Начальник в подарок
Часть 10 из 18 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Спасибо, ты лучший брат на свете! — Марина слишком радостно дергается, от чего телефон падает на пол, но даже это ее не расстраивает. — Кит, сбрось пожалуйста! Целую! — кричит, подпинывая телефон, наверное, для того, чтобы собеседник точно услышал.
Марина делает пару последних взмахов руками и завершает глиняный кубок для вина, какие использовали в Древней Греции. Я уже начала вторую амфору, а вот бедный Алек все еще пытался справиться с огромной гидрией. Успешно, кстати. Руки его были измазаны глиной до самых локтей, зато кувшин для воды приобретал нужную форму и идеальные пропорции.
Спустя одну амфору, половину гидрии и три скифа в мастерской становится шумнее — кто-то пришел. И да, погруженный в работу, ты измеряешь время не часами и минутами, а выполненными заданиями. Мастерскую ребята сегодня закрыли для посетителей, поэтому пришел точно не кто-то из них. Значит, приехал брат Марины, которого она волшебным образом умудрилась уговорить привезти маленькую коробочку с пигментами через весь город.
— Привет! — точно как я, когда пришла в мастерскую, подозрительно знакомый голос начинает нас искать в творческих катакомбах.
Не отрываясь от вытягивания глины вверх и проминания ее вниз, я с подозрительным прищуром смотрю в проход, ожидая того, кто там появится. И мои предположения подтверждаются: из-за стеллажа на голос Марины выходит Никита Дмитриевич собственной персоны. В руках он держит небольшую коробку, которая принесла ему сегодня хлопот. Босс одет неформально, что логично для выходного дня. На нем темные джинсы и свободная черная футболка, которая отнюдь не скрывает его рельефное тело и татуировку дракона, который обвивает сильную руку, скрываясь под рукавом. Наши глаза встречаются. Он удивленно дергает бровью, а я продолжаю выминать глину для третьей амфоры.
— Добрый вечер, — здороваюсь с начальником, надеясь, что Марина, которая оказалась его сестрой (удивительно, мир действительно очень тесен), отвлечет его внимание на себя. Под изучающим взглядом Воронцова становится неуютно. Моя поза, которая привычна и удобна для лепки, сейчас кажется несуразной и слишком развязной, что ли. Гончарный круг стоит прямо между широко раздвинутых ног, колени упираются в бортики, а локти стоят на бедрах.
— Кит, привет! — улыбается Марина, а Алекс, увлеченный работой, только скупо кивает.
— Добрый вечер всем, — здоровается Никита. — Вижу, работа идет полным ходом?
— Ага, восстанавливаем последствие кое-чьей криворукости, — бурчит Марина. — Спасибо тебе большое! — девушка отходит к раковине, тщательно моет руки, а потом кидается на шею брату.
Все это время я сижу под колючим взглядом начальника, который внимательно следит за каждым моим движением.
— Это Алекс, мой партнер. Но не в том смысле, — хихикает Марина, забирая коробку из рук Воронцова. — А это Арина. Она просто очень хорошая, — девушка уже тормошит баночки с пигментами, рассматривая их со всех сторон.
— Да я знаю, — задумчиво отвечает босс. — В смысле, Арину знаю, она моя помощница, — будто опоминается Воронцов. — Неожиданная встреча. И очень приятная, — начальник снова погружается в свои мысли, останавливая взгляд на моих руках, которые подчиняют своей воле податливую глину. — А с вами приятно познакомиться, — кивает Алексу, вновь выныривая из задумчивости.
Вытягивая амфору выше, пытаюсь сделать ее стенки тоньше, но рука соскальзывает и слишком сильно давит, из-за чего бок кувшина мнется. Грязно выругиваюсь на французском. Такое со мной бывает в исключительных случаях. Закусываю губу, понимая, что теперь придется все переделывать.
— А интересно тут у вас, — усмехается Воронцов.
Начальник дерзко присаживается на край стола. Его глаза ни на секунду не отрываются от моих рук.
20
Никита
Встречу с Ариной в мастерской Марины было невозможно предсказать. У меня две сестры. И если старшая Аделина даже в юном возрасте отличалась зрелостью и сформированностью, то у Марины всегда была «шальная голова», что не помешало ей без моей помощи открыть свое дело. Я приятно удивился, увидев здесь свою хрупкую помощницу, которая казалась еще беззащитнее с этим странным небрежным пучком на голове, отсутствием макияжа, в забавных джинсах клеш на манер 70-х годов. Но сила, с которой она заставляла глину принимать нужную форму, заставила меня усомниться: так ли девушка уязвима и слаба?
Трепет, радость и нежность, вызванные в моей душе близким нахождением рядом с помощницей, перекрыло легкое раздражение от того, что взбалмошная Маринка отправила меня через весь город за пятью маленькими баночками с какими-то цветными порошками. Однозначно, два часа потраченного времени стоили картины, которая сейчас передо мной открывается.
