На крыльях

Арин не видел, как общаются его лучший друг и сестра. В это время он находился в одной из гостиных дома, со стенами, имитирующими кирпич, – в интерьере явно прослеживался свободолюбивый и творческий стиль лофт с характерным его сочетанием старого и нового. Он пил что-то, курил кальян, разговаривал неспешно о чем-то крайне философском с парнями, а после, поддавшись ласковым рукам девушки, отправился с ней на второй этаж – за несколько минут до того, как на лестнице появились Антон и Алина.

Комнат в коттедже было немало, и Арин с девушкой уединились в одной из них, не включая свет.

– Я так скучала, – говорила девушка, обнимая его и заглядывая в спокойные зеленые глаза.

– Зачем? – только и спросил он.

– Ты же знаешь, Волчонок, – отвела взгляд темноволосая девушка. Она прекрасно осознавала, что их отношения – странные. Они друг другу никто, и все, что Арин может дать ей, разумеется, кроме своей потрясающей музыки, так это пару ночей, не больше. Однако ее все равно тянуло к нему, как ни к кому другому.

– Это глупо, – сказал Арин, разрешая гладить себя по лицу, по распущенным длинным волосам, по рукам.

– Знаю, – пробормотала девушка, которой казалось, что рядом с ним она сходит с ума. – Но ничего не могу с собой поделать. Я так рада, что ты приехал. Обещай, что этой ночью будешь только моим, Волчонок? – попросила она, обнимая парня за плечи.

Тот ничего не ответил. Их невежливо прервал мобильный телефон – заиграла известная мелодия Стинга Desert Rose в обработке. На первый взгляд, странный выбор для человека, увлекающегося роком.

Если бы это была какая-то другая мелодия, Арин бы просто выключил телефон и продолжил заниматься куда более приятными вещами, нежели разговоры, однако это была мелодия, которую Алина как-то поставила сама на себя. А игнорировать сестру Арин не мог.

– Хочешь, я станцую тебе под эту песню, Волчонок? – предложила девушка, но Арин лишь приложил указательный палец к ее губам, которые недавно отстраненно целовал.

– Да, – сказал он приглушенно, прижимая телефон к уху.

– Ты еще здесь? – раздался тихий голос Алины.

– Да, на втором этаже.

– Отлично. Подойди к балкону, который выходит на сад, – попросила сестра.

– Сейчас? – уточнил Арин.

– Сейчас.

– Хорошо.

И он, не задавая больше вопросов, встал с кровати, подхватил футболку, свесившуюся с кровати, и, на ходу одевая ее, направился к двери.

– Куда ты, Волчонок? – спросила жалобно девушка, прижимая к груди одеяло, но Арин лишь только улыбнулся ей и выскользнул из комнаты, забыв забрать в хвост волосы.

Он встретил сестру у балкона в конце коридора. Вид у нее был странный – такой, словно она что-то задумала.

– Что случилось? – спросил Арин, видя, что она разулась – черные туфли стояли у двери последней в коридоре комнаты с закрытой дверью.

– Нужна твоя помощь, братик, – взяла его за запястье Алина. И просяще заглянула в глаза.

– В чем дело?

– Побудь фотографом, – сказала сестра, и губы ее изогнулись в улыбке. В этой улыбке было и коварство, и нервозность, и что-то такое, что он не мог разгадать.

И улыбка ему не нравилась.

– Зачем? – чуть склонил голову Арин.

– Ты все поймешь. И не шуми, – шепнула Алина, вручая ему собственный телефон в золотистом чехле, и потянула его в ту самую последнюю комнату.

Девушка неслышно распахнула дверь, впуская в темную спальню тусклый коридорный свет, а после, убедившись, что брат стоит за спиной, так же осторожно прикрыла ее.

Арин удивленно глянул на сестру.

На двуспальной нерасправленной кровати напротив окна лежал молодой человек: он спал на спине, широко раскинув руки, и закрытые глаза его смотрели в натяжной потолок в виде звездного неба. Его дыхание разносилось по комнате, а широкая грудь мерно вздымалась.

Арин нахмурился едва заметно. Он, естественно, узнал Антона.

И сразу все понял.

Но вышел из комнаты спустя лишь секунд десять, вложив телефон в подрагивающую от нетерпения руку сестры. Он не станет делать фотографии сестры с другом.

Алина догнала его уже у самой лестницы. Кажется, она не понимала, что происходит. Она всего лишь хотела, чтобы брат сделал пару снимков, где она бы лежала в одной постели с Драконом – чтобы слегка подорвать доверие мерзкой подружки Журавля, этой проклятой Катеньки.

– Ты что делаешь? – спросила Алина жестко.

– Кажется, этот вопрос стоит задать мне, – тихо проговорил Арин, но она все же услышала его, несмотря на громкую музыку, доносящуюся с первого этажа.

– Я попросила тебя помочь, – топнула босой ногой Алина.


– Я не хочу терять друга, – сказал Арин.

– А сестру?

