На крыльях

– Как зашел? – хрипло спросил Виктор Андреевич.

– Через дверь, – отвечал Келла.

– А через окно вылетишь! – провозгласил глава семейства Журавлей.

– Папа, я все объясню! – прижала руки к груди Ниночка, на чем свет стоит проклиная тупое шумное Рыло. – Ефим пришел ко мне в гости!

– Так это ты своего наркомана к нам домой впустила?! Ох, не ждал я, не ждал такого удара в спину от родной дочери!

Тут дядя Витя наступил на осколок, который Келла не задвинул под стол, и заорал, как сирена, рухнув на кровать и держась за ногу.

– Сергей, вызывай «скорую», – скомандовала Софья Павловна, подумав, что у мужа вновь начался приступ.

– Отставить «скорую», – вновь стремительно краснея, завопил дядя Витя. – Ментов вызывай! Я сейчас этого ушлепка сдам, куда надо!

– Папа, хватит! – отчаянно кричала Ниночка.

– Что хватит?! – от боли Виктор Андреевич еще больше разозлился. – Не потерплю чужих дармоедов в доме!

– А я не чужой, – брякнул Келла, которому все это надоело. Называется, помог Королеве добраться до квартиры. Галантность проявил, черт ее дери трижды за ногу.

И, не долго думая, Келла вытащил из кармана сложенную в четыре раза бумажку, а после кинул на кровать дяде Вите. Тот, забыв о боли в пятке, развернул ее. Прочитал. Поморгал изумленно. Прочитал еще раз. Потряс головой. Но и в третий раз он видел одни и те же слова: «Свидетельство о заключении брака», и в графах были вписаны имена его родной дочери и этого самодовольного упыря с синими патлами. Более того, дата выдачи была сегодняшняя.

– Это что? – каким-то будничным голосом спросил мужчина.

– Папа, так получилось, – заломила руки Ниночка, в своем длиннющем банном халате и полотенце на голове выглядевшая комично. – Я все объясню! Это не по-настоящему!

– Ага, по-искусственному, – хмыкнул Келла.

– «Скорую», наверное, уже пора, – прислушался к себе дядя Витя. – А нет, не стоит. Я уже вижу ее отблески.

– Чьи? – осторожно спросила Софья Павловна, решив, что муж совсем рехнулся от перенапряжения на работе.

– Старухи с косой. Это конец, Соня, – продолжал слабым голосом дядя Витя, откинувшись на подушку и сложив руки на груди. В происходящее он не мог поверить. – Мы разорены, родная дочь опозорена. Все бесполезно, Сонечка. Давайте, просто ляжем и все вместе умрем, дорогие мои.

– Витя, ты с ума сошел? – прямо спросила его супруга.

– Так ты теперь замужем? – вопрошали тем временем брат с сестрой у Ниночки, но та их не слышала.

– Да вы не волнуйтесь, – продолжал Келла, решив, что раз уж на то пошло, то семья Демоницы должна знать правду. – У нас фиктивная свадьба. Чтобы ваша Эльза дала Короле… Ниночке, – поправился он, – денег.

Это стало последней каплей для нервов его молодой супруги.

– Ну, ты и дрянь, – выхватила из рук брата бейсбольную биту обозленная Нинка. – Иди сюда, уродец! Выбью твои никчемные мозги!

Ефим с хохотом спрятался за Сергеем, и тот едва не получил собственной же битой по голове вместо виновника переполоха.

– Я сказала, иди сюда! – орала Нинка в исступлении и размахивала битой. – Урою, тварь!

– Оставь меня в покое, – успешно прятался за спиной Ирки Келла, а после ласточкой перепорхнул через кровать с лежащим на ней дядей Витей.

– Убью! – еще громче закричала обозленная и доведенная почти до истерического состояния Журавль. Она тоже попыталась перепрыгнуть кровать, но в результате споткнулась и уронила биту дяде Вите на ногу. Тот тотчас заорал, почему-то обвиняя во всем синеволосого рептилоида.

