Мракадемия

Тут уже я задумывалась, вспоминая, говорила ли когда-нибудь сводная сестрица о своем родном отце, и не могла ничего припомнить. Даже Белла никогда не говорила, а уж они — кровные родственницы.

— Честно говоря, понятия не имею, кем был отец Эрджины и первый муж леди Берклеи. Но у Эрджи точно нет второй ипостаси. Хотя, конечно, она еще та змея… Иногда бывает, — спохватилась я. — Все-таки она темная ведьма, как и я.

— Ты не темная ведьма, Сандра, — тепло улыбнулся Тор.

Я возмущенно вспыхнула и отвернулась:

— Хорошо, что приемная комиссия и ректор с тобой не согласны, если приняли меня в Академию Мрака. Лучше помоги мне найти этот демонский карандаш!

Тор хмыкнул и отошел к сундуку в углу, сбил ржавый замок, поднял крышку и, задумчиво глядя на содержимое, предложил:

— А ведь я могу тебе помочь. Я умею составлять красивые отчеты.

— Лучше бы ты помог мне перевести внимание Эрджи с красавчика Грегора на некрасавчика Валатора! — в сердцах выпалила я, чувствуя себя все более глупо, разговаривая с посторонним парнем на такие щекотливые темы. Но что-то неумолимо и беспощадно тянуло меня за язык! Я его даже покусала. Было больно, но не помогло!

— Почему именно на Валатора? — рыжий снова удивленно приподнял бровь и закрыл крышку сундука, так и не сообщив, что он там такого увидел. Да еще и замок обновил магией.

— Потому что он и есть драконий принц! Леди Берклея сказала, что он будет поступать в академию именно под этим именем.

Я выдвинула последний ящик стола, заполненный… блеклыми сухими цветами. Как будто кто-то зачем-то сунул сюда букет роз и забыл. Розы когда-то были пурпурными. Только бы не уколоться! Кто знает, что за магия в них может таиться змеей. Или яд на шипах. От Проклятого замка всего можно ожидать.

Ослепительно вспыхнула молния за окном. Казалось, она ударила в крышу нашей башни. Гром прокатился такой, что замок содрогнулся. Я вздрогнула от неожиданности, рука сорвалась и палец пронзила боль от укола чем-то очень острым.

— Ай! — вскрикнула я, взмахнула рукой, и красные капельки сорвались, попав на стол, сухие розы, среди которых оказалось спрятано веретено, и пачку бумаги.

Тор мгновенно оказался рядом, решительно завладел пораненной рукой и поцеловал мой окровавленный палец. Я попыталась вырваться, но не тут-то было. Руки рыжего держали крепче стального капкана. Горячие губы обхватили подушечку пальца, и влажный язык слизнул капли крови. Ну точно вампир! Не случайно он выбрал именно такую маску в ту злосчастную карнавальную ночь!

Но палец перестало саднить от боли, и я с изумлением наблюдала, как исчезает багровая точка. Поцеловав еще раз место ранки, рыжий поднял на меня жаркие глаза:

— Как ты еще жива с такой везучестью, зеленоглазка? - шепотом спросил он. — Даже здесь ты умудрилась найти отравленный шип!

— Веретено, — ответила я тоже почему-то шепотом. — Шипом я бы так сильно не укололась.

— Я убрал яд, не бойся, — рыжий склонился к самому лицу и заглянул мне в глаза, словно проверяя, не упаду ли я в обморок.

Я ничего не успела сказать, как он накрыл мои губы поцелуем, а его руки скользнули на мою талию и крепко прижали к твердому горячему телу. Как же он целуется, лесные боги! У меня ноги подкосились от этого поцелуя.

Тор оторвался от меня. Улыбаясь, скользнул взглядом по моим зацелованным губам, шее…и я смотрела на него как завороженная. Внезапно лицо рыжего стремительно побледнело, глаза закрылись, и он покачнулся. Теперь уже я едва успела подставить свое хрупкое плечо под этот падающий шкаф.

Глава 39

Да что же это такое! Мое сердце колотилось от испуга, как эпилептик в припадке. Рухнув вместе с рыжим на пыльный пол, я высвободилась, подбежала к двери и заколотила в нее, что было силы:

— Помогите! Спасите!

Где-то в глубине замка раздался глухой злобный вой.

Похоже, мой призыв был неверно понят.

Я бросилась к Тору, он все еще лежал без признаков жизни. Как же делается искусственное дыхание? Зажать пострадавшему нос и с силой вдыхать воздух в рот! — вспомнила я.

