Мужчина не для меня

— Вы все прекрасно понимаете! — кивнул Нортон, а Виктор просто отвел глаза, словно был тут ни при чем. Как он только посмел! Мнение о собственном отце упало еще ниже, а мне казалось, это уже невозможно. — Так что перед вами выбор, — второй министр скрестил руки на груди, — или вы играете по нашим картам, или погибают все, кого вы любите! Да и та женщина, что осталась на острове... — намекнул он, — я ведь могу и не послать за ней корабль. Хотите ли вы получить еще один грех на душу, если, зная, что могли спасти двоих, выберете приоритетом собственную гордость и амбиции.

На минуту в кабинете воцарилась тишина. Я молчала, думая над словами министра и понимала, что не могу ответить отказом. Мадам Джейн и лорд Грэхем не заслуживали такой участи. Гейл бы не простил мне, если бы из-за меня что-то случилось с его матерью! Даже ради него. ради памяти мужчины, который навсегда остался в моем сердце, я должна переступить через себя.

— Боги Вас покарают! — произнесла я и встала.

— Это не ответ, леди Мейгрид, — пропустил мои слова мимо ушей министр.

— Я отвечу «Да!» только когда увижу, как вы возвращаете мадам Джейн назад, а мой отец, лорд Грэхем, спокойно покидает столицу через портал.

— И я могу верить вам на слово? — удивился Нортон.

— Мы позовем мага, и он подтвердит клятву леди Мейгрид, — вступил в разговор король, — тогда она не сможет нарушить данное слово.

— Мага? — удивилась я и покосилась на так называемого отца. — Вы настолько цените слово вашей дочери? — а затем подобрала юбки. — Хорошо. Делайте, как знаете. Я дам клятву, а вы взамен дадите свою, что никогда и пальцем не тронете и не подошлете убийц к дорогим мне людям.

— Согласен! — быстро ответил Нортон.

— И я, — подхватил король. Мне показалось, или на фоне уверенного в себе министра, Его Величество выглядел крайне жалко и слабо?

— Присылайте своего мага! — выдавила я и, не кланяясь и не прощаясь, направилась к двери. Распахнула их, толкнув руками, и почти наткнулась на охранников, перегородивших дорогу.

— Пропустите леди Грэхем! Она уходит! — раздался голос Виктора за спиной, и стража расступилась, пропуская меня в коридор, где, стоя у стены, меня поджидала верная Маргот.

— Ваши комнаты все еще ждут вас, леди! — донеслось в спину насмешливое.

Я не обернулась.

— Пойдем, Маргот! — позвала я нянюшку и позволила ей подхватить себя под руку.

Мне так сейчас было необходимо чье-то тепло и участие, как никогда ранее. И нянюшка, по сути, осталась единственным близким и верным мне человеком.

Потянулась к руке Маргот и положила на нее свою ладонь. Женщина подняла на меня взгляд, но ничего не сказала. Иногда слов не надо, чтобы понять то, о чем плачет сердце.

За спиной откуда-то взялись стражники. Я слышала лязганье их доспехов, пока нас провожали в мои комнаты. Ощущать себя беспомощной — что может быть страшнее? И Льюиса нет рядом, чтобы прийти на помощь, а бедолага Грэхем, по моей вине, оказался в руках у негодяя Нортона!

— Что делать, Маргот?.. — простонала я тихо.

— Успокойтесь, леди Мей! — шепотом ответила она и подставила мне плечо, как опору. — Сейчас отдохнете, придете в себя, да силы восстановите, а там уж и подумаем, что делать!

Я кивнула, хотя понимала, что у меня совсем нет времени, чтобы проводить его в размышлениях. Виктор не станет медлить и скоро назовет меня своей дочерью. И пусть у него больше нет документов, подтверждающих наше родство, маги крови помогут установить отцовство и законность брака. Хотя с законностью, конечно, выйдет проблема, но вот доказать, что я являюсь дочерью короля, им не составит труда.

«Гейл!» — воззвала мысленно. Моя душа рвалась к нему. Где бы он ни был, я всегда буду думать о нем и о мадам Джейн. Для себя решила, что пока не увижу своими глазами, как ее возвращают в ее собственный дом, пока не удостоверюсь, что женщина цела и невредима, ни Нортон, ни Его Величество не получат от меня желаемого.

Но вот и двери в покои. Мы прошли внутрь, а стража осталась снаружи, словно еще сомневаясь, что я не попробую бежать.

На кровать почти упала. Запах одеяла был на удивление свежим. По всей видимости, нас ждали, поскольку комната имела такой вид, словно я ее покинула только вчера. Все мои вещи и драгоценности на месте. Все лежит там, где и оставалось в день моего похищения.

Мне стало холодно, свернувшись клубком на кровати, я поджала ноги к груди, обхватив их руками. Меня знобило и Маргот, заметив это, поспешила укрыть меня одеялом.

— Надо позвать лекаря! — сказала она.

— Делай, как хочешь, — ответила равнодушно.

