Мы вернемся!

— Батюшка-то не сказывал, в какой его полк определили? — аккуратно поинтересовался Алексей. Не очень-то ему хотелось ворошить личное у Серёги, но коль уж разговор сам на эту колею свернул…

— Да под Силистрию, сказывал, отправят, к генерал-майору Потёмкину Григорию Александровичу. Там сейчас тоже, небось, жарко, — и он скинул большого рыжего муравья со щеки. — Спасибо тебе, Алексей, за всё. Для старого солдата, сам понимаешь, как это важно!

— Всё, ладно, хватит, — буркнул Лешка, сдвинув чуть в сторону гренаду. — Как будто бы ты сам по-другому поступил.

— Вашбродь, кажись, скачут! — Перекатившись поближе к ротному, вестовой Афоня приподнялся над кустом.

— Голову пригни, дурень! — выдохнул Егоров, беря наизготовку свой штуцер. — Слышу я!

По набитой дорожке неслись в облаке пыли два десятка казаков, а за ними по пятам накатывала погоня из полутора сотен турецких всадников. «Бух! Бух!» — ударили синхронно два выстрела.

— Всё понятно, это сигнал от Сеченя: «всё в порядке, погоня втягивается к месту засады».

— Ну, ещё, ещё шагов тридцать! — бормотал про себя Лёшка. — Чтобы уж наверняка бить!

«Бах! Бах! Бах! Бах!» — зачастили выстрелы с того фланга, где у егерей разместилась вторая полурота, перекрывающая овраг. «Бабах! Бабах! Бабах!» — грохнули гренадные разрывы, заглушив ружейные залпы.

«Вот и пригодилась их подстраховка на «хитрого турка». Только вот рановато, теперь же все эти уйдут!» — подумал Егоров и, громко выкрикнув «Огонь!», сам выжал спусковой крючок.

«Бабах!» — семь десятков стволов выплюнули пули навстречу приближавшейся цели. Сипахи словно напоролись на невидимую преграду. Два десятка передовых всадников из тех, что скакали большой группой и уже расходились в стороны для охвата, вылетели из своих сёдел. Остальные, осадив лошадей, закрутились на месте, понимая, что всё очень плохо и всё пошло не по их плану. Их комутай такима Ибрахим, командовавший здесь тремя сотнями, был старым и весьма опытным воином. Можно было бы преодолеть эти восемь десятков шагов единым рывком и потом врубиться на всём скаку в засаду. Но где гарантия, что их там не окружат и потом не посекут всех?!

— Geri! Çabuk ayrılıyoruz![5] — Он призывно взмахнул бунчуком и развернул назад свою лошадь.

— Уйдут же, блин! — скрипел зубами Лёшка, проталкивая шомполом пулю в ствол. — Не пошли ведь они на нас! И бить издалека пришлось, ни пистолем, ни гренадой теперь их не возьмёшь!

Турецкая конница уже развернулась и начала уходить с линии огня. Алексей уравновесил дыхание и совместил прицел своего штуцера на боковом всаднике. Бах! Облачко дыма отнесло вбок, а за скачущей во весь опор лошадью теперь уже волочился застрявший в стремени седок. Ну, теперь оставалось только уповать на те две казачьи сотни, что должны были ударить по туркам охватом с флангов. Хотя бы одна из них, и, скорее всего, та, правая, что не секла сейчас тех, кто уходил из оврага, всё же должна была их перенять.

Алексей перезарядил ружьё и огляделся.

— Подпоручик Гусев, проверьте тех выбитых турок и ожидайте нас здесь. Афанасий, бери вестового из первой полуроты и бегом за мной! Посмотрим, что у нас там во второй полуроте творится.

Слева, со стороны оврага, грохот залпов и разрывов гренад уже прекратился, слышались только лишь одиночные сухие хлопки пистолетных и ружейных выстрелов. Тройка егерей нырнула под полог небольшой рощицы. Затем, миновав её, троица перебежала малую, заросшую кустарником поляну и уже приготовилась нырнуть в следующий перелесок. Там, за вот этим ручьём и за зарослями молодого бука как раз уже и будет покрытый кустами овраг, где устроила засаду вторая полурота во главе со Славкой и Живаном.

