На той стороне
Часть 9 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Чувствуешь?
Константин кивнул.
— Это защита от подделок. Лет тридцать назад начали делать, а то фальшивомонетчики рынок подрывали. Фальшивая монета будет холодной и безжизненной, как обычный кусок металла. У тебя в руках одна куна, есть еще три, пять и десять. Все они пронумерованы, латинянскими цифрами. Одна золотая куна — это двадцать серебряных. С золотом почти то же самое — один, три, пять. Десятки нет, слишком массивной будет.
Воронцов вытащил золотой червонец прежней империи.
— Что скажешь об этом?
Глаза Кина расширились, он уставился на тяжелый толстый кругляш так, словно увидел что-то небывалое.
— Боги, — прошептал он. — Настоящий?
Воронцов кинул его приказчику, и тот не слишком ловко, но поймал его. Попробовал на зуб, как в старых фильмах, потом с минуту крутил в руке, изучая в сумерках монету. Наконец, вернул Константину.
— Это княжеская десятка, — произнес он. — Хождения свободного не имеет, но любой меняла даст не меньше двенадцати современных кун. Но это, если официально, а так любой с радостью возьмет. Хоть и без защиты, но проверить чистоту можно у ведуна. Это целое состояние. Много у тебя таких?
— Несколько, — ответил Константин уклончиво. — Нашел в столице.
— Ты везунчик, — глядя, как червонец исчезает в кармане, произнес Кин, — никто туда не ходит, слишком много проклятых тварей. Удивительно, что вообще оттуда живым вышел.
— Почему вы не отобьете город? — задал давно беспокоящий вопрос экс-детектив. — Почему не посылаете туда экспедиции? Я даже мародеров там не видел.
— Одну причину я назвал — проклятые, как зверье, так и люди. А вторая причина — слепые тени. Некоторые жители стали чем-то совсем потусторонним, они появляются только по ночам, не слышал, чтобы кому-то удалось их убить. Они не покидают города, но в его пределах они непобедимы. Насчет экспедиций, ты не прав, туда много народу ходило, вот только немногие вернулись, и были рады, что ноги унесли. В первые годы, народ туда сотнями лез, княжеская казна по-прежнему где-то в сокровищнице под дворцом, но вскоре смельчаки закончились, из сотни выживали один-два человека. И теперь в город не только не ходят, но и объезжают его по старой окружной дороге. — Он посмотрел на Воронцова. — Если сложить золото, оружие и сферы, то ты стоишь в два раза больше, чем весь наш караван с машинами и товаром.
— Не думаю, — покачал головой, — это ты сейчас для красного словца вставил.
— Ладно, не больше, — согласился Кин, — меньше, но все равно это очень дорого. Мы считаемся богатым караваном, было целых тринадцать машин, одиннадцать из которых с товаром. Три мы потеряли безвозвратно, одну на буксире тащим. Но это приемлемые потери. Так вот, если мерить цену в золотых, то товар примерно стоит полсотни кун.
Воронцов старался, чтобы его лицо ничего не выражало, в его рюкзаке лежало примерно двадцать червонцев. И это, не считая перстня. А еще десяток сфер.
— Какова цена сфер, — спросил он, доставая сигариллу.
Перехватив взгляд приказчика, он протянул раскрытый портсигар ему, тот взял маленькую сигару и, поднеся ее к носу, втянул воздух.
— Никогда такого ароматного табака не нюхал.
Воронцов молча убрал серебряную коробку обратно, после чего извлек магическую зажигалку. Вот она не удивила Кина, разве что тот вертел ее в руках, любуясь тонкой работой.
— Если в золоте, — после нескольких затяжек, наконец, произнес он, — то, думаю, ту сферу, что ты мне выдал, можно загнать за полсотни. Хотя, скорее всего, гораздо дороже, но я не слышал, чтобы их продавали, все для себя стараются урвать, излишков не бывает. Причем каждое следующее развитие будет обходиться в гораздо большее количество сфер. Теперь ты понимаешь, какой бесценный груз ты несешь? Ты один сплошной соблазн.
— Почему ты не убил меня? — неожиданно спросил Воронцов. — Ведь, что проще, раз, и все что есть у меня, твоим станет.
— Я бы убил, — отведя глаза, произнес Кин. — Без раздумья бы убил.
И Воронцов понял, что сейчас он сказал чистую правду. Этот человек не настолько хороший, как могло показаться с первого раза.