Арина смачивает руки в емкости, стоящей рядом, и начинает плавно скользить ладонями по глине. В ее движениях соседствуют нежность и сила, плавность и редкая прерывистость. Девушка выглядит настолько органичной в своем деле, что хочется просто молча стоять, пронизывая ее восхищенным взглядом. Тонкие пальцы создают из неказистого куска глины терракотового цвета вазу с узким дном, которое, расширяясь, переходит в тулово изделия. В глазах Арины появляется удовлетворение, которое вскоре сменяется возмущением. Что-то идет не по плану, и девушка слегка мнет боковину своей работы. Зеленоглазая раздает разочарованный стон, а после очень эмоционально, в сердцах, выдает:
— Ta mère! Quelle merde!
Французский я не знаю (подозреваю, что это был именно он), поэтому дословно перевести фразу не могу, но общий настрой понимаю. Ругательство, слетающее с пухлых губ этого ангела звучит пикантно и сразу же возбуждает мою фантазию. В голове возникает множество вариантов развития событий, когда бы Арина могла выдать что-то подобное, но только уже не от досады, а с совершенно иными эмоциями. О да, я представляю, как эта малышка бесстыдно стонет подо мной и, закатывая глаза, перестает контролировать себя и свой язык, непроизвольно шепча ругательства. Определенная часть меня, которой рядом с такой соблазнительной Ариной нет покоя, очередной раз воспрянула, создавая для меня неудобное положение. Я стою в мастерской сестры и, как маньяк, со стояком слежу за каждым движением своей помощницы.
— А интересно тут у вас, — усмехаюсь, усаживаясь на далеко не новый, но основательный стол, дабы позой прикрыть свое достаточно явное желание.
К счастью, никто ничего не замечает, все увлечены своим делом. Марина трещит про качество покупки, которую я привез, паренек с большими ушами делает ручки для своего кувшина, а Арина начинает снова выминать глину, закусив губу. Эта девчонка когда-нибудь сведет меня с ума. Сестра непрерывно говорит, ей изредка отвечает ушастый, я периодически киваю. Делаю это чисто формально, смысла сказанного я уловить не могу, да и не пытаюсь. Видимо, зря, потому что Марина снимает фартук и начинает наматывать шарф, куда-то собираясь. Конечно, сестра сказала, куда, но я не услышал. Впрочем, моя нестеснительность позволяет переспросить.
— Кит, я же говорила!
— От того, что ты скажешь, что говорила, я не вспомню, — пожимаю плечами, отрывая глаза от Арины впервые за последние пятнадцать минут.
— Мы панируем выставку. Звонил менеджер. Нам с Алексом надо посмотреть помещение, — коротко и с напущенной выразительностью говорит Марина, для надежности пощелкав пальцами перед моими глазами. — Алекс! А ты-то что сидишь!? — начинает заводиться сестра. — Меня здесь вообще кто-нибудь слушает!?
— А? Что? — взгляд парня становится менее отрешенным.
— Алекс, нам ехать надо!
Пока ушастый моет руки и ныряет в пуховик, Марина ищет что-то в ящиках. Вытащив связку с обилием самых разных ключей, сестра отцепляет один самый большой. Пробубнив что-то похожее на: «Зачем меня вообще слушать», со звонким стуком кладет ключ на стол рядом со мной, привлекая внимание Арины.
— Арь, нам с Алексом надо отъехать. Ты не против, если мы тебя оставим? — с извиняющимся взглядом спрашивает Марина. — Вот ключ, сможешь уйти, когда пожелаешь.
— А? — Арина кажется растерянной. — Да, ладно, — кивает девушка, смотря вовсе не на ключ и не на Марину. А на меня.
Все кроме нас с зеленоглазой исчезают из мастерской очень быстро и стремительно. До сих пор до конца не могу осознать, что нас оставили наедине. А это очень зря. Кажется, я уже не смогу держать себя в руках.
— Давно этим занимаешься? — спрашиваю у девушки, которая уже доделала кувшин, сняла его с гончарного круга, переставила и понесла к двери с надписью «Просушка».
— Не слишком. Только три месяца, — отвечает девушка, пытаясь открыть дверь, чему слегка мешает ноша.
Я подскакиваю со стола и помогаю ей, нажимая на прохладную ручку из металла. Арина заходит в комнату, где на полках и подставках стоят еще несколько похожих и совсем отличающихся изделий. Она заходит вглубь и нагибается, чтобы поставить глиняное творение. В этом движении нет желания соблазнить. Арина естественна, что будоражит гораздо сильнее напущенных попыток завлечь.
— Красивая, — тихо выдыхаю я, но Арина слышит и начинает хмуриться, — вазочка.
— Амфора вообще-то, — как котенок от солнца кривится зеленоглазая помощница, оскорбленная моим невежеством.
— Буду знать, — с широкой улыбкой отвечаю на замечание девушки, которая уже вышла из комнаты под непонятным мне названием. Арина закрывает дверь, но пройти дальше ей не даю я, стоящий в проходе.
— Пропустите?
— При двух условиях. Первое: обращайся ко мне на «Ты».
— А второе?
— Научи меня лепить, — томно шепчу, специально приблизив лицо к девушке, чтобы ее шею обдало жаром. Это приносит свой результат: нежная кожа Арины покрывается мурашками.
Не знаю, чем руководствуется помощница, но она соглашается и спустя пять минут я уже сижу за гончарным кругом в фартуке, заботливо завязанном на мне Ариной. Она начинает с теории: рассказывает, как именно работать с глиной и кругом, зачем вода. Девушка говорит очень интересно, но я иногда отвлекаюсь, сосредоточившись на бархатности ее голоса.