Несколько бесконечных мгновений я, оседлав рыжего, то прижималась к его пока еще теплым губам, выдыхая в них воздух, то тормошила его и громко звала на помощь. И уже совсем отчаялась и заплакала, прильнув к нему, как вдруг он вздохнул, а через миг впился в мои губы умопомрачительным поцелуем. Его руки крепко обняли меня, прижав к широкой груди, и теперь воздуха не хватало уже мне.

— Пусти! — я стукнула притворщика и вырвалась.

А он… он, не открывая глаз и блаженно улыбаясь, выдохнул:

— Моя звездочка…

И всхрапнул, поворачиваясь на бок и подсунув ладонь под щеку. Этот пройдоха все это время нагло спал! И тут я вспомнила его слова: “На меня яды почти не действуют, только спать от них хочется”.

Нашел место! Руки у меня немного дрожали. Пожалуй, никогда в жизни я не испытывала таких сильных, а главное, противоречивых эмоций. Я была страшно зла на Тора, за то, что он меня напугал, а еще очень этому рада. Лучше пусть засыпает во время поцелуя, чем помирает!

А пол ведь холодный… Так и простудиться можно. На чердаке гуляли ощутимые сквозняки. Он меня уже второй раз от смерти спас, и это не считая помощи в кабинете ректора, а я только и могу отблагодарить, что спасти его от простуды.

Я поднялась, отряхнула юбку и направилась к гардеробу. Где-то там была шуба, точно помню.

Вытащив ее на свет и вытряхнув очередную порцию моли, я постелила ее на пол и перекатила на мех сладко спавшего парня. Тяжелый… а еще ужасно симпатичный. На чердаке посветлело: грозовые тучи развеялись, и на ночное небо высыпали яркие звезды. Во второе окно заглядывала огромная луна, озаряя помещение не хуже факела. Как тут не рассмотреть? Пользуясь безнаказанностью, я аккуратно дотронулась до его рыжих волос. Пропустила длинные шелковые пряди между пальцами — надо же, какие мягкие.

“Как же невовремя он заснул”, — печально вздохнула я и еще и шалью его укрыла. Теперь точно не замерзнет. И под голову ему подсунула вместо подушки свернутую рулоном пышную юбку из того же гардероба.

Я поднялась на ноги, вернулась к столу и в призрачном свете разглядела, что ящик с гербарием из сухих роз, так и оставшийся выдвинутым, пуст. Почти. В нем, разинув беззубую пасть, лежала дохлая гадюка на слое черного праха, перемешанного с сухими колючками. Все, что осталось от заколдованного букета и золотого веретена.


Меня передернуло от брезгливости, но я вытащила ящик и направилась к окну. С трудом открыв растрескавшиеся створки, вытряхнула мусор на крышу. Его мгновенно развеяло свежим ветром, а у меня почему-то сразу стало легко и светло на душе.

Наверное потому, что чистота — залог здоровья.

Показалось, даже на чердаке стало как-то чище и светлее. Закрыв окно, я осмотрелась. А не показалось. На столе в канделябре горели три свечи, лежала стопка бумаги и рядом - магический “вечный” карандаш.

Подтащив колченогий стул, я села на краешек, положила перед собой чистый лист и начала сочинять отчет. К счастью, мне было чем порадовать леди Берклею: в академию мы все четверо поступили, принц Валатор тоже здесь, и Эрджине удалось его заинтересовать. Три раза она ему улыбнулась, четыре раза принц на нее поднял взгляд… там сказал, тут спросил, итого — десять знаков внимания от принца-дракона! Я задумчиво прикусила губу. М-да… и всего три — от его будущей жены.

Особенно приятно было сообщить, что выправленные мачехой документы не пригодились, пусть порадуется за меня. И за свой выигрыш. Ведь получалось, теперь я выполню наш договор безвозмездно.

Дописав отчет, я свернула лист конвертиком, сняла с шеи цепочку с магическим амулетом, отвинтила его крышку и поставила оттиск на бумаге. Тонкий контурный рисунок какого-то чудовища широко зевнул и… письмо исчезло. Я подождала: не вернется ли? Не вернулось.

Что ж, дело сделано, можно и отдохнуть. Покосившись на сладко спавшего Тора я вздохнула: под шалью теплее, и она такая большая, целый плед, а не шаль!

Нет, к рыжему под бок я, конечно, ложиться не буду. Это неприлично!

“Можно подумать, провести ночь наедине прилично”, — мелькнула в голове ехидная мысль. Но самое обидное, что как следует мы так и не поцеловались. Щеки у меня тут же вспыхнули, то есть недоцеловались, конечно.

