На крыльях

Рэну хотелось веселья и ярких эмоций. Смеха, шуток, объятий красивой девушки. Именно для этого они с братом и устроили всю эту шумную тусовку, на которую в результате пришло столько людей. Рэну нравилась атмосфера драйва, нравились вечеринки и вообще собрания людей – на стадионе, в аэропорту, на концертах, и он чувствовал себя в такой обстановке, словно рыба в воде. Запись альбома основательно вымотала его, и хотелось расслабиться. Однако этого у него не вышло. К ним с Филом в дом каким-то образом попали Катя и Нина, подружки Кея и Келлы, и ему пришлось, как хорошему другу, сначала следить за Демоницей, на которую, естественно, тотчас положили глаз парни, а затем увозить из дома Алину – сестру Арина и по совместительству бывшую Кея, которая никак не могла забыть его. Рэн хорошо помнил эту черноволосую красотку с высокомерным лицом – она дважды приезжала в Берлин, что приводило к тому, что Кей и Арин начинали холодно общаться. А теперь Алина и вовсе подралась с хорошей девочкой Катей.

Хороших девочек Рэн ценил, и Катя нравилась ему своей простотой, мягкостью и искренностью. К тому же летом, во время игры, она показала себя молодцом. Ему такие девочки не попадались. Не то чтобы Рэн завидовал Кею – чувство зависти было крайне редким его гостем, но он был человеком азартным. И чувствовал, как в игре Кей обошел его. Нашел свою Катю. Ту, которая ценила не только его внешность, популярность и деньги, но и человеческие качества. Сначала Рэн считал, что это и есть основа любви – той, о которой пишут книги и снимают фильмы. Но как-то однажды Кей объяснил ему, что это не так. Тогда они как раз разговаривали про игру с девочками.

– Понимаешь, друг, – говорил Кей, сидя с сигаретой в руках в кресле, закинув ногу на ногу, – у тебя слишком однобокий взгляд на отношения. Ты имел негативный опыт, и игра для тебя стала местью за то, что играли с тобой. Ты изначально рассматривал девушек не как гипотетических возлюбленных, а как модели для своей вендетты. Ты уже был в более проигрышной позиции, чем я.

– Вот ты психолог, – делано восхищенно всплеснул руками Рэн. – Сейчас слезу пущу из-за твоих размышлений.

– Не иронизируй, ты же знаешь, что я прав, – затянулся Кей и медленно выпустил терпкий белый дым, наблюдая, как тот растворяется в воздухе. – Для меня это был способ найти своего человека. Для тебя – снова прожить ту ситуацию, в которую ты попал, при этом поменявшись местами с той, которая тебя предала.

– Психотерапия без границ, – ухмыльнулся Рэн. Но он знал, что Кей прав. И вдруг спросил прямо:

– То есть, ты изначально рассматривал Катю как девушку, которую можешь полюбить?

– Я каждой давал шанс, – отозвался Кей. – Ты – нет.

– Может, и так, чувак, может, и так. Но я не могу понять одного – Катя приняла тебя. И ты ее полюбил. Но если бы тебя приняла любая другая девушка, не Катя? Ты бы любил ее? – спросил Рэн дотошно.

– Ты все никак не можешь отойти от своего взгляда на отношения, – спокойно сообщил ему Кей, вновь выпуская дым. – Ее принятие стало основой для моих чувств. И для ее чувств – тоже. Еще до того, как она сделала свой выбор, я понял, что не оставлю ее. Понимаешь эту разницу? – Кей отпил из бокала – сегодня воду, ибо завтра был важный день.

– Понимаю, – кивнул Рэн. – А малышка, которая приезжала – Алина, она совсем мимо кассы?

– Мимо.

– Серьезно? Она такая плохая девочка? – с насмешкой спросил гитарист. Алина ему нравилась – была в его вкусе.

– Скорее, плохой человек.

– Так любишь свою Катеньку? – удивленно спросил Рэн. Сам он не чувствовал ничего подобного – ни к кому.

– Так люблю свою Катеньку, – отозвался лениво Кей.

На этом их разговор был закончен, и почему-то сегодня, когда Рэн вынужден был уводить Алину со второго этажа, он вспомнил это.

Плохой человек.

Да, она казалась классической стервой – красивой, яркой, самоуверенной, самовлюбленной. И упрямой. Зачем ей так нужен был Кей, Рэн не понимал. Такие, как Алина, могли заполучить почти любого мужчину. Или ей, как настоящей женщине, нужен был самый недоступный в окружении?

– Ты в порядке? – посмотрел он на Алину. Ее лицо было каменным, неподвижным, но вот в черных глазах плескались эмоции.

– В порядке, – отвечала девушка, не глядя на Рэна.

– Вы что, подрались с Катей? – поинтересовался он, пытаясь понять, пьяна она или нет. Вроде бы алкоголем от Лесковой не пахло.

– Какая тебе разница, – услышал он надменный ответ и усмехнулся.

– Думаю, сейчас тебе лучше уехать, – сказал Рэн. – Я тебя не гоню, ты сестра моего друга и все дела, но вам сейчас стоит побыть на разных территориях. Успокоиться.

– Я спокойна.

– Я вижу, – вновь позволил себе ухмыльнуться Рэн, но Алина одарила его таким взглядом, что он предпочел перевести тему:

– Арин здесь?

– Не знаю.

До друга Рэн дозвониться никак не мог.

– Ты на машине? – продолжал расспрашивать он, пытаясь понять, как выпроводить гостью и идти веселиться дальше.

– Нет.

