Мы вернемся

Эван взял в руки микрофон, прочистил горло и посмотрел на Элис, словно ожидая одобрения. Она тихонько кивнула – ты справишься, давай, порви всех в клочья.

– Добрый день всем еще раз. Я никогда прежде не говорил речей на свадьбах, но отказать Вик и Ветру просто не мог. – Эван развел руками и глубоко вдохнул, явно все еще собираясь с силами. – Я знаю их с первого дня пребывания каждого в этом мире, но даже представить не мог, что однажды стану шафером на их свадьбе. Я, по правде сказать, ждал, когда же Ветер сдастся и напишет заявление на Вик – за причинение тяжких и не очень телесных. – По столам прокатились смешки, а отряд Вик гордо вздернул подбородки. – Но все сложилось иначе, лучше, чем можно было предположить, не так ли? И знаете, наблюдая за ними последний год – да-да, конспираторы из вас так себе, признаться откровенно, – и ведя Викторию сегодня к алтарю, я думал о простых вещах, в чем-то даже не связанных с семьей. Ведь нас в большинстве своем с детства учат неправильным истинам. Вспомните, что говорят о мечте, – что путь к ней тяжел и наполнен страданиями и препятствиями. Но разве это не кайф – добиваться своих целей? Разве не счастье – находить решение для проблем, которые сделают тебя сильнее и мудрее? Может, стоит с детства говорить, что путь к мечте – это счастье! Потому что это лучший путь, по которому ты можешь идти. И, честно говоря, большую часть своей жизни мы проводим не в моменте исполнения мечты – если вообще до него дойдет, – а именно на этом самом пути. Поэтому нужно просто наслаждаться, а не видеть в этом «тяжелый труд, который поможет всего добиться». То же касается любви. Как там говорят: любви без боли не бывает? Любовь приносит страдания, но она того стоит? И мы так проникаемся этим, что начинаем искать не любовь, а боль. Когда нам больно, когда мы ломаемся, когда плачем и лезем на стену, нам кажется, что это и есть любовь. Что мы ее таким способом заслуживаем, выстрадываем… Но это бред! Любовь приносит покой, уверенность, тепло и понимание, но не боль. И ведь самое страшное то, что мы всю жизнь живем в этой боли, потому что все: родители, друзья, книги, песни, фильмы – все твердит о том, что любовь равняется боли. Но любовь не нужно заслуживать, ее нужно дарить и принимать, ею нужно наслаждаться, а не выковыривать по крупицам из моря страданий. Почему нам с детства прививают лишние сложности вместо того, чтобы рассказать, как просто на самом деле быть счастливыми? Дети радуются не только результату, но и самому процессу. Они любят, а не ищут страданий. А потом окружающий мир навязывает нам придуманные правила, и мы ведемся. Так вот, знаете, что я хочу сказать? Они, – Эван указал на молодых, – они не ведутся. Они просто любят друг друга, не играют в игры, не изображают драмы. Я верю, что это – та самая любовь, которая дарована каждому, которую нужно беречь и принимать, а не заслуживать и выплакивать. Давайте выпьем за это. За счастливых Викторию и Ветра, моих Поднебесных друзей, чья история должна служить примером для всех нас!

Поднять бокал оказалось настоящим испытанием. Пальцы дрожали, а слезы струились по щекам. Элис старалась улыбаться, но речь Эвана задела за живое, ударила в корень всех проблем. Сложность – ее девиз. У нее всегда все было сложно: неважно, откуда приходили эти сложности – извне или из неугомонного сознания. И сейчас, стараясь жить по-другому, Элис все еще создавала для себя драмы – в чувствах, в решениях, в мыслях. Быть жертвой и сидеть в коконе намного проще. Но ведь это только иллюзия простоты. Эван был прав в каждом чертовом слове, что он произнес! А она не была готова принять это прямо сейчас, вытащить голову из песка и действовать.

– Эй, ты чего? – Эван накрыл ее руку своей, и от этого захотелось плакать еще больше.

– Твоя речь в глаз попала. И не только в глаз…

– Ну, по крайней мере, все думают, что это слезы счастья. Какое удобное прикрытие – свадьба, правда, плакса?

– Ты невыносим! – засмеялась Элис и уткнулась Эвану в плечо. Если Ветер пах небесной свежестью, то Эван – океаном, цитрусом и совсем немного потом. Этот запах был таким родным, уютным, типичным «эвановским», что мгновенно успокаивал. Словно они подходили друг другу идеально – дополняли, освобождали от наносного. Элис тут же встрепенулась, отогнала от себя эти мысли, навеянные слишком эмоциональной речью Эвана и свадьбой в целом.

– Кажется, Серена очаровала подопечного Вик. – Эван указал на ту же картину, что получасом ранее Элис показывала Мике.

