Мы вернемся!
Часть 10 из 27 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На огневом рубеже стоял очередной десяток молодых с приглядывающими за ними «стариками». Один из егерей отступил назад, и на его место встал Хлебников.
— Положение для стрельбы то же — «с колена», — объявил всем командир роты. — Выполняем без времени, бьём на точность. Оружие с плеча снять! Положение «с колена» принять! Товсь! — И десяток замер с ружьями наизготовку. — Курок на боевой взвод ставь! — Послышались щелчки взведённых курков. — Огонь!
«Бах! Бах! Бах!» — раздались первые три выстрела. «Бах!» — четвёртой в десятке хлопнула фузея Хлебникова.
«Однако стрелять не спешит, но и не медлит. Фузею держит крепко и уверенно, — думал Лешка, глядя на молодого сержанта. — Посмотрим, как там, на мишени будет. Хотя навряд ли я что-то увижу. Всё-таки первый выстрел из незнакомого, непривычного оружия, да и дистанция здесь приличная — сто пятьдесят шагов ровно», — заранее оправдывал белозёрца Егоров.
Так, последний из старших егерей задрал вверх руку, теперь уже отстрелялись все.
— Заряжай! — И сидя на коленях, стрелки начали скусывать кончик с патронов.
— Прошу патрон, фузея разряжена! — крикнул из шеренги стрелок в форме пехотного сержанта.
— Афоня, дай свой патрон! — скомандовал Егоров и обратился затем ко всем: — Вот, господа егеря особой роты, перед вами молодой из рекрутской команды, а даже он понимает, как важно всегда оружие заряженным держать! Мотайте себе на ус!
Славка в это время уже успел прочистить затравочное отверстие поданным ему шильцем, сыпанул порох на полку замка и, закрыв её, засыпал весь основной заряд в ствол, а затем уже забивал в него пулю шомполом.
— Пуля-то какая чудная, — слышалось его негромкое бормотание. — Первый раз я такую вижу.
Всё, вот и шомпол встал на своё законное место в гнездо.
«Совсем немного от остальных в зарядке отстал», — отметил поручик. И это при отсутствии навыка обращения с боевой фузеей! Этот паренёк всё больше и больше нравился Лёшке.
— Курок на предохранительный взвод ставь! — От цепочки стрелков послышались щелчки. — Безопасность прежде всего! — напомнил он стрелкам. Ну, вот теперь уже можно проверять мишени. — К мишеням бего-ом марш! — и Егоров сам первый рванул вперёд. Было интересно, как там с результатами.
— Воробьёв Андрей. Неплохо, многие из тех, кто у нас полгода служат, гораздо хуже тебя пулю в цель кладут. Ты всего-то три недели в особой роте, а молока у тебя уже почти что нет. Похвально! Но обрати внимание: у тебя пробоина всегда снизу и посередке. А это значит, что прицел-то твой правильный. Но вот спусковой крючок ты всё-таки каждый раз лишнего дёргаешь, вот оттого твоя пуля у тебя всё время на две ладони чуть вниз-то и уходит. А всё потому что ствол ружья от того лишнего дёрганья чуть-чуть вниз кивает. А для такого расстояния это чуть-чуть как раз на мишени в три вершка и выходит. Представь, что будет, если с трёх сотен шагов ты бить будешь, так, братец, ты вообще свою дырку и вовсе даже не увидишь!
— Так точно, вашблагородие! — ответил командиру бывший орловец. — Буду стараться полегче на спусковой крючок давить, и так вроде потише жал, да, видать, всё-таки перестарался.
— Так, Семён, у тебя пуля вверх ушла, в самый край щита влепила, вот она, гляди, — и Егоров ткнул в дырку пальцем, обводя её затем угольком. — У тебя постоянно разброс, то влево, то вправо она уходит, иной раз, конечно, и яблочко задеваешь, но вот такой кучности боя, как у Воробья, всё равно у тебя нет. С товарища по полку вон пример бери и не позорь свой доблестный Орловский!
— Хм, неплохо! — Алексей смотрел на пробоину, что была на пару вершков выше яблочка — чёрного кружка в самом центре мишени. — Пуля, конечно, ушла выше, но легла она по центру. Вячеслав, сделаешь ещё пару выстрелов, а если будешь и дальше так же кучно бить, то уже потом можно будет делать и последующие выводы. На одном же этом выстреле их пока делать неправильно. Но для первого раза сам выстрел у тебя очень даже хорош! Если хочешь, можешь с нашей ротой ещё тут позаниматься, мы до вечера на этом полигоне часа три, пожалуй, что точно тут будем.