Повторять дважды нянюшке было не надо. Я услышала шорох открываемой двери, а затем ее голос:

— Леди Грэхем плохо себя чувствует! Надо позвать лекаря!

Что ей ответили, я не услышала. Усталость сделала свое дело и, убаюканная теплом, я провалилась в темноту, ощутив, что словно падаю в глубокую бездну, на самом дне которой плескалось море.





Глава 23




Джейн Льюис была не из тех, кто привык отчаиваться. Она была из тех, кто привык верить своему чутью. А уж ее материнское сердце неустанно твердило: Гейл жив!

Карабкаясь вдоль изломанного прибоем берега, она цеплялась за эту мысль и всматривалась вперед, надеясь найти его... живого. Женщина прекрасно понимала, что будь ее сын здоров, он уже давно появился бы на ее глаза и уж точно не допустил, чтобы Нортон забрал его невесту, да еще и посмел прикоснуться к леди своей рукой, ударив по лицу.

— Подлец! — вслух произнесла Джейн. — Мерзавец! Гнусный подонок!


Волны плескались у ее ног, ластились, словно котята, но мадам Джейн ненавидела и это море, и этот остров. Совсем иначе представляла она свое будущее. Она почти поверила, что все закончится хорошо, что, когда улягутся волнения, Гейл и Мейгрид будут счастливы, пусть и далеко от Дворца и должности сына. Сам Дворец миссис Льюис могла назвать только клоакой. Столько грязи, сколько было от имущих, она не видела нигде. Именно власть, по ее уразумению, изменила Нортона до неузнаваемости. Тот мужчина, который любил ее когда-то, умер, едва получил свою должность и стал подниматься по карьерной лестнице. Остался только Второй Министр. Алчный до власти, бессердечный эгоист.

— Ненавижу! — проговорила женщина и замерла, прислонившись спиной к камню.

Подняв глаза, она запрокинула лицо к синему небу. Безоблачное, оно смотрело на Джейн и подмигивало солнечными бликами, а волны продолжали ласково прикасаться к ее ногам.

— Где же ты, Гейл! — проговорила мадам Джейн, а затем, не удержавшись, прокричала его имя и сползла в воду, закрыв лицо ладонями.

«Неужели, я обманулась своими напрасными надеждами!» — подумала она, чувствуя соленые слезы на губах. А может это были брызги волн?

Женщина уронила руки.

«Нельзя отчаиваться!» — сказала она себе и снова встала. Посмотрела вперед, туда, где за обломком скалы скрывалась маленькая бухточка с небольшой темной пещерой. Она заметила ее сверху, когда лазала по скалам, уподобившись ящерице. До сих пор не могла поверить, как не свалилась и не перебила себе все кости. То-то Нортон был бы рад, если бы по возвращении нашел ее хладный труп.

«Я не доставлю ему такого удовольствия!» — подумала Джейн и ступила в воду.

В бухту нельзя было добраться иначе, чем вплавь. Но это было последнее место, где она еще не была. Весь остальной берег уже исследован, и ее последняя надежда только там, за этими камнями, в маленькой бухточке, уходящей под скалы.

Джейн медленно отстегнула верхние юбки и положила мокрую одежду на камни. Лишний груз может потянуть ее ко дну. Напитавшись водой, юбки могли затруднить ее передвижение по воде, и от них стоило пока избавиться. Затем женщина прыгнула в воду и усиленно заработала руками. Отчего-то вспомнилось далекое детство и река, в которой маленькой девочкой когда-то купалась нынешняя хозяйка дорогого салона одежды, бывшая любовница лорда Нортона, а сейчас просто мать.

Обогнуть скалы оказалось не так-то просто. Волны то и дело толкали ее назад, к берегу, а вода показалась на удивление холодной.

Но вот море сдалось, и мадам Джейн заплыла за скалы, бросив взгляд на темнеющий впереди провал. Зацепившись взором за странный деревянный обломок, торчавший среди камней под аркой пещеры, миссис Льюис возликовала.

— Гейл! — попыталась крикнуть женщина, но только глотнула соленой воды и погрузилась по самый нос в глубину. Отчаянно забарахталась и с новой энергией направилась к пещере. Теперь море помогало ей, толкая волнами в спину, и до берега женщина добралась быстрее, чем рассчитывала. Цепляясь руками за камни, сдирая кожу, она вылезла на скалы — берег здесь состоял сплошь из камней, когда-то упавших сверху, и теперь скалился острыми заточенными обломками, пока мадам Джейн пробиралась вперед. Ее сердце билось так учащенно, что женщина боялась, как бы оно не затихло. В груди было больно, но миссис Льюис, позабыв обо всем, смотрела вглубь пещеры, надеясь увидеть сына.

Обломки лодки прибило волнами и теперь они тихо стучали, когда прибой толкал их на камни. Мадам Джейн продолжила пробираться вперед, пока темнота не обступила ее со всех сторон. Где-то за спиной по-прежнему светило яркое летнее солнце, но здесь, в паре шагов от берега, все странным образом казалось погруженным во тьму.

