На волнах оригами
Часть 7 из 96 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А ты разве не почувствовал?
– А теперь у тебя получается меня доводить, детка, – признал Антон.
– Потому что я не планировала этого, – улыбнулась я, обводя пальцем треугольный вырез его футболки. Парень поймал меня за запястья – сначала одну руку, рисующую узоры на его груди, затем вторую, приподнял на уровень плеч и, легонько удерживая меня, повторил:
– Что не так, Катя? Ты резко изменилась в машине. Лицо стало растерянным. Нет, потерянным.
– Может быть, мне правда, Максим написал? – слабым голосом пошутила я. – Я ведь…
– Катя! – закричал Антон неожиданно громко.
– Если бы я жалела, я бы тебя не целовала! – ответила я, подняв взгляд. – Совсем глупый.
– Но что тогда? – спросил он почти сердито. – Я опять что-то сделал не так? Катя, я могу делать что-то не то и не замечать, говори мне про это, иначе я не пойму. Понимаешь? Если я тебя обидел, скажи мне, укажи на ошибку.
– Антош, – я осторожно высвободила запястья из его ладоней. – Дело не в том, сожалею я или нет. Это растерянность. Я люблю тебя, чего таить. И когда ты рядом, мне кажется, что я лечу. Голова даже кружится. До сих пор, – с печальной улыбкой призналась я.
Наши руки опустились вниз, а пальцы переплелись. Антон, не мигая, смотрел на меня, внимая каждому слову.
– Я только сейчас осознала, что это не сказка, не сон, – продолжала я. – И я не знаю, как быть. Что делать, чтобы мы оба были счастливы. Я не могу привыкнуть к той мысли, что мы – вместе. Я тебя очень люблю, – повторила я, ничуть не стесняясь этих слов, – но боюсь.
– Меня? – нахмурился он и сильнее сжал мои пальцы.
Я помотала головой.
– Боюсь, что все это окажется неправдой – ведь ты можешь, сам того не понимая, лгать самому себе в своих чувствах. Боюсь, что я с чем-то не справлюсь. Боюсь, что ты уедешь и…
– Я могу не уезжать! – живо возразил Антон.
– Нет, это решено, ты уедешь. Сейчас я прихожу в себя после исполнения своей мечты, – опустила я голову. – Не хочу тебя никому отдавать, но я в растерянности от происходящего. Не знаю, как вести себя дальше. Как принять свою любовь. Раньше я думала, что полюблю кого-то, не связанного с миром искусства – обычного хорошего человека. Мы будем нормальной парой. Я буду ждать его после работы и готовить ужин, – тут я все же нервно хмыкнула, потому что готовка пока что не была моей сильной стороной, – а после мы вместе станем смотреть телевизор, или пойдем гулять, или будем разговаривать обо всем на свете. А ты совсем не такой – ты музыкант с толпами фанатов, признанием, талантом. И я… такая обычная я, пробудившаяся ото сна. Все это пугает меня и заставляет думать – что же будет дальше. Еще сегодня ночью я думала о тебе и плакала. А сегодня днем я могу целовать тебя, сколько хочу. Но я не жалею, – в моем голосе появилась твердость. – Я просто запуталась.
– Понял, – коротко сказал он, не споря и ничего не доказывая. Лишь спросил:
– Не против пойти к воде?
Я покачала головой, и он, держа меня за руку, повел по тропинке, протоптанной через поле, к реке. Весь этот короткий путь мы проделали в тишине.
Пологий берег встретил нас прохладой, которой так не хватало в этот жаркий день. От солнца мы спрятались под тенью раскидистой березы.