– Это Стю. И сдается мне, что он тоже не промах – посмотри, как она улыбается.

– Серене не помешает немного романтики наконец-то.

– Она что, ни с кем не встречалась?

– Здесь – нет.

От изумления Элис нахмурилась. Такая красивая, сексуальная, умная девушка – и одна. Что-то явно не так с этим – да и со всеми мирами, вместе взятыми.

– Не то чтобы никто не пытался, скорее наоборот. Но в прошлой жизни Серена была замужем и, судя по всему, остается верной женой по сей день.

– Может, так и надо? Раз и навсегда.

– Не думаю, что это применимо к нашему миру. – Эван отправил в рот кусочек стейка из лосося и продолжил: – Мы ведь живем здесь бесконечно, да и вовсе начинаем всю жизнь с чистого листа. Стоит ли продолжать жить прошлым?

– Если прошлое – это настоящая любовь, то вполне. А вообще, тебе не кажется, что слишком много пафоса для одного дня? Давай лучше расшевелим народ! – И Элис принялась стучать вилкой по бокалу. Этот звон тут же подхватили, и молодым ничего не оставалось, как встать и поцеловаться. Какие бы глобальные проблемы ни решались в головах присутствующих, все же свадьба должна оставаться свадьбой. А значит, впереди еще не один тост, река шампанского, огромный торт с облаками взбитых сливок и обязательно танцы. Элис позволила себе снова не думать ни о чем, а наслаждаться моментом. Но было еще одно важное дело, которое требовало концентрации и свежей головы. Элис попросила микрофон и встала, другой рукой поднимая бокал с шампанским.

– Я не готовила речь, да и вряд ли смогу добавить что-то новое к уже сказанному. Кроме разве того, что вы – моя семья, которую я очень люблю. А любимым нужно дарить особенные подарки. Поэтому завтра утром вас будет ждать воздушный шар – чтобы подняться повыше в облака, расправить ваши общие семейные крылья, – она подмигнула Ветру и продолжила: – и похвастаться небесам вашим счастьем. Поднебесные должны оказаться в небесах – и если в переносном смысле вы сами горазды этого достичь, то с прямым – я вам с радостью помогу! За молодых!



Когда торт был разрезан, а в саду загорелись лампочки, что гирляндами свисали над столами, оплетали деревья и импровизированную сцену, где располагался бэнд, Вик решила, что настал момент бросать букет. Лин радостно стала в первый ряд, притащив за руку Микалину. Принцесска и без просьб расположилась поближе к невесте, а Элис в компании Серены и Берти стояла в самом конце организовавшейся группки незамужних девушек. По примеру командира, девушки из отряда Вик также решили попытать счастья, а Родж подталкивал в эту гущу событий упирающуюся Костру. Виктория досчитала до трех и с радостным криком бросила букет в толпу. Элис даже сделала полшага назад, чтобы не пострадать в этой борьбе не на жизнь, а на свадьбу – будто просто букет может гарантировать счастливое и скорое замужество. Но, видимо, именно так думала Принцесска, потому что с настойчивостью и скоростью опытного бойца она ринулась в самый центр, растолкала всех не ожидавших от хрупкой блондинки такого напора и буквально вырвала у подопечной Вик букет. Арианна светилась счастьем, прижимая растрепанные цветы к груди и улыбаясь, словно кинозвезда на красной дорожке всемирной премии. Стивен обреченно вздохнул и раскрыл объятия – кажется, престарелый рокер уже давно поставил крест на своей свободе. Элис приобняла расстроенную Лин и потрепала ее по волосам:

– Тебе все равно еще рано замуж, малышка. Так что не печалься.

– А почему ты не ловила букет? Я видела – ты даже отошла в сторону. Тебе ведь не рано! – В голосе Лин звучал праведный гнев – девочка явно беспокоилась о личной жизни Элис больше, чем она сама.

– А мне просто не за кого! – выкрутилась Элис и, пока Лин не успела снова поставить ее в тупик очередным ответом, она потянула подругу на танцпол, где уже вовсю отрывались жених с невестой.

Когда они все вместе, подпевая и счастливо хохоча, танцевали в саду своего дома, обнимались с гостями и прыгали в едином порыве, Элис окончательно осознала, что она жива. Каждая ее клеточка пульсировала счастьем, дышала любовью, которая волнами расходилась от Ветра и Вик. Эти свадебные танцы – лучшее, что могло произойти, и, кружа за руки Лин, Элис пообещала себе перестать скорбеть по себе самой – как сказал когда-то кто-то из домашних. К черту сложности и драмы – вот она, жизнь, трогай руками, нырни с головой – все просто.

