На той стороне: Пыль дорог
Часть 26 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Но Константин покачал головой и принялся осматривать тело. Борозда его больше не интересовала. Чтобы повесить человека и выдать это за самоубийство его нужно оглушить или привести в пассивное состояние. Черт, а ведь здесь не обязательно лупить по башке, тут есть магия, вернее веды.
— Фед, вы можете сказать, оказывалось ли на Дрына воздействие ведами в течение последних часов?
— Я проверил это первым делом, — в его словах проскользнула насмешка. — Мы знаем, что делать, когда у нас появляется подобный труп.
— Так, веда отпадает, значит, что? — мысленно крутил в голове Воронцов. — Думай, башка, шапку куплю. Если не били и магией не лупили, значит что, кололи? Точно.
Воронцов быстро повернул голову покойника сначала направо, потом налево. Шея чистая, если только под бороздой от шнура. Неужели он ошибся, и это действительно самоубийство?
— А что было перед тем, как его отвели в камеру?
— Лексей устал, — пояснил Фед. — Веды, которые он использует, требуют много сил, пришлось прерваться. Мы собирались закончить допрос утром.
Вот оно. Константин на всякий случай заглянул за уши, ища следы инъекций, покопался в волосах, посмотрел ногти, никаких следов борьбы. Вот только лицо у Дрына было, как у человека, умершего в борьбе.
— Он не убивал себя, — наконец произнес Воронцов.
— Но мы не нашли никаких следов, — возразил ведун. В его голосе проступило раздражение, как и у Лавра.
— И не найдете, поскольку он сам повесился.
— Ваше сиятельство, да что же вы мне голову морочите? — возмутился Фед.
— Я вам ничего не морочу. Ему приказали себя убить, и он не смог сопротивляться, но пытался. Посмотрите на его лицо, это лицо человека, который борется, и в данном случае не с петлей или убийцей, он боролся с собой.
Ведун, который уже собирался возразить и даже рот открыл, резко замер, потом уставился на Дрына.
— Как же я раньше не догадался…, - растерянно произнес он, затем сложил пальцы в фигуру, очень сложную, надо сказать
Не слишком яркий зеленый свет окутал руку, ведун подошел ближе и коснулся головы покойника. Так он стоял минут пять. Явился Лавр с тем самым детиной, что приносил стул для Воронцова. Мешать ведуну они не стали и замерли на пороге. Константин же на всякий случай приложил палец к губам, прося сохранять тишину. Так продолжалось минут десять. Воронцов даже почти бесшумно вышел в коридор, чтобы выкурить папиросу. Ведун появился спустя пару минут.
— Вы были правы, боярин, а мы нет. Да, ему действительно приказали, вот только кто?
— Он знает, — указал Константин на здоровяка, пытаясь вспомнить имя.
— Антип уже ответил Лексею, — вступился за своего человека Лавр. — Дрын ни с кем не общался.
— Лавр, вы крайне наивны, — улыбнулся одними губами Воронцов. — Мы с Федом уже выяснили, как был убит Дрын, и то, что он был убит вне каких-либо сомнений. Антип, кто подходил к тебе, пока ты охранял пленника, кто заговаривал с тобой, и говорил ли он что-то странное?
Здоровяк задумался.
— Лавр подходил, велел следить за убивцем. Посыльный был от старосты, он мимо пробегал, искал кого-то, на ногу мне наступил со всей дури, да еще наорал на меня, обозвал синезубым краком, понятия не имею, кто это. Все, больше никого не было. Я в окошко заглянул, а Дрын под койкой висит.
— Вот и ответ, Фед. Нет никакого синезубого крака, банальная кодовая фраза, которую знал только один человек. Такое не услышишь случайно на торге.
— Староста? — озадачился Лавр.
— Ну а кто еще, ему дела нет до Братины, а вот Дрын давно у него заказы исполняет, и когда бы Лексей добрался до основных тайн, всплыли бы и грязные делишки вашего управителя. Только одно неясно, как он узнал кодовую фразу? Ну, да это не моя забота. Все, милейшие, время позднее, а день у меня был сложный. Я отправляюсь спать. Что делать с полученной информацией, решайте сами. А теперь разрешите откланяться.
— Не смею задерживать, Ваше сиятельство, — с уважением произнес Фед. — Спасибо вам, дальше мы сами.
Константин кивнул и покинул управу.
— Отличная работа, детектив, — похвалила его Юлия, которая не забыла его рассказа. — Думаю, если боярина из тебя не выйдет, гарантировано получишь место сыскаря в любой управе. Не пропадешь.