Когда мы начинаем лепить, я в точности отзеркаливаю каждое движение Арины, только вот у нее получается меленький низкий цилиндр, а у меня глиняная куча. Возможно, девушка сейчас думает, что все дело в моей безрукости, но виной всему то, что мое единственное желание сейчас — оказаться на месте круга Арины и получить столько же внимания.
— Нет, не так, Никита Дмитриевич! — Арина не выдерживает и встает с места. Я выразительно на нее смотрю, и девушка исправляется, — Никита.
Арина смачивает руки в емкости и кладет свои ладони поверх моих. Места соприкосновения задевает электрический разряд. Девушка пытается лепить, направляя мои руки, наши пальцы переплетаются. Чувствую, как сбивается дыхание Арины, а из глаз пропадает былая трезвость. Моя выдержка дает сбой. Я останавливаю круг, Арина с непониманием косится на меня. Три секунды, и ее губы попадают в плен моих.
21
Сначала аккуратно и нежно я касаюсь ее губ. Пробую этого ангела, на вкус она гораздо слаще, чем на вид. Да, мы уже целовались, но воспоминаниям той ночи я сильно не доверял. Во-первых, мне казалось, что под алкоголем ощущения были ярче, и обычный поцелуй не может вызвать такие эмоции. Во-вторых, я думал, что большую часть воспоминаний мой мозг либо заменил, либо идеализировал, потому что то ночное "знакомство" был прекраснее всего на свете. Вернее, я так считал и ошибался. Теперь знаю, что прекраснее всего на свете, когда в тебе нет ни капли алкоголя, и ты осознаешь, что происходит, чувствуешь тепло каждой клеточки тела, ягодное дыхание, легкий цветочный парфюм, горячие влажные губы, которые просят о большем, и понимаешь, что все это не последствия дурманящих мозг веществ, а самые реальные события и ощущения.
Арина упирается в мои плечи локтями, ибо ладони все в глине, но поцелуй не разрывает. По поведению девушки видно, что происходящее ей нравится, но она не хочет становится стереотипной личной помощницей начальника, которая с ним спит. Если честно, то я бы тоже не хотел, чтобы она чувствовала себя использованной. Но и любви до гроба обещать не могу, все-таки мы практически не знакомы, а узнавание личности — процесс долгий. И своим легким сопротивлением она как бы говорит: "Пожалуйста, останови это, потому что я не смогу". Я опытнее, я сильнее. Я должен взять ответственность на себя и прервать это. Только данная мысль пошла крещендо, и я начал брать себя в руки, как Арина нарушила все мои планы.
Девушка, почувствовав, что я отдаляюсь, передумала прекращать сладкую пытку, которая может быть осуждена обществом. Глина на руках уже высохла, поэтому Арина решила пустить их в ход. Нежная ладонь зеленоглазой помощницы легла на мой затылок и уверенным движением притянула меня обратно. Я был прав, когда подозревал, что в руках ангела сокрыта неплохая сила. Сейчас я реально почувствовал себя не месте глины. Только ее она разве что не целовала так страстно.
Решаю, что самоуправство ангела немного затянулось. Подхватываю ее под ягодицы и усаживаю к себе на колени. Мельком пролетает мысль, что стул может не выдержать, тогда надо будет купить сестре что-то покрепче. И не забыть оплатить химчистку Арине, потому что мои глиняные руки не только покоятся на упругих полушариях, но и страстно исследуют их. Сильнее прижимаю девушку к себе, испытывая нереальный кайф. Арина нетерпеливо ерзает, задевая то, что постоянно натягивает мою ширинку рядом с ней. Издаю мученический стон. Проворные пальцы тем временем уже развязывают мой фартук и залазят под футболку. Холодные ладони на кубиках пресса заставляют меня дернуться и зашипеть. От такого движения Арина непроизвольно словно насаживается на мой ствол, что заставляет ее изогнуться с блаженным стоном.
Вместе с ним раздается жалобный хруст. Черт, похоже, накаркал. Ножки стула не выдерживают, и мы под звук ломающейся мебели летим на пол, благо лететь не слишком далеко. Я плюхаюсь на то, что осталось от стула, а Арина прилетает сверху пластом. Девушка начинает заливисто смеяться, хохоча как над самой веселой комедией. Все так же со смехом, но уже более сглаженным, она развязывает свой фартук, а потом делает то, что заставляет меня увидеть за фасадом пай-помощницы дерзкую развратницу. Мою развратницу. Арина стаскивает голубую майку и откидывает ее куда-то далеко в сторону. Увидеть под майкой никакой болше одежды было шокирующе. И очень приятно. Перед моими глазами обнажились два аккуратных нежных полушария. В глазах Арины я ожидал увидеть сожаление о своем поступке или на крайний случай стеснение, но ничего такого там не было. В них светилась только решительность и желание продолжать. Не удержался и с утробным рыком взял в рот розовую горошину, перекатывая ее во рту как конфету. И меня даже не заботили сломанные части стула, неприятно упирающиеся в спину и задницу.
Заноз наполучать и поранить Арину мне не хотелось, поэтому я покрепче ухватил ее за талию и без труда поднялся.
