На волнах оригами

– А ты горячая штучка, Нина, – усмехнулся он, ничуть не обидевшись.

Нинка вместо ответа сощурилась.

– Спасибо за помощь, дорогой. Можешь идти, – велела она железным голосом. – Или еще добавлю.

Как раз в то время сонная Катя открыла дверь – после расставания с Кеем она еще не успела уснуть, лишь просто легла в постель, а после в дверь позвонили.

– Ты? – жутко удивилась Радова, думая, что спит.

О том, что Ниночка, с которой они не так давно переписывались по Интернету, уже прилетела, она и не догадывалась. А теперь смотрела на нее, красивую, загорелую и отчего-то недовольно кривящую губы.

– Нет, не я, – закатила та глаза. – Тебе показалось.

– А это кто? – перевела удивленный взгляд на посмеивающегося Матвея Катя.

– Никто.

Матвей лишь хмыкнул.

– В смысле? – явно пребывала в недоумении Катрина, не понимая, спит или же это сон.

– Это водитель. Помог донести пакеты. И он сейчас уходит, – не терпящим возражений голосом ответила Нина и, наконец, обняла подругу, энергично постучав по спине. Та обняла ее в ответ.

– Да-да, это все же я, – захихикала Журавль, понимая, в каком состоянии сейчас пребывает Катя, – можешь падать от счастья. А ты иди.

– До встречи, – чуть насмешливо сказал ей в спину Матвей, но Нинка, отпустив ошарашенную Катю и подхватив пакеты, сказала нагло, что чаевых не даст, и закрыла дверь у него перед носом.

– Что происходит, Нин? – спросила темноволосая девушка, одетая в легкую ночную сорочку с медвежатами. Журавль, скептическим взглядом оглядев наряд подруги, отвечала:

– Твоя лучшая и неповторимая подруга устроила тебе сюрприз! Не прошу аплодисментов, но хоть улыбнуться-то мне можно! Пару часов назад наш самолет приземлился в местном убожестве, которое по какому-то недоразумению называется аэропорт. И вот я у тебя. С подарками, между прочим! Как Дед Мороз, – захихикала Нина и приставила к подбородку волосы на манер бороды.

– Но… – ничего не понимала Катя. – Как ты мне писала несколько часов назад, если должна была быть в небе?

– Боже, Катька, сейчас не каменный век. В самолете был вай-фай, – отмахнулась Нинка.

– Вот оно что, – протянула Катя, идя следом за подругой на кухню и зевая.

– Ты что, не рада? – угрожающе сдвинула брови к тонкой переносице Нинка, обернувшись. – Я старалась, по ночи перлась, хотела увидеть свою подруженьку, упросила этого слащавого дегенерата, которого ты только что лицезрела, мне помочь, встретила тут Пыльного и Синекосое рыло, а ты даже и не сказала слов добрых!

Нинка поставила пакеты с подарками около кухонного стола и стала методично что-то вытаскивать из них. Движения ее, правда, как тотчас подметила Катрина, были нервными.

– Кого ты встретила? – не поняла она.

– Рыло и Клея, сиречь Келлу и Кея, – зловеще объявила Нинка – мастерица давать самые разнообразные прозвища разной степени обидности. – Накорми меня, – потребовала она. – Я в последний раз в самолете ела, а там жуткую резиновую дрянь давали. Ну, ты понимаешь, наше авиасообщение оставляет желать лучшего по сравнению с европейским.

– Погоди, – остановила ее Катя, садясь рядом. – Ты встретила их… Где?

– Не тупи, – посоветовала Нинка, хватая из вазочки шоколадную конфету. – На лестничной площадке перед твоей дверью. Ну-ка, поделись рецептиком, как ты настолько привязала этого чокнутого с раздвоением личности, что он аж ночами под твоей дверью пасется? – и, не дожидаясь, пока Катя ответит, Нинка лучезарно улыбнулась. – Молодец, поздравляю! Это успех, Радова! Теперь ты должна достойно отомстить. Он не только пальцы ног целовать тебе должен, но и следы лизать, – воинственность в ее голосе и лице зашкаливала.

– Антон просто заезжал ко мне, – пожала плечами Катя.

– Что значит – «просто заезжал»? – не поверила Журавль.

– Соскучился, – неуверенно отвечала Радова.

– И сколько же вы не виделись, что он так соскучился? – полюбопытствовала Нинка.

– Несколько часов.

– Ого! Несколько часов – это же целая вечность! Какое испытание для любви, – всплеснула руками слишком уж активная Ниночка. – Как вы это пережили? Можно, я начну называть тебя Джульеттой?

Катя лишь улыбнулась и спросила:

– Откуда тут взялся Антон, мне понятно. Но Келла…

– Пришел в качестве группы поддержки, – ухмыльнулась Нинка. – С лесным чудовищем. Девка с ним была, – пояснила она подруге. – Страшная, жесть. С конской заточкой, – воодушевилась Нинка, вспоминая ту, которая посмела целоваться с Келлой. – Зато с дарами божьими, – красноречиво обрисовала она два огромных шара перед собственной грудью, тоже, впрочем, вполне женственной.

Катя только головой покачала. В конце концов, Нинка более-менее внятно объяснила ей, что случилось на лестничной площадке, то и дело давясь от смеха. Вот только за смехом этим прятались обида и злость.

