Морозный ветер атаки

- Слушаюсь. А вы?

- Я посижу ещё.

Гончар на корточках перебрался в здание.

Шубин продолжил вести наблюдение. Лица диверсантов мелькали за оградой. Их планы уже не оставляли сомнений. Принимать бой было смертельно опасно, у разведчиков почти не осталось боеприпасов. Шестнадцать против семи - не наш расклад. Погибнут бойцы, погибнут гражданские, Настя, да и он сам. Последнее уже не казалось такой трагедией. Шубин не питал иллюзий. Он давно сомневался, что сумеет дожить до победы.

Действия немцев на данном этапе мало отличались от недавних действий советской разведки. Самого лёгкого бойца они также перекинули во двор. Немец кубарем покатился по снегу, потом резво поднялся, вернулся к калитке и отодвинул засов. Питать иллюзий не стоило, раз закрыто, изнутри, значит в доме кто-то есть.

«Бес значит, - со злостью подумал Глеб. - Дух святой в монастыре обосновался и эти черти сюда не войдут. Эх батюшка. Вот заставить бы тебя самого от этих бесов отбиваться»…

Он должен был тянуть до последнего и в бой вступать только в крайнем случае.

Фашисты проникли во двор, рассредоточились. Офицер вошёл последним, с насмешкой смотрелся, что-то бросил солдату. Тот отозвался сдержанным смешком. Глеб напрягся. Следы разведчиков уже замело, но потоптались они там изрядно, какие-то приметы могли и остаться. Немцы с опаской озирались. Один присел на корточки, долго изучал снег, потом позвал старшего. Офицер подошёл и тоже присел. Он не изменился в лице, дополнительных указаний не отдавал. Его можно понять, ничейная земля русским здесь делать нечего, если кто и есть, то парочка гражданских.

Несколько человек отправились в обход, остальные пошли к крыльцу. Глеб дотянул до последнего, но он ещё мог уйти, выбежать в коридор, воспользоваться дальний лестницей, скатиться в подвал. Но что-то его остановило. В этом случае он уже не вернётся, придётся сидеть в подвале. А как контролировать ситуацию? Стоило пойти на явный риск, лишь бы свои в подвале не наломали дров.

Он отполз от ограждения, сел на корточки у проёма, обнял автомат. Патроны в нём ещё остались, если стрелять экономно, можно немного продержаться. Дух захватило от собственной наглости, но он должен был на это пойти. Отвлечь внимание противника, если тот выявит наших в подвале.

Засмеялся офицер, отряхиваясь на крыльце.

- Это русский дворец, Конрад. Привыкайте. У них не только зимы суровые, но и дворцы.

Такому невежеству можно было только посочувствовать. Настроение у диверсантов было приподнятое. Не зря сходили? Это настораживало. Что именно выяснили фрицы на нашей территории и как это могло повлиять на ход событий?

Эх, батюшка, помолились бы вы там за бессмертную душу раба Божьего…

Появляться в коридоре было опасно. Немцы топали, разбегаясь по монастырю. Несколько человек уже штурмовали ближнюю лестницу. Они смеялись, значит опасности не чувствовали, просто выполняли приказ командира. Глеб отступил, прижался к стене. Оценил расстояние до восточного угла и бесшумно скользнул по галерее. Мягко поскрипывали валенки. Он держался стены, чтобы не ступить в снег, шмыгнул за угол, прижался затылком к стене, перевёл дыхание. Потом осторожно высунулся. Ждать пришлось недолго.

Показался немецкий диверсант, коренастый, с лицом будто вытесанным из камня, с внушительным кинжалом в ножнах. Он вышел крадучись, посмотрел по сторонам, впрочем не настолько внимательно, чтобы засечь постороннего. Потом подошёл к заграждению, сплюнул вниз, посмотрел вслед плеску. Вышел второй. Они обменялись лаконичными фразами. Оба двинулись по краю галереи. Автоматы с плеч они не снимали. При удачном раскладе Шубин мог бы их отключить не поднимая шума, но он колебался. Мёртвых немцев будут искать и непременно найдут. Он заскользил дальше по галерее и в нужный момент успел убраться за угол. Немцы посмотрели вниз, перебросились парой слов со своими товарищами, идущими внизу, и снова двинулись в обход галереи.

