На боевом курсе!

Глава 8




Почему так получилось и откуда у меня появились подобные мысли? Рассказываю…

Накануне вылета состоялись два весьма примечательных разговора. Первый – между Марией Фёдоровной и Николаем. И, что самое интересное, состоялся он без моего непосредственного участия. В кои-то веки. К моей неописуемой радости и огромному внутреннему облегчению. Не хочется постоянно выступать в роли полумистического талисмана для императрицы. Почему полу? Да потому, как смею надеяться, что и кое-какие реальные знания я всё-таки смог передать этой властной, местами даже жёсткой, но при всём этом очень милой женщине. Сколько она успела сделать за столь короткое время, реформы кое-какие начались. Правда, тормозятся эти реформы понятно почему, но дело движется и останавливаться пока не собирается. Это главное.

А предпосылкой для этого разговора оказалось моё искреннее возмущение на вчерашнем совещании действиями тыловых служб. Наступление-то на северо-восточном фронте остановилось, войска так и продолжают топтаться на одном месте и обживать окопы. И это вместо того, чтобы идти вперёд, развивать достигнутый успех. Причина простая – запаздывание снабжения.

Выслушав мой гневный спич, Мария Фёдоровна отпустила остальных участников совещания, оставив за столом одного Джунковского.

– Мне докладывают, что виной тому непрекращающиеся дожди и отвратительные дороги, – попыталась объяснить действия тыловиков вдовствующая императрица.

– Мария Фёдоровна, почему-то эти дожди и точно такие же дороги не мешают немцам в это же время перебрасывать подкрепления аж из-под Парижа. Почему вы верите всем этим отговоркам? А не лучше ли задаться вопросом, что это на самом деле? Преступный сговор с противником, вопиющая халатность или простое нежелание выполнять свои должностные обязанности так, как положено?

Императрица бросила быстрый взгляд на жандарма, тот в ответ пожал плечами. Понятно, этим вопросом пока никто не занимался. Да и немудрено, столько других, не менее важных дел нужно решить.

– Сергей Викторович, как-то вы слишком резко…

– Резко? Мария Фёдоровна, это вам резко, а вы послушали бы, какие кары на голову всем этим интендантам призывают в окопах. Мало бы не показалось. И солдаты, да и не только солдаты, но и офицеры прекрасно знают, почему и отчего возникают перебои с доставкой всего необходимого на передовую. На погоду они ссылаются! На дороги! За это время можно было на руках всё необходимое перенести. Утрирую, конечно, но доля истины в этом есть. Просто они думают, что солдаты и так прекрасно обойдутся. Без горячей пищи, без тёплого белья, да без патронов и снарядов, в конце-то концов! На усталость солдат они ссылаются, потому, мол, и наступление приостановилось. Почему-то на своё бездействие не ссылаются…

– И что вы предлагаете?

– Дать Владимиру Фёдоровичу чуть большие полномочия. Да прижать десяток-другой снабженцев. Сразу остальные забегают.

– Не боитесь таким образом вообще всё снабжение нарушить?

– Да какое снабжение, Мария Фёдоровна? Думаю, только лучше станет. Да от таких решительных действий авторитет императора в войсках на недосягаемую высоту поднимется!

– Хорошо, Сергей Викторович, завтра я обязательно поговорю об этом с Николаем…

И Мария Фёдоровна сразу же потянулась рукой к телефонному аппарату. И действительно каким-то образом сумела договориться с сыном, назначила ему встречу в Царском Селе. Вот после этой договорённости и пришлось мне согласиться сыграть роль моральной поддержки. На самом деле думаю, чтобы можно было в случае обострения разговора перевести все стрелки на меня…

Отказаться не получилось, пришлось снова рано вставать. Хотя из вчерашнего разговора я понял, что император прибудет не то что с утра, а где-то ближе к полудню. Точное время так никто и не обговорил.

Правда, если уж совсем быть честным с самим собой, то и эта встреча, и последующий за ней разговор между матерью и сыном всё-таки не обошлись совсем уж без моего участия. Потому как предварительно мы с Марией Фёдоровной уговорились, что я во время разговора тихонько посижу неподалёку, за стенкой, в соседнем кабинете. Так, на всякий случай. Мало ли что вдруг у меня понадобится уточнить?

