На острие удара

– Шовинисты, – фыркнула Леночка.

– Да, мы такие. Поэтому давайте-ка все же поедим, а там уж вы и сами подтвердите мою правоту. Я знаю ресторанчик, в котором готовят изумительные свиные ребрышки в вишневом соусе.

– Серег, ты – кулинарный извращенец.

– И даже не скрываю этого. Ну так что, идем?

– Идем, идем… Ходят тут всякие, – пробурчала Леночка, – а потом месячные пропадают.

– Точно? – повернулся к ней Поляков.

– Нет, пока шучу. Хотя ты и стараешься.

– Гм…

– Стараться лучше надо… Да не пугайся ты так!

– Я, Лен, если ты заметила, вообще не из пугливых – это раз. И не вижу нужды бояться этого – два.

– Ну да, не тебе ж…

– Лен, хочешь, я тебе прямо сейчас предложение сделаю?

– А если хочу – что дальше?

Поляков усмехнулся, сунул руку в карман, вытащил маленькую коробочку, потом сделал максимально серьезное выражение лица, встал на колено и щелкнул крышкой:

– Лена, я прошу тебя стать моей женой.

Бриллиант, маленький, но изумительно чистый, переливался в свете лампы всеми цветами радуги. У Леночки округлились глаза, Сурок уронил челюсть до асфальта. Поляков улыбнулся и чуть сбивчиво признался:

– Неделю в кармане таскал, никак не мог придумать, как это сделать. Такой случай грешно упускать.

– Ну ты… Ну ты…

– Да, я. Примерь. Видишь, подошло. А теперь пойдемте все же поедим.

Когда они садились в машину, то не обратили внимание, что за ними аккуратно, чтоб не бросалось в глаза, наблюдают. Не оглянулись лишний раз. А зря.



Где-то в окрестностях Лондона.

Двое суток спустя

– Добрый день, майор. Прекрасно выглядите. Вижу, отдых пошел вам на пользу.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Харрис, тщательно сохраняя каменное выражение лица. Если бы он не понимал, что фраза эта не более чем дань традиционной английской вежливости, то оскорбился бы. Как ни крути, а назвать отдыхом считанные дни, большая часть которых ушла на отчеты и беседы с аналитиками, язык не поворачивался. Но, увы, приличия надо было соблюдать. Особенно учитывая тот факт, что полковник разведки и по совместительству герцог являлся его, майора Харриса, прямым и непосредственным начальником.

Герцог, впрочем, тоже хорошо понимал расклады, поэтому не пытался играть в высокую аристократию. Вместо этого он скомандовал «Без чинов» и махнул рукой в сторону кресла. Бесшумно появился вышколенный, похожий на бесплотного духа адъютант, поставив на столик малюсенькую, скорее номинальную, рюмку с коньяком и куда более внушительную, совсем не традиционных размеров, кружку ароматного черного кофе. Такого, как любил Харрис – крепчайшего, с огромным количеством сахара. Изучили его привычки, стоит признать, неплохо. Ну так и ничего удивительного – Харрис ни на миг не сомневался, что его подробное досье давным-давно лежит на соответствующей полке. Разведка есть разведка. Не дети, понимаем.

– Скажите, майор, только честно. Здесь не стоит щелкать каблуками, орать слушаюсь и идти в бой, заранее зная, что не справитесь. Скажите, достаточно ли вы восстановились для следующей операции?

– Смотря какой, – осторожно, взвешивая слова, ответил Харрис. – Если в бой – готов, но если куда-то внедряться…

– О, не волнуйтесь. Как раз этого от вас никто и не требует. Хотя бы потому, что вы не имеете ни соответствующей подготовки, ни опыта, – рассмеялся герцог. – Вас агентурной работе попросту не учили, а дело это, поверьте моему опыту, не самое простое. Что вы скажете о поездке в Польшу в качестве, скажем так, официального наблюдателя?