Бах! Пуля ударила молоденького егеря в грудь, и он завалился замертво прямо в ручей. Бах! Бах! Грохнули ещё два выстрела, и пули ударили в Афоню, но тот уже уходил по отработанной привычке вбок, и они обе впились в его левую руку и в плечо. «А-а-а!» — прокричал вестовой, выхватывая пистоль.

Бах! Лёшка выбил из штуцера подлетавшего к ручью первого чёрного всадника и поднырнул под свисавшую над водой ветку. «Бах!» — он, не целясь, выстрелил из пистоля по второму и резко нырнул в небольшой прогал среди кустов. «Бам!» — в голове сверкнула яркая молния, и в глазах разом потемнело. Лёшка выронил оружие и ткнулся лицом в землю.

«Бах!» — раздался ещё один пистолетный выстрел.

— Живым его берите! — крикнул стоящий над русским офицером человек в чёрном халате и в волчьем малахае на голове. — Успеете его ещё прикончить, он уже одну нашу жизнь забрал и так просто не умрёт. А этого я сам лично повезу, это мой кровник. Всё, уходим! Совсем скоро тут будут русские!

Восемь всадников быстро перекинули вьюками на коней трёх своих воинов в чёрных халатах и двух пленных и, разбрызгивая воду в ручье, устремились вверх по его течению.





* * *


— Ваше благородие, Ваше благородие, вас срочно подпоручик Милорадович к нему просит! — заполошно дыша, докладывал вестовой второй полуроты. — Там в ручье труп вестового с первой полуроты Егошки нашли. Вокруг крови много, и везде следы конские. И это ещё… — и он, словно бы поперхнувшись, замолчал.

— Ну же, что ещё случилось, Петька, докладывай! — встряхнул его Гусев.

— Тама пистоль ротного нашли и след от его сапога на берегу, прямо у ручья, и кровь ещё возле того следа, а самого-то его нет, и Афоньки тоже, — и он со страхом поглядел на подпоручика.

— Егеря! Все ко мне! — рявкнул Гусев. — Ванька, капрал Ковалёв, со своим десятком проверишь всё вокруг, может, среди сбитой погони кто оглушённый или чуть подраненный под кустом лежит. Осторожность соблюдайте, потом нас догоните, мы все к ручью. Полурота, россыпью, оружие наизготовку, за мной!





* * *


— Хорошо, очень хорошо, — старший беслы затянул потуже узел на сыромятных ремешках. — Пару часов так посидит, потом руки неметь станут. Ну да они ему уже ни к чему. Ему сейчас только язык и глаза нужны. Эй, русский, открой глаза. Не хочешь поглядеть на своего старого знакомого? — и он кивнул на стоявшего рядом с бурдюком воды сипаха. — Лей давай, чего ты на него уставился?! Зелёного шайтана никогда не видел?!

Голову жгло огнём, слегка подташнивало, изо рта и носа сочилась тонкой струйкой кровь. Лёшка уже минуты две как начал приходить в себя, медленно собирая все мысли воедино. Голову окатило потоком воды, и он встряхнул ей, отфыркиваясь.

— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся сидящий на корточках напротив Егорова человек. — Не могу пожелать тебе здоровья, Але́ксий, но почему бы не поприветствовать того, кто совсем скоро умрёт? Привет тебе, Егорыв Алексий, командир сотни отборных зелёных шайтанов! Как я рад тебя видеть в гостях!

Лёшка сосредоточил взгляд на сидящем напротив.


— А уж как я рад, Фарханг. Не надоело ещё от меня бегать?

— Ха-ха-ха-ха! — закатился беслы. — Какой молодец, какой хороший враг, одной ногой уже на том свете стоит, а он всё шутит и так хорошо говорит на турецком, что ему даже толмач для перевода не нужен! Ну да ничего, скоро ты не так у меня шутить будешь! Только вот сначала споёшь песню смерти перед комутаном алая, ты ведь для него такой же кровник, как и для меня. Его племянник под Журжей — это твоих рук дело! — и он резко, без замаха хлестнул русского по губам. Они треснули, и вокруг брызнула кровь. — Это чтобы ты умел следить за словами, считай это платой за свою первую шутку!

