Мост Дьявола

— Я плохой человек, Тринити. — Он смотрит на меня так пристально, словно хочет залезть мне в голову. Или в тело. Мне становится не по себе, и я оглядываюсь на охранника.

— Я очень больной человек. У меня есть привычки, которые я не могу контролировать.

— Привычка к детской порнографии?

— И к алкоголю. Я пользовался выпивкой, чтобы сбить возбуждение, которое ощущал в присутствии школьниц. Я пользовался ей для того, чтобы усыпить ту часть себя — ту чудовищную часть, которая живет внутри меня и часто управляет мною.

— Это Тень, о которой писала Лиина?

Он кивает.

— Я был разделен пополам. Тень — моя дурная половина — постоянно возбуждалась и стремилась к злу. Другая, логическая часть понимала, что мои желания были дурными и неправильными. Она побуждала меня обращаться к профессионалам, чтобы избавиться от нездоровых пристрастий. Но все было бесполезно. Во мне живет дьявол, Тринити. Чистое зло. А когда… когда моя милая Лэйси, которую я подвел, увидела эти порнографические снимки, то я… Я не мог даже попытаться вернуть ее. Вернуться к прежней жизни. Я больше никак не мог начать с чистого листа и забыть о прошлом. И я смотрел на этих следователей, которые видели во мне дьявола, которые хотели упрятать меня за решетку, и вдруг я все понял. Я должен был отправиться в тюрьму. Я хотел, чтобы меня заперли здесь. Ради спасения тех, кто окружал меня. Ради этих детей. Ради защиты моего собственного ребенка. Я должен был отрезать себя от искушения злом.

Я сглатываю слюну и внезапно испытываю сострадание к нему, которое глубоко тревожит меня. Я кашляю, чтобы прочистить горло.

— Поэтому… вы признались? И выдумали все эти подробности насчет убийства Лиины Раи?

Он кивает. В глазах этого ожесточенного, почти безумного человека я вижу настоящую боль. Он играет со мной? Охранник стучит по стеклу; у меня почти не осталось времени.

— Но почему без суда? — быстро спрашиваю я.

— Потому что на суде моя ложь могла быть разоблачена. Потому что я хотел сразу отправиться в тюрьму. Потому что я больше не хотел говорить об этих дурных вещах. Мне хотелось умереть. Но при этом я не хотел умирать, потому что это было бы слишком просто. Я… это та часть меня, которая обращалась за помощью. Она хотела, чтобы меня наказали. Чтобы я долго сидел здесь.

— Но почему сейчас, Клэй? Почему вы только сейчас хотите сказать об этом всему миру? Чего вы хотите?

Дверь открывается.

— Время вышло, Пелли, — резко говорит охранник.

— Это потому, что вы хотите освободиться? Вы хотите поскорее выйти из тюрьмы?

— Мне нужна только правда. — Он удерживает мой взгляд. — Я хочу, чтобы все знали, что убийца до сих пор разгуливает на свободе и не заплатил за свои дела. Может быть, он даже убил кого-то еще.

Охранник выводит Клэйтона из комнаты. Дверь захлопывается. Я вижу их за стеклом. Он бросает мне взгляд через плечо, прежде чем они поворачивают за угол и исчезают из виду.

Он играет на мне, как на скрипке.

Или же это правда.

И он просто хочет, чтобы я, вместе со всем миром, узнала эту правду.





Реверберация

Волновой эффект

Наше время





Пятница, 19 ноября. Наши дни


Даррен стоит в дверях рабочего кабинета своей жены. Свет внутри приглушен, и газовый огонь мерцает в камине. Она слушает третий эпизод подкаста об убийстве Лиины Раи, только что вышедший в эфир. Даррен тревожится за нее. Она проигрывает этот эпизод уже в четвертый раз. Кажется, что его жена всецело поглощена сиплым, шепчущим голосом Клэя Пелли. Она не замечает присутствия Даррена. А может быть, и замечает, но ей нет дела до этого.

Их дочери спят наверху.

У Даррена сосет под ложечкой.

Сбивчивые, противоречивые чувства терзают его душу и копошатся в груди. Сколько себя помнит, он любил Мэдисон Уолкзек. Наверное, еще с детского сада. Так, как может любить детсадовец. Но определенно более по-мужски и сексуально с тех пор, как ему исполнилось двенадцать лет. Для него Мэдисон всегда была самой красивой, самой умной и приятной на свете. Даже в пору девической самовлюбленности, когда она потешалась над ним или совершенно игнорировала его. Даже тогда в его лихорадочных мечтах Мэдди была первой, кем он желал обладать. Это не сбылось, но в конце концов он завоевал ее руку. Она наконец поддалась его скрытому обаянию.

Его жена вдруг наклоняется вперед и увеличивает громкость.



Тринити: Но почему сейчас, Клэй? Почему вы только сейчас хотите сказать об этом всему миру? Чего вы хотите?