– В Польшу? – Харрис немного удивился. Он, разумеется, слышал о том, что в этой не в меру гонористой стране происходит какая-то заваруха. Да и мудрено не услышать – комментаторы вещали об этом из каждого телеэкрана, с каждого таблоида. Именно поэтому, кстати, невозможно было понять, что же там происходит на самом деле. В одном все сходились – поляки с какой-то дури схлестнулись с Арктической Империей. Дальше описания ситуации и оценки расходились, но Харрис не сомневался – один на один русские полякам все же наваляют. Свое понимание ситуации он и постарался максимально кратко донести до полковника. Тот медленно кивнул:

– Все правильно. При таком количестве информации что профессионал, что обыватель сделают весьма похожие выводы. Разве что профессионал в сроках категоричен не будет, – и, резко сменив тон, жестко спросил: – Сколько, по-вашему, сможет продержатся Польша?

– Думаю, от месяца до трех, – осторожно предположил Харрис.

– Многие так думали, – поморщился, словно лимон проглотил, герцог. За мимикой он, похоже, следить был не намерен, и это удивило майора. Обычно у людей такого уровня полный самоконтроль на уровне безусловных рефлексов, но, видимо, чем-то сегодня матерый разведчик и аристократ был крайне раздражен. А может, просто хотел продемонстрировать особую доверительность разговора – кто их, аристократов, поймет. – На самом деле падение Польши вопрос не месяцев. Не недель даже – часов. Максимум – дней. Все зависит от того, насколько русские торопятся. Впрочем, спешить им некуда.

– Но… почему? – Харрис был ошарашен. – Союзные войска…

– Не будет никаких союзных войск, майор. Русские крепко взяли нас за глотку, и мы ничем не можем помочь полякам официально. Неофициально же… Поможем, конечно, но скажите честно: что можно втихую передать этому сборищу сантехников, что способно будет остановить русский асфальтовый каток? Атомную бомбу? Так даже она не поможет, а последствия для всех будут неприятными. И потом, давайте откровенно: в нашей собственной стране поляков недолюбливают, и риск, которому мы подвергнем наших собственных граждан ради них, понимания не встретит. Особенно если учесть, что кабинет министров и так держится на честном слове. Нам еще только скандала не хватает для полного счастья.

– Ну, скандал, как я понимаю, будет в любом случае, – обстановка подействовала, и Харрис говорил сейчас откровенно. То, что думал. – Оставить союзника, пускай даже такого, без поддержки – это, знаете ли… Вторая мировая начиналась примерно так же.

– Будет. От этого некуда деваться. Благодаря засилью средств информации, скандалы – явление такое же сезонное, как снег или муссон. Но масштабы несоизмеримы. Потеря не самой уважаемой страны – далеко не столь звучное дело, как ядерные взрывы над Лондоном.


– Вот значит как, – задумчиво протянул Харрис.

– Именно, – герцог теперь говорил жестко, резко. – То, что вы услышите, проходит по разделу государственной тайны. В руки наших врагов попала американская военная база, а на ней – ракеты со спецбоеприпасами. Скандал неизбежен, но одно дело, если он разразится позже. Тогда есть шанс выкрутиться, представить себя спасителями Европы от ядерной войны, а другое – получить этими ракетами по голове. Польшу сдают, и цена этому – отложенная информация. Русские обязались не устраивать апокалипсис и предъявить трофеи позже, когда все закончится. В игре мы, французы и немцы. Америка готовит информационный маневр, а поляки… В общем, их объявят террористами. Никто не станет им помогать, они уже разбиты, а русским нет смысла торопиться. Они и не торопятся.

– Какова будет моя задача?