Позади беслы раздался дикий крик боли, сотник чуть сдвинулся в сторону, и перед Алексеем предстала страшная картина. Привязанному к бревну за руки и за ноги Афоне стоящие вокруг несколько сипахов распороли зелёный доломан, а теперь, взрезав кожу на спине, оторвали от неё пару полос, а на кровоточащие раны сыпанули горсть соли.

— Гады, твари, чтоб вам всем пусто было! — извиваясь на бревне, орал егерь.

— Хорошо, — улыбнулся Фарханг, наблюдая, как буграми напряглись все мышцы у Алексея. — Он ещё долго будет умирать, а тебе нескучно будет. У нас положено гостей развлекать, но гости тоже могут уважить своих хозяев. Поверь мне, русский, ты будешь умирать ещё дольше, ты будешь просить меня о скорой смерти! — и он, повернувшись к сипахам, крикнул: — Нагрейте шомпола с ружей и засуньте их ему в раны. Только так, чтобы он не издох от боли! Всему вас учить надо, тупые бараны!

Сотник беслы ещё раз обошёл дерево, к которому был привязан Егоров, и проверил узлы на вывернутых и связанных руках пленного.

— Эй ты, быстро ко мне! — подозвал он самого старшего из сипахов. — Я поеду встречу нашего господина. Невежливо будет не проявить уважение к его сединам. До нашего приезда чтобы ни один волос не упал вот с этого, — и он кивнул на русского офицера. — И чтобы всё на нём и вокруг было вот так же, как и сейчас! — Он показал рукой на постеленную кошму, на которой лежал Лёшкин штуцер, пистоль, кинжал, швырковые ножи и вся егерская амуниция. — Вот этот блестящий кружок на ленте, что прицеплен на одежде, это русский знак доблести и отличия, значит, его уже отметило за храбрость его командование. Гляди в оба, сотник, чтобы какой-нибудь твой баран не украл эту блестяшку с него! Я сразу же ему руку отрублю! Пусть этот командир зелёных шайтанов выглядит как и подобает хорошему врагу. Тем ценнее он для нашего господина. Да и ему будет чем похвалиться перед самим сераскиром, предводителем всего нашего отборного султанского корпуса. Возьмём Гирсово — тебя тоже не забудем, получишь свою долю с добычи. — Пятеро за мной! — обернувшись, крикнул он своим воинам. — Джаббар, Вахаб, сидите с ним рядом и ни на шаг не отходите, если вдруг что-то случится, убейте его немедленно! Мы скоро вернёмся! — и посмотрел в сторону громко стонущего молодого русского. — Вот так, не спешите там с шомполами, пусть его мясо поджаривается неторопливо!

Никакого выхода Алексей из этого капкана не видел. Ремни стягивали его руки в запястьях профессионально, с изуверским изломом, так что даже пальцами было пошевелить больно. Лёшка несколько раз попытался их там чуть-чуть раздвинуть, но каждый раз был вынужден оставить эту затею. Безнадёжно и очень больно!

Двое сидящих напротив него беслы пристально, словно сторожевые псы, смотрели на него. Один из них, как видно, заметив шевеленье пленного, встал и проверил узел. Затем, проходя мимо, пнул по лодыжке носком сапога.

— Сиди тихо, шайтан! А то секир башка тебе будет!

Минут через двадцать после того, как уехал Фарханг, они, как видно, о чём-то между собой пошептались и пересели спина к спине так, чтобы один из них смотрел за пленным офицером, а второй мог бы наблюдать за пыткой. Как беслы могли пропустить такое интересное зрелище?!

Бедный Афоня, умучиваемый сипахами, уже дважды терял сознание и каждый раз был приводим ими в чувство водой. Тоска и отчаянье накатили на Алексея. Вот так вот загнуться под пытками местных упырей! Неужели для этого он здесь?!

Бах! Изо лба сидящего напротив Алексея беслы вдруг вышибло кость вместе с мозгом и забрызгало офицера. Тяжёлая штуцерная пуля, пробив оба черепа, ушла левее пленного, а из окутывающих полянку вечерних тёмных кустов неслись круглые фузейные и остроносые штуцерные пули.

— Ура-а! Бей турку!