Ой. Все. Теперь точно спать!

Я проверила еще раз отравленного, убедилась, что дышит. Погасила свечи и, положив голову на сложенные руки, попыталась уснуть на столе. Интересно, смогу ли я разогнуться утром?



Глава 40

Мне снилось, будто меня невесомыми лапками щекочет солнце. И я во сне знала, что Светило — огромное, палящее, способное иссушить за один миг, — никогда не причинит мне и малейшего вреда. Оно дотрагивалось до моих губ, щек, закрытых век так бережно, осторожно, нежно, едва-едва… гладило, ласкало бархатными касаниями.

Хотелось погрузить руки в его ласковое тепло, нырнуть с головой, вдохнуть всей грудью и там и остаться, в этих бережных объятиях.

Улыбаясь, я распахнула ресницы… Солнышек было два — светло-карих, цвета гречишного меда, лучившихся рыжими искрами.

— Доброе утро, звездочка, — прошептал рыжий и отстранился, мечтательно вздохнув. — Эх, так бы каждое утро… будить тебя.

Что-то мне это напомнило.

— Где мы? Как мы оказались в трактире? — Еще плохо соображая после сна, я обвела взглядом незнакомую комнату.

Для гостиницы при постоялом дворе она была слишком роскошна. Даже в нашем фамильном особняке в его лучшие годы никогда не было такого убранства: изящная резная мебель из черного дерева, вышитая серебром и золотом черная обивка на креслах, такой же балдахин с кистями. И покрывало, под которым лежали мы с Тором. На огромной кровати с резной спинкой и черным шелковым балдахином. Несмотря на обилие черного цвета, комната не смотрелась мрачной — цвет шелка просто пропадал под богатой вышивкой.

Тор выскользнул из-под покрывала, и я поспешно отвела глаза. Он опять был раздет! Точнее, в одних подштанниках до колена, лишь подчеркивавших его длинные мускулистые ноги.

Я немедленно заглянула под покрывало и почти не удивилась увиденному. Из одежды на мне была лишь длинная кружевная рубашка, такая прозрачная, что не оставляла никаких тайн. Я поспешно натянула покрывало до носа.

Надо бы заплакать или рассердиться для приличия, но меня почему-то душил смех!

— Это ты меня… раздел? Опять? — всхлипнула я.

— Если бы! — мрачно сказал Тор. Похоже, решил, что я всерьез собираюсь плакать. — Не знаю, кто это сделал и что произошло, но мы все еще на чердаке.

— Как на чердаке? — подскочила я.

Действительно. В углу стоял тот же шкаф, только совсем новый, сияющий лаком и позолотой, а на месте центральной дверцы светилось зеркало, отражая утренние лучи. И стол выглядел как новенький. И стулья рядом с ним уже не колченогие, и обивка у них не грязная и драная, а совсем чистая и крепкая.

На потолке — ни паутинки, ни одной прорехи, а с перекрестья балок свисала целехонькая роскошная люстра. Чердачные окна уже не щурились подслеповато, а стали большими и круглыми, совсем как сейчас мои вытаращенные глаза. И сияли чистотой свежеотмытого стекла.

Вот только кровати с балдахином вчера здесь точно не было! Впрочем, вчерашняя сломанная рухлядь в углу наверное ею и была…

— И правда… — изумленно выдохнула я.

Пока я глазела на изменившийся за ночь интерьер, рыжий успел надеть штаны (выглядели они не в пример лучше, чем накануне) и недоуменно осматривал рубаху. Я точно помнила, что вчера ее порвала нервная воздыхательница Тора, когда схватила его за рукав. Сейчас рубашка сияла чистотой, и на ней не было ни дырок, ни швов от них. Целехонькая. Свежайшая. Очень интересно!

Но если быть предельно честной, обнаженный до пояса Тор был самым интересным на чердаке… особенно кончик татуировки, выглядывающей на мускулистом плече .

— Ничего не понимаю, — озадаченно пробормотал рыжий и поднял на меня глаза. — Сандра?

— Да? — я моргнула.

— Ты не плачешь! — обрадовался он и надел рубашку, перестав гипнотизировать меня своим скульптурно вылепленным телом.

— А должна?

Жаль, что татуировку я так и не разглядела.

— С тобой никогда не знаешь чего ожидать, — доверительно сообщил мне он, бросил быстрый взгляд в окно, нахмурился. — Нам нужно поторопиться. Время. Судя по высоте солнца, уже закончился комендантский час.