– Я выслушал тебя, Катя, и понял. А теперь ты выслушай меня, хорошо? – мягким голосом начал Антон – такой у него был только тогда, когда он играл роль хорошего мальчика. – Я тоже боюсь. Но больше всего я боюсь, что ты пожелала о своем выборе. Боюсь, что ты решишь оставить меня. Захочешь сбежать. – Он усмехнулся невесело, глядя куда-то в небо. – Я понимаю, что со мной у тебя будут проблемы. Я не смогу быть рядом с тобой постоянно. Не смогу подарить ту размеренную жизнь, о которой ты мечтала. И ты ведь знаешь, что я тот еще ублюдок. Нелегкий характер. Перепады настроения, нервы. Я ревнивый. Люблю, когда делают то, что хочу. Но когда я с тобой, хочу делать то, что любишь ты. Понимаешь? Пусть звучит попсово, но для тебя я хочу быть нежным. Я умею быть нежным. Мне нравится быть нежным. Только кому это надо? Кто это видел? Тебе. Ты, – сам себе ответил он.
Обе его ладони оказались на моих щеках, пылающих от его слов.
– Я хочу быть хорошим для тебя, Катя. Хочу, чтобы со мною ты стала счастливой. Знаешь, что я ценю в тебе больше всего? – неожиданно спросил парень.
– Мой чудесный характер? – попыталась пошутить я, просовывая палец в петлю для ремня его джинсов.
– То, что ты принимаешь меня таким, какой я есть. И тот, кто я есть на самом деле, сделает для тебя все, что может. А могу я много, – добавил Антон. – И я буду стараться, потому что знаю, как виноват перед тобой, моя девочка. Не бойся, у нас все получится. Если я не буду знать, что делать, ты мне подскажешь. Если не будешь знать ты – подскажу я. Договорились?
Я кивнула. А он вдруг признался, глядя на реку:
– Не замечал раньше, как отражается небо в воде.
Как я – в тебе.
От его слов стало легче, и реальность воспринималась уже куда с меньшим страхом.
Мы нашли спуск к реке, и Антон тотчас снял обувь, закатал по колено джинсы и зашел в воду с явным наслаждением.
– Ну как, теплая? – спросила я, стоя на берегу.
– Теплая. Иди ко мне, – позвал он меня, и я последовала его примеру: сняла босоножки и осторожно ступила в воду, нагретую солнцем. Дно оказалось приятное, песчаное, а река холодила разгоряченную жарой и пылкими поцелуями кожу. Антон протянул руку и повел меня туда, где было чуть глубже. Сначала воды было по щиколотку, затем по середину икры, потом почти по колено. Я приподняла сарафан, чтобы не намочить подол.
– Дальше я не пойду, – предупредила я Кея, оглянувшись и увидев, что мы довольно прилично отошли от берега – река была широка и углублялась постепенно. Я с опаской посмотрела на воду.
– Не бойся, – сказал Тропинин, уловив мои чувства. В отличие от меня он был безмятежно спокоен. – Ничего не случится. А если и так – я хорошо плаваю.
Он обнял меня одной рукой и вдруг поцеловал, откинув назад мои волосы.
Поцелуй в реке окончательно привел меня в чувство, и реальность перестала пугать.
На берегу, под сенью деревьев, Антон нашел поваленный ствол старого дерева. Сидя на нем и глядя на воду, мы смеялись, разговаривали о пустяках и изредка, урывками, целовались. Между нами то и дело вспыхивали первые искры того особого волшебства, которое бывает лишь в душах влюбленных.
Мы не скоро покинули это место.
Думала ли я тогда, когда мы в прошлый раз сидели у реки, что смогу вот так запросто разговаривать с этим человеком, обнимать его, целовать, смеяться вместе с ним? Нет, конечно, нет. Тогда это были просто смутные фантазии, которые вдребезги разбило появление Лесковой, но стоило мне запретить думать об Антоне, как мечта воплотилась в реальность.
И тогда я поняла важную вещь. За мечту не стоит платить. За нее нужно бороться.
– Чего мы так медленно плетемся? – полюбопытствовала я уже на въезде в город, обратив внимание, что нас все обгоняют.
– Ты просила не гнать, – отозвался парень. – Помнишь?