— А на хрена мне? — удивился Воронцов. — Ты забыла, что я трофейщик, я на тварях смогу зарабатывать столько, сколько местным владетелям и не снилось.
— Ошибаешься, — заявила Юлия с максимум превосходства, — снилось, некоторые бояре очень богаты. А трофейщики долго не живут, особенно вольные.
— Ладно, — сдался Константин, — о заработках, в случае провала моего аристократического существования, поговорим как-нибудь в другой раз, пошли спать.
До постоялого двора он добрался без каких-либо проблем. Там все уже спали, кроме привратника, которого Викул оставил специально дождаться возвращения именитого постояльца.
Умывшись, Воронцов быстро разделся, бросил взгляд на плотную холщовую сумку, в которой лежали трофеи из Беловодья, потом махнул рукой, завтра посмотрит, что стащил. Забравшись под тонкое одеяло, он прикрыл глаза и почти мгновенно вырубился.
Проснулся он от осторожного стука в дверь. Глянув в окно, увидел, что солнце уже высоко, решил, что можно и встать, чувствовал он себя прекрасным и отдохнувшим.
— Кто там? — грозно крикнул он, садясь на кровати. — Если разбудили по пустячному предлогу, рассержусь.
— Ваше сиятельство, — раздался из-за двери робкий мальчишечий голосок, — казнь скоро, вас ведущий Фед просил в управу. Суд через час, нужны ваши показания.
Воронцов вздохнул и понял, что завтрак ему не светит, максимум успеет выпить травяного взвару.
— Скажи Феду, что буду через полчаса.
Мальчишка, получив ответ, тут же унесся, даже не заикнувшись, что нужно бы поторопиться.
Воронцов посмотрел в зеркало. Да уж, вид у него явно не тянущий на боярина, башка грязная, нечесаная, на роже снова щетина начала проступать. Черт, нужно снова договариваться по поводу бани с Викулом.
— Может, бороду отпустить? — споласкивая лицо и вытираясь чистой тряпицей, спросил он сам себя, ему не слишком шло, но тут много народу носят бороды. — Юлия, нет никаких правил насчет бород у бояр?
— Нет, — ответила та, — вот только за ней следить нужно.
— Бриться мне не нравится гораздо больше, — возразил Воронцов. — Решено, отпускаю бороду.
Через восемь минут после пробуждения он умытый и одетый вышел за дверь, где его уже ждала Лада.
— Опять вы, Ваше сиятельство, отличились, — с сарказмом заметила она. — И снова без меня. Старосту сместили, убийство вашего убийцы раскрыли, все Горки гудят.
Воронцов усмехнулся.
— Ты и половины о моих ночных приключениях не слышала. Но об этом позже. А пока мне нужно в управу.
— Знаю, мальчишка не одну минуту барабанил в твою дверь. Взвар на столе, вместе с бутербродами. Пошли, время сжевать на ходу легкий завтрак у тебя есть. Кто о тебе еще позаботится, кроме меня?
— Никто, — согласился с ней Воронцов, спускаясь в трапезную. — Вот только скоро все твое внимание будет уделено совершенно другому мужчине, — но вслух он этого не сказал.
Глава четырнадцатая
Порог управы он переступил за две минуты до окончания названого срока. На этот раз здоровяк с туповатой рожей молча отодвинулся в сторону, даже не заикнувшись о том, чтобы не пустить Ладу.
— Пойдемте, Ваше сиятельство, — с нетерпением произнес Лавр, стоило Константину войти в вестибюль. — Фед и Лексей уже заждались. Остались только ваши показания под клятвой, и все, наконец-то мы избавимся от Дана.
— Что, так мешается? — поинтересовалась Лада из-за спины Воронцова.
Лавр стрельнул в нее недовольным взглядом, в котором читалось — не лезь не в свое дело, женщина, но промолчал.
— Прошу за мной, Ваше сиятельство.
Константин подмигнул Калининой и пошел следом за главным дружинником. Который повел их не направо, а на второй этаж. Там оказался большой светлый кабинет, уютный, с хорошей дорогой мебелью, и на этот раз тут были мягкие удобные кресла.
Константин кивнул всем собравшимся сразу, приветствуя Феда и Лексея, которые с нетерпением ждали его. За столом сидел незнакомый суровый мужик, сверлящий его напряженным взглядом. Одежда добротная, даже с претензией на достаток — и вышивка на рубахе, и манжеты, как в фильмах про гардемаринов.