– Прекратите! – звонко воскликнула Софья Павловна. Она обвела грозным взглядом все свое притихшее семейство – с пополнением в виде синеволосого барабанщика, и велела:

– Все в гостиную. А ты, Витя, хватит играть в дурачка. Живо поднимайся.

Тот, как ни странно, послушался.

Разборки продолжались до самого утра. Виктору Андреевичу вытащили из ноги осколок и напоили успокаивающими каплями – чтобы не волновался, однако тот никак не мог прийти в себя и с глубокой лютой ненавистью посматривал на Келлу, словно это не Ниночка захотела выйти за него, а он сам вынудил ее жениться.

Нина тоже успокоилась и заявила родителям, что поступила таким образом только из-за любви к семье, а не к Ефиму.

– Он мне просто помог, – косясь на мужа крайне злобно, говорила девушка. – Между нами ничего нет. Он мой друг, – в каждом звуке слышалось отвращение.

– Узник френдзоны, все дела, – тронула улыбочка губы Келлы. Шутку оценил только Сергей, однако смеяться тотчас перестал – на него волком глянули сестры.

– Ох, какой благородный, сейчас заплачу от умиления крокодиловыми слезами, – не верил Нинкин отец. – А в комнате-то как он у тебя оказался, друг твой? На брачную ночь рассчитывал?

– А если и так? – ухмыльнулся Келла, которому все это надоело до жути. – Имею право. Муж.

– Я тебе, муж, сейчас лишнюю дырку на теле сделаю, – погрозил ему Виктор Андреевич. Он так хотел, чтобы у его умницы-доченьки был хороший, приличный, обеспеченный супруг (ну а лучше, чтобы его не было вовсе), ну хотя бы вот Матвей – племянник друга, а тут вынужден лицезреть эту мартышку с кольцами в ушах и на наглом хрюкальнике. Музыканта! Наверняка нищего! Небось еще и пьет, как слесарь дядя Вася, не просыхая. Или еще что похлеще принимает!


– Витя, пожалуйста, успокойся, – мягко попросила мужа Софья Павловна. – Ситуация сложная, нужно разобраться.

– А что тут разбираться? Значит так, – стукнул кулаком по столу дядя Витя. – Разводитесь. Завтра же.

– Нет, – таким же твердым голосом заявила Ниночка. – Иначе все жертвы напрасны, папочка, – залебезила она. – Эльза не оставит завещание на меня, если я буду в разводе. Вернее, если я подам на развод.

– Значит, ты подавай на развод, морда наглая, – уставился дядя Витя на Келлу.

– Нет, папа, – не отступала Нина. – Никаких разводов! Это – мой муж, и точка. И наследство будет моим.

– Глупая девица! – заорал дядя Витя в сердцах.

– Между прочим, это ради всех вас! – не сдержалась Нина и вдруг закрыла лицо ладонями, удачно притворившись, что плачет. Естественно, Журавль-старший тотчас пошел на попятную. Слезы доченьки, как и поступок, его растрогали.

«Успокоившись», девушка попросила выслушать ее и рассказала о сделке с Эльзой Власовной. С одной стороны ее родители были ошеломлены случившимся, да и не хотелось им, чтобы дочь ради благополучия семьи продавала себя. Одно дело – притворяться перед эксцентричной теткой, другое – действительно выходить замуж.

А с другой стороны, деньги Эльзы компании Виктора Андреевича действительно были нужны – он в буквальном смысле уже почти не мог удержаться на плаву, и даже при поддержке Нинкиного крестного тонул. Конечно, Журавль-старший не сомневался, что выкарабкается, однако ситуация становилась все хуже и хуже. И от него зависело не только благополучие своей семьи, но и благополучие своих сотрудников.