– Я просила не гнать больше ста пятидесяти километров в час! – я даже возмутилась от подобной наглости. – А ты едва тридцать выжимаешь! Антон, ты вообще странный.
– Это шутка, – как ребенку, объяснил мне светловолосый водитель, глаза которого искрились плутовским смехом. – Я так шучу.
– Невероятные шутки, Антон, – с улыбкой покачала я головой.
– Их мало кто понимает, – мрачно отозвался парень.
– Антон, а зачем ты тогда так надо мной издевался? – вдруг спросила я, вспомнив, как однажды Кей устроил мне скоростную прогулку на этой самой машине.
– Я хотел показать тебе две вещи, – серьезно отвечал Тропинин. – Экстаз от скорости и скверный характер Кея. Это был стандарт, – вдруг весело добавил, но, поняв, что сказал лишнее, замолчал.
– Стандарт игры? – рассмеялась я. Теперь о его игре было легко говорить. – То есть ты всегда действовал по схеме?
– Импровизировал, – сквозь зубы ответил Кей. Теперь эта тема не была приятна ему. – Не злись. Пожалуйста.
– Не злюсь. Мой дом находится в другой части города, – подсказала я ему, видя, что Антон сворачивает не туда.
– Прости, я не могу отпустить тебя домой, малышка, – сообщили мне. – Потом поужинаем в хорошем местечке. А потом, так и быть, я разрешу тебе попасть домой.
– Разрешишь? – подняла я бровь.
– Дай мне побыть тираном, – не самым радостным голосом попросил Кей. – Это моя лучшая роль.
– О, боже, Антон. Твоя лучшая роль – это ты сам.
Мои пальцы вновь потянулись к его плечу. Тропинин увидел это и довольно улыбнулся. Он знал, что я тянусь к нему, и это ему нравилось. Прикосновения, даже самые незначительные, порой были для него куда дороже слов.
Как Тропинин и сказал, сначала мы заехали к нему домой. Я осталась ждать в машине, а он сам, сказав, что вернется через четверть часа, не опоздал ни на минуту, что меня несколько удивило.
Антон переоделся в синюю, идеально облегающую плечи и торс футболку поло, из-под которой торчал кожаный ремень, серые джинсы и кроссовки. Хоть эта одежда смотрелась и просто, но и невооруженным глазом было видно, что ее хозяин не обделен ни вкусом, ни достатком. Все же этот человек умел подать себя, возможно даже не осознавая этого.
– Ты быстро, – улыбнулась я ему.
– Я же сказал, что буду через пятнадцать минут, раз ты не хочешь идти со мной, – ответил он.
– А когда я говорю, что буду через пятнадцать минут, я имею в виду, что буду примерно через пятнадцать минут, а может и больше, – задумчиво проговорила я.
– Я помню, – мило улыбнулся мне парень. – Я ждал тебя много часов около твоего дома, детка.
– Тогда ты это заслужил, – твердо сказала я.
– Не спорю, – пристегнулся он. – Поехали, зайка?
– Поехали, лисенок.
– Почему лисенок? – рассмеялся Антон.
– Потому что хитрый. Пытаешься задобрить меня ресторанами, – нахмурилась я. Он рассмеялся еще веселее.
– Нет, я просто хочу есть. Думаю, ты тоже. Задабривать я тебя буду потом и по-другому. Хотя, зная твое отношение к подаркам, лучше этого не делать. Весь мозг сломаешь мне, детка, – не удержался Тропинин от шутки. – Ладно-ладно, не смотри на меня так укоризненно. Хотя, нет, – изменил он свое решение почти мгновенно. – Лучше смотри на меня. Смотри всегда. – Жест «я слежу за тобой» в исполнении Кейтона выглядел очень забавным.
Я все-таки заставила его заехать ко мне домой – нужно было положить вещи и переодеться. Дома был только старший брат, который внимательно посмотрел на меня, спросил, все ли в порядке, и вновь скрылся в своей комнате.