— Но я тебе должен, — продолжил приказчик. — Ты спас мою шкуру, и теперь я хочу спасти твою. Темнеет, Ваше сиятельство, — эти слова он произнес с легкой издевкой, — лучше уйти с улицы, да и мужики уже закончили, — он указал на спускавшихся с крыши работников.
— Согласен, — признал очевидное Воронцов. — Ужин, наверное, уже готов.
Кин ничего не ответил, только кивнул, и они направились к дому, в котором расположились на ночлег. На погосте было всего шесть домов, которые отводились для ночлега. Остальные четыре служили поставщиками стройматериалов для поддержания порядка в этих шести.
Ужинали за большим столом. Константин сидел напротив приказчика, рядом с ним расположилась Аиша и еще одна молодка лет двадцати двух, крепкая девка с русой косой, которую она сейчас перекинула на грудь. Одета она была в мужскую одежду — крепкие дорожные портки, сапоги, рубаху и куртку из толстой кожи, которая сейчас была накинута на спинку стула. Единственной женственной вещью у нее был точно такой же шарф-снуд, который она стянула и повесила рядом. Никаких украшений, никакой косметики, взгляд пристальный, внимательный. Пятым обитателем дома был Шрам, он чистил револьвер, изредка прикладываясь к травяному взвару.
Еда была однообразной — ржаные сухари, горячая каша с вяленым мясом, обильно сдобренная маслом. Воронцов не привередничал, ел быстро, но аккуратно, как ему казалось, с достоинством. Нервным вышел третий день в этом странном мире, и вроде есть какой-то прогресс, но положение его по-прежнему очень шаткое. Он оказался неприлично богат. Нет никаких сомнений, что не только Кин понял это, в благородство наемников из каравана он не верил ни на секунду. Болтливый Вран дал полный расклад, людей барона в караване всего пятеро — Кин, который сейчас вышел наружу, проверить остальных, и четверо младших приказчиков, двое из них сейчас лежат раненые в соседнем доме. Еще Шрам, ненавязчиво приглядывающий за ним, и Аиша, слабенькая ведунья, задача женщины — отваживать нежить, и с которой она днем не справилась. Остальные наемники, живущие в крепости. Они вольные, присяги барону не давали, это, если Воронцов правильно понял слова шоферюги. Люди бывалые и опасные. А он — лакомая добыча. Забери у него все имущество, и это хватит на безбедную жизнь подальше отсюда. Так что, спать нужно очень аккуратно. Кин выделил ему отдельную комнату, продолжая поддерживать образ благородного господина.
Воронцов так задумался о своем положении, что не заметил, как вернулся приказчик. Достав колоду карточек, очень похожих на обычные карты, во всяком случае, внешне, перетасовал и начал раскидывать остальным, собравшимся за столом.
— Ваше сиятельство, в дерг играете? — вежливо обратился он к Константину.
— Пас, — покачал головой Воронцов. — Устал я, пойду спать лягу. Может, впервые за последние дни удастся нормально выспаться.
— Как вам будет угодно, боярин, — поправляя магический светильник, напоминающий шар, с кулак размером, который сиял в специальной подставке, произнес приказчик. — Мира, играешь? — он посмотрел на обладательницу русой косы.
— Конечно, Кин, — отозвалась та.
— Спокойной ночи, — попрощался Воронцов и отправился в отведенную ему комнату.
Осмотрелся — жесткий топчан в углу, дверь слегка поскрипывает, никакого запора, окна без стекол, но забраны прочными толстыми ставнями, выглядели вполне надежно. Единственный путь, которым можно было попасть в комнату, дверь. Закрыв ее, бывший детектив придумал единственный способ, как обезопасить себя — подпереть шатким стулом, что он и сделал. Интересно, если Кин догадается, что он пытается ограничить вход, обидится? Хотя с чего бы? Они уже выяснили все, и доверять друг другу у них нет никаких резонов. Кое-как обезопасив свое обиталище, он в полной темноте наощупь добрался до угла и, усевшись на топчан, стянул сапоги. Ноги гудели, и, сняв обувь, Константин испытал, как говорили в том мире, райское блаженство.
Сунув под подушку револьвер, он разделся и забрался под одеяло, Кин позаботился о нем, выделив ему постельные принадлежности из вещей погибших. Вырубился Воронцов почти мгновенно.