При этом и она, и я прекрасно понимали настоящую подоплёку этой необычной просьбы. Таким образом я смогу оказать Марии Фёдоровне моральную поддержку одним своим присутствием, пусть даже и через стенку, так сказать. Скажу откровенно, сначала я попытался наотрез отказаться от такой «чести» – как будто что-то от меня здесь зависело. Потом, когда из этого, само собой, ничего не вышло, и мне пришлось скрепя сердце, но не подавая при этом вида, согласиться, решил смириться и провести время хоть с какой-то пользой для себя.

С какой? Да всё просто. Когда этот самый разговор начался за стенкой, я обнаглел вконец и… просто придремал. А что? Кормить – не кормят, кофием не угощают, да мало того, ещё и выспаться нормально не дают. Ради истины стоит упомянуть, что не сразу придремал.

В первые минуты, стоило только оказаться в гордом одиночестве и в пустом кабинете, я для успокоения совести честно попытался почитать какую-то книженцию, лежащую на низеньком хлипком столике, как будто специально для меня кем-то заботливо приготовленную. И даже её открыл. Но вообще ничего не понял, язык оказался незнакомым. Французский и чуть-чуть греческий мне по наследству от прежнего хозяина тела перешёл, английский я и сам немного учил, по крайней мере понять, о чём идёт в тексте речь, могу. А тут что-то вообще непонятное. Не знаю. Перелистал страницы – сплошной текст без каких-либо иллюстраций. Так хоть по картинкам смысл уловить можно было бы. Ну да ладно. Нет и нет. Закрыл и положил книгу на место.

И стул с гнутой спинкой у этого несуразного столика оказался совершенно неудобным. Поднялся на ноги, выпрямил спину. И чем заняться? Огляделся вокруг. Пожалуй, будет лучше перебраться на стоящий возле стены диванчик. Он хоть размерами и не блещет, но всяко будет просторнее, чем этот стул.

Уселся, умостился кое-как. М-да, тоже жестковато. Что же вся мебель в кабинете такая несуразная? Ну никак к отдыху не располагающая? Так и тянет поработать. Придётся себя пересиливать.

Ходить из угла в угол, рассматривать обстановку, скрипеть паркетом показалось неудобным. Ещё больше не захотелось красивый ковёр на полу сапогами топтать. Лучше всё-таки на диванчике остаться.

Да и на что здесь смотреть-то? Два бюро довольно-таки скромных размеров. Одно между окон умостилось, второе слева от окон у глухой стены – под большой картиной, изображающей походную, вроде бы казачью колонну. Потолок красивый, лепной, люстра двухъярусная по центру висит. Что ещё? Картины. Знатоком себя выставлять не стану, потому что всё равно ничего в них не понимаю. Вот колонна на марше, это да, а бытовые сценки… Не моё это. Ну и зеркало в простенке между окон. Обратил на него внимание, потому что рама очень занятная, не серебряная ли? Интересно…

Всё, осмотр закончен. Сижу в гордом одиночестве на неудобном и жёстком диванчике и кое-как борюсь с сонливостью. Книгу вот прочесть попытался, обстановку рассмотрел, в воспоминания ударился. Так первые минуты вынужденного одиночества и маялся. Пока в голову не пришла светлая мысль: «А зачем с ней бороться? Спать не собираюсь, а подремать… Подремать вполне даже можно. И нужно».

Поёрзал, уселся основательно, ноги вытянул, пользуюсь отсутствием посторонних глаз. Потому как в кабинете больше никого нет и можно немного расслабиться. Глаза прикрыл. Хорошо! Нет, не совсем хорошо. Диванчик всё-таки неудобный, ноги об острый край режет. Лучше ногу за ногу закинуть. Вот так. Прикрываю глаза, отбрасываю прочь волнения и заботы. Хоть на минуту.

А что мне переживать и волноваться? Самолёт и экипаж к вылету полностью готовы. Первая партия авиабомб несколько дней назад отправлена железной дорогой в Ревель. По времени так должны были уже и до места дойти. Правда, в свете последнего разговора что-то я в этом начинаю сомневаться. Ничего, зато у меня появится ещё один весомый довод в следующем подобном разговоре. Довод-то довод, а воевать чем? Только на фронте и начинаешь понимать, насколько ты буквально во всём зависишь от тыловой службы. Поменять бы местами солдат в окопах и снабженцев в тылу… Кстати, а почему бы и нет? И что мне эта мысль сразу в голову не пришла?