Место для ужина Антон выбрал довольно примечательное – плавучий прогулочный теплоход-ресторан. Вечерами теплоход неспешно рассекал воды реки, делящей город на две части: блестящий, лощеный, вальяжно покачивающийся на волнах, с панорамными окнами и двумя палубами.
На борту его находились два банкетных зала и комфортабельный ресторан с романтичным названием «Ветер и звезды», в котором Антон заранее забронировал столик. Он располагался на верхней открытой палубе, и, ужиная, можно было наслаждаться видами вечерних старинных улиц, деловых кварталов и загородной природы.
Администратор проводила нас к нашему столику неподалеку от бортика, и мы сели друг напротив друга. В серых глазах молодого человека была несвойственная ему серьёзность, которая была присуща Антону, но тараканы Кея не дремали – возможно, они посылали мне сигналы в виде фейерверков, серебряные искры которых я, кажется, видела в его радужках.
Он смотрел на меня, не отрывая взгляда. А я улыбнулась, чувствуя себя неловко – впервые очутилась в таком дорогом пафосном местечке. Я была простой – без лабутенов, клатчей, дорогих украшений, грамотного мейкапа и модного маленького платья из личной гардеробной комнаты. Без холодного беспристрастного блеска в глазах, безупречного маникюра и карточки с круглой суммой. Девушки вокруг были именно такими – шикарными, недоступными, похожими на манерную Алину или на мою Ниночку, когда та примеряла на себя образ гламурной богатой девы из высшего общества. От них пахло дорогими духами и за версту несло холодом.
А я… Я была другой. Доверчивой, наивной, еще не повзрослевшей, желающей любви и нежности и мечтающей коснуться облаков. Как и Тропинин, я была одета в темные джинсы, белую простую майку без рукавов и незаменимые кеды. Только вот он смотрелся дорого, с долей небрежности, неброско, но с тем самым изысканным шиком, который доступен далеко не каждому. Я же – просто.
– А теперь у тебя получается меня доводить, детка, – признал Антон.
– Потому что я не планировала этого, – улыбнулась я, обводя пальцем треугольный вырез его футболки. Парень поймал меня за запястья – сначала одну руку, рисующую узоры на его груди, затем вторую, приподнял на уровень плеч и, легонько удерживая меня, повторил:
– Что не так, Катя? Ты резко изменилась в машине. Лицо стало растерянным. Нет, потерянным.
– Может быть, мне правда, Максим написал? – слабым голосом пошутила я. – Я ведь…
– Катя! – закричал Антон неожиданно громко.
– Если бы я жалела, я бы тебя не целовала! – ответила я, подняв взгляд. – Совсем глупый.
– Но что тогда? – спросил он почти сердито. – Я опять что-то сделал не так? Катя, я могу делать что-то не то и не замечать, говори мне про это, иначе я не пойму. Понимаешь? Если я тебя обидел, скажи мне, укажи на ошибку.
– Антош, – я осторожно высвободила запястья из его ладоней. – Дело не в том, сожалею я или нет. Это растерянность. Я люблю тебя, чего таить. И когда ты рядом, мне кажется, что я лечу. Голова даже кружится. До сих пор, – с печальной улыбкой призналась я.
Наши руки опустились вниз, а пальцы переплелись. Антон, не мигая, смотрел на меня, внимая каждому слову.
– Я только сейчас осознала, что это не сказка, не сон, – продолжала я. – И я не знаю, как быть. Что делать, чтобы мы оба были счастливы. Я не могу привыкнуть к той мысли, что мы – вместе. Я тебя очень люблю, – повторила я, ничуть не стесняясь этих слов, – но боюсь.
– Меня? – нахмурился он и сильнее сжал мои пальцы.
Я помотала головой.