Это начинало утомлять. Так и будут играть в салки? А если кто-то пойдёт навстречу?

Шубин двинулся по северной стене, добрался до неглубокой ниши, втиснулся в неё. Делать нечего, придётся избавляться от этой навязчивой публики. Он извлёк из чехла нож, сжал рукоятку.

Солдаты вышли из-за угла, сделали остановку. Их это тоже начинало утомлять. На галереи явно никого не было. Зато дул пронизывающий ветер и косой снег обжигал лица. Они не стали обходить весь периметр, провели короткое совещание и затопали обратно. Шубин облегченно выдохнул. Убедился, что на галерее никого нет, убрал нож в чехол.

Зима играла на руку. Немцы не любили находиться на улице при наличии под боком закрытого помещения. Он осторожно приблизился к ограждению, глянул вниз. Солдаты уже прошли, протоптали дорожку. В остальных местах лежал нетронутый снег. Парк на задворках монастыря производил унылое впечатление. Деревья стояли голые, беззащитные. Из леса, за оградой, наносилось воронье карканье. Особых шумов не было.

Глеб вернулся на восточную сторону, добежал до угла. На южной стороне никого не было. Солдаты убрались греться. Он вернулся к восточной стене, стал осматривать окна. Их было немного, они имели округлую форму и запирались на ставни. Внимание лейтенанта привлекло одно, на восточной стороне. Ставь не прилегали неплотно, они смыкались с помощью крючка в разболтанных скобах. Стекло было выбито. Поднять крючок не составило труда. Ставни заскрипели, раздвинулись. Мешались многочисленные одежды, бросало то в жар, то в холод. Шубин подался вперёд, выглянул в коридор. Эту часть монастыря он, слава богу, знал. Знакомый коридор с кельями, задняя его часть. Изнутри доносились глухие голоса. Неизвестно, где находились немцы. Авантюра неважно попахивала, он мог попасться в любую секунду.

Коридор был пуст Шубин пробрался внутрь, осторожно прикрыл за собой ставни. Немцы были где-то рядом, их присутствие чувствовалось кожей. До задней лестницы было ближе чем до передней. Нашли ли диверсанты дорогу в подвал - вопрос оставался открытым.

Лейтенант пошёл по коридору. Затылок горел как раскалённая сковорода. До проёма несколько шагов, ввалился в него, ушёл за простенок, высунул голову, чтобы оглядеть пройденный путь. Как вовремя, чёрт возьми! В глубине коридора кто-то появился, послышалось невнятная речь.

Диверсанты осматривали кельи и пока не видели повода для беспокойства. То что в одном из помещений теплее чем в других они ещё не выяснили. Солдаты мялись на обратной стороне коридора. Кто-то закрыл дверь, чтобы не дуло из галереи.

«Надо отдохнуть, отогреться и проваливать к чёртовой матери, - закрепилась в голове очевидная мысль. - Дотошной осмотр монастыря в их планы не входит».

Глеб включил фонарь и двинулся вниз по крутой лестнице. Стены сужались, давили на мозг. Он сделал остановку, повесил автомат за спину, чтобы не мешался, сжал рукоятку ТТ. Спуск был крут, идти приходилось с осторожностью. Очевидно монахи были неплохо подготовлены физически, раз ежедневно брали такие вершины, или бог хранил, как знать…

Лейтенант спустился в узкий тамбур, застыл в нерешительности. Слева находилась прикрытая дверь, за ней звучали голоса. Там был центральный зал для богослужений, превращённый стараниями коммунистов в большую комнату. В холле находились немцы. Тянуло дымком, видимо, они пытались затопить камин.