– Вы согласны, майор? Это хорошо… Ваша задача проста. Русские вновь крайне эффективно применили свои танковые части. Ваша задача – собрать всю возможную информацию. Предположительно, нам опять пришлось столкнуться с теми, кто разгромил… Не морщитесь так, майор. Необходимо называть вещи своими именами, нет смысла обманывать самих себя. Именно разгромили вашу группу в Китае. Так что вы – лучший наш специалист по русским танкам. Как они говорят, вам и карты в руки. И помните, ваша дальнейшая карьера… да и моя тоже, зависит от успеха этой миссии.

– Я все понял.

– Это хорошо. Чин подполковника в случае успеха я вам могу гарантировать. Ордена… Если вас интересует мишура, удовлетворить страсть к ней не проблема. Цинично?

– Да.

– Что поделать, майор, привыкайте. Здесь у нас всегда так. В общем, награды и звания будут, деньги тоже – это разведка, у нас свои правила, в том числе и финансовые. Титул баронета… возможно, но вероятность невелика и напрямую зависит от значимости результата. Но даже без него, согласитесь, перспективы очень неплохие. А теперь о ложке дегтя. С вами отправляется ваш коллега из ЦРУ.

– Я так понимаю, это не обсуждается?

– Вы все правильно понимаете, Харрис, – судя по тому, что герцог назвал его не по званию, беседа приобретала доверительный тон. Это могло быть как хорошо, так и плохо, а потому майор подобрался, как волк перед прыжком. – Хуже всего то, что мы ничего об этом агенте не знаем. И отказаться от его присутствия не можем. Заокеанские кузены пока что слишком крепко держат нас за глотку. Но нам срочно надо уходить от этой зависимости. Слишком многие не разделяют данное мнение, к сожалению… Конкретно по этому случаю: американец из поездки вернуться не должен. И подозрение не должно пасть на нас. Вы меня поняли, майор?



В двух кварталах от базы.

Тот же день, вечер

– Вот скажи мне, что у нас происходит? Я воевал. Два ранения, орден… А меня – по морде, и теперь я же еще и не прав. Сказали, чтоб собирался, законопатят подальше. И чтоб еще благодарен был, что вообще пинком не выгнали. Из-за чего? Из-за этих сопляков?

– Да чего ты хнычешь? Мне они тоже поперек горла. Кинули, будто лоха, как только ненужным стал. Мимо проходят – здороваются разве что не сквозь зубы. А ведь без моей информации хрен бы у них что-то вышло. Хрен!

– Я им, козлам, бошки разобью!

– Один раз уже попробовал. Тот, который у них старший, тебя съест и не подавится.

– Да я…

– Уймись. И хорош эту дрянь сосать. Меньше пить надо, больше головой работать. Пошли давай, проспишься. А там поглядим.

– Ты куда меня тащишь?

– Домой. Придешь хоть в себя, пьянь.

– Еще раз квакнешь – я тебе живо прикус вправлю.

– Идиот… Пошли давай, алкаш, сейчас полицаи набегут.

Двое мужчин, один пьяный в зюзю, а другой трезвый… ну, почти трезвый, цепляясь друг за друга, встали со скамейки. Городской парк в темноте выглядел непривычно, даже пугающе. В отличие от большинства ему подобных, он не был засаженным деревьями и тщательно выровненным полем. Участок леса, сохранившийся со времен, когда здесь не было и намека не то что на город – на людей. Тогда здесь обитали разве что медведи с волками и прочей дикой живностью. Когда город строился, зверье разогнали, бурелом расчистили, сделали асфальтовые дорожки, но деревья остались те же, что и сто лет назад. И сейчас они инфернально покачивались от гудящего в кронах ветра – под вечер он разыгрался не на шутку. Находиться сейчас в парке было и холодно, и неприятно.

Идти оказалось недалеко, но, учитывая быстро падающую температуру, неудивительно, что пьяный быстро трезвел и возле подъезда уже довольно уверенно держался на ногах. Тем не менее спутник не ограничился тем, что доставил его до дома, а предпочел вести до самых дверей. И, так уж получилось, оказался в квартире.