Константин занял одно из трех пустых кресел и уставился на незнакомца. Лада устроилась на соседнем, а главный дружинник Горок уставился в окно, выходящее на площадь, где сейчас стучали молотки, заканчивая делать виселицу.
— Итак, все в сборе, — произнес мужик за столом. — Ваше сиятельство, разрешите представится, Гай Ломав, судья в Горках и представитель правителей вольной области. Мы собрались, чтобы заслушать показания боярина Константина Андреевича по делу о преступных действий старосты Дана. Его показания и признания, данные под умения дознавателя Лексея, уже приобщены к делу, остались только ваши.
— Клятва, — подсказал Фед.
— Я — Константин Андреевич Воронцов, клянусь перед лицом богов, что готов рассказать всю правду по рассматриваемому делу.
Фиолетовый огонек возник на раскрытой ладони ведуна, подтверждая клятву.
— Почему вы не упомянули свой титул? — вдруг спросил Гай Ломав.
— Я присутствую здесь не как боярин, а как простой человек. Я вообще не горел желанием называть свое имя, мне было удобней путешествовать инкогнито, под прозвищем Странник, но обстоятельства вынудили меня раскрыть свою личность. И вот уже два дня я разгребаю последствия этого.
— Правда, — сообщил Лексей.
— Хорошо, Ваша светлость, — кивнул судья. — Расскажите все, что вам известно о событиях, произошедших с вами и вашими спутниками в поселке Горки.
Константин тяжело вздохнул, ему уже порядком надоело пересказывать, но, видимо, придется еще раз.
— Все началось с лавки Гнуса…
— Этого достаточно, — подвел итог судья, когда Константин завершил свой рассказ о расследовании смерти Дрына. — Один вопрос, Ваше сиятельство. Что вы делали ночью на месте силы?
— Это вас не касается, — отбрил его Воронцов, достаточно в грубой форме. — Я ведун, хоть и не слишком опытный, и не обязан раскрывать свои тайны. И никому не позволю лезть в мои дела. Вашу весь это не затрагивает, а значит, вам эти знания ни к чему.
— Хорошо, — вполне миролюбиво произнес Гай. Он взял со стола какой-то лист бумаги с вензелем и протянул Константину. — Ваши показания, ознакомьтесь и подпишите. Можно голосом, родовую печать прикладывать нет необходимости.
— Б…., - мысленно выругался Воронцов, читая текст, — как я про печать-то не подумал? Ведь она должна быть у каждого благородного.
— Фед, вы можете сказать, оказывалось ли на Дрына воздействие ведами в течение последних часов?
— Я проверил это первым делом, — в его словах проскользнула насмешка. — Мы знаем, что делать, когда у нас появляется подобный труп.
— Так, веда отпадает, значит, что? — мысленно крутил в голове Воронцов. — Думай, башка, шапку куплю. Если не били и магией не лупили, значит что, кололи? Точно.
Воронцов быстро повернул голову покойника сначала направо, потом налево. Шея чистая, если только под бороздой от шнура. Неужели он ошибся, и это действительно самоубийство?
— А что было перед тем, как его отвели в камеру?
— Лексей устал, — пояснил Фед. — Веды, которые он использует, требуют много сил, пришлось прерваться. Мы собирались закончить допрос утром.
Вот оно. Константин на всякий случай заглянул за уши, ища следы инъекций, покопался в волосах, посмотрел ногти, никаких следов борьбы. Вот только лицо у Дрына было, как у человека, умершего в борьбе.
— Он не убивал себя, — наконец произнес Воронцов.
— Но мы не нашли никаких следов, — возразил ведун. В его голосе проступило раздражение, как и у Лавра.
— И не найдете, поскольку он сам повесился.
— Ваше сиятельство, да что же вы мне голову морочите? — возмутился Фед.
— Я вам ничего не морочу. Ему приказали себя убить, и он не смог сопротивляться, но пытался. Посмотрите на его лицо, это лицо человека, который борется, и в данном случае не с петлей или убийцей, он боролся с собой.
Ведун, который уже собирался возразить и даже рот открыл, резко замер, потом уставился на Дрына.
— Как же я раньше не догадался…, - растерянно произнес он, затем сложил пальцы в фигуру, очень сложную, надо сказать
Не слишком яркий зеленый свет окутал руку, ведун подошел ближе и коснулся головы покойника. Так он стоял минут пять. Явился Лавр с тем самым детиной, что приносил стул для Воронцова. Мешать ведуну они не стали и замерли на пороге. Константин же на всякий случай приложил палец к губам, прося сохранять тишину. Так продолжалось минут десять. Воронцов даже почти бесшумно вышел в коридор, чтобы выкурить папиросу. Ведун появился спустя пару минут.