Проснулся Константин так же мгновенно. В комнате было темно, он лежал, закрыв глаза, не понимая, что его разбудило. Посторонний звук, словно кто-то босыми пятками спрыгнул с табуретки. За стеной храпел Кин, а может, Шрам. А еще в комнате кто-то был, он очень медленно, стараясь не скрипнуть половицами, шаг за шагом, приближался к «спящему» Воронцову. Сквозь едва приоткрытые веки, Константин разглядел темный силуэт. Всхрапнув, он повернулся на бок, лицом к противнику. Рука медленно скользнула под тощую подушку и обхватила рукоять револьвера. На мгновение незваный гость замер, боясь разбудить свою жертву. Видно было плохо, но он явно что-то сжимал в руке. Воронцов беспокойно завозился, вытягивая револьвер, под тонким одеялом наводя ствол прямо в живот врага. Назвать другом человека, пришедшего среди ночи, убить спящего, у бывшего детектива язык не поворачивался. Он прекратил возиться, и убийца сделал последний шаг и занес длинный кинжал, пытаясь ударить в шею. Звук взведенного курка был оглушительным, он ударил по ушам. Рука с кинжалом пошла вниз, пытаясь опередить выстрел. Не успел. Бахнуло сильно, разбудив сразу весь дом. Пуля угодила в мягкий живот, с такого расстояния она пробила жертву насквозь, ударившись в бревенчатую стену. Несостоявшийся убийца, заорав, откинулся назад, выронив кинжал и зажимая пробитый живот.
Константин сел и без каких-либо колебаний прицелился в скрюченную фигуру на полу, нажал на спуск. Раненый дернулся и затих.
— С добрым утром, мать вашу, — громко произнес он, зажигая свечу, стоящую на столе. — Мне дадут выспаться или нет?
Удар в дверь последовал спустя мгновение, но к чести стула он выдержал.
— Сейчас открою, — крикнул Константин. — Кто войдет в комнату с оружием, получит пулю.
Опустив босые пятки на пол, он направился к двери немного боком, стараясь не стоять точно напротив, если задумают стрелять сквозь доски.
— Открывай, — раздался из соседней комнаты злой голос Кина.
— Иду-иду, — передразнил его Воронцов и убрал стул.
Глава восьмая
Глава восьмая
Выбив стул так, чтобы тот отлетел к стене и не дал сразу распахнуть дверь, Константин отступил к стене, держа открытую часть входа под прицелом.
Первым внутрь сунулся Шрам в одних портках с револьвером в правой руке.
— Что, было не ясно с первого раза? — взводя курок, сурово произнес Воронцов. — Один шаг внутрь с оружием, и получишь пулю в ногу. Если кто надумает в меня стволом тыкать, бью насмерть.
Конвойщик понял, что боярин не шутит, и, отступив назад, убрал револьвер за пояс штанов.
— Все, Ваше сиятельство, я не вооружен, — крикнул он из-за двери. — Остальные тоже. Мы войдем?
— По одному, — продолжил параноить Воронцов. — Заходим, показываем пустые руки.
Отступив вглубь комнаты, он встал чуть сбоку, чтобы его не сразу заметили. Понимая, что человек в комнате на взводе, Кин решил не рисковать и вошел, держа в руках только магический фонарь. Следом за ним просочился Шрам, тоже без оружия, и Аиша, русоволосая молодка осталась у дверей, и так народу набилось прилично, вот она по-прежнему сжима в руках что-то, напоминающее кольт 1911.
— Зор, дурачок, — присев на корточки рядом с трупом, презрительно произнес приказчик.
В свете фонаря Константин, наконец, разглядел, кого он завалил, светлые волосы, стрижка под горшок, небольшая, не очень аккуратная юношеская бородка, самый молодой из спутников Кина и самый жадный.
— Простите, Ваше сиятельство, — повинился Шрам, — но кто ж думал, что этот юродивый, которого боги мозгами обделили, захочет вас убить?
Приказчик же поднял фонарь к потолку и осветил дыру прямо в углу комнаты.
— Вот, урод, ящер его подери, — обругал он покойника. — Заранее доски оторвал, видимо, пока мы с вами, Ваше сиятельство, на улице беседовали. Шрам, обойди дом, там наверняка с другой стороны лестница прислонена.
Помощник приказчика с обезображенным лицом молча вышел прочь, было слышно, как он одевается в соседней комнате. Кто-то постучал в дверь, часовые услышали выстрелы и разбудили людей, и теперь народ подтягивался к дому приказчика, в надежде выяснить, что случилось.