Дойдя до стола выгрузил на него свою ценную ношу, которая тут же прижалась к нему лопатками, притягивая меня к себе. Запоздало подумал, что лакированная поверхность стола, должно быть, холодная, стянул футболку, приподнял зеленоглазую и снова уложил, но уже на хлопковую ткань, которая должна была хотя бы немного согреть Арину. Ангел в это время не бездельничала, а уверенно выводила языком зигзаги на моей шее, а когда отсутствие футболки подарило ей больший простор, девушка переключилась на плечо и грудь, где красовался черный дракон. По движениям Арины было ясно, что она не слишком опытна, но эти шаловливые пальцы и юркий язык вдобавок к чистым глазам просто сводили меня с ума, заливая все внутренности волной горячей лавы.
Затягиваю нижнюю губу Арины, безболезненно прикусывая. Постепенно углубляю поцелуй. Язык проникает между раскрывшихся влажных губ девушки, а руки ласкают налитую теплую грудь. От порывов ветра в помещении становится прохладнее, и Арина сильнее прижимается ко мне. Я перехожу с поцелуями на ее шею, от чего она практически трясется в конвульсиях. Удовлетворенно улыбаюсь. Я нашел одну из самых чувствительных эрогенных зон малышки. Уделяю особое внимание нежной коже шеи. Арина перестает сдерживать стоны, и уже на всю мастерскую разносятся такие звуки, будто мы включили самый развратный фильм для взрослых. Замечаю, что ярче помощница реагирует на более грубые и страстные прикосновения, и решаю проверить одно предположение. Трепетно обхватываю шею Арины и чуть сжимаю, не перекрывая кислород. Зрачки девушки моментально расширяются, а ноги, обхватывающие мой торс заметно напрягаются и начинают дрожать.
— Еще, — шепчет Арина, смотря прямо в мои глаза.
Мы как сумасшедшие вновь сливаемся в горячем поцелуе, который заставляет все внутренности на миг замереть, а потом понестись в пляс. Моя кожа касается горячей груди, соски девушки раздражаются, она блаженно закатывает глаза. Становится очень жарко, даже несмотря на холодный порыв воздуха. Странно, окна закрыты, но дует как будто они распахнуты. Поворачиваю голову в сторону прохода и встречаюсь взглядами с ушастым. Черт, вернулись. Как же не вовремя. Этот слоник Дамбо удивленно и без зазрения совести пялится на нас с Ариной, преимущественно на нее. Злобно на него зыркаю и отворачиваюсь так, чтобы закрыть помощницу своим телом от бегающих глазенок ушастого.
— Марина, я забыл телефон у тебя в машине, забери пожалуйста! — кричит он куда-то назад.
Надо отдать должное Дамбо, он решил прикрыть наши задницы. Знаю, насколько младшая сестра ненавидит всех моих любовниц. Марина всегда думала, что каждой моей девушке интересны были только деньги, поэтому к любой моей спутнице заведомо испытывает отвращение, даже не разобравшись в ситуации. И мне очень бы не хотелось, чтобы наше с Ариной маленькое безумство как-то помешало их дружбе с Мариной. Это разобьет ей сердце, Марина умеет ранить в моменты гнева.
— Сам потом сходишь! — приближается голос сестры.
Я уже успеваю застегнуть пуговицу на арининых джинсах и натянуть на нее свою футболку, ибо ее майку оперативно найти не получится. В глазах ангела читаю страх и панику. Видимо, она тоже знает, какого Марина мнения о тех девушках, что становятся со мной близки. Тем временем, шаги становятся все громче.
— Марина, возьми и принеси мне этот черотв телефон! Тебе так сложно!? — яростнее начинает кричать ушастый, а я наконец понимаю, почему он это делает. Он хочет прикрыть задницу зеленоглазки, но чтобы он испытывал к ней романтические чувства, я не заметил. Неужто приятельская выручка?
— Ладно, принесу. Чего орать-то разу? — растерянно отвечает Марина, шаги начинают отдаляться.
— Хух, — выдыхает Арина с огромным облегчением на лице.
Девушка резво соскакивает со стола, быстро находит майку, бросает нам короткое: "Отвернитесь" и надевает ее, кидая в меня мою же футболку. Я тоже привожу себя в приличный вид. К возвращению сестры и следа не остается от нашего блуда. Только стул в щепки.
— Судя по глиняной какашке и сломанной мебели могу предположить, что Кит пытался постигнуть гончарное дело? — хихикает Марина. — Держи свой телефон, истеричка, — кидает смартфон прямо в ушастого, благо Дамбо успевает его поймать.
— Ладно, ребятишки, я поехал. Арина, тебя подвезти, — надеюсь свалить от говорливой сестры, прихватив с собой разгоряченного ангела, чтобы продолжить ближе узнавать зеленоглазку.
— Э, нет! Куда намылились? — возмущенно спрашивает Марина, уставившись на Арю, которая уже начала собираться. — Мы с вами сейчас будем наряжать елку! — торжественно объявляет сестра, а я до скрипа сжимаю зубы. Почему нам с Ариной всегда что-то мешает!?
22
Арина
Возразить Марине никто не решился. Мужчины покорно пошли доставать коробку с искусственной елкой из шкафа. Никита перед этим, конечно, возмущенно пробубнил себе что-то под нос, но под строгим взглядом сестры был уведен Алексом в кладовку, где ребята хранили хлам и некоторые полезные вещи. Марина, пока они ходят, стала распаковывать только купленные большие шары и гирлянду.