— Спасибо, господин поручик, с удовольствием здесь останусь с вашего позволения! — поблагодарил Егорова сержант. — Всё равно у нас там, в рекрутской команде, самая муштра сейчас идёт, не то что здесь у вас.
— Макарыч, принимай командование над стрелковыми занятиями, и вот за этим сержантом пригляди, — Лёшка кивнул на Хлебникова. — А я пока посмотрю, как там у Живана дела в его дальней низинке идут.
Со стороны той самой дальней низинки, где был устроен тир с «бегущими мишенями», раздавались время от времени редкие хлопки. Здесь сейчас отшлифовывали свой навык быстрой стрельбы по подвижной цели более опытные егеря. Способ устройства тира был совершенно простой. По выкопанному длинному и глубокому рву неслись время от времени егеря, держащие в руках палки с мишенями. Иногда это был щит с силуэтом человека, иногда просто косынка, набитая сеном, или даже старая драная шапка. И вот в эти мелькающие мишени-то и нужно было попасть с приличного расстояния и из самых разных положений.
Поручик подошёл к тиру тогда, когда выстрелы в нём стихли, а слышалась только лишь эмоциональная речь прапорщика серба с нелицеприятными эпитетами.
— Ви сте две димљене свиње. Осрамотите свој славни народ и свог старог оца војника! Само узалуд овде палите барут, глуп! Вероватно ћете само у рату уплашити Турке, попут ових мета!
Ну что, тут было всё понятно и без перевода: два дымлёных, то есть копчёных, поросёнка срамят, позорят свой славный народ и своего батюшку, старого солдата. Порох они переводят тут зря, глупые люди, и турок в бою будут просто пугать, как вот здесь эти самые мишени.
— Не. У Турке ћемо увек улазити. Више од једног метка у борби неће промашити. Не псујте, господине поручниче, покушаћемо, — качали головами сконфуженные братья Вучевичи.
Ага, Лазару и Велько стыдно перед господином поручиком. Они его просят больше не ругаться. Обещают стараться и гарантируют, что в бою они в турок всегда попадут и у них ни одна пуля мима врага не пролетит. Ну, что-то типа того.
— Ну что ты, право слово, Живан, видишь же сам, как оба Николича раскаиваются, — кивнул на сконфуженных сербов Алексей. — Всё у них ещё получится, правда ведь, егеря? — и он подмигнул погодкам.
— Так точно, господине поручниче! — по-уставному вытянулись во фрунт оба стрелка, всем своим видом демонстрируя готовность исправить о себе такое нелестное впечатление командиров.
— Отойдём? — кивнул Лёшка Милорадовичу. — Что, настолько всё плохо? Хуже других братья стреляют?
— Да не-ет, — нехотя признался серб. — Так же, как все, пожалуй, но нужно-то, чтобы было лучше! У них же вон уже волчьи хвосты на картузах, а ещё немного — и их новички по стрельбе догонят. Нет, они у меня всё равно будут лучшими стрелками в роте. — Прапорщик упрямо сжал зубы и, нахмурившись, поглядел на братьев.
— Внимание! Конный разъезд турок справа по флангу в двухстах шагах! — вдруг неожиданно для всех рявкнул командир роты. — Лазар, Велько, к бою!
Только что спокойно стоявшие парни резко подобрались. Лазар присел на колено с наведённой в сторону рва фузеей. Велько целился в двух шагах от него, стоя, в ту же сторону.
— Пускайте мишени парами по очереди с интервалом в тридцать секунд! Первая пара пошла! — отдал команду Егоров, и вдали замелькали некрупные цели.
«Бах!» — хлопнула фузея старшего брата, и вдали заметно качнуло щит с силуэтом человека. «Бах!» — мелькавший набитый сеном шар скрылся из глаз.
Парни, пыхтя и сопя, быстро заряжали фузеи, им осталось ещё немного…
— Вторая пара пошла! — не дожидаясь щелчка постановки курка на боевой взвод, скомандовал Алексей, и вдали опять понеслись мишени. «Бах! Бах!» — почти одновременно раздались выстрелы, сбивая цели.
— Третья пара пошла!..
— Ну что, неплохо! — покачал головой поручик. — Из шести выстрелов — пять попаданий! Хороший результат, а ты вон ругаешься на ребят.