– Боюсь, что все это окажется неправдой – ведь ты можешь, сам того не понимая, лгать самому себе в своих чувствах. Боюсь, что я с чем-то не справлюсь. Боюсь, что ты уедешь и…
– Я могу не уезжать! – живо возразил Антон.
– Нет, это решено, ты уедешь. Сейчас я прихожу в себя после исполнения своей мечты, – опустила я голову. – Не хочу тебя никому отдавать, но я в растерянности от происходящего. Не знаю, как вести себя дальше. Как принять свою любовь. Раньше я думала, что полюблю кого-то, не связанного с миром искусства – обычного хорошего человека. Мы будем нормальной парой. Я буду ждать его после работы и готовить ужин, – тут я все же нервно хмыкнула, потому что готовка пока что не была моей сильной стороной, – а после мы вместе станем смотреть телевизор, или пойдем гулять, или будем разговаривать обо всем на свете. А ты совсем не такой – ты музыкант с толпами фанатов, признанием, талантом. И я… такая обычная я, пробудившаяся ото сна. Все это пугает меня и заставляет думать – что же будет дальше. Еще сегодня ночью я думала о тебе и плакала. А сегодня днем я могу целовать тебя, сколько хочу. Но я не жалею, – в моем голосе появилась твердость. – Я просто запуталась.
– Понял, – коротко сказал он, не споря и ничего не доказывая. Лишь спросил:
– Не против пойти к воде?
Я покачала головой, и он, держа меня за руку, повел по тропинке, протоптанной через поле, к реке. Весь этот короткий путь мы проделали в тишине.
Пологий берег встретил нас прохладой, которой так не хватало в этот жаркий день. От солнца мы спрятались под тенью раскидистой березы.
– Я выслушал тебя, Катя, и понял. А теперь ты выслушай меня, хорошо? – мягким голосом начал Антон – такой у него был только тогда, когда он играл роль хорошего мальчика. – Я тоже боюсь. Но больше всего я боюсь, что ты пожелала о своем выборе. Боюсь, что ты решишь оставить меня. Захочешь сбежать. – Он усмехнулся невесело, глядя куда-то в небо. – Я понимаю, что со мной у тебя будут проблемы. Я не смогу быть рядом с тобой постоянно. Не смогу подарить ту размеренную жизнь, о которой ты мечтала. И ты ведь знаешь, что я тот еще ублюдок. Нелегкий характер. Перепады настроения, нервы. Я ревнивый. Люблю, когда делают то, что хочу. Но когда я с тобой, хочу делать то, что любишь ты. Понимаешь? Пусть звучит попсово, но для тебя я хочу быть нежным. Я умею быть нежным. Мне нравится быть нежным. Только кому это надо? Кто это видел? Тебе. Ты, – сам себе ответил он.
Обе его ладони оказались на моих щеках, пылающих от его слов.
– Я хочу быть хорошим для тебя, Катя. Хочу, чтобы со мною ты стала счастливой. Знаешь, что я ценю в тебе больше всего? – неожиданно спросил парень.
– Мой чудесный характер? – попыталась пошутить я, просовывая палец в петлю для ремня его джинсов.
– То, что ты принимаешь меня таким, какой я есть. И тот, кто я есть на самом деле, сделает для тебя все, что может. А могу я много, – добавил Антон. – И я буду стараться, потому что знаю, как виноват перед тобой, моя девочка. Не бойся, у нас все получится. Если я не буду знать, что делать, ты мне подскажешь. Если не будешь знать ты – подскажу я. Договорились?
Я кивнула. А он вдруг признался, глядя на реку:
– Не замечал раньше, как отражается небо в воде.
Как я – в тебе.
От его слов стало легче, и реальность воспринималась уже куда с меньшим страхом.
Мы нашли спуск к реке, и Антон тотчас снял обувь, закатал по колено джинсы и зашел в воду с явным наслаждением.
– Ну как, теплая? – спросила я, стоя на берегу.