Пикантности всей этой ситуации добавлял и тот факт, что те деньги, что Нина успела взять у тетушки и передать через мать отцу, были потрачены. В случае развода деньги надлежало вернуть. А возвращать было не из чего.

Решение было найдено в пятом часу утра, когда все уже порядком притомились.

– Значит, поступим так, – привык Виктор Андреевич, чтобы последнее слово оставалось за ним. – Ты, пугало, – обратился он к засыпающему в кресле Келле, – женишься на мой дочери.

– А? – открыл глаза тот. – Да я уже типа женился.

– Типа еще раз женишься, – отрезал Виктор Андреевич. – По-нормальному.

– Это как? – заинтересовался синеволосый и даже почти проснулся.

– Это так, как люди.

– А мы что, нелюди? – уточнил парень, выводя Журавля из себя.

– Вот же черт поганый, – сплюнул дядя Витя, позабыв, что дома. – Как люди – это значит, вы сыграете нормальную свадьбу. Торжественную. С гостями в полтыщи и лимузином. Чтобы конкуренты не думали, что Журавль – нищеброд, который своей дочери свадьбу не может справить! Да черта с два! Свадьба будет и будет шикарной.

– Я – пас, – тотчас поднял руки Келла.

– Ты свинопас, – не любил, когда ему перечат, Виктор Андреевич. – Устроим выездную церемонию. Я им всем, – погрозил мужчина кулаком, – покажу!

– Вы, папа, потише. А то не видать тетушке Эльзе фотоотчета, – знал, на что надавить синеволосый. Журавль-старший смекнул это и тотчас поменял тему разговора:

– Ты там чем, кстати, занимаешься, Ефим Александрович? На балалайке брынчишь? – подзабыл Виктор Андреевич.

– На ударных, – широко зевнул Келла.

Журавль пожевал губы и пристально пригляделся к зятю.

– Не лучший вариант для моей дочери, – пробурчал он. – Но за творческую интеллигенцию сойдешь. Попросим Радова тебя попиарить.

– Да не надо пиарить, па, он и так известный! – весело воскликнул Сережа, который, как и все Журавли, не мог долго унывать.

– И кровь у него дворянская, – многозначительно сказала Ирка, слышавшая о семейном древе Келлы от сестры.

– Уже лучше. С паршивой овцы хоть шерсти клок, – справедливо решил дядя Витя. – Родители-то у тебя где, Ефим Александрович? Как зовут, чем занимаются? И какие гонорары получаешь, музыкантишко?

И Келла поморщился, поняв, что попал.

Зато на лице его расцвела самодовольная улыбка, когда спустя час на лестничной площадке провожающая его Нинка взяла за руку. В эти утренние часы было в ней что-то особенное, воистину королевское: не надменное, а статное, не гордое, а преисполненное достоинства. Взгляд ее был светлым, лучистым, спокойным, и Келле показалось вдруг, что эта девушка – действительно, королева. Знающая себе цену. Недоступная простым смертным. Особенная.

За таких, как она, хотелось драться. Таких нужно было завоевывать. И за таких можно было погибать.

Естественно, погибать Келла из-за Королевы не собирался, он вообще был человеком крайне жизнелюбивым, но отчего-то именно в это утро он понял, как сильно его тянет к ней.

Нина не говорила слов благодарности, но этот ясный взгляд ее многого стоил. И Келла улыбнулся вдруг, поймав этот взгляд и любуясь лицом девушки.

– Безумие, – произнес он, поправляя темную прядь, упавшую на ее лицо. – Я влип.

– Влип, – согласилась Нина.

– Зря мы сегодня убегали от твоего малыша, – усмехнулся Ефим. – Твои предки все равно обо всем узнали. А так я мог вломить ему.

– Мог, – вновь согласилась она, не отрывая от него взгляда.

– Но было весело. Когда твой фазер открыл шкаф, я думал, сдохну от смеха, – широко улыбнулся парень.