— Зачем добили, Ваше сиятельство? — поинтересовался Кин, глядя на пробитый череп.
— Покушение на боярина, — натягивая штаны, прекрасно понимая, что спать он уже не ляжет, пафосно ответил Воронцов, — карается смертью.
Услышав ответ, Кин скорчил гримасу, словно у него резко заболели зубы, причем все сразу, но возразить ему было нечего.
— Ты в своем праве, — согласился приказчик, — в Правде так и записано.
О том, что Воронцов никакой не боярин, говорить он, конечно, не стал.
Константин кивнул и принялся мотать портянки, то, что Правда — высший закон, составленный больше трех веков назад, он знал, так она и называлась — «Правда Андрея», в честь князя-составителя общего свода законов.
Накинув кожанку, Константин вытащил из барабана револьвера две пустые гильзы и снарядил новые патроны. За ремень сзади он привычно запихнул «Императора», надо все же быстро соорудить наплечную кобуру. Но некогда, то времени нет, то возможности. Вот сейчас, пока все суетятся и собираются в дорогу, можно сделать выкройки, и уже в машине, все равно рулить не нужно, спокойно сошьет жалкое подобие, а потом, будет возможность, закажет нормальную мастеру.
Кин же, не особо церемонясь, ухватил покойника за руку и поволок к выходу, откуда раздавались возбужденные голоса людей. Шрам, похоже, успел просветить всех о том, что произошло, и теперь народ обсуждал случившееся.
При виде трупа народ загомонил еще громче, особенно старался звероватый мужик лет тридцати, с чертами лица, схожими с покойником.
— Душегуб твой боярин, — орал он, брызжа слюной на собравшихся. — Не мог Зор такое учудить.
На это русоволосая, стоявшая, прислонившись к перилам, звонко рассмеялась.
— Крив, ты богов не смеши. Что твой брат забыл ночью в комнате у боярина с кинжалом в руках? Хотя, может, мы все ошиблись, и он был мужеложцем, и пришел к Константину, искать любви, а кинжал обнажил, чтобы тот был сговорчивей? А Его сиятельство не оценил чувств парня, взял и застрелил греховодника.
Константин кивнул.
— Это защита от подделок. Лет тридцать назад начали делать, а то фальшивомонетчики рынок подрывали. Фальшивая монета будет холодной и безжизненной, как обычный кусок металла. У тебя в руках одна куна, есть еще три, пять и десять. Все они пронумерованы, латинянскими цифрами. Одна золотая куна — это двадцать серебряных. С золотом почти то же самое — один, три, пять. Десятки нет, слишком массивной будет.
Воронцов вытащил золотой червонец прежней империи.
— Что скажешь об этом?
Глаза Кина расширились, он уставился на тяжелый толстый кругляш так, словно увидел что-то небывалое.
— Боги, — прошептал он. — Настоящий?
Воронцов кинул его приказчику, и тот не слишком ловко, но поймал его. Попробовал на зуб, как в старых фильмах, потом с минуту крутил в руке, изучая в сумерках монету. Наконец, вернул Константину.
— Это княжеская десятка, — произнес он. — Хождения свободного не имеет, но любой меняла даст не меньше двенадцати современных кун. Но это, если официально, а так любой с радостью возьмет. Хоть и без защиты, но проверить чистоту можно у ведуна. Это целое состояние. Много у тебя таких?
— Несколько, — ответил Константин уклончиво. — Нашел в столице.
— Ты везунчик, — глядя, как червонец исчезает в кармане, произнес Кин, — никто туда не ходит, слишком много проклятых тварей. Удивительно, что вообще оттуда живым вышел.
— Почему вы не отобьете город? — задал давно беспокоящий вопрос экс-детектив. — Почему не посылаете туда экспедиции? Я даже мародеров там не видел.
— Одну причину я назвал — проклятые, как зверье, так и люди. А вторая причина — слепые тени. Некоторые жители стали чем-то совсем потусторонним, они появляются только по ночам, не слышал, чтобы кому-то удалось их убить. Они не покидают города, но в его пределах они непобедимы. Насчет экспедиций, ты не прав, туда много народу ходило, вот только немногие вернулись, и были рады, что ноги унесли. В первые годы, народ туда сотнями лез, княжеская казна по-прежнему где-то в сокровищнице под дворцом, но вскоре смельчаки закончились, из сотни выживали один-два человека. И теперь в город не только не ходят, но и объезжают его по старой окружной дороге. — Он посмотрел на Воронцова. — Если сложить золото, оружие и сферы, то ты стоишь в два раза больше, чем весь наш караван с машинами и товаром.