Элис остановилась отдышаться, попутно поцеловав Вик в щеку от переполнивших ее эмоций. Она вглядывалась в танцующую гидру, но не находила одной знакомой шевелюры. Улыбаясь собственным мыслям, она сорвалась с места и пошла в сторону беседки – той самой, где Ветер сделал предложение Вик. Она виднелась издали: лампочки освещали ее снаружи и изнутри, и желтый свет путался в белых лепестках фрезий, что оплетали ее со всех сторон. Эван, как и думала Элис, сидел внутри, вытянув ноги и откинувшись на резную стенку. Пока решительность не испарилась окончательно, а ее значительно поубавилось, едва она встретилась с этим гипнотизирующим взглядом («Чертова гетерохромия! Чертов Эван!»), Элис перешагнула через его ноги и села так, чтобы смотреть вполоборота на соседа. Эван потянулся, сел ровно, выжидающе глядя на Элис, а та лишь открывала рот, чтобы начать разговор, но не решалась.

– Натанцевалась? – начал Эван, чтобы разрушить нарастающую тишину.

– На полжизни вперед, – призналась Элис и внезапно выпалила: – Ты был не прав.

– В чем?

– Когда я только прибыла и плакала на пляже, помнишь, ты меня нашел? Ты сказал тогда, что ты не знаешь, любили ли тебя, вспоминают ли в твоем мире… Знаешь, я не знаю, как там было, но я просто уверена, что тебя там ждут. Невозможно тебя не ждать…

– Элис…

– Нет, подожди! Неважно, что было там – ты сам говорил. Важно, что ты нужен здесь. Что тебя любят здесь. Все любят, Эван. Я…

Элис стремительно вышла из беседки, но Эван среагировал быстрее – схватил ее за руку, резко развернул и притянул к себе, увлекая в поцелуй. Элис потерялась, растворилась в этом ощущении его губ на ее губах, его рук, которые так крепко прижимали ее к нему, словно Эван опасался, что она вырвется и сбежит, – а именно это она и собиралась сделать мгновением ранее. Голова кружилась, и ноги подкашивались – прямо как в типичных мелодрамах, но это была ее реальность. И эта реальность, неохотно оторвавшись от ее губ, смотрела на Элис во все свои магнетические глаза.

– Это все твоя речь – ты просто вынудил меня действовать! Я не хочу больше создавать сложности, но готовы ли мы с тобой к этим отношениям…

– Тшшш. Тебе не кажется, что слишком много пафоса для одного дня? Просто замолчи и дай мне тебя поцеловать… еще.

– И еще.

– И еще. – Эван, ища опору, сделал несколько шагов внутрь беседки, увлекая за собой Элис, снова целуя ее так, словно всю жизнь ждал именно этого. Элис хотелось верить, что так оно и было. Обвивая его шею руками, она определенно знала, что это был лучший день за все время с момента прибытия. Лучший день в жизни после смерти.




Пробуждение давалось очень тяжело. Вот еще минуту назад она утыкалась носом в теплую грудь Эвана, а теперь ей было холодно, неуютно и неспокойно. Элис резко села на кровати, придерживая рукой одеяло, которое так и норовило вырваться из ее рук. Причина тому – мечущийся по постели Эван. Ну конечно, такой потрясающий день и такая восхитительная ночь – Элис даже немного покраснела, вспоминая, чем закончились поцелуи в беседке, – не могли закончиться хорошо. Не бывает так – чтобы все ровно и гладко. Она ненавидела такие моменты – секунды бессилия, когда весь твой яркий и радужный мир летит в никуда, а ты смотришь и чувствуешь, как счастье утекает из рук.

– Они не виноваты! – Эван произнес это так обреченно, что сердце Элис сжалось от боли. Что же он видел там, кого терял? – Это все я, я! Дайте мне время, я не успел! Этот мир не готов… Я не успел.

Больше наблюдать за этим не было сил – Элис и так корила себя за то, что помедлила в надежде узнать что-то новое. Резкий свист – и звонкая пощечина вмиг разбудила Эвана. Он удивленно моргал, не понимая, где он, что происходит и…

– Почему у меня так болит щека?

– Так быстрее. И эффективнее. – Элис наклонилась и поцеловала алое пятно на лице Эвана.

– Жизнь с Вик не идет тебе на пользу, – пробурчал он и тут же перехватил ее губы. Поцелуй отдавал горечью – Эвана все еще немного лихорадило, а под веками плясали картины из сна – огонь, боль и крики.

– Эван, у тебя все в поря… Оу, Мадонна!

Ребята тут же отпрянули друг от друга, уставившись на оробевшую Костру в дверном проеме. Видимо, сегодняшние крики разбудили ее, а страсть заглушила извиняющийся стук.