Живан только пожал плечами, ничего не ответив, а Лазар, улучив момент, когда господа офицеры отвернулись, дал подзатыльник брату.
— Ух ты, мазила!
— Живан, я что сказать-то тебе хочу, — произнёс Егоров, когда офицеры отошли в сторонку. — Паренька сержанта помнишь из рекрутской команды, что, не умея сам плавать, своего солдатика бросился спасать?
— Ну да-а, — протянул Милорадович. — Славка же вроде, потешный такой, ушастый, конечно, помню. А что?
— Да, по-моему, приглядел я командира для нашей второй полуроты, — улыбнулся Алексей. — Стреляет он отменно, я его проверил вот только. И сам вроде сообразительный, шустрый такой, из лесовиков. Опыта службы, конечно, у него вообще нет, считай, что он белый, чистый лист, но, может, это даже и хорошо, лучше будет егерская наука на него ложиться. Сам вот я три года назад таким же, как он, был, когда из батюшкиного имения в войска прибыл. Самое главное, чувствую, правильный паренёк этот, надёжный.
— Ну, так в чём дело, Алексей? Бери, конечно, коли чувствуешь, что хороший из него командир будет! — воскликнул серб.
— Да я с тобой советуюсь, ты же мой заместитель все-таки, — усмехнулся Егоров. — Ну что, я единолично такие дела должен решать? Присмотрелся бы ты к нему, а?
— Ладно, как скажешь! — пожал плечами Милорадович. — Где он сам-то?
— Афонька! — обернувшись, позвал вестового ротный. — Бегом на стрелковый полигон, одна нога здесь — вторая там. Скажешь Макарычу, чтобы он с тобой младшего сержанта Хлебникова из рекрутской команды для меня отправил. Только осторожность соблюдай, чтобы свою шальную пулю ненароком не словить. Ну, давай, бегом!
Глава 8. Суворов!
Алексей спешил в штаб. Только недавно к нему прибежал вестовой из главного квартирмейстерства, посланный Митенькой с сообщением, что в ставку прибыл их превосходительство генерал-майор Суворов Александр Васильевич. Сам Суворов сейчас в Бухаресте!
Лёшка никогда бы себе не простил, если бы не смог его увидеть! Хоть даже издали! Легенда, глыба, человечище! Хотя бы одним глазком на него взглянуть!
Вот и центральная площадь с большим каменным двухэтажным зданием, занимаемым штабом первой армии. Комендантские козырнули, не напрягаясь, как своему. Офицером Егоров слыл незаносчивым и невредным, рота его была приписана к главному квартирмейстерству, так что проскочил он по ступенькам беспрепятственно.
— Проходите, вашбродь, — кивнул ему дежурный унтер, открывая тяжёлую дверь. — Их высокоблагородие господин полковник покамест на улицу не выходили, у себя в кабинете они только что изволили быть.
— Спасибо, Фотеич, — поблагодарил Егоров, заходя в общий длинный коридор. Первым делом правильно было бы увидеть своё прямое и непосредственное начальство, от кого, как говорится, на роту, как из щедрого кулька, сыпались пряники, ну и порой, бывало, конечно же, выпадал и хороший такой кнут.
Застыв перед дверью кабинета фон Оффенберга, Егоров на пару секунд замер. Из-за неё слышались голоса и звучал смех. «Ну что я, подслушивать, что ли, тут буду?!» — подумал Лёшка и, решительно постучав, дёрнул её за ручку.
— Ваше высокоблагородие, поручик Егоров для получения указаний прибыл! — гаркнул он по-уставному, вытянувшись перед своим куратором.
Барон толкнул легонько локтем стоявшего рядом худощавого, средних лет военного с георгиевским крестом на мундире.
— Вот, Александр Васильевич, полюбуйся ты на этого прохвоста, — кивнул он на Лёшку. — От его пленного с последнего поиска мы про тот корпус капыкулу и про все прочие силы супротивника услышали. А вот теперь, исходя уже из этого, и свою диспозицию, да и все планы грядущего наступления, строим. Молодой да шустрый, и в роту себе людей под стать подобрал!
На Егорова ироничными и живыми глазами смотрел… Суворов! Это же сам Суворов! Лёшка во все глаза глядел на живую легенду!
А тот, словно драчливый мальчишка, толкнул в ответ плечом барона и оказался прямо напротив него.