— Вы были правы, боярин, а мы нет. Да, ему действительно приказали, вот только кто?
— Он знает, — указал Константин на здоровяка, пытаясь вспомнить имя.
— Антип уже ответил Лексею, — вступился за своего человека Лавр. — Дрын ни с кем не общался.
— Лавр, вы крайне наивны, — улыбнулся одними губами Воронцов. — Мы с Федом уже выяснили, как был убит Дрын, и то, что он был убит вне каких-либо сомнений. Антип, кто подходил к тебе, пока ты охранял пленника, кто заговаривал с тобой, и говорил ли он что-то странное?
Здоровяк задумался.
— Лавр подходил, велел следить за убивцем. Посыльный был от старосты, он мимо пробегал, искал кого-то, на ногу мне наступил со всей дури, да еще наорал на меня, обозвал синезубым краком, понятия не имею, кто это. Все, больше никого не было. Я в окошко заглянул, а Дрын под койкой висит.
— Вот и ответ, Фед. Нет никакого синезубого крака, банальная кодовая фраза, которую знал только один человек. Такое не услышишь случайно на торге.
— Староста? — озадачился Лавр.
— Ну а кто еще, ему дела нет до Братины, а вот Дрын давно у него заказы исполняет, и когда бы Лексей добрался до основных тайн, всплыли бы и грязные делишки вашего управителя. Только одно неясно, как он узнал кодовую фразу? Ну, да это не моя забота. Все, милейшие, время позднее, а день у меня был сложный. Я отправляюсь спать. Что делать с полученной информацией, решайте сами. А теперь разрешите откланяться.
— Не смею задерживать, Ваше сиятельство, — с уважением произнес Фед. — Спасибо вам, дальше мы сами.
Константин кивнул и покинул управу.
— Отличная работа, детектив, — похвалила его Юлия, которая не забыла его рассказа. — Думаю, если боярина из тебя не выйдет, гарантировано получишь место сыскаря в любой управе. Не пропадешь.
— А на хрена мне? — удивился Воронцов. — Ты забыла, что я трофейщик, я на тварях смогу зарабатывать столько, сколько местным владетелям и не снилось.
— Ошибаешься, — заявила Юлия с максимум превосходства, — снилось, некоторые бояре очень богаты. А трофейщики долго не живут, особенно вольные.
— Ладно, — сдался Константин, — о заработках, в случае провала моего аристократического существования, поговорим как-нибудь в другой раз, пошли спать.
До постоялого двора он добрался без каких-либо проблем. Там все уже спали, кроме привратника, которого Викул оставил специально дождаться возвращения именитого постояльца.
Умывшись, Воронцов быстро разделся, бросил взгляд на плотную холщовую сумку, в которой лежали трофеи из Беловодья, потом махнул рукой, завтра посмотрит, что стащил. Забравшись под тонкое одеяло, он прикрыл глаза и почти мгновенно вырубился.
Проснулся он от осторожного стука в дверь. Глянув в окно, увидел, что солнце уже высоко, решил, что можно и встать, чувствовал он себя прекрасным и отдохнувшим.
— Кто там? — грозно крикнул он, садясь на кровати. — Если разбудили по пустячному предлогу, рассержусь.
— Ваше сиятельство, — раздался из-за двери робкий мальчишечий голосок, — казнь скоро, вас ведущий Фед просил в управу. Суд через час, нужны ваши показания.
Воронцов вздохнул и понял, что завтрак ему не светит, максимум успеет выпить травяного взвару.
— Скажи Феду, что буду через полчаса.
Мальчишка, получив ответ, тут же унесся, даже не заикнувшись, что нужно бы поторопиться.
Воронцов посмотрел в зеркало. Да уж, вид у него явно не тянущий на боярина, башка грязная, нечесаная, на роже снова щетина начала проступать. Черт, нужно снова договариваться по поводу бани с Викулом.
— Может, бороду отпустить? — споласкивая лицо и вытираясь чистой тряпицей, спросил он сам себя, ему не слишком шло, но тут много народу носят бороды. — Юлия, нет никаких правил насчет бород у бояр?
— Нет, — ответила та, — вот только за ней следить нужно.
— Бриться мне не нравится гораздо больше, — возразил Воронцов. — Решено, отпускаю бороду.
Через восемь минут после пробуждения он умытый и одетый вышел за дверь, где его уже ждала Лада.