— Не думаю, — покачал головой, — это ты сейчас для красного словца вставил.
— Ладно, не больше, — согласился Кин, — меньше, но все равно это очень дорого. Мы считаемся богатым караваном, было целых тринадцать машин, одиннадцать из которых с товаром. Три мы потеряли безвозвратно, одну на буксире тащим. Но это приемлемые потери. Так вот, если мерить цену в золотых, то товар примерно стоит полсотни кун.
Воронцов старался, чтобы его лицо ничего не выражало, в его рюкзаке лежало примерно двадцать червонцев. И это, не считая перстня. А еще десяток сфер.
— Какова цена сфер, — спросил он, доставая сигариллу.
Перехватив взгляд приказчика, он протянул раскрытый портсигар ему, тот взял маленькую сигару и, поднеся ее к носу, втянул воздух.
— Никогда такого ароматного табака не нюхал.
Воронцов молча убрал серебряную коробку обратно, после чего извлек магическую зажигалку. Вот она не удивила Кина, разве что тот вертел ее в руках, любуясь тонкой работой.
— Если в золоте, — после нескольких затяжек, наконец, произнес он, — то, думаю, ту сферу, что ты мне выдал, можно загнать за полсотни. Хотя, скорее всего, гораздо дороже, но я не слышал, чтобы их продавали, все для себя стараются урвать, излишков не бывает. Причем каждое следующее развитие будет обходиться в гораздо большее количество сфер. Теперь ты понимаешь, какой бесценный груз ты несешь? Ты один сплошной соблазн.
— Почему ты не убил меня? — неожиданно спросил Воронцов. — Ведь, что проще, раз, и все что есть у меня, твоим станет.
— Я бы убил, — отведя глаза, произнес Кин. — Без раздумья бы убил.
И Воронцов понял, что сейчас он сказал чистую правду. Этот человек не настолько хороший, как могло показаться с первого раза.
— Но я тебе должен, — продолжил приказчик. — Ты спас мою шкуру, и теперь я хочу спасти твою. Темнеет, Ваше сиятельство, — эти слова он произнес с легкой издевкой, — лучше уйти с улицы, да и мужики уже закончили, — он указал на спускавшихся с крыши работников.
— Согласен, — признал очевидное Воронцов. — Ужин, наверное, уже готов.
Кин ничего не ответил, только кивнул, и они направились к дому, в котором расположились на ночлег. На погосте было всего шесть домов, которые отводились для ночлега. Остальные четыре служили поставщиками стройматериалов для поддержания порядка в этих шести.
Ужинали за большим столом. Константин сидел напротив приказчика, рядом с ним расположилась Аиша и еще одна молодка лет двадцати двух, крепкая девка с русой косой, которую она сейчас перекинула на грудь. Одета она была в мужскую одежду — крепкие дорожные портки, сапоги, рубаху и куртку из толстой кожи, которая сейчас была накинута на спинку стула. Единственной женственной вещью у нее был точно такой же шарф-снуд, который она стянула и повесила рядом. Никаких украшений, никакой косметики, взгляд пристальный, внимательный. Пятым обитателем дома был Шрам, он чистил револьвер, изредка прикладываясь к травяному взвару.
Еда была однообразной — ржаные сухари, горячая каша с вяленым мясом, обильно сдобренная маслом. Воронцов не привередничал, ел быстро, но аккуратно, как ему казалось, с достоинством. Нервным вышел третий день в этом странном мире, и вроде есть какой-то прогресс, но положение его по-прежнему очень шаткое. Он оказался неприлично богат. Нет никаких сомнений, что не только Кин понял это, в благородство наемников из каравана он не верил ни на секунду. Болтливый Вран дал полный расклад, людей барона в караване всего пятеро — Кин, который сейчас вышел наружу, проверить остальных, и четверо младших приказчиков, двое из них сейчас лежат раненые в соседнем доме. Еще Шрам, ненавязчиво приглядывающий за ним, и Аиша, слабенькая ведунья, задача женщины — отваживать нежить, и с которой она днем не справилась. Остальные наемники, живущие в крепости. Они вольные, присяги барону не давали, это, если Воронцов правильно понял слова шоферюги. Люди бывалые и опасные. А он — лакомая добыча. Забери у него все имущество, и это хватит на безбедную жизнь подальше отсюда. Так что, спать нужно очень аккуратно. Кин выделил ему отдельную комнату, продолжая поддерживать образ благородного господина.