Клэйтон: Мне нужна только правда. Я хочу, чтобы все знали, что убийца до сих пор разгуливает на свободе и не заплатил за свои дела. Может быть, он даже убил кого-то еще.


Звучит тихая тематическая музыка.



Тринити: Итак, если Клэйтон Пелли не совершал полового акта с Лииной Раи вечером в день праздника у костра Улльра, то почему солгала Мэдди Уолкзек? Почему она заявила, что видела, как они делали это?



Мэдди нажимает кнопку «стоп» и сидит в молчании.

Даррен входит в комнату и кладет руки ей на плечи.

— Он лжет, — говорит Даррен.

Мышцы шеи и плеч Мэдди жестко напряжены; они затвердели, как металл. Он начинает массировать их, и она принимает это. Он ожидал, что она отодвинется в сторону, но нет. Это необычно. Беспокойство, накопленное внутри, ужом проникает в его горло. Время как будто обрушивается внутрь себя, когда их воспоминания возвращаются к тому дню, когда их поочередно вызывали в классную комнату мистера Пелли для расспросов в присутствии Рэйчел и детектива Люка О’Лири. А потом их вызвали в участок для дачи официальных показаний.

— Ты лгала на этих допросах, Мэдди? — тихо спрашивает он.

Она смотрит на него.

— А ты?

Он тяжело сглатывает. Она разворачивает кресло-каталку и выезжает из комнаты. Даррен смотрит ей вслед.

Он знает, что солгал.

Он знает, почему он солгал. Потому, что Мэдди попросила его об этом.

Его тревога усиливается. Потому что теперь он не знает, какой эндшпиль разыгрывает Мэдди.





* * *


Эйлин Гэллоуэй слушает третий эпизод подкаста. Она одна в своем доме. Ее муж Рекс находится в пабе, как обычно в это время суток. Эйлин старательно вяжет шарф, который становится все длиннее и длиннее. Слишком длинным. Но это помогает от стресса. Она вообще чувствительная женщина, а теперь нервничает из-за этого подкаста. Поскольку она всегда чувствовала, что ее дочь Бет и другие что-то скрывают. Они защищали какого-то мужчину; она уверена в этом. Она начинает вязать еще быстрее. Одна лицевая петля, одна изнаночная, одна лицевая, одна изнаночная…



Тринити: Вы только что услышали признание Клэйтона Джея Пелли. Слово в слово, его собственным голосом, зачитанное с копии полицейского документа. Это точная копия того, что Клэйтон рассказал следователям Рэйчел Уолкзек и Люку О’Лири на вечернем допросе. Аудиовизуальные свидетельства прилагаются.

Тематическая музыка становится громче.



Итак, я задаю следующий вопрос: считаете ли вы возможным, что Клэйтон совершил ложное признание, чтобы защитить свою жену и ребенка от самого себя? Ради того, чтобы упрятать себя за решетку и уйти от мирских искушений, которые могли снова подтолкнуть его к насилию над детьми? Было ли пристрастие Клэйтона болезнью, психическим расстройством, которое он на самом деле старался побороть с помощью врачей, но у него ничего не получилось? Правда ли, что Клэйтон Джей Пелли в молодости был тайным любителем детского порно и функциональным алкоголиком, который изображал крутого учителя в школе? Обаятельным молодым человеком, который учил Лиину Раи, которая боготворила его? Правда ли, что он не насиловал и не убивал ее?

Тематическая музыка становится еще громче.



И если это так — если теперь он говорит правду, — то почему солгала Мэдди Уолкзек? А если она солгала, означает ли это, что Бет Гэллоуэй тоже дала ложные показания? Как насчет других детей, которые сначала пытались согласовать свои истории?

Я снова вынуждена спросить: почему Клэйтон заговорил только сейчас? Какой ему прок от этого?

Кто-то из наших слушателей может знать ответ. Кто-то знает его уже сейчас. Пожалуйста, позвоните, если у вас есть какая-то информация. Настраивайтесь на нашу волну на следующей неделе…



Эйлин протягивает руку и нажимает кнопку «стоп». Она долго сидит в раздумье. Потом берет телефон и звонит в паб Рекса.





* * *


Грэйнджер сидит в «Вороньем насесте». Он пообедал здесь и пьет очередную порцию пива вместе с Рексом Гэллоуэем и остальными. Их головы склоняются вперед, когда они слушают третий эпизод подкаста, недавно вышедший в эфир. Грэйнджер не расположен возвращаться домой. Эта махинация выбила его партнершу из равновесия. Он знал, что так и будет. Теперь он удручен и раздражен. Он гадает, не поехала ли Рэйчел повидаться с Люком О’Лири в хосписе.

— Чертова баба, — бормочет он, имея в виду Тринити, когда передача заканчивается. Он выпил столько пива, что, наверное, не сможет вернуться домой на мотоцикле. Ему придется осесть в городе, и между ним и Рэйчел появится разлад как раз тогда, когда он решил сосредоточиться на лучшем и чаще быть с ней.