Старенькая хрущевка не отличалась изысками, и в классической для таких домов маленькой прихожей развернуться, ничего при этом не зацепив, было довольно сложно. Тем более свет не горел. А перед этим дверь не открывали минут пять, несмотря на трели звонка, и хозяину пришлось рыться в карманах, отыскивая ключи.

Хорошо еще, выключатель находился на стандартном, привычном любому человеку, успевшему пожить в квартирах советского образца, месте. Щелчок – и прихожую залил неяркий, приятный для глаза свет. Хозяин вяло покачал головой, оглянулся на гостя:

– Ты давай того… проходи… Я сейчас…

«Сейчас» заняло всего пару минут. А потом хозяин, на вид вдруг ставший абсолютно трезвым, с воплем примчался обратно, впихнул ноги в разбитые кроссовки и потащил гостя к выходу.

– Пошли! Пошли! Быстрей!

– Что случилось? Да погоди ты… Что случилось-то?

– На, читай…

На листке бумаги крупным, четким почерком было написано послание от жены. О том, что она не собирается больше жить с неудачником, не поедет в задрипанный сибирский гарнизон и вообще натаскалась уже по стране. А потому извини-прощай, дорогой, и не ищи больше… Как-то так, если отбросить в сторону эмоции.

У брошенного же мужа эмоции буквально перехлестывали через край. И он рвался искать свою благоверную. Гостю оставалось лишь улыбаться мысленно – все шло так, как он предполагал. Не так уж много времени потребовалось для разговора с женщиной – она и так недовольна, требовалось лишь направить ее энергию в необходимое русло, чуть-чуть подтолкнуть. А сейчас – наоборот, не удерживать еще не просохшего окончательно благоверного. Лишь убедить его, что бежать и ловить женщину, которая не желает этого, бесполезно. Просто потому, что неизвестно, куда она ушла. А вот популярно объяснить армейскому дуболому, кто виноват в случившемся и что с ним надо сделать – это уже святое. И не удерживать его, лишь проследить, чтобы он шел в правильном направлении. А заодно понаблюдать за результатом, благо мест, где можно находиться, оставаясь при этом незамеченным, хватало…

Совсем рядом. Полчаса спустя.

Осенним вечером на улице холодно, но это совсем не повод для того, чтобы не прогуляться с девушкой. Тем более если она только два дня как дала согласие стать законной женой и, похоже, все еще прибывала в легком обалдении от данного факта. В общем, Поляков и Леночка неспешно шли по улице и разговаривали об абстрактных темах вроде искусства. А почему бы и нет? Совершенно нейтральная тема, идеально подходящая к любой ситуации.

Правда, Леночка немного бесилась – как это у них частенько бывало, обсуждение плавно перетекло в жаркий спор, и тут она оказалась не на высоте. Ибо, как и положено женщине, мыслила больше на эмоциях, а Поляков, хоть и был в самом искусстве менее подкован, увлекался историей и давил фактами. В результате переспорить его не получалось, что Леночку бесило. Но при этом, будучи человеком рационально мыслящим и с собой честным, не признать правоту оппонента она тоже не могла. В результате спор выходил жарким, что, к слову, нравилось обоим. Так и гуляли.

А главное, им никто не пытался мешать. Герои подворотен местного разлива давным-давно усвоили: стольник на водку получить не получится, а вот в пятак – запросто. Неудивительно, что когда парочка дефилировала мимо, на нее демонстративно не обращали внимания. То же касалось и вездесущих бабулек, уяснивших: в конфликте, случись что, участковый будет не на их стороне. Вдобавок Леночка, будучи не меркантильной, но справедливой, наглядно продемонстрировала окружающим: за ней накатать заявление и добиться штрафа не заржавеет. Пару раз даже прокатывало. Когда все окружающие уяснили, что разговор будет не по-добрососедски, а по закону, отношения сразу же стали близки к идеалу. В смысле, что все сами по себе и в чужие дела не лезут.