Воронцов так задумался о своем положении, что не заметил, как вернулся приказчик. Достав колоду карточек, очень похожих на обычные карты, во всяком случае, внешне, перетасовал и начал раскидывать остальным, собравшимся за столом.
— Ваше сиятельство, в дерг играете? — вежливо обратился он к Константину.
— Пас, — покачал головой Воронцов. — Устал я, пойду спать лягу. Может, впервые за последние дни удастся нормально выспаться.
— Как вам будет угодно, боярин, — поправляя магический светильник, напоминающий шар, с кулак размером, который сиял в специальной подставке, произнес приказчик. — Мира, играешь? — он посмотрел на обладательницу русой косы.
— Конечно, Кин, — отозвалась та.
— Спокойной ночи, — попрощался Воронцов и отправился в отведенную ему комнату.
Осмотрелся — жесткий топчан в углу, дверь слегка поскрипывает, никакого запора, окна без стекол, но забраны прочными толстыми ставнями, выглядели вполне надежно. Единственный путь, которым можно было попасть в комнату, дверь. Закрыв ее, бывший детектив придумал единственный способ, как обезопасить себя — подпереть шатким стулом, что он и сделал. Интересно, если Кин догадается, что он пытается ограничить вход, обидится? Хотя с чего бы? Они уже выяснили все, и доверять друг другу у них нет никаких резонов. Кое-как обезопасив свое обиталище, он в полной темноте наощупь добрался до угла и, усевшись на топчан, стянул сапоги. Ноги гудели, и, сняв обувь, Константин испытал, как говорили в том мире, райское блаженство.
Сунув под подушку револьвер, он разделся и забрался под одеяло, Кин позаботился о нем, выделив ему постельные принадлежности из вещей погибших. Вырубился Воронцов почти мгновенно.
Проснулся Константин так же мгновенно. В комнате было темно, он лежал, закрыв глаза, не понимая, что его разбудило. Посторонний звук, словно кто-то босыми пятками спрыгнул с табуретки. За стеной храпел Кин, а может, Шрам. А еще в комнате кто-то был, он очень медленно, стараясь не скрипнуть половицами, шаг за шагом, приближался к «спящему» Воронцову. Сквозь едва приоткрытые веки, Константин разглядел темный силуэт. Всхрапнув, он повернулся на бок, лицом к противнику. Рука медленно скользнула под тощую подушку и обхватила рукоять револьвера. На мгновение незваный гость замер, боясь разбудить свою жертву. Видно было плохо, но он явно что-то сжимал в руке. Воронцов беспокойно завозился, вытягивая револьвер, под тонким одеялом наводя ствол прямо в живот врага. Назвать другом человека, пришедшего среди ночи, убить спящего, у бывшего детектива язык не поворачивался. Он прекратил возиться, и убийца сделал последний шаг и занес длинный кинжал, пытаясь ударить в шею. Звук взведенного курка был оглушительным, он ударил по ушам. Рука с кинжалом пошла вниз, пытаясь опередить выстрел. Не успел. Бахнуло сильно, разбудив сразу весь дом. Пуля угодила в мягкий живот, с такого расстояния она пробила жертву насквозь, ударившись в бревенчатую стену. Несостоявшийся убийца, заорав, откинулся назад, выронив кинжал и зажимая пробитый живот.
Константин сел и без каких-либо колебаний прицелился в скрюченную фигуру на полу, нажал на спуск. Раненый дернулся и затих.
— С добрым утром, мать вашу, — громко произнес он, зажигая свечу, стоящую на столе. — Мне дадут выспаться или нет?
Удар в дверь последовал спустя мгновение, но к чести стула он выдержал.
— Сейчас открою, — крикнул Константин. — Кто войдет в комнату с оружием, получит пулю.
Опустив босые пятки на пол, он направился к двери немного боком, стараясь не стоять точно напротив, если задумают стрелять сквозь доски.
— Открывай, — раздался из соседней комнаты злой голос Кина.
— Иду-иду, — передразнил его Воронцов и убрал стул.