Даже взбодрился. И настроение улучшилось. Мысли снова плавно свернули к предстоящему вылету…

Пулемётов, правда, пока не дали, но заверили, что они нас в Ревеле уже дожидаются.

И лично меня никто больше в столице не задерживает. Особо, конечно, отпускать не хотят, но и насильно не держат. Договорились считать это чем-то вроде отпуска. Отдохну как бы и вернусь. Если раньше не вернут. И почему-то такого исхода своего, так называемого отпуска я больше всего опасаюсь. Отпуск на войну… Скажи кому, не поверят.

Расслабился и не заметил, как провалился в крепкий здоровый сон. А какой он ещё может быть, если крепкий? Только здоровый!

Проснулся от того, что затекло всё тело. Это сколько же я так просидел в этаком полулежачем положении? И ведь никто за всё это время не побеспокоил. Вообще странное что-то творится. Думал, раз дворец, то и народу вокруг должно быть много. Какое там, ни души вокруг, кроме весьма редкой и молчаливой охраны.

Кое-как выпрямился, правую ногу с левого колена руками снял, потянулся, с хрустом выпрямляя кости, поднялся на ноги, ещё раз потянулся. Да, снова обед мимо пролетел. Скоро совсем похудею. Нет, пора, пора отсюда улетать. Покрутил шеей, подвигал плечами. Побежала кровь, закололо мышцы, в ноги начала возвращаться чувствительность. По крайней мере, перестал ощущать нижние конечности, словно деревянные чурки. Больно-то как. Доковылял до двери, выглянул в коридор. Никого, тишина вокруг. Неужели разговор всё ещё продолжается?

Пойти глянуть? Почему бы и нет? Пошёл.


Похоже, разговор и впрямь закончился. Потому как охраны возле дверей в гостиную не видно.

На всякий случай потянул осторожно за ручку, стараясь не скрипнуть петлями, приоткрыл одну створку, засунул голову внутрь. Пусто.

А как же я? Бросили! Забыли! Даже самому смешно стало от таких своих мыслей. Спустился вниз, ноги совсем расходились, вышел на улицу, огляделся. Ни-ко-го. Ни одной живой души не попалось по дороге. Ни внутри, ни здесь, во дворе. И знакомого автомобиля не видно. Люди, где вы? Ау! Вспомнился соответствующий моменту советский фильм. Там точно так же Семён Фарада по безлюдным этажам блудил и выход искал.

И что мне делать? Придётся самостоятельно добираться в город? Ну и ладно. Деньги у меня кое-какие есть, дорогу знаю, не пропаду.

На выходе караульная будка. Поинтересовался у гвардейцев, уехал ли император. Уехал, и давно. А Мария Фёдоровна? Тоже? С ним? Ну и ладно. Как хорошо-то! А то в последнее время меня несколько начала напрягать роль этакого сидящего в углу талисмана. А ведь они, предки наши, нисколько не глупее нас. Точно с такими же слабостями, тараканами в головах, мечтаниями и метаниями. И при всём этом хватает им и хитромудрого ума, и железной воли в достижении поставленной перед собой цели. И то, что обо мне сейчас забыли, это просто отлично! Значит, дело налаживается, и дальше Мария Фёдоровна и иже с ней обойдутся без меня. Понимаю прекрасно, что совсем улизнуть мне от их пристального внимания не удастся, всё равно будут периодически дёргать на разные беседы и консультации. Интересно назвал – консультации… Скорее, это не совсем так. Тут больше подходит «повествование о совершённых деяниях». На их же собственном примере. Да, так точнее будет. Пусть сами свои ошибки высматривают и над их исправлением думают.