Марина делает пару последних взмахов руками и завершает глиняный кубок для вина, какие использовали в Древней Греции. Я уже начала вторую амфору, а вот бедный Алек все еще пытался справиться с огромной гидрией. Успешно, кстати. Руки его были измазаны глиной до самых локтей, зато кувшин для воды приобретал нужную форму и идеальные пропорции.
Спустя одну амфору, половину гидрии и три скифа в мастерской становится шумнее — кто-то пришел. И да, погруженный в работу, ты измеряешь время не часами и минутами, а выполненными заданиями. Мастерскую ребята сегодня закрыли для посетителей, поэтому пришел точно не кто-то из них. Значит, приехал брат Марины, которого она волшебным образом умудрилась уговорить привезти маленькую коробочку с пигментами через весь город.
— Привет! — точно как я, когда пришла в мастерскую, подозрительно знакомый голос начинает нас искать в творческих катакомбах.
Не отрываясь от вытягивания глины вверх и проминания ее вниз, я с подозрительным прищуром смотрю в проход, ожидая того, кто там появится. И мои предположения подтверждаются: из-за стеллажа на голос Марины выходит Никита Дмитриевич собственной персоны. В руках он держит небольшую коробку, которая принесла ему сегодня хлопот. Босс одет неформально, что логично для выходного дня. На нем темные джинсы и свободная черная футболка, которая отнюдь не скрывает его рельефное тело и татуировку дракона, который обвивает сильную руку, скрываясь под рукавом. Наши глаза встречаются. Он удивленно дергает бровью, а я продолжаю выминать глину для третьей амфоры.
— Добрый вечер, — здороваюсь с начальником, надеясь, что Марина, которая оказалась его сестрой (удивительно, мир действительно очень тесен), отвлечет его внимание на себя. Под изучающим взглядом Воронцова становится неуютно. Моя поза, которая привычна и удобна для лепки, сейчас кажется несуразной и слишком развязной, что ли. Гончарный круг стоит прямо между широко раздвинутых ног, колени упираются в бортики, а локти стоят на бедрах.
— Кит, привет! — улыбается Марина, а Алекс, увлеченный работой, только скупо кивает.
— Добрый вечер всем, — здоровается Никита. — Вижу, работа идет полным ходом?
— Ага, восстанавливаем последствие кое-чьей криворукости, — бурчит Марина. — Спасибо тебе большое! — девушка отходит к раковине, тщательно моет руки, а потом кидается на шею брату.
Все это время я сижу под колючим взглядом начальника, который внимательно следит за каждым моим движением.
— Это Алекс, мой партнер. Но не в том смысле, — хихикает Марина, забирая коробку из рук Воронцова. — А это Арина. Она просто очень хорошая, — девушка уже тормошит баночки с пигментами, рассматривая их со всех сторон.
— Да я знаю, — задумчиво отвечает босс. — В смысле, Арину знаю, она моя помощница, — будто опоминается Воронцов. — Неожиданная встреча. И очень приятная, — начальник снова погружается в свои мысли, останавливая взгляд на моих руках, которые подчиняют своей воле податливую глину. — А с вами приятно познакомиться, — кивает Алексу, вновь выныривая из задумчивости.
Вытягивая амфору выше, пытаюсь сделать ее стенки тоньше, но рука соскальзывает и слишком сильно давит, из-за чего бок кувшина мнется. Грязно выругиваюсь на французском. Такое со мной бывает в исключительных случаях. Закусываю губу, понимая, что теперь придется все переделывать.
— А интересно тут у вас, — усмехается Воронцов.
Начальник дерзко присаживается на край стола. Его глаза ни на секунду не отрываются от моих рук.
20
Никита
Встречу с Ариной в мастерской Марины было невозможно предсказать. У меня две сестры. И если старшая Аделина даже в юном возрасте отличалась зрелостью и сформированностью, то у Марины всегда была «шальная голова», что не помешало ей без моей помощи открыть свое дело. Я приятно удивился, увидев здесь свою хрупкую помощницу, которая казалась еще беззащитнее с этим странным небрежным пучком на голове, отсутствием макияжа, в забавных джинсах клеш на манер 70-х годов. Но сила, с которой она заставляла глину принимать нужную форму, заставила меня усомниться: так ли девушка уязвима и слаба?
Трепет, радость и нежность, вызванные в моей душе близким нахождением рядом с помощницей, перекрыло легкое раздражение от того, что взбалмошная Маринка отправила меня через весь город за пятью маленькими баночками с какими-то цветными порошками. Однозначно, два часа потраченного времени стоили картины, которая сейчас передо мной открывается.
Арина смачивает руки в емкости, стоящей рядом, и начинает плавно скользить ладонями по глине. В ее движениях соседствуют нежность и сила, плавность и редкая прерывистость. Девушка выглядит настолько органичной в своем деле, что хочется просто молча стоять, пронизывая ее восхищенным взглядом. Тонкие пальцы создают из неказистого куска глины терракотового цвета вазу с узким дном, которое, расширяясь, переходит в тулово изделия. В глазах Арины появляется удовлетворение, которое вскоре сменяется возмущением. Что-то идет не по плану, и девушка слегка мнет боковину своей работы. Зеленоглазая раздает разочарованный стон, а после очень эмоционально, в сердцах, выдает:
— Ta mère! Quelle merde!