— Прохвост, говоришь, сам прыткий и таких же к себе под стать набрал?! А что это у тебя за хвост собачий на картузе, а, поручик? И второй погон на плече нашит? Сам вон в пистолях весь обвешанный и в патронных сумках! Сапожки на ноге подрезаны! Покрой брюк свободный! Фанфарон?! Хвастунишка?! Любишь пыль в глаза людям пускать?! — потряхивая своей светлой чёлкой и хохолком на голове, генерал буквально закидывал молодого егеря вопросами. — Да не-ет! — Суворов, не дав времени Егорову, сам же на них и ответил: — На груди Кагульская унтерская медаль на Андреевской ленте. На лбу отметина от шрама, щека вон в рубце. Лицо загорелое, обветренное. Не штабной щёголь! Видно, что боевой офицер! Тогда почему форма в нарушениях? Что молчишь, братец? Немогузнайка?!
Бешеная, кипучая энергия так и разила от Александра Васильевича. Лёшка мотнул головой, сбрасывая морок ошаления. Не хватало ему ещё немогузнайкой прослыть, вот уж кого Суворов-то терпеть не мог!
— Ваше превосходительство! — рявкнул он что было сил. — Вся амуниция и вооружение подогнаны и приспособлены для боя, а не для парада. Хвост волчий, а не собачий, и снят самолично с убитого мной в схватке кинжалом полусотника султанской гвардии. Особой отдельной роте главного квартирмейстерства указом главнокомандующего армии разрешено ношение сих хвостов на картузах как знак особой проявленной егерями доблести. Второй погон гренадную сумку держит. Молчал, потому как старшего по званию слушал, не перебивая! Поручик Егоров свой доклад закончил! — и он с грохотом пристукнул каблуком сапога о пол.
— Боюсь, боюсь — грозен! — отскочил со смешком от Лёшки генерал-майор и чуть спрятался за улыбающегося во весь рот барона. Было во всём его поведении что-то такое ребяческое и нестандартное. В каждом движении этого человека сквозила взрывная, кипучая энергия и эмоциональность.
— Что, уел тебя Егоров, уел, а, Сашка?! — засмеялся Генрих Фридрихович. — Это тебе не штабных сверчков шугать. У этого две ступеньки в чинах за восхождение первым на крепостные стены. Молодой, а уже битый волчище!
— Молодец! Нравишься мне! — Суворов опять выскочил из-за барона. — Ответил мне коротко, чётко и метко. И на место хама поставил, и уважил генерала одним докладом. Пошли его со мной, Генрих! Отдай роту егерей на месяцок мне, а? Как раз до наступления пока ещё время есть. — Суворов, словно ребёнок, с мольбой вглядывался в барона. — Отдай, я тебе говорю! У тебя ещё за Кольберг передо мной должок есть, что, забыл?!
Полковник в возмущении аж притопнул ногой.
— Плут ты, Сашка! Ещё, может, чего вспомнишь?! Да мы сами там хорошо Платена придерживали, а тут и ты подоспел! Ну на кой тебе там, под Туртукаем, будут нужны егеря, а? Пока примешь резервную дивизию, пока оглядишься, присмотришься к туркам! Пока проведёшь предписанную тебе командующим разведку боем. Это ведь сколько времени-то пройдёт? А Егорову со своими волкодавами уже через месяц надобно будет под Силистрией быть и перед ударными корпусами в стрелковой цепи вертеться!
— Отпущу, друг, отпущу я его потом к Силистрии. Слово тебе даю, что всё успею, — умолял барона Суворов. — Мне хорошие стрелки на том берегу ох как могут пригодиться, а что там у меня — один астраханский пехотный и карабинерные полки, казачки да ещё три мушкетёрские роты из охраны ретраншементов.
— Ваше высокоблагородие, отпустите нас с генерал-майором на месяц, — встрял в разговор двух старых знакомых Егоров. — У меня рота укомплектована полностью, обучена, недавно вот на последнюю вакансию полуротного из молодых сержантов принял. Все давно в бой рвутся, а опыта у многих маловато. А тут будет возможность молодым на малом выходе егерский навык подправить. Отпустите?
— Спелись, да? — нахмурился полковник. — Старый да малый, в одну дуду дудите? Только увиделись, а уже в унисон петь начали? — с какой-то ревностью в голосе проворчал Генрих.
Подумал, а потом махнул рукой.
— Ладно, возьмёшь эту роту. Только обещай, Александр Васильевич, что к июню, к началу переправы через Дунай всей нашей армии, егеря будут уже под началом у генерал-майора Вейсмана. Им с его дивизией и дальше идти, как это и было ранее запланировано.