А я лучше буду потихонечку разные новшества вкидывать, примерно так, как делаю сейчас. Понимаю, что мелочь на общем фоне, но, как говорится, что могу…

Ладно, поломал голову, порадовался успехам Марии Фёдоровны, пора и о себе любимом подумать. А вообще, несколько удивляет такое к себе отношение. Особых званий и наград не заимел… Если что и получил, так действительно за самое настоящее дело. Каким образом попаданцы умудряются такие жирные сливки с действующей власти снимать? Это же насколько своим умом и характером окружающих людей превосходить нужно. Что довольно-таки непросто, по себе знаю. Для этого необходимо прекрасно знать текущую обстановку со всеми её датами, событиями, с участвующими в этих событиях личностями… Не говоря уже об этикете, соответствии духу времени и ещё много, много чего такого, без которого жить и не обращать на себя пристального внимания окружающих просто невозможно. Мне вон почти вся память прошлой личности досталась, и то умудряюсь постоянно прокалываться в мелочах. Хорошо ещё, что получалось на ранение и частичную амнезию все свои косяки списывать, а если бы не было этого ранения? Даже сейчас словечки разные проскакивают, окружающим непонятные. А в первое время? То-то. Давно бы сидел в кутузке, как немецкий шпион. Точно сидел бы, к маме не ходи. У нас всегда сидят не те, кому действительно сидеть нужно. Так и тут, настоящие шпионы на свободе гуляют.

Справедливости ради нужно признать, что жандармы кое-кого в столице похватали, почистили морские порты на Балтике, но это такая мелочь. Сколько ещё их гуляет? Хорошо ещё, что получилось шифровальные коды сменить и строжайше запретить использовать открытую связь в войсках…

Так, что-то меня на всяческие размышления потянуло. Это точно с голодухи. Организм всеми силами старается от страданий и воплей голодного брюха отключиться. Найти, что ли, какой-нибудь местный ресторанчик? Нет, не стану терять времени, дотерплю до места, там и оторвусь.

Ну и куда мне? На вокзал? Ждать поезда? Вряд ли он так часто ходит, как те наши пригородные электрички. И пешком я не готов идти, повторять моционы Александра Сергеевича Пушкина абсолютно нет никакого желания. Извозчика ловить? Придётся…

Единственное, что несколько напрягает, так это отсутствие моей постоянной охраны. За последнее время я привык к маячившим где-то неподалёку казачкам, а тут их нет. Как-то не по себе. Ну да, обычно туда-сюда меня на автомобиле возили, а сегодня вот что-то не срослось.



Три часа угробленного времени, и я в городе. Сразу, нигде не задерживаясь, направился в ресторан, плотно подзакусил и поднялся в номер. Пора собирать вещи. Пусть их и немного, но упаковаться не помешает. Правда, почти всё уже упаковано, но проверить не помешает. И вообще, где все? У самолёта?

Поеду-ка и я на аэродром, нет никакого желания в одиночестве сидеть. Выспаться-то я выспался. Во дворце. Даже по дороге в город удалось часика полтора покемарить.

Весь вечер до самой темноты готовили самолёт к предстоящему вылету…

Шутка. На самом деле всех своих нашёл у ангара в курилке. Сидят, дымят, языками чешут. И отношение такое мне нравится, прямо чем-то родным повеяло. Потому как ни в ком не вижу нервозности, настроение бодрое и боевое. Есть где-то глубоко мандраж проскальзывает иной раз в разговоре, но он и у меня есть, это нормально. А самолёт… Самолёт у нас готов, вылизан внутри и снаружи, топливом и маслом заправлен, техничка с запасными частями и инструментом собрана и загружена. Даже парашюты мы взяли не только на лётный состав, но и на технический. Техники-механики-то с нами полетят. С парашютами гораздо легче стало. Пошивочный цех хорошо работает, продукция разлетается, словно горячие пирожки.

Так что незачем лишний раз машину осмотрами мучить. Присоединился к экипажу. Отныне именно так будем сами себя называть, надеюсь, и это обозначение приживётся. Да куда оно денется, само собой, так и будет. В процессе разговора внутреннее напряжение потихоньку ушло, и день мы заканчивали в отличном настроении. Всё, пора отдыхать. Завтра ранний подъём и перелёт.

Утром рассчитались за гостиницу, забросили оставшиеся вещи в пролётку и следом загрузились сами. Всё, прощай, Северная Пальмира! На аэродром. И мыслями я уже там, в небе. И в Ревеле.