– Теплая. Иди ко мне, – позвал он меня, и я последовала его примеру: сняла босоножки и осторожно ступила в воду, нагретую солнцем. Дно оказалось приятное, песчаное, а река холодила разгоряченную жарой и пылкими поцелуями кожу. Антон протянул руку и повел меня туда, где было чуть глубже. Сначала воды было по щиколотку, затем по середину икры, потом почти по колено. Я приподняла сарафан, чтобы не намочить подол.
– Дальше я не пойду, – предупредила я Кея, оглянувшись и увидев, что мы довольно прилично отошли от берега – река была широка и углублялась постепенно. Я с опаской посмотрела на воду.
– Не бойся, – сказал Тропинин, уловив мои чувства. В отличие от меня он был безмятежно спокоен. – Ничего не случится. А если и так – я хорошо плаваю.
Он обнял меня одной рукой и вдруг поцеловал, откинув назад мои волосы.
Поцелуй в реке окончательно привел меня в чувство, и реальность перестала пугать.
На берегу, под сенью деревьев, Антон нашел поваленный ствол старого дерева. Сидя на нем и глядя на воду, мы смеялись, разговаривали о пустяках и изредка, урывками, целовались. Между нами то и дело вспыхивали первые искры того особого волшебства, которое бывает лишь в душах влюбленных.
Мы не скоро покинули это место.
Думала ли я тогда, когда мы в прошлый раз сидели у реки, что смогу вот так запросто разговаривать с этим человеком, обнимать его, целовать, смеяться вместе с ним? Нет, конечно, нет. Тогда это были просто смутные фантазии, которые вдребезги разбило появление Лесковой, но стоило мне запретить думать об Антоне, как мечта воплотилась в реальность.
И тогда я поняла важную вещь. За мечту не стоит платить. За нее нужно бороться.
– Чего мы так медленно плетемся? – полюбопытствовала я уже на въезде в город, обратив внимание, что нас все обгоняют.
– Ты просила не гнать, – отозвался парень. – Помнишь?
– Я просила не гнать больше ста пятидесяти километров в час! – я даже возмутилась от подобной наглости. – А ты едва тридцать выжимаешь! Антон, ты вообще странный.
– Это шутка, – как ребенку, объяснил мне светловолосый водитель, глаза которого искрились плутовским смехом. – Я так шучу.
– Невероятные шутки, Антон, – с улыбкой покачала я головой.
– Их мало кто понимает, – мрачно отозвался парень.
– Антон, а зачем ты тогда так надо мной издевался? – вдруг спросила я, вспомнив, как однажды Кей устроил мне скоростную прогулку на этой самой машине.
– Я хотел показать тебе две вещи, – серьезно отвечал Тропинин. – Экстаз от скорости и скверный характер Кея. Это был стандарт, – вдруг весело добавил, но, поняв, что сказал лишнее, замолчал.
– Стандарт игры? – рассмеялась я. Теперь о его игре было легко говорить. – То есть ты всегда действовал по схеме?
– Импровизировал, – сквозь зубы ответил Кей. Теперь эта тема не была приятна ему. – Не злись. Пожалуйста.
– Не злюсь. Мой дом находится в другой части города, – подсказала я ему, видя, что Антон сворачивает не туда.
– Прости, я не могу отпустить тебя домой, малышка, – сообщили мне. – Потом поужинаем в хорошем местечке. А потом, так и быть, я разрешу тебе попасть домой.
– Разрешишь? – подняла я бровь.
– Дай мне побыть тираном, – не самым радостным голосом попросил Кей. – Это моя лучшая роль.
– О, боже, Антон. Твоя лучшая роль – это ты сам.
Мои пальцы вновь потянулись к его плечу. Тропинин увидел это и довольно улыбнулся. Он знал, что я тянусь к нему, и это ему нравилось. Прикосновения, даже самые незначительные, порой были для него куда дороже слов.
