ему приходилось ходить в пещеру Аладдина и кормить шпиона. Уж он беседы с врагом не разводил. Небрежно кидал вниз порцию еды, плевал сверху и молча уходил. Последний раз он кормил пленника дней десять назад.
— А что с Мацихатлой? — хмуро спросил Серый. Впрочем, с тайной надеждой: может, пора, наконец, прибить вражину?
— Вода прибывает, — пояснил я. — Раньше тонкой струйкой через его мешок протекала, а теперь поток хлещет. Вдруг и дальше будет расти? Придем к нему с едой, а пленник уже захлебнулся.
Мой телохранитель слегка приподнял бровь, что для сдержанного Вапачиро было максимальным проявлением изумления.
— Захлебнулся?
— Ну да! Я ему смертной казни не назначал. Он жить должен и отвечать за свои злодеяния. Я думаю, надо его оттуда переводить. Его ведь сразу после войны в горе спрятали. А с тех пор в Излучном уже нормальную тюрьму построили. Надо его в тюрьме и разместить.
Серый снова стал непроницаемым. Конечно, мои желания казались ему странными, но он четко давал понять, что это не его дело.
— Когда прикажешь это сделать, владыка?
— Давай завтра же. А то вдруг вода нас обгонит!
Уже разгоралось жаркое американское лето, когда я вдруг понял, что в своем плане военной подготовки совершенно упустил из виду один важный пункт.
«Солдатиков твоих жалко», — пробасил бог без приветствий, когда я взошел на очередную медитацию на верхушке храма.
«Это война, — вздохнул я. — Мои воины лучше вооружены, лучше защищены и обучены. Я и так для их жизни больше, чем любой другой в этом мире».
«Ну да, ну да, — пробубнил Змей. — Больше. Убить-то твоих ребят и впрямь не просто. А вот ранить — легко. А ведь даже несерьезная рана — это воин выпал из боя. И ты будешь терять так в каждом сражении. Уж не знаю по сколько, но будешь! А что с ними потом станется?».
«С кем?».
«Что будет с ранеными солдатиками? — уже злее рыкнул бог. — Плевать что ли? Пусть в чащу лезут и зализывают раны? Ты так быстро без армии останешься. Даже, если всегда выигрывать будешь. Новичками будешь заменять? А много ли у тебя в запасе таких новичков?».
«Черный Хвост занимается этим вопросом, — буркнул я. — Но ты прав, черт возьми! Я совсем не подумал о раненых. А ведь нужно, чтобы они возвращались в строй — и как можно быстрее. Или, в худшем случае, выживали и возвращались домой, к родным. Чтобы могли трудиться».
«Во-во! — укоряюще поддакнул бог. — О себе-то ты позаботился, а про воинов даже не подумал».
Он был прав. Прав настолько, что мне стало стыдно. Я действительно одной из главных задач в этом мире ставил личное здоровье. С самых первых дней. Здоровое питание, санитария и гигиена (по счастью, индейцы любили мыться и уважали чистоту). Пил только кипяченую воду, старательно мыл фрукты и овощи, постарался обеспечить себя медикаментами, насколько это возможно в данной реальности. Шаманы, занимающиеся у четлан медобслуживанием, мне помогли мало. Изгнание духов болезни с помощью заклинаний и окуриваний — это не наш метод. А вот знаток леса Сын Обезьяны мне очень пригодился. Я выпытывал у него знания о целебных свойствах трав, грибов, коры разной — и, отсеивая явно бредовое, пополнял аптечку. Мы совместно разработали разные мази на животном жиру, но их было мало. Потому что и жир в дефиците, и хранились они недолго. Хватало только-только на меня.
По счастью, никаких страшных поветрий в наших краях не было. А ведь я читал, что мои земляки из Евразии когда-нибудь принесут в Америку такой букет болезней, что в итоге выживет лишь ничтожное меньшинство. Надеюсь, это случится не на моем веку!
«Но ведь это хорошо, что я о себе позаботился, — вывернулся я из моралистического капкана Змея. — Я уже знаю, как заботиться о здоровье в имеющихся условиях. Есть люди, которые в этом разбираются».
«Угу, — хмыкнул желтый червяк. — Только тебе теперь нужно распространить свой опыт на пятьсот или даже тысячу человек! Которые будут находиться в ситуации повышенного риска! Готов?».
«Вообще не готов», — я обессиленно откинулся на бок статуи Змея.
Передо мной возник новый (еще один!) фронт работ, которые надо выполнить в срочном порядке. При том, что Излучное и так работало в полном напряжении сил над решением прочих задач.
«Ну, ты это — лапки-то не опускай! — слегка смутился бог. — Давай-ка определим задачи и начнем искать пути решения».
«Ну… — я начал судорожно выколупывать из недр памяти знания с военной кафедры, которую посещал исключительно формально, лишь бы срочную не служить. — Главная проблема на войне — это раны. Раны получают в боях…»
«Гениально!» — не смог промолчать язва-червяк, но я его игнорировал.
«Нужно обеспечить первую помощь сразу на месте, — рассуждал я уже увереннее. — Хотя бы на уровне: промыть рану и перевязать. Для этого минимум у половины воинов должны иметься бинты и дезинфицирующие средства. И опыт. Нужно провести обучение. Затем нужен госпиталь: подготовленное место где-то недалеко от театра боевых действий. Не в Излучное же раненых везти! И там уже нужны более опытные медики…».
И ничего этого у меня нету.
Хотя, разложив задачу по полочкам, я стал двигаться к цели мелкими шажками. Проще всего оказалось с бинтами — это был лишь вопрос времени и «денег». Увеличиваем заказ на покупку тканей, сажаем женщин резать и сматывать — и перевязочный материал имеется. Хотя, его, конечно, потребовалась целая гора. Я исходил из пяти сотен воинов: каждому нужно по два куска на четыре «владычных шага». Итого — нужно около двух тысяч метров бинтов. И это — только первостепенная потребность. Еще нужны запасы для госпиталя, стратегический запас.
Гораздо хуже было с дезинфекцией. У меня имелось два варианта: кипяченая вода и мази из трав, которые знал Сын Обезьяны. Второй вариант казался гораздо сложнее. требуется целый стог лечебных трав и полцентнера жира. Ну, допустим, можно придать Сыну Обезьяны отряд детишек — и пусть ощипывают все окрестные горы. Сколько-нибудь да соберется. А вот жира где столько натопить — понятия не имею. Заменить на растительные масла? Все-таки в наших краях растят подсолнечник — масло можно насобирать. Или купить. Только вот пригодно ли оно?