Вот и аэродром. А у самолёта подозрительно много народа трётся. Как бы не сорвался наш вылет. Дотащили вещи, на подходе любопытствующие на нас обернулись. Про себя матюгнулся после узнавания, чуть даже на траву не плюнул с досады. Как удержался, не знаю. Даже чемодан от злости полегчал, не говоря уже о саквояже. Всё-таки нарисовался великий князь, не передумал. Да ещё и с сопровождением. А вдруг они по мою душу? Сейчас как поменяют все мои планы!

Приблизился к самолёту, саквояжик с чемоданом на землю поставил, одёрнул куртку, пошёл здороваться с Александром Михайловичем по всем правилам этикета. Иначе не поймут окружающие.

– Господин штабс-капитан, мы летим с вами…

Вот так! Даже не успел руку к фуражке поднести и рот для приветствия открыть. Опередил меня князь, сразу приоритеты расставил, дабы я себе голову над этой загадкой не сильно ломал. Да это просто отлично! Правда, я и сам в первый момент не понял, что именно для меня отлично? То, что он со мной летит или то, что никто не собирается ломать наши планы и задерживать нас в городе не будут. Само собой второе, но и от первого я не расстроился. Летит, значит нужно.

Единственное, так уточнил количество пассажиров и их багаж. Прикинул вес. Да уж, компания собралась солидная. Ладно, экипаж я не учитываю, он по штату положен, а вот сам князь, Второв и четыре казака охраны… По самым скромным подсчётам двадцать шесть пудов вместе с оружием и багажом получается. Это не считая штатного состава и моих двух сопровождающих. Никуда от них не деться, отныне они всегда со мной будут. Это хорошо, что не все здесь присутствующие летят, большая часть провожающих высокую персону на аэродроме остаётся.

– Понятно… – и сразу же скомандовал Лебедеву: – Вахмистр, определите багаж пассажиров в хвост, а им самим покажите места возле переборки.

Так будет нормально по центровке. Глаз на такое дело набит, распределение веса в кабине сразу прикидываю, автоматически. И самолёт заправлен под пробку. Ничего, ветра на взлёте нет, штиль, облачность с утра высокая, даже солнце местами проглядывает, и небо голубое в прорехах светится. А то, что разбегаться будем чуть дольше да скорость набирать медленнее, так это ерунда. Длины поля хватит. То же самое и почти точно такая же нагрузка были у нас при вылетах на бомбометание. Тогда ещё больше загружали в самолёт и ничего, справлялись же.

Да ладно, просто нет у меня особого желания с князем лететь. Потому и уговариваю сейчас сам себя. Это же придётся ответственность на себя брать…

– Господа, загружаемся.

Сделал приглашающий жест рукой в сторону бокового люка. Казачки замялись, вокруг оглядываются. Не хотят первыми на борт подниматься.

Тут и инженер воспользовался моментом, доложил о прогреве двигателей и произведённом предполётном осмотре. Вот это правильно, своевременно, а то я уже собрался всех собак на него спускать.

– Хорошо. Загружаемся. Ничего не забыли?

– Никак нет, всё ещё с вечера загружено. Согласно спискам.

– Приглядывайте за пассажирами. Мало ли… – доверительно наклонился к инженеру. Получил в ответ кивок головой и понимающую улыбку.

Пошёл вокруг самолёта, предполётный осмотр никто не отменял. Заодно краем глаза контролировал пассажиров и экипаж. Мои уже наученные горьким опытом подчинённые быстренько справили малую нужду в сторонке, то же самое проделали и техники. Казачки сначала удивились столь неожиданному примеру, потом призадумались и сделали правильные выводы, направились туда же и явно с той же целью. И намекать не нужно. А вот Александр Михайлович и Второв решили проигнорировать это дело, сделали вид, что ничего не заметили, и сразу полезли в просторное нутро самолёта. Однако будут проблемы.

Зато казачки явно обрадовались такому повороту и следом за ними внутрь нырнули.

– Олег Григорьевич, – придержал инженера. – Распорядитесь, чтобы на всякий случай ведро приготовили.

Я же говорю, что все мои уже наученные. Смолин только кивнул в ответ понятливо, да заторопился к боковому люку. Что-то мы с ним всё больше кивками да полунамёками общаемся. Но это и хорошо, растёт взаимопонимание и слаженность.