Мост

Джон покачал головой, на этот раз щёлкнув более открыто в адрес Врега, просовывая руку в свою бронированную рубашку с длинными рукавами, которую держал в ладонях. Джон по-прежнему не мог открыто посмотреть на другого видящего. Его свет скользнул вокруг более крупной фигуры Врега, но он не позволил себе подойти слишком близко.

И всё же это причиняло боль — более сильную боль, во всяком случае — когда Врег был так близко к нему.

Он не должен был впускать его в комнату.

До сих пор ему удавалось не подпускать к себе бывшего Повстанца.

Если не считать того времени, когда он выздоравливал от болезни света, то с тех пор, как они добрались до Сан-Франциско, Джон более или менее держал Врега подальше от своего личного пространства. Джон не мог ясно объяснить себе, почему он впустил его на этот раз.

А может быть, он просто не позволял себе говорить правду.

Правда заключалась в том, что в последнее время он испытывал всё больше сложностей. Что-то в связи с остальными тремя вскрыло его и оставило распахнутым. Может быть, это заставило его почувствовать больше, а может быть, просто вынудило его лучше осознать то, что он чувствовал всё это время.

По правде говоря, он даже не был уверен, что есть какая-то разница.

Что бы это ни было, что бы это ни делало с ним, это чувство в основном выражалось в болезненной уязвимости, ощущении незащищённости, которое временами становилось невыносимым.

Может быть, именно поэтому он не мог вынести, что Врег сейчас находился так близко к нему.

— Джон! — рявкнул Врег. — Ты вообще не собираешься говорить со мной об этом?

— Нет, — голос Джона прозвучал на удивление спокойно, даже для него самого. — Вовсе нет. Мы уже всё это обсуждали, Врег. Раз за разом.

— Обсуждали что? Ничто мы не «обсуждали»!

Когда Джон двинулся мимо него, Врег встал прямо у него на пути, мягко, но решительно отталкивая назад. Должно быть, что-то отразилось на лице Джона, потому что Врег понизил голос, и его тон сделался почти покорным.

— Ты таскаешься за Нензи повсюду, как какая-нибудь суицидальная собачка на побегушках, Джон. Ты занимаешься этим уже несколько месяцев. Ты занимаешься этим с тех пор, как мы сюда приехали. Ты сделаешь всё, что скажет этот ублюдок, какими бы нелепыми ни были его требования!

Джон заставил себя пожать плечами, хотя боль в груди на мгновение усилилась.

Он мог бы сказать Врегу, что это не совсем так, но он не думал, что такое признание будет воспринято хорошо. Когда боль усилилась, и Джон почувствовал, что она исходит и от бывшего Повстанца, он попытался закрыть большую часть своего света, игнорируя очередную гневную вспышку от Мэйгара, даже когда закончил натягивать тёмную рубашку через голову на торс.

— Значит, ты так хочешь просто умереть? — сказал Врег.

— А кто вообще говорит о смерти? — рявкнул Джон, оборачиваясь.

Его слова прозвучали мощнее, чем он хотел. Он увидел, как бывший Повстанец вздрогнул, словно Джон ударил его. Заметив, что на лице Врега появилось более ожесточённое выражение, как только его удивление начало исчезать, Джон коротко выдохнул.

— Слушай. Врег, — он помолчал, собираясь с мыслями и глядя в окно.

Снаружи грязно-белой полосой, скользящей по ветру, пролетела чайка.

Покров облаков снова стал плотным, но без спутниковых сообщений Джон понятия не имел, грозит ли это штормом, или более прославленные облака Сан-Франциско могут задержаться на несколько дней без капли настоящего дождя. По крайней мере, сегодня в воздухе не так сильно пахло дымом.

Он почувствовал, как Мэйгар снова пытается вытолкнуть его из своего света, и нахмурился.