— Гейл! — позвала женщина неуверенно, опасаясь, что и здесь ее поджидает разочарование, что материнское сердце оказалось глупым и обмануло ее. — Гейл! — почти закричала мадам Джейн, слепо всматриваясь в глубину пещеры, оказавшейся намного больше, чем ей показалось на первый взгляд. — Сынок! — прошептала она и застыла, позволив глазам привыкнуть в темноте. Но еще раньше, чем это произошло, она услышала тихий полустон. Или это волны сыграли с ее воображением и слухом злую шутку? Но нет! Стон повторился снова, и женщина ринулась вперед, спотыкаясь о подводные камни, скрытые под толщей волн.



Одри никак не могла понять, что послужило причиной столь разительного изменения в отношении к ней мужа. Болтона словно подменили. И теперь, на смену равнодушию Энтони, к нему пришла крайняя заинтересованность в своей жене.

Начать с того, что муж повадился исполнять супружеский долг едва ли не каждый ночь подряд, что продолжалось уже неделю. Одри ничего не имела против, и ласки супруга принимала с радостью и ответным теплом, но внутри у нее рождался то ли протест, то ли удивление.

«Почему?» — вопрошала себя молодая женщина, когда после очередного акта любви тот, кто раньше едва обращал на нее внимание, теперь лежал рядом в супружеской постели и мирно сопел под прищуренным взглядом молодой леди Болтон.

«Но так ли важна причина, если все хорошо?» — говорила с собой Одри и каждый день приказывала себе обязательно задать этот вопрос Болтону, но когда приближался подходящий момент, она в последнюю секунду ретировалась.

«Трусиха!» — говорила отражению женщина и вздыхала, не зная, что ей делать дальше, и при этом понимая, что просто сама не хочет знать причину, толкнувшую Энтони сменить равнодушие на милость.

Еще один вопрос беспокоил ее, теперь уже как дочь. Насколько Одри знала из письма, доставленного из особняка Второго Министра, сэра Эдгара Нортона, ее отец в данный момент гостил у него, что также было необычайно интересно. Одри попыталась встретиться с ним там, приехала и доложила о себе, но в первый раз сэра Джона не оказалось на месте, а второй визит окончился провалом, поскольку слуга передал девушке, что ее отец вернулся назад в свое имение, и это тоже насторожило леди Болтон, поскольку она знала и была уверена в том, что отец никогда бы не уехал, не попрощавшись.

И последняя, самая ошеломительная и печальная новость для леди, была новость о том, что ее сестра, леди Мейгрид Грэхем, вернулась, и в данный момент пребывала во Дворце у своего крестного, короля Виктора, и, по словам Болтона, узнавшего последние новости от своего отца, была больна и уже несколько дней не вставала с постели из-за сильнейшей лихорадки, вызванной переутомлением.

И главное, ни единого слова, где она пропадала все эти дни, с кем жила и что делала.

Энтони сказал, что леди Мейгрид нашел и вернул назад во Дворец сам лорд Нортон. Подробности были неизвестны.

Одри поостереглась расспрашивать мужа, хотя ей было очень любопытно узнать о сестре, но молодая женщина опасалась своими расспросами нарушить тот хрупкий мир в семье, что установился в эти последние несколько дней. А сам Энтони молчал и лишь улыбался чему-то тайному, что мог знать, казалось, только он один.



— У меня для вас хорошие новости, Байе! — принц Алистер сегодня был на пленере в саду и писал фонтан, на краю которого восседала дева с длинными распущенными волосами. Виконт, стоявший за спиной своего племянника, жадно рассматривал округлые, плавные изгибы молодого тела, но не делал даже шага в направлении служанки, которую почтили честью быть в жаркий летний день моделью для самого принца.

— Что за новости? — спросил он.

Алистер, находившийся в этот день в самом прекрасном расположении духа, бросил небрежно своей модели, что она может немного отдохнуть, а сам посмотрел на дядю.

— Она нашлась! — произнес он с улыбкой.

— Значит, я был прав? — Байе даже не стал уточнять, кто это — ОНА, поскольку понимал и без лишних вопросов, о ком идет речь.

Леди Грэхем, непризнанная принцесса Мейгрид, дочь короля Виктора, о которой он мечтал по ночам, представляя, как она лежит рядом с ним на алых шелковых простынях и он, Байе, терзает ее грудь и тело именно так, как любит это делать. С женщинами не стоит церемониться, он это знает давно. Они все плачут и жалуются, но сами только делают вид, что не любят боль. После они привыкают. Все до одной. И леди Мейгрид не станет исключением.

— Значит, скоро свадьба? — уточнил виконт.

— Не так скоро! — улыбка принца померкла. — Боюсь, что наша дорогая принцесса еще не коронована отцом, да и, как было сказано в послании от министра Нортона, леди Мей сейчас приболела после своего неудачного побега.

— Я надеюсь, она все еще девственница! — протянул хмуро виконт.

— Мы все проверим, дядюшка! — Алистер снова потянулся к краскам. Подправил тени от деревьев на холсте и задумчиво потер подбородок.