– А тебя я уже потерял.

Алина непонимающе смотрела на Арина, а он продолжал, откинув назад волосы, лезущие в лицо.

– В тот день, когда согласился помогать тебе в той безумной игре.

– Не притворяйся добреньким! – сощурилась Алина, у которой внутри все клокотало. – Летом ты помогал мне, а теперь что? Что изменилось?

– Летом я и не знал, что Кэт будет так дорога Антону. И мне казалось, что вы должны, наконец, помириться. Что вместе вы будете счастливее, чем поодиночке.

– И что теперь? Поменял мнение, братик? – прищурилась Алина.

– Поменял. Видел их вместе. И видел, что они счастливы, – сказал Арин, глядя поверх головы сестры. В руке он сжимал свой телефон.

– А я – несчастлива, – сказала Алина с вызовом. И брат все-таки посмотрел ей в лицо, искаженное от сдерживаемого гнева. Но что он мог сказать? Лишь только:

– Мне жаль.

– Я буду счастлива только с ним, – упрямо произнесла Алина. – Помоги мне устранить эту мышь.

– Извини.

– Прошу. Помоги. Я ведь знаю – это твоя минутная ошибка, братик, – коснулась его плеча Алина, стараясь успокоиться. – Сейчас мы вернемся обратно, и ты сделаешь несколько снимков. Дракон всегда крепко спит по ночам. Он ничего не узнает. Ты ведь хочешь, чтобы я была счастлива? – в ее глазах появилась мольба.

– Прости меня, – сказал тихо Арин, и эти слова сестра прочитала по его губам – их голоса заглушил взрыв хохота в одной из гостиной.

Он поднес телефон к уху – Антон, наконец, услышал звонок, хотя Арин звонил ему с самого начала их разговора с сестрой. Хотел разбудить.

– Что случилось? – сонным голосом поинтересовался Тропинин, который, и правда, спал крепко.

– Запирай комнату изнутри.

– В смысле? – не понял Антон.

– В прямом. Или Кэт увидит интересные фото, – сказал Арин и отключился.

Разъяренная Алина влепила ему пощечину, оставив след на коже – как будто бы ее пудрой присыпали. Пудра жгла и въедалась в кожу.

– Как ты посмел это сделать?! – закричала Алина, больше не сдерживаясь. Смысла для этого больше и не было – Дракон проснулся и теперь в его комнату она не сможет попасть. Предупрежден – значит вооружен. А Алина любила нападать на беззащитных.

Энергия в ней кипела, требуя выхода, и она уронила хрупкий замысловатый столик с цветком. Ваза с этническими мотивами раскололась на части. Девушка тяжело дышала, и длинные ее волосы облепили лицо.

– Прости меня, – отвечал Арин, пытаясь поймать сестру за руки, но она оттолкнула его. – Но ты не должна…

– Я лучше знаю, что должна, а что нет! – закричала пронзительно девушка, которой хотелось крушить все на свете. – Ненавижу! Убери руки! Убери руки, я сказала, – вновь оттолкнула она Арина, поддавшись какому-то совершенно разрушительному приступу ненависти, который вихрем окутывал ее. – Больше сестры у тебя нет. Проваливай! Убирайся к своему другу, раз дружба важнее моего счастья! А может, – вдруг нехорошо сощурилась девушка: ей хотелось сделать Арину больно, нестерпимо больно, – ты сам в нее влюбился, в свою ненаглядную Кэт?

Алина хрипло засмеялась. Эта моль посмела крутить всеми ее мужчинами: и Драконом, и братом!

– Перестань, – попросил он.

– Хочешь быть ее верным рыцарем? – спросила она, с ненавистью глядя на брата. – Подарить счастье с тем, в кого наша мышка втюрилась? Как мило. Ты всегда был таким, братик: милым, самоотверженным и тупым. Но как же тогда Олечка, которая спряталась от тебя в Лондоне? Или где она там сейчас? На восточном побережье Штатов… Забыл ее, да? А она тебя помнит и…

Алина вдруг замолчала, поняв, что сболтнула лишнего.

Ее как ведром ледяной воды окатили, туша внутреннее черное пламя, и Алина почти взяла себя в руки. Она закусила алую губу, ненавидя уже весь мир, не только брата, но теперь уже не кричала и не размахивала руками.

– Что? – медленно переспросил Арин. Кажется, он слегка побледнел, хотя его и так нельзя было назвать смуглым. – Повтори.

– Проваливай, – сказала Алина, отвернувшись. – Не хочу тебя видеть.

– Ты знаешь, где она? – спросил брат, и тут, как назло, внизу замолчала музыка и все тоже почему-то замолчали. По ушам Лесковой ударила вынужденная тишина.

– Нет. Убирайся, – резко ответила Алина.

– Знаешь.

– Не знаю.

– Знаешь, – не верил ей брат. – Где Ольга?

Голос его был ровным, но имя пропавшей возлюбленной он произнес по-особенному бережно – Алина заметила это и скривилась.