— Что? — сказал Врег, отрывая взгляд Джона от этого серого вида. — Что слушай? Ты собираешься притвориться, что не заметил, какие чертовски странные вещи происходят с Нензом и твоей сестрой и…

— Я больше не буду об этом говорить, — вмешался Джон, бросив на него предостерегающий взгляд. — Я поеду с Ревиком. Это уже дело решённое. Я даже не знаю, почему это тебя удивляет, учитывая то, что происходит. Если бы ты хотя бы на минуту задумался над этим…

— Ты трахаешься с ним, Джон? — спросил Врег, перебив его. — С Нензом.

Джон замер, невольно уставившись на Врега.

Он увидел, как в этой паузе глаза Врега заблестели. Едва заметно сделались ярче — всего лишь чуть заметный дополнительный блеск на этих почти чёрных радужках, но Джон не мог не заметить этого, не мог оторвать глаз от лица Врега, как только увидел это.

— …Потому что я не единственный, кто задаётся этим вопросом, — добавил Врег.

На этот раз его голос звучал сипло, менее разборчиво, и Джон вздрогнул, отстраняясь от эмоций, исходивших от другого мужчины.

— Нет, — сказал Джон. — Иисусе. Я не трахаюсь с Ревиком.

Врег нахмурился, глядя на него откровенно скептически, и Джон сердито щёлкнул языком. Он видел, как Врег пытается отбросить эту мысль, хотя его голос стал жёстче.

— Это самоубийство, — холодно обвинил его Врег. — Для вас обоих. Он позволит кому угодно умереть, чтобы заполучить эту суку, которая уничтожила его жену… которая украла его ребёнка. Он и глазом не моргнёт, если один из этих людей окажется тобой. Ему наплевать на тебя, на меня, даже на то, что почувствовала бы Мост, если бы она действительно была здесь.

Когда Джон, нахмурившись, отвернулся, голос Врега зазвучал резче:

— …Даже если ты трахаешь его, Джон, или сосёшь его член, когда он попросит, или что там ещё, чёрт возьми, происходит с вами обоими… ему всё равно. И ты это прекрасно знаешь. Я знаю, что тебе это известно. Я просто не понимаю, почему ты всё равно позволяешь ему втянуть тебя в это дело. Ты должен знать, что он хочет видеть тебя там только для того, чтобы использовать твою связь с Касс.

Джон отмахнулся от слов собеседника, чувствуя, как его челюсти напряглись.

— Ну и что? Почему ты думаешь, что меня это не устраивает, Врег?


— Ты хочешь умереть, — обвинил его Врег ещё более холодным тоном. — Ты хотел умереть с тех пор, как мы сюда приехали, Джон. Даже до этого. В тех проклятых канализационных трубах. Во время полёта из Лэнгли. Ты предпочтёшь винить себя за то, как они тебя использовали. Ты предпочтёшь сделать это, но не проживать чувства, вызванные случившимся с твоей сестрой. Ты предпочтёшь умереть, лишь бы не чувствовать это. И не рисковать тем, что это может случиться снова.

Джон покачал головой и щёлкнул языком.

— Ты выискиваешь в этом слишком много подтекста, Врег.

— Чушь собачья! Всё, что мы делаем сейчас, имеет значение! Всё!

— Иисусе. Не слишком драматизируешь, нет? — сказал Джон.

— Ты грёбаный командир, Джон, — прорычал Врег, хлопнув ладонью по стене. — Ты — первое имя в человеческом Списке Смещения… или об этом ты тоже забыл?

Когда Джон снова щёлкнул языком, Врег повысил голос, вкладывая в свои слова свет.

— Ты не можешь позволить себе роскошь такого эмоционального самобичевания, Джон! Ты слишком важен, чтобы быть убитым в ходе личной вендетты Меча. Даже если это будет похоже на некий катарсис для вас обоих, вы не можете так поступить. Люди нуждаются в тебе. Или ты слишком эгоистичен, чтобы переживать из-за них?