— Опять вы, Ваше сиятельство, отличились, — с сарказмом заметила она. — И снова без меня. Старосту сместили, убийство вашего убийцы раскрыли, все Горки гудят.
Воронцов усмехнулся.
— Ты и половины о моих ночных приключениях не слышала. Но об этом позже. А пока мне нужно в управу.
— Знаю, мальчишка не одну минуту барабанил в твою дверь. Взвар на столе, вместе с бутербродами. Пошли, время сжевать на ходу легкий завтрак у тебя есть. Кто о тебе еще позаботится, кроме меня?
— Никто, — согласился с ней Воронцов, спускаясь в трапезную. — Вот только скоро все твое внимание будет уделено совершенно другому мужчине, — но вслух он этого не сказал.
Глава четырнадцатая
Порог управы он переступил за две минуты до окончания названого срока. На этот раз здоровяк с туповатой рожей молча отодвинулся в сторону, даже не заикнувшись о том, чтобы не пустить Ладу.
— Пойдемте, Ваше сиятельство, — с нетерпением произнес Лавр, стоило Константину войти в вестибюль. — Фед и Лексей уже заждались. Остались только ваши показания под клятвой, и все, наконец-то мы избавимся от Дана.
— Что, так мешается? — поинтересовалась Лада из-за спины Воронцова.
Лавр стрельнул в нее недовольным взглядом, в котором читалось — не лезь не в свое дело, женщина, но промолчал.
— Прошу за мной, Ваше сиятельство.
Константин подмигнул Калининой и пошел следом за главным дружинником. Который повел их не направо, а на второй этаж. Там оказался большой светлый кабинет, уютный, с хорошей дорогой мебелью, и на этот раз тут были мягкие удобные кресла.
Константин кивнул всем собравшимся сразу, приветствуя Феда и Лексея, которые с нетерпением ждали его. За столом сидел незнакомый суровый мужик, сверлящий его напряженным взглядом. Одежда добротная, даже с претензией на достаток — и вышивка на рубахе, и манжеты, как в фильмах про гардемаринов.
Константин занял одно из трех пустых кресел и уставился на незнакомца. Лада устроилась на соседнем, а главный дружинник Горок уставился в окно, выходящее на площадь, где сейчас стучали молотки, заканчивая делать виселицу.
— Итак, все в сборе, — произнес мужик за столом. — Ваше сиятельство, разрешите представится, Гай Ломав, судья в Горках и представитель правителей вольной области. Мы собрались, чтобы заслушать показания боярина Константина Андреевича по делу о преступных действий старосты Дана. Его показания и признания, данные под умения дознавателя Лексея, уже приобщены к делу, остались только ваши.
— Клятва, — подсказал Фед.
— Я — Константин Андреевич Воронцов, клянусь перед лицом богов, что готов рассказать всю правду по рассматриваемому делу.
Фиолетовый огонек возник на раскрытой ладони ведуна, подтверждая клятву.
— Почему вы не упомянули свой титул? — вдруг спросил Гай Ломав.
— Я присутствую здесь не как боярин, а как простой человек. Я вообще не горел желанием называть свое имя, мне было удобней путешествовать инкогнито, под прозвищем Странник, но обстоятельства вынудили меня раскрыть свою личность. И вот уже два дня я разгребаю последствия этого.
— Правда, — сообщил Лексей.
— Хорошо, Ваша светлость, — кивнул судья. — Расскажите все, что вам известно о событиях, произошедших с вами и вашими спутниками в поселке Горки.
Константин тяжело вздохнул, ему уже порядком надоело пересказывать, но, видимо, придется еще раз.
— Все началось с лавки Гнуса…
— Этого достаточно, — подвел итог судья, когда Константин завершил свой рассказ о расследовании смерти Дрына. — Один вопрос, Ваше сиятельство. Что вы делали ночью на месте силы?
— Это вас не касается, — отбрил его Воронцов, достаточно в грубой форме. — Я ведун, хоть и не слишком опытный, и не обязан раскрывать свои тайны. И никому не позволю лезть в мои дела. Вашу весь это не затрагивает, а значит, вам эти знания ни к чему.
— Хорошо, — вполне миролюбиво произнес Гай. Он взял со стола какой-то лист бумаги с вензелем и протянул Константину. — Ваши показания, ознакомьтесь и подпишите. Можно голосом, родовую печать прикладывать нет необходимости.
— Б…., - мысленно выругался Воронцов, читая текст, — как я про печать-то не подумал? Ведь она должна быть у каждого благородного.