Французский я не знаю (подозреваю, что это был именно он), поэтому дословно перевести фразу не могу, но общий настрой понимаю. Ругательство, слетающее с пухлых губ этого ангела звучит пикантно и сразу же возбуждает мою фантазию. В голове возникает множество вариантов развития событий, когда бы Арина могла выдать что-то подобное, но только уже не от досады, а с совершенно иными эмоциями. О да, я представляю, как эта малышка бесстыдно стонет подо мной и, закатывая глаза, перестает контролировать себя и свой язык, непроизвольно шепча ругательства. Определенная часть меня, которой рядом с такой соблазнительной Ариной нет покоя, очередной раз воспрянула, создавая для меня неудобное положение. Я стою в мастерской сестры и, как маньяк, со стояком слежу за каждым движением своей помощницы.
— А интересно тут у вас, — усмехаюсь, усаживаясь на далеко не новый, но основательный стол, дабы позой прикрыть свое достаточно явное желание.
К счастью, никто ничего не замечает, все увлечены своим делом. Марина трещит про качество покупки, которую я привез, паренек с большими ушами делает ручки для своего кувшина, а Арина начинает снова выминать глину, закусив губу. Эта девчонка когда-нибудь сведет меня с ума. Сестра непрерывно говорит, ей изредка отвечает ушастый, я периодически киваю. Делаю это чисто формально, смысла сказанного я уловить не могу, да и не пытаюсь. Видимо, зря, потому что Марина снимает фартук и начинает наматывать шарф, куда-то собираясь. Конечно, сестра сказала, куда, но я не услышал. Впрочем, моя нестеснительность позволяет переспросить.
— Кит, я же говорила!
— От того, что ты скажешь, что говорила, я не вспомню, — пожимаю плечами, отрывая глаза от Арины впервые за последние пятнадцать минут.
— Мы панируем выставку. Звонил менеджер. Нам с Алексом надо посмотреть помещение, — коротко и с напущенной выразительностью говорит Марина, для надежности пощелкав пальцами перед моими глазами. — Алекс! А ты-то что сидишь!? — начинает заводиться сестра. — Меня здесь вообще кто-нибудь слушает!?
— А? Что? — взгляд парня становится менее отрешенным.
— Алекс, нам ехать надо!
Пока ушастый моет руки и ныряет в пуховик, Марина ищет что-то в ящиках. Вытащив связку с обилием самых разных ключей, сестра отцепляет один самый большой. Пробубнив что-то похожее на: «Зачем меня вообще слушать», со звонким стуком кладет ключ на стол рядом со мной, привлекая внимание Арины.
— Арь, нам с Алексом надо отъехать. Ты не против, если мы тебя оставим? — с извиняющимся взглядом спрашивает Марина. — Вот ключ, сможешь уйти, когда пожелаешь.
— А? — Арина кажется растерянной. — Да, ладно, — кивает девушка, смотря вовсе не на ключ и не на Марину. А на меня.
Все кроме нас с зеленоглазой исчезают из мастерской очень быстро и стремительно. До сих пор до конца не могу осознать, что нас оставили наедине. А это очень зря. Кажется, я уже не смогу держать себя в руках.
— Давно этим занимаешься? — спрашиваю у девушки, которая уже доделала кувшин, сняла его с гончарного круга, переставила и понесла к двери с надписью «Просушка».
— Не слишком. Только три месяца, — отвечает девушка, пытаясь открыть дверь, чему слегка мешает ноша.
Я подскакиваю со стола и помогаю ей, нажимая на прохладную ручку из металла. Арина заходит в комнату, где на полках и подставках стоят еще несколько похожих и совсем отличающихся изделий. Она заходит вглубь и нагибается, чтобы поставить глиняное творение. В этом движении нет желания соблазнить. Арина естественна, что будоражит гораздо сильнее напущенных попыток завлечь.
— Красивая, — тихо выдыхаю я, но Арина слышит и начинает хмуриться, — вазочка.
— Амфора вообще-то, — как котенок от солнца кривится зеленоглазая помощница, оскорбленная моим невежеством.
— Буду знать, — с широкой улыбкой отвечаю на замечание девушки, которая уже вышла из комнаты под непонятным мне названием. Арина закрывает дверь, но пройти дальше ей не даю я, стоящий в проходе.
— Пропустите?
— При двух условиях. Первое: обращайся ко мне на «Ты».
— А второе?
— Научи меня лепить, — томно шепчу, специально приблизив лицо к девушке, чтобы ее шею обдало жаром. Это приносит свой результат: нежная кожа Арины покрывается мурашками.
Не знаю, чем руководствуется помощница, но она соглашается и спустя пять минут я уже сижу за гончарным кругом в фартуке, заботливо завязанном на мне Ариной. Она начинает с теории: рассказывает, как именно работать с глиной и кругом, зачем вода. Девушка говорит очень интересно, но я иногда отвлекаюсь, сосредоточившись на бархатности ее голоса.