Это мы уже проходили…

Справа находилась ниша. В углублении дверь в подвал. Она была невзрачная, низкая, пришлось согнуться, чтобы протиснуться в проём. Дверь, насколько он помнил, не скрипела. С обратной стороны был засов, которым беженцы, два дня просидевшее в подвале, почему-то не пользовались. А может так вышло только сегодня, чем и воспользовался Гулыгин ища свои сокровища первобытных монахов?

Глеб толкнул дверь, она поддалась. Невольно усмехнулся, со стороны товарищей было бы верхом неприличия запереться. Он колебался, вернуться к своим, ждать у моря погоды, подслушать о чём говорят немцы в холле? Глеб склонялся ко второму.

Наверху раздался шум. Узкий луч света пристрелил сумрачное пространство. Дыхание перехватило. Он не слышал как немцы приближались к лестнице. Значит не всё ещё смотрели. Волосы встали дыбом. Он машинально вскинул руку с пистолетом, одновременно уходя в сторону. Луч фонарика осветил подножие лестницы, едва не коснулся лейтенанта, скользнул к потолку, запрыгал по стенам. Будь он менее направленным пришлось бы туго.

В тот миг, когда пучок света блуждал по стене Шубин шмыгнул в нишу, протиснулся в узкую щель между косяком и дверью, стал её медленно закрывать, не теряя ни секунды. Немцы спускались осторожно, светили себе под ноги. Это и спасло от сокрушительного фиаско. Он мог бы их перестрелять, но так хотелось сохранить инкогнито. Слишком много ошибок уже совершили до этого.

Диверсанты ничего не заметили, продолжали спускаться, о чём-то говорили. Рука плавно вела засов под скобу. Ржавое железо предательски поскрипывало, сопротивлялось нажиму, запор замкнулся. Глухие голоса звучали как из потустороннего мира. Немцы уже спустились, стали осматриваться.

- Жутковато здесь, Гельмут. Герр Прайслер говорит, что это наверное монастырь.

- По мне хоть кирпичная фабрика. Я видел пару раз старые замки в Европе, они совсем другие. Здесь воздух другой, миазмы кишат, словно привидение тебе в затылок дышит.

- Не выдумывай, Ганс, - отозвался второй. - Какие ещё привидения? Это запах русских монахов ещё не выветрился, - солдат затрясся от смеха. - По мне так лучше здесь, чем на улице. Последние сутки были ужасны. Такое ощущение что мы находимся на Северном полюсе. Почему она сразу не предупредили, что в России так холодно? Хотя уверен, это бы нас не остановило. А это что? - солдат толкнул дверь. Запор держал дверь, не шелохнулась. - Нас не хотят пускать, Ганс, - констатировал немец. - Это унизительно! - оба засмеялись. - Как ты думаешь, что там может быть?

- Я думаю о печке, приятель, - не покривил душой сослуживиц. - И мне глубоко безразлично, что находится за этой дверью. Что бы там ни было, через полчаса мы уйдём. Наверное подвалы, может какие-нибудь фамильные склепы, какая разница…

- Но почему заперто?


- Не знаю. Может тут всегда заперто. Шевели ногами, дружище. Мы проверили свою часть замка. Надо отдохнуть, пока герр майор нам ещё что-нибудь не придумал.

Дверь оставили в покое, кто бы возражал. Она могла быть не единственной, за которую не смогли проникнуть люди. Что мешало киношникам запереть часть помещений, когда они покидали эту обитель. Солдаты покинули тамбур, удалились в холл. Дверь, по-видимому, оставили приоткрытой.

Шубин не шевелился, рано успокаиваться. Могут доложить начальству про запертую дверь, ведущую в неизвестность. Если у начальства шило в заду, то снова придут. Будут выламывать, но зачем им это делать? Надо лишь поставить себя на место замёрзших, уставших людей, с честью выполнивших задание и мечтающих о получасовом отдыхе.

- Товарищ лейтенант, это вы? - глухо прошептали в спину.

Чуть удар не хватил. Зачем же так пугать? Он резко повернулся. Непроницаемая темнота стояла перед глазами.