– Поня-а-атно, – озадаченно протянул Рэн, все еще пытаясь дозвониться до Арина.

– Что случилось? – появился откуда-то Фил. На его щеке было много розовой помады. И Рэн молча коснулся щеки, давая понять брату, чтобы тот убрал ее. Близнец понял его без слов и принялся тереть кожу.

– Девочки не поделили Кея, – поделился с ним Рэн тихим голосом, чтобы Алина не слышала. – Подрались наверху.

Фил присвистнул. Впрочем, подобное его не удивило – из-за него девочки дрались часто.

– Арина не видел?

– Он уехал.

– Мне, что ли, ее вести домой? – рассердился Рэн на друга. Пришел, бросил сестру, смотался. А он все расхлебывай!


– Побудь паладином света, – обворожительно улыбнулся Фил.

– А ты им не хочешь побыть? – прищурился Рэн.

– А меня ждут девушки, – еще шире и обаятельней улыбнулся брат.

– Коз-зел. Я тоже хочу веселиться.

– От барана слышу, – тотчас нашелся Фил. – Кстати, где твои медиаторы?

– А тебе зачем? – мигом насторожился Рэн.

– Мы тут конкурс устраиваем. Кто лучше всех на гитаре играет, – пояснил спокойно Филипп.

– Если это будет моя гитара, я тебя уложу, – пообещал ему брат. Но Фил уже не слышал его – вновь растворился в толпе.

Алина пребывала в отстраненном состоянии и разрешала вести себя сначала вниз, а затем прочь из дома, к машинам, на которых приехали гости, припаркованным неподалеку от ворот. И даже сказала свой адрес. Рэн попытался дозвониться до Арина, но тот не брал трубку. И тогда он понял – ответственность за чужую сестру придется брать на себя. Что ж, ему было не привыкать.

Сам Рэн вести машину не мог – пил алкоголь, но попросил одного из непьющих приятелей побыть водителем. Они втроем загрузились в один из автомобилей и выехали прочь из поселка. Алина даже не сказала спасибо – воспринимала все, как само собой разумеющееся.

– Что он говорит про мышь? – спросила вдруг на середине пути девушка. Рэн, оторвавшись от телефона, изумленно на нее посмотрел.

– Какую мышь? – не понял он.

– Радову, – отрезала Алина. Фамилия соперницы в ее произношении звучала как грязное ругательство.

– Он – я так понимаю, Тоха? Любит ее, – отвечал Рэн. Ему было непонятно, зачем Лескова все это у него спрашивает. Наверняка же задавала эти вопросы брату.

– Спит с другими? – продолжала Алина.

– Не спит, – отозвался, усмехнувшись, парень. – Верный.

– Знаю, – с неожиданной нежностью сказала девушка. Она замолчала. Достала телефон и принялась листать новости.

Рэн, изредка странно посматривая на Лескову, тоже уставился в свой мобильник, время от времени переговариваясь с водителем. Они уже заехали в город и мчались вперед по ярко освещенному проспекту. В какой-то момент из переулка вдруг вынырнула юркая машина с явно неадекватным водителем, и их машина резко затормозила. Телефон Алины выпал из ее рук и попал под сиденье.

– Вот гады! – выругался с переднего сидения приятель Рэна. – Нажрутся и гоняют!

– И ментов, как назло, нигде нет, – посетовал Рэн и сказал нахмурившейся Алине:

– Я достану.

Ему искать упавший телефон было гораздо удобнее, чем ей.

Поиски увенчались успехом, и спустя секунд двадцать Рэн протягивал мобильный Алине. Он случайно задел одну из клавиш, и тотчас загорелся экран телефона. А парень не без удивления узнал в заставке фотографию с выступления «На краю» на одной из европейских площадок в марте. На переднем плане стоял держащий микрофон Кей, пояс которого был обмотан пиратским флагом, на заднем виднелись Арин и Филипп в сценических костюмах.

Фото, скорее всего, было сделано с первых зрительских рядов.

И Рэн вдруг понял, что Алина была на этом самом выступлении, но никто об этом не знал – ни Арин, ни Кей. Она приехала специально, чтобы увидеть Тропинина. Сфотографировала его во время выступления и поставила на заставку.

Почему-то вдруг это задело Рэна.

– Ты понимаешь, что это зависимость? – спросил зачем-то он. Алина выдернула телефон из его руки и одарила не слишком приятным взглядом. Рэн залез слишком глубоко. Узнал то, чего знать не должен был.

Не его дело.

Не его жизнь.

– Какая тебе разница? – с вызовом спросила Алина. – Расскажешь дружку? Или доложишь брату?

– Не расскажу и не доложу, – недовольно поморщился Рэн. – При чем тут это? Я просто знаю, что это такое.

– И что? – насмешливо спросила Алина.

– Это зависимость, – неожиданно серьезно сказал парень.

– Это любовь, – возразила с хищным оскалом девушка.

– Называй, как хочешь, – пожал он плечами. – Просто помни, что твоя зависимость делает плохо не только тебе, но и тем, кто рядом. Арину, – чуть помедлив, сказал Рэн, зная, как друг постоянно переживает за сестру, хоть и не подает вида. Недавно они курили и говорили об этом. Ну, как говорили? Арин вдруг сказал – так, между делом, когда они обсуждали отношения и странную темноволосую девчонку, которая сохла по нему – что не может быть счастливым до тех пор, пока несчастна его сестра. Сказал и замолчал, заставив Рэна скептически выгнуть бровь.

– Арину? – переспросила Алина и громко расхохоталась.

– Что ты несешь, малыш? Глупости. Моя зависимость и брат никак не взаимосвязаны.