Когда мы начинаем лепить, я в точности отзеркаливаю каждое движение Арины, только вот у нее получается меленький низкий цилиндр, а у меня глиняная куча. Возможно, девушка сейчас думает, что все дело в моей безрукости, но виной всему то, что мое единственное желание сейчас — оказаться на месте круга Арины и получить столько же внимания.
— Нет, не так, Никита Дмитриевич! — Арина не выдерживает и встает с места. Я выразительно на нее смотрю, и девушка исправляется, — Никита.
Арина смачивает руки в емкости и кладет свои ладони поверх моих. Места соприкосновения задевает электрический разряд. Девушка пытается лепить, направляя мои руки, наши пальцы переплетаются. Чувствую, как сбивается дыхание Арины, а из глаз пропадает былая трезвость. Моя выдержка дает сбой. Я останавливаю круг, Арина с непониманием косится на меня. Три секунды, и ее губы попадают в плен моих.
21
Сначала аккуратно и нежно я касаюсь ее губ. Пробую этого ангела, на вкус она гораздо слаще, чем на вид. Да, мы уже целовались, но воспоминаниям той ночи я сильно не доверял. Во-первых, мне казалось, что под алкоголем ощущения были ярче, и обычный поцелуй не может вызвать такие эмоции. Во-вторых, я думал, что большую часть воспоминаний мой мозг либо заменил, либо идеализировал, потому что то ночное "знакомство" был прекраснее всего на свете. Вернее, я так считал и ошибался. Теперь знаю, что прекраснее всего на свете, когда в тебе нет ни капли алкоголя, и ты осознаешь, что происходит, чувствуешь тепло каждой клеточки тела, ягодное дыхание, легкий цветочный парфюм, горячие влажные губы, которые просят о большем, и понимаешь, что все это не последствия дурманящих мозг веществ, а самые реальные события и ощущения.
Арина упирается в мои плечи локтями, ибо ладони все в глине, но поцелуй не разрывает. По поведению девушки видно, что происходящее ей нравится, но она не хочет становится стереотипной личной помощницей начальника, которая с ним спит. Если честно, то я бы тоже не хотел, чтобы она чувствовала себя использованной. Но и любви до гроба обещать не могу, все-таки мы практически не знакомы, а узнавание личности — процесс долгий. И своим легким сопротивлением она как бы говорит: "Пожалуйста, останови это, потому что я не смогу". Я опытнее, я сильнее. Я должен взять ответственность на себя и прервать это. Только данная мысль пошла крещендо, и я начал брать себя в руки, как Арина нарушила все мои планы.
Девушка, почувствовав, что я отдаляюсь, передумала прекращать сладкую пытку, которая может быть осуждена обществом. Глина на руках уже высохла, поэтому Арина решила пустить их в ход. Нежная ладонь зеленоглазой помощницы легла на мой затылок и уверенным движением притянула меня обратно. Я был прав, когда подозревал, что в руках ангела сокрыта неплохая сила. Сейчас я реально почувствовал себя не месте глины. Только ее она разве что не целовала так страстно.
Решаю, что самоуправство ангела немного затянулось. Подхватываю ее под ягодицы и усаживаю к себе на колени. Мельком пролетает мысль, что стул может не выдержать, тогда надо будет купить сестре что-то покрепче. И не забыть оплатить химчистку Арине, потому что мои глиняные руки не только покоятся на упругих полушариях, но и страстно исследуют их. Сильнее прижимаю девушку к себе, испытывая нереальный кайф. Арина нетерпеливо ерзает, задевая то, что постоянно натягивает мою ширинку рядом с ней. Издаю мученический стон. Проворные пальцы тем временем уже развязывают мой фартук и залазят под футболку. Холодные ладони на кубиках пресса заставляют меня дернуться и зашипеть. От такого движения Арина непроизвольно словно насаживается на мой ствол, что заставляет ее изогнуться с блаженным стоном.
Вместе с ним раздается жалобный хруст. Черт, похоже, накаркал. Ножки стула не выдерживают, и мы под звук ломающейся мебели летим на пол, благо лететь не слишком далеко. Я плюхаюсь на то, что осталось от стула, а Арина прилетает сверху пластом. Девушка начинает заливисто смеяться, хохоча как над самой веселой комедией. Все так же со смехом, но уже более сглаженным, она развязывает свой фартук, а потом делает то, что заставляет меня увидеть за фасадом пай-помощницы дерзкую развратницу. Мою развратницу. Арина стаскивает голубую майку и откидывает ее куда-то далеко в сторону. Увидеть под майкой никакой болше одежды было шокирующе. И очень приятно. Перед моими глазами обнажились два аккуратных нежных полушария. В глазах Арины я ожидал увидеть сожаление о своем поступке или на крайний случай стеснение, но ничего такого там не было. В них светилась только решительность и желание продолжать. Не удержался и с утробным рыком взял в рот розовую горошину, перекатывая ее во рту как конфету. И меня даже не заботили сломанные части стула, неприятно упирающиеся в спину и задницу.
Заноз наполучать и поранить Арину мне не хотелось, поэтому я покрепче ухватил ее за талию и без труда поднялся.