– Ого, малышка! Да ты прямо очень горяча! – знакомый бас раздался из-за спины Костры, и Элис смущенно натянула одеяло до подбородка, очень громко матеря бородача.

– Родж! – одновременно прошипел Эван и воскликнула Костра. Она упорно выталкивала назойливого соседа из комнаты, извиняясь перед ребятами.

– Ох, милые, простите… я просто. Я не думала, что Эван не один. Я, конечно, только за. Мадонна, что я несу, это ваше дело, мои дорогие, спите. Родж, пойдем уже!

– Ты как маленькая – «спите»! Они точно не спать собираются! Ох, опередил меня Эван, чертяка!

– Родж! – крикнула Костра, и Элис не смогла сдержать смех. Дверь наконец-то закрылась.

– Отбил я тебя у Роджера, – на смешке выдохнул Эван. Он откинулся на подушку, одной рукой прижимая к себе трясущуюся в немом смехе Элис.

– Негодяй. Они ведь нам это так не спустят, да?

– Ни за что.

– Что завтра начнется… Шуточки, подколы, грязные намеки Роджа… – Элис плотнее прижалась к Эвану, вдыхая знакомый аромат. – Хотя после Принцесски…

– Элис!

– Ладно-ладно, Дон Жуан. Давай все-таки поспим – это был слишком долгий день.

– Давай. Или?..

– Все вы, мужики, одинаковые! – притворно оскорбилась Элис, но позволила перевернуть себя на спину. Где-то этажом ниже слышался довольный смех Роджа.



Океан бессовестно лизал голые пятки, охлаждая разогретую солнцем кожу. Белый песок слепил, заставляя щуриться. Неспешное теплое счастье, пахнущее морской солью, апельсинами, утащенными украдкой с кухни, травяным гелем для душа, который куда приятней делить на двоих, и Эваном. Элис лежала на песке, положив голову ему на живот, и не верила, что ей может быть так хорошо. Еще сутки назад в ее голове роились мысли, противоречия раздирали на части, а жизнь казалась слишком сложной штукой. А сейчас она находилась в коконе из покоя и нежности, все вокруг окрасилось оттенками радости, приглушилось эмоциями. Признаться себе в том, что влюбилась, было, пожалуй, самым сложным для Элис. Предыдущий опыт сложно назвать хорошим, да еще и вся эта история с персонажами, новой жизнью и шансами… Элис боялась довериться кому-то настолько, чтобы открыться полностью, – а по-другому стоит ли влюбляться? А еще старая добрая привычка быть жертвой: а вдруг он со всеми так? А если он просто ее, дурочку, жалеет?

Теперь же Элис видела все гораздо яснее: он влюблен. И это знание согревало куда сильнее и ярче любого солнца. Сбежать ранним утром, пока все спят, было отличной идеей. Не хотелось начинать первый общий день с объяснений и подколов. «Общий день» – Элис мысленно произнесла эту фразу несколько раз и довольно улыбнулась. Может, и у нее возможна такая сказка, как у Ветра с Вик?

– Чему улыбаешься? – Эван сдвинул солнечные очки на кончик носа, глядя поверх них. Отросшие волосы шевелил ветер, и он казался таким уютным и сонным, разомлевшим на солнце.

– Тебе. Боже, как пошло это звучит… – Элис расхохоталась, поднимаясь, чтобы сесть. – Просто очень хорошо. А еще все время хочется целоваться!

– Единогласно принято!

– Это все твои глаза! – обвиняюще прошептала Элис и вернула солнечные очки Эвана в изначальное положение.

– Что?

– Эта чертова гетерохромия выключает во мне способность трезво соображать каждый раз, когда я смотрю на тебя.

– То есть ты влюбилась в мои глаза?

– Твои глаза меня вгоняют в ступор, а про «влюбилась» я ничего не говорила!

– Правда? – хитрый прищур, и спасительные солнечные очки упали на песок. Эван смотрел ей прямо в глаза, и Элис не могла скрываться или соврать. И, если уж быть абсолютно честной, не хотела. Хватит отрицать, прятаться и бояться.

– Правда. – Она придвинулась еще ближе, так, что между ними воздуха оставалось на один вдох – общий. – Не говорила. А вот теперь скажу.

– Я люблю тебя, – перехватил инициативу Эван и легонько коснулся ее губ. – И если не уверена – ты не обязана говорить.

– О Мадонна! – Элис повторила любимую фразу Костры и обняла Эвана. – Заткнись уже наконец. Там вроде как было принято предложение целоваться. Так, мой любимый? – последнее слово она выделила особенно и, пока Эван переваривал услышанное, приступила к исполнению плана «целоваться».

Океан аккомпанировал их наслаждению друг другом, напевая свою вечную песню набегающих волн.