Как Тропинин и сказал, сначала мы заехали к нему домой. Я осталась ждать в машине, а он сам, сказав, что вернется через четверть часа, не опоздал ни на минуту, что меня несколько удивило.
Антон переоделся в синюю, идеально облегающую плечи и торс футболку поло, из-под которой торчал кожаный ремень, серые джинсы и кроссовки. Хоть эта одежда смотрелась и просто, но и невооруженным глазом было видно, что ее хозяин не обделен ни вкусом, ни достатком. Все же этот человек умел подать себя, возможно даже не осознавая этого.
– Ты быстро, – улыбнулась я ему.
– Я же сказал, что буду через пятнадцать минут, раз ты не хочешь идти со мной, – ответил он.
– А когда я говорю, что буду через пятнадцать минут, я имею в виду, что буду примерно через пятнадцать минут, а может и больше, – задумчиво проговорила я.
– Я помню, – мило улыбнулся мне парень. – Я ждал тебя много часов около твоего дома, детка.
– Тогда ты это заслужил, – твердо сказала я.
– Не спорю, – пристегнулся он. – Поехали, зайка?
– Поехали, лисенок.
– Почему лисенок? – рассмеялся Антон.
– Потому что хитрый. Пытаешься задобрить меня ресторанами, – нахмурилась я. Он рассмеялся еще веселее.
– Нет, я просто хочу есть. Думаю, ты тоже. Задабривать я тебя буду потом и по-другому. Хотя, зная твое отношение к подаркам, лучше этого не делать. Весь мозг сломаешь мне, детка, – не удержался Тропинин от шутки. – Ладно-ладно, не смотри на меня так укоризненно. Хотя, нет, – изменил он свое решение почти мгновенно. – Лучше смотри на меня. Смотри всегда. – Жест «я слежу за тобой» в исполнении Кейтона выглядел очень забавным.
Я все-таки заставила его заехать ко мне домой – нужно было положить вещи и переодеться. Дома был только старший брат, который внимательно посмотрел на меня, спросил, все ли в порядке, и вновь скрылся в своей комнате.
Место для ужина Антон выбрал довольно примечательное – плавучий прогулочный теплоход-ресторан. Вечерами теплоход неспешно рассекал воды реки, делящей город на две части: блестящий, лощеный, вальяжно покачивающийся на волнах, с панорамными окнами и двумя палубами.
На борту его находились два банкетных зала и комфортабельный ресторан с романтичным названием «Ветер и звезды», в котором Антон заранее забронировал столик. Он располагался на верхней открытой палубе, и, ужиная, можно было наслаждаться видами вечерних старинных улиц, деловых кварталов и загородной природы.
Администратор проводила нас к нашему столику неподалеку от бортика, и мы сели друг напротив друга. В серых глазах молодого человека была несвойственная ему серьёзность, которая была присуща Антону, но тараканы Кея не дремали – возможно, они посылали мне сигналы в виде фейерверков, серебряные искры которых я, кажется, видела в его радужках.
Он смотрел на меня, не отрывая взгляда. А я улыбнулась, чувствуя себя неловко – впервые очутилась в таком дорогом пафосном местечке. Я была простой – без лабутенов, клатчей, дорогих украшений, грамотного мейкапа и модного маленького платья из личной гардеробной комнаты. Без холодного беспристрастного блеска в глазах, безупречного маникюра и карточки с круглой суммой. Девушки вокруг были именно такими – шикарными, недоступными, похожими на манерную Алину или на мою Ниночку, когда та примеряла на себя образ гламурной богатой девы из высшего общества. От них пахло дорогими духами и за версту несло холодом.
А я… Я была другой. Доверчивой, наивной, еще не повзрослевшей, желающей любви и нежности и мечтающей коснуться облаков. Как и Тропинин, я была одета в темные джинсы, белую простую майку без рукавов и незаменимые кеды. Только вот он смотрелся дорого, с долей небрежности, неброско, но с тем самым изысканным шиком, который доступен далеко не каждому. Я же – просто.