Глава восьмая
Глава восьмая
Выбив стул так, чтобы тот отлетел к стене и не дал сразу распахнуть дверь, Константин отступил к стене, держа открытую часть входа под прицелом.
Первым внутрь сунулся Шрам в одних портках с револьвером в правой руке.
— Что, было не ясно с первого раза? — взводя курок, сурово произнес Воронцов. — Один шаг внутрь с оружием, и получишь пулю в ногу. Если кто надумает в меня стволом тыкать, бью насмерть.
Конвойщик понял, что боярин не шутит, и, отступив назад, убрал револьвер за пояс штанов.
— Все, Ваше сиятельство, я не вооружен, — крикнул он из-за двери. — Остальные тоже. Мы войдем?
— По одному, — продолжил параноить Воронцов. — Заходим, показываем пустые руки.
Отступив вглубь комнаты, он встал чуть сбоку, чтобы его не сразу заметили. Понимая, что человек в комнате на взводе, Кин решил не рисковать и вошел, держа в руках только магический фонарь. Следом за ним просочился Шрам, тоже без оружия, и Аиша, русоволосая молодка осталась у дверей, и так народу набилось прилично, вот она по-прежнему сжима в руках что-то, напоминающее кольт 1911.
— Зор, дурачок, — присев на корточки рядом с трупом, презрительно произнес приказчик.
В свете фонаря Константин, наконец, разглядел, кого он завалил, светлые волосы, стрижка под горшок, небольшая, не очень аккуратная юношеская бородка, самый молодой из спутников Кина и самый жадный.
— Простите, Ваше сиятельство, — повинился Шрам, — но кто ж думал, что этот юродивый, которого боги мозгами обделили, захочет вас убить?
Приказчик же поднял фонарь к потолку и осветил дыру прямо в углу комнаты.
— Вот, урод, ящер его подери, — обругал он покойника. — Заранее доски оторвал, видимо, пока мы с вами, Ваше сиятельство, на улице беседовали. Шрам, обойди дом, там наверняка с другой стороны лестница прислонена.
Помощник приказчика с обезображенным лицом молча вышел прочь, было слышно, как он одевается в соседней комнате. Кто-то постучал в дверь, часовые услышали выстрелы и разбудили людей, и теперь народ подтягивался к дому приказчика, в надежде выяснить, что случилось.
— Зачем добили, Ваше сиятельство? — поинтересовался Кин, глядя на пробитый череп.
— Покушение на боярина, — натягивая штаны, прекрасно понимая, что спать он уже не ляжет, пафосно ответил Воронцов, — карается смертью.
Услышав ответ, Кин скорчил гримасу, словно у него резко заболели зубы, причем все сразу, но возразить ему было нечего.
— Ты в своем праве, — согласился приказчик, — в Правде так и записано.
О том, что Воронцов никакой не боярин, говорить он, конечно, не стал.
Константин кивнул и принялся мотать портянки, то, что Правда — высший закон, составленный больше трех веков назад, он знал, так она и называлась — «Правда Андрея», в честь князя-составителя общего свода законов.
Накинув кожанку, Константин вытащил из барабана револьвера две пустые гильзы и снарядил новые патроны. За ремень сзади он привычно запихнул «Императора», надо все же быстро соорудить наплечную кобуру. Но некогда, то времени нет, то возможности. Вот сейчас, пока все суетятся и собираются в дорогу, можно сделать выкройки, и уже в машине, все равно рулить не нужно, спокойно сошьет жалкое подобие, а потом, будет возможность, закажет нормальную мастеру.
Кин же, не особо церемонясь, ухватил покойника за руку и поволок к выходу, откуда раздавались возбужденные голоса людей. Шрам, похоже, успел просветить всех о том, что произошло, и теперь народ обсуждал случившееся.
При виде трупа народ загомонил еще громче, особенно старался звероватый мужик лет тридцати, с чертами лица, схожими с покойником.
— Душегуб твой боярин, — орал он, брызжа слюной на собравшихся. — Не мог Зор такое учудить.
На это русоволосая, стоявшая, прислонившись к перилам, звонко рассмеялась.
— Крив, ты богов не смеши. Что твой брат забыл ночью в комнате у боярина с кинжалом в руках? Хотя, может, мы все ошиблись, и он был мужеложцем, и пришел к Константину, искать любви, а кинжал обнажил, чтобы тот был сговорчивей? А Его сиятельство не оценил чувств парня, взял и застрелил греховодника.