Цепочка людских фигур выскочила на поляну, размахивая саблями, между ними неслось семеро в зелёных мундирах с надетыми на ружья штыками. «Бабах! Бабах!» — грохнули два гренадных разрыва, и вокруг взвизгнули осколки.

Три десятка сипахов, оставив коней, возле которых уже мелькали силуэты казаков, бросились в лес.

— Вашбродь, Ляксей Петрович, живо-ой! — Цыган подбежал и с разбега, упав на коленки рядом с Егоровым, начал ощупывать его голову, руки и, найдя центр ременной перевязи, взрезал её своим кинжалом. В руках закололо, кровь прошла через место стяжки дальше в ладони, и Алексей задвигал занемевшими пальцами.

— Алексей! Ранен? — Гусев наклонился над командиром, уже вытаскивая из бокового кармана гренадной сумки рулончик с чистым перевязочным полотном. — У тебя вся голова в крови! Подожди, не вставай, сейчас перевяжу!

Лешка, отодвинув Сергея в сторону, с кряхтеньем поднялся на ноги.

— То не только моя кровь, а ещё и вот с этих, — кивнул он на лежащих беслы. — Братцы, спасибо вам, у меня-то серьёзных ран нет. Вы бы лучше Афоне бедному помогли, вот ведь кому сейчас ваша забота нужна!

Потерявшего сознание от пыток егеря к этому времени уже сняли с бревна. Несколько казаков и егерей обмывали его раны на руках и на спине водой. Федька вскрыл свою фляжку со спиртовым настоем тысячелистника и теперь тихонько промывал кровоточащие лоскуты содранной кожи.

— Даже и не знаю, как с ними быть! — ошарашено пробормотал много уже чего повидавший в этой жизни егерь. — Вот ведь изверги какие! На лоскуты человека живьём резали!

— Прикладывайте их пока обратно на раны, а потом бинтуйте ему всю спину и руки накрепко, — распорядился Алексей. — Нам, главное, его до крепости живым довезти. Только там надлежащий уход и покой страдальцу будут. И быстрее, быстрее, братцы! Совсем скоро тут целый алай этих волков будет, а позже сюда уже большой османский корпус пожалует!

Сам он схватил лежащий на попоне штуцер, гольбейн, гусарку и всю свою амуницию и начал рассовывать и вешать их по своим местам. Всё, вот он и опять уже воин, пусть кто-нибудь попробует его сейчас взять!

Наспех осмотрев поляну и собрав трофеи, егеря как могли осторожней загрузили Афоню на отбитую у турок вьючную. Казаки, пробежав окрестности, собрали ещё пару десятков османских лошадей.

— Ляксей, можно трогать. Всего версту пробежать, а там уже наши лошади стоят, ежели успеем сейчас от турок уйти, считай, что тады вырвались мы от них, — пояснял Сечень. — Спешить надо, скоро совсем вокруг стемнеет.

— Да, Архипыч, сейчас, две минуты, — кивнул Алексей. — Пусть твои станичники садятся по двое, а мы пешком за вами пробежимся. Для нас так будет привычнее, — и повернулся к Лужину. — Дай-ка, Федя, кинжал из трофеев похуже.

Подобрав забрызганные кровью и серой кашицей волчьи малахаи, Лешка срезал с них хвосты и засунул в карман.

— На память! — и он приколол шапки беслы к тому самому дереву, где когда-то сидел. — Вот теперь моя очередь, Фарханг!

До полянки, где стояли кони казаков, добрались быстро. И уже забираясь на освободившуюся османскую, Алексей тихо спросил у урядника:

— Батько, как найти-то нас смогли?

Сечень поправил седло на своём жеребце, подтянул подпругу и, усмехнувшись, кивнул на жилистого смуглого казака с длинным кучерявым чубом, занимавшегося сейчас тем же, чем и он сам.

— Во-он, Куди́н, глянь, на твоего Цыгана как две капли воды похожий. Вместе они по следам смогли нас вывести. Как бы там ни петляли беслы, а всё же слабы они перед нашими следопытами оказались. Их вон благодари!

— Понял, Емельян Архипович, отблагодарю, спасибо вам! — Лёшка поправил седло и вскочил на коня. — Уходим, братцы!





Глава 9. Выбить пушки!