Джон повернулся и впервые посмотрел ему прямо в глаза.

— Я еду в Нью-Йорк. Люди там, Врег! Не здесь!

— Хрень полная, — челюсти Врега сжались. — Ты едешь с Нензом. Тебе на них наплевать. Не притворяйся, будто тебе есть до них дело. Они ещё ни разу не приходили тебе на ум.

Джон начал было отвечать ему, но замолчал, чувствуя, как его пальцы сжались в кулаки, прежде чем он успел их остановить.

Но слова Врега не вызвали в нём никаких чувств, вообще никаких.

Всё, что он мог чувствовать, — это желание, чтобы другой видящий заткнулся и убрался отсюда. Гнев кипел в его глазах, но его сердце было странно замкнутым, отдалившись от другого мужчины так, как он не мог себе представить даже несколько месяцев назад.

Ему было трудно даже смотреть на лицо Врега.

— Мне очень жаль, Врег, — сказал он наконец, тяжело дыша. — Правда. Я знаю, что тебе это не нравится, но я не собираюсь менять своё решение.

— А если это убьёт меня? — сказал Врег. — Если я умру в ходе твоей миссии очистить себя? Для тебя это теперь приемлемый исход, чёртов ты щенок? Или тебе ещё не приходило в голову, что такое возможно, учитывая, кто мы друг для друга?.. — голос Врега зазвучал холоднее, когда он сделал шаг ближе к Джону. — Или мне следует сказать, кем мы были друг для друга? Учитывая, что теперь Ненз держит тебя за член?

Джон почувствовал, как его челюсти напряглись ещё сильнее.

Толкнув чёрную спортивную сумку дальше на сиденье викторианского кресла, чтобы он мог сесть на край, Джон опустил свой вес и закончил застёгивать ботинки, нажимая на органические защёлки, чтобы зафиксировать их на месте вокруг икр и лодыжек, как только просунул ступни на место.

Он чувствовал на себе взгляд Врега и его свет, но всё, что он мог сделать — это закрыться и от того, и от другого.

В любом случае, он не мог врать себе по поводу одного факта.

Ему не терпелось как можно быстрее убраться из Сан-Франциско.

Врег издал невесёлый смешок, но Джон услышал в нём только гнев.

— Да, — сказал мускулистый видящий. — Катись и ты нах*й… брат.

Джон покончил со вторым ботинком и поднялся на ноги.

— Позаботься об Элли, Врег, — сказал Джон, ненавидя бесцветность своего голоса, но ничего не мог с этим поделать. Он не поднял глаз и не открыл свой свет. — Я вернусь, если смогу. Я обещаю тебе.

— Ага.

Врег, казалось, хотел сказать что-то ещё, но промолчал.

Молчание сделалось насыщенным, пока Джон оглядывал комнату, пытаясь отвлечься и обдумать всё, что мог забыть.

Однако когда это молчание затянулось, он ничего не смог с собой поделать.

Он посмотрел на Врега.

Обсидиановые глаза Врега встретили его взгляд, не дрогнув. В них стояло недоверие. Недоверие и что-то вроде шока, какое-то потерянное выражение лица — но ничто из этого не смогло замаскировать парализующую боль, которую Джон мог одновременно чувствовать и видеть под этим более интенсивным покровом гнева.

Джон никогда раньше не видел видящего в таком состоянии. Выражение его лица ударило по нему, едва не сломав щит, которым он накрыл свой свет.

Пока Джон не оттолкнул и это тоже.

— Удачи тебе, брат мой, — пробормотал он, не поднимая глаз.

Засунув руки в лямки сумки, Джон перекинул её через плечо. Он повернулся спиной к другому мужчине, потянулся к старинной фарфоровой дверной ручке и повернул её в сторону, чтобы открыть дверь.

Он вышел из комнаты, борясь с внезапной теснотой в груди и пытаясь отдышаться.