Проклятый Ефим.

А ведь так складно врал ей, когда с точно такой же страстью целовал ее на палубе теплохода или на крыше. Свинья.

Пока Катрина разогревала картофельную запеканку с мясом, Нинка доставала один за другим подарки, поясняя, что и кому должно достаться. Говорить больше о Келле она не хотела, а потому пыталась отвлечься.


– Так, магниты – можешь ими облепиться, хе-хе. Венецианские маски – каждому своя, умора, да? Эта рубашка – Леше. Вроде бы должна подойти, – говорила она, роясь в своих многочисленных пакетах. – Не фуфло какое, а ограниченная серия от Бонне, – назвала она очередного деятеля моды, в которых отлично, как и дядя, разбиралась. – Это – ваза Томасу. Отец решил, что он оценит. Нельке – браслет. Что дарить твоему брату, я решительно не знаю. Поэтому ему – алкоголь. Ты видела его пьяным?

– Не доводилось, – покачала Катя головой. – Он после рейдов и так, как пьяный.

– А это тебе, – протянула ей огромный пакет Нинка.

– Что это?

– Твое самое красивое платье!

Внутри лежало коктейльное атласное платье цвета румян с элегантно задрапированной юбкой в стиле 60-х и с декольте, украшенным прозрачным кружевом. Ткань была отличного качества, да и сам наряд казался очень красивым.

– Спасибо, – слабо улыбнулась подруге Катя. – Красота… Не стоило.

– Я лучше знаю, что стоило, а что нет. Вкусно Леша готовит все же, – похвалила Нинка с набитым ртом.

– Это не Леша, а я, – сообщила ей со смехом подруга. Журавль тотчас подавилась.

– Ты-ы-ы? – протянула она, закашлялась и стала судорожно пить воду из высокого стакана. – Ты что делаешь, Катька? – прокашлявшись, сиплым голосом проговорила Нинка. – Чуть подругу на тот свет не отправила. С такими заявлениями надо быть аккуратнее.

После животрепещущих разговоров обо всем, что происходило за время отсутствия Журавля, Нинка пошла на балкон, где и дышала воздухом, пока хозяйка дома мыла посуду.

Вспомнив Келлу, Нинка совсем не по-женски стукнула кулаком по перилам. До боли.

С соседнего окна испуганно сорвалась птица и улетела от греха подальше.

– Не переживай, – легла не плечо Ниночке рука Кати.

– Я и не переживаю, – дернула плечом та. – Было бы из-за кого.

– Я же вижу, – возразила Радова.

– Ничего ты не видишь, – огрызнулась ее светловолосая подруга, которая не желала признавать, что Синильное рыло, действительно, заставляет ее сердце болеть.

– Смотри, какое небо красивое, – ласково сказала Катя, задрав голову.

– Небо как небо, – никогда не ценила Нинка подобного. – Обычное, утреннее. Ненавижу утро…

– Ты, наверное, обратишь внимание на небо, если там только какое-нибудь слово появится, – вздохнула Радова.

– Матерное, – хихикнула Нинка и невинным тоном озвучила парочку из них, заставляя Катю морщиться.

– Я ведь красивее ее? – вдруг спросила Журавль ни с того ни с сего. Катрина тотчас поняла, кого ее подруга имеет в виду.

– Я ее не видела, – осторожно отвечала она. – Но я уверена, что да.

– Вот же синяя борода, – кровожадно стиснула на перилах пальцы Нинка. – Придушила бы! Все настроение испортил! Я хотела сделать тебе классный сюрприз, а взамен мне в очередной раз смачно харкнули в душу. Да как он смел со своей марамойкой тут вообще появляться!

– В тебе пропадает настоящий женский талант, – заметила Катя.

– Это какой? – удивилась блондинка.

– Обвинять во всем всех, кроме себя. Ты ведь сама не захотела с ним быть, верно? – посмотрела в голубые глаза подруги Радова. Розовый рассвет оттенял их, придавая лавандовый оттенок.

– Еще бы, мне не нужен второй сорт, – фыркнула Нина. – Если бы Рыло встал на колени, я бы еще подумала. Но он ведь начал обвинять меня! Меня, представляешь? – в голосе ее был неподдельный праведный гнев. – Притворялся влюбленным, паук ему в глотку! – Она сжала пальцы так, что костяшки побелели.

– Но ты ведь тоже притворялась, – справедливости ради заметила Катя, которая одна из немногих могла говорить Нинке в лицо правду.

– Положим, притворялась, – стиснула зубы Журавль. – Но я бы не притворялась, если бы Рыло не притворялся! Все, давай не будем, – вдруг хрипло сказала она. Катя, вздохнув, кивнула и заправила Нине за ухо выбившуюся прядь светлых волос.

– Как он целуется? Расскажи! – вдруг спросила Журавль с огромным любопытством.

– Кто?

– Можно подумать, у тебя целый гарем, – хмыкнула Нинка. – Антон, естественно. Господин Пыль.

– Хорошо, – широко улыбнулась Радова и автоматически дотронулась пальцами до нижней губы.

Нинка довольно-таки ехидно посмотрела на подругу.

– Просто хорошо? – занудливо уточнила она. – Или?..

– Очень хорошо. Нет, – поправилась Катя, и глаза ее сделались мечтательными, – безумно здорово. До головокружения. Мне кажется, с ним я лечу…