Дойдя до стола выгрузил на него свою ценную ношу, которая тут же прижалась к нему лопатками, притягивая меня к себе. Запоздало подумал, что лакированная поверхность стола, должно быть, холодная, стянул футболку, приподнял зеленоглазую и снова уложил, но уже на хлопковую ткань, которая должна была хотя бы немного согреть Арину. Ангел в это время не бездельничала, а уверенно выводила языком зигзаги на моей шее, а когда отсутствие футболки подарило ей больший простор, девушка переключилась на плечо и грудь, где красовался черный дракон. По движениям Арины было ясно, что она не слишком опытна, но эти шаловливые пальцы и юркий язык вдобавок к чистым глазам просто сводили меня с ума, заливая все внутренности волной горячей лавы.
Затягиваю нижнюю губу Арины, безболезненно прикусывая. Постепенно углубляю поцелуй. Язык проникает между раскрывшихся влажных губ девушки, а руки ласкают налитую теплую грудь. От порывов ветра в помещении становится прохладнее, и Арина сильнее прижимается ко мне. Я перехожу с поцелуями на ее шею, от чего она практически трясется в конвульсиях. Удовлетворенно улыбаюсь. Я нашел одну из самых чувствительных эрогенных зон малышки. Уделяю особое внимание нежной коже шеи. Арина перестает сдерживать стоны, и уже на всю мастерскую разносятся такие звуки, будто мы включили самый развратный фильм для взрослых. Замечаю, что ярче помощница реагирует на более грубые и страстные прикосновения, и решаю проверить одно предположение. Трепетно обхватываю шею Арины и чуть сжимаю, не перекрывая кислород. Зрачки девушки моментально расширяются, а ноги, обхватывающие мой торс заметно напрягаются и начинают дрожать.
— Еще, — шепчет Арина, смотря прямо в мои глаза.
Мы как сумасшедшие вновь сливаемся в горячем поцелуе, который заставляет все внутренности на миг замереть, а потом понестись в пляс. Моя кожа касается горячей груди, соски девушки раздражаются, она блаженно закатывает глаза. Становится очень жарко, даже несмотря на холодный порыв воздуха. Странно, окна закрыты, но дует как будто они распахнуты. Поворачиваю голову в сторону прохода и встречаюсь взглядами с ушастым. Черт, вернулись. Как же не вовремя. Этот слоник Дамбо удивленно и без зазрения совести пялится на нас с Ариной, преимущественно на нее. Злобно на него зыркаю и отворачиваюсь так, чтобы закрыть помощницу своим телом от бегающих глазенок ушастого.
— Марина, я забыл телефон у тебя в машине, забери пожалуйста! — кричит он куда-то назад.
Надо отдать должное Дамбо, он решил прикрыть наши задницы. Знаю, насколько младшая сестра ненавидит всех моих любовниц. Марина всегда думала, что каждой моей девушке интересны были только деньги, поэтому к любой моей спутнице заведомо испытывает отвращение, даже не разобравшись в ситуации. И мне очень бы не хотелось, чтобы наше с Ариной маленькое безумство как-то помешало их дружбе с Мариной. Это разобьет ей сердце, Марина умеет ранить в моменты гнева.
— Сам потом сходишь! — приближается голос сестры.
Я уже успеваю застегнуть пуговицу на арининых джинсах и натянуть на нее свою футболку, ибо ее майку оперативно найти не получится. В глазах ангела читаю страх и панику. Видимо, она тоже знает, какого Марина мнения о тех девушках, что становятся со мной близки. Тем временем, шаги становятся все громче.
— Марина, возьми и принеси мне этот черотв телефон! Тебе так сложно!? — яростнее начинает кричать ушастый, а я наконец понимаю, почему он это делает. Он хочет прикрыть задницу зеленоглазки, но чтобы он испытывал к ней романтические чувства, я не заметил. Неужто приятельская выручка?
— Ладно, принесу. Чего орать-то разу? — растерянно отвечает Марина, шаги начинают отдаляться.
— Хух, — выдыхает Арина с огромным облегчением на лице.
Девушка резво соскакивает со стола, быстро находит майку, бросает нам короткое: "Отвернитесь" и надевает ее, кидая в меня мою же футболку. Я тоже привожу себя в приличный вид. К возвращению сестры и следа не остается от нашего блуда. Только стул в щепки.
— Судя по глиняной какашке и сломанной мебели могу предположить, что Кит пытался постигнуть гончарное дело? — хихикает Марина. — Держи свой телефон, истеричка, — кидает смартфон прямо в ушастого, благо Дамбо успевает его поймать.
— Ладно, ребятишки, я поехал. Арина, тебя подвезти, — надеюсь свалить от говорливой сестры, прихватив с собой разгоряченного ангела, чтобы продолжить ближе узнавать зеленоглазку.
— Э, нет! Куда намылились? — возмущенно спрашивает Марина, уставившись на Арю, которая уже начала собираться. — Мы с вами сейчас будем наряжать елку! — торжественно объявляет сестра, а я до скрипа сжимаю зубы. Почему нам с Ариной всегда что-то мешает!?
22
Арина
Возразить Марине никто не решился. Мужчины покорно пошли доставать коробку с искусственной елкой из шкафа. Никита перед этим, конечно, возмущенно пробубнил себе что-то под нос, но под строгим взглядом сестры был уведен Алексом в кладовку, где ребята хранили хлам и некоторые полезные вещи. Марина, пока они ходят, стала распаковывать только купленные большие шары и гирлянду.