- Карабаш, ты?

- Так точно, товарищ лейтенант. Шум услышали. Поначалу подумали, что это немцы, а нет - свой дышит. Вы уже вернулись?

- У вас всё в порядке? Как гражданские?

- Неприятность у нас, товарищ лейтенант, -голос подчинённого вибрировал. - Убегали в панике. Вроде все шли по дальней лестнице, как вы приказали, а уже в подвале, когда собрались и фонари включили, обнаружили что Фрола нет. Он с нами шёл, это точно. Пока до лестницы не добрались Анна Михайловна его не оставляла, а потом батюшка поскользнулся, упал, свалка началась. Да не пострадал отец Кирилл, только плечо ушиб. В подвал спустились, добрались до того склепа, где они два дня сидели. Смотрим, Фрола нет. Анна Михайловна в слёзы, хотела обратно бежать. Еле удержали. В истерике бьётся. Ещё и Пал Палыч масла в огонь подливает.

- Уверены, что он не в подвале? Может свернул не туда, заблудился. Всё обыскали?

- Даже обыскивают. Ещё не всё осмотрели продолжаем. Может спрятался куда. У этого блаженного с головой полный ужас, всё может случиться если сильно напугается. Как будто делать нам больше нечего с этими гражданскими нянчиться.

- Ищите парня, Алексей. Уверен, он где-то здесь! Только шум не поднимайте. Наружу ни ногой. Выяснили про запасной выход?

- Да, там Гулыгин разбирается. Можно выбраться на улицу, но какой из этого прок. Снег по пояс, забор со всех сторон, выход наружу только один, на южной стороне.

- Ладно, разбирайтесь.

- Опять уходите, товарищ лейтенант?

- Да, надо разобраться что фрицы замышляют. Может уйдут скоро. Лихом не ппоминате как говорится, если что.

Он выскользнул из подвала, прикрыл за собой дверь. В узком проеме пахло потом, какой-то гнильцой. Хорошо побегали диверсанты по советским тылам. Дверь в холл осталась приоткрытой. Шубин припал к косяку, стал всматриваться. Задняя часть молельни тускло освещалась из окна под потолком. Он смог видеть лишь малую часть пространства. Слева задник алтаря, справа распахнутая дверь в ризницу.

Глухо ругался солдат, пытаясь растопить камин, кашлял в дыму.

- Это бесполезно, герр майор! - хрипел он. - Труба забилась. Мне кажется кто-то уже пытался растопить этот камин. Здесь есть обгоревшие дрова, они не старые.

- Здесь много русских, Кельнер, - отрывисто хохотнул другой, возможно офицер. - Они потеряли свои дома. Их сжигают русские диверсанты, которых так много, что нам не удаётся всех уничтожить. Эти люди блуждают по лесам, кто-то из них был здесь, возможно и сейчас прячется. Нам нет до них дела. Можно всю жизнь провести гоняясь за каждым русским. Кершман - помогите Кельнеру. Пробейте наконец-то чёртову трубу. Мы не можем дышать дымом. В крайнем случае потерпим. Здесь всё равно теплее чем на улице. Двадцать минут на отдых и выступаем. У нас есть два часа, чтобы добраться до штаба полковника Райзенберга. В противном случае мы не успеем принять меры и русские зайдут нам во фланг у деревни Круглое. Если, разумеется, тот покойный русский майор сказал правду.

Шубин похолодел. Странная мысль мелькнула в мозгу: «А надо ли выпускать немцев из монастыря? Дойду до своего штаба и обстановка на поле боя может измениться не в нашу пользу. Пока Красная Армия владеет инициативой, но всё переменчиво. Но с кем воевать? У противника более чем двукратный перевес, и это не солдаты Вермахта, вчерашние мобилизованые. С боеприпасами полный «ахтунг». Инициативы никакой. Забросать гранатами, которых тоже нет»?

Беспокойство усилилось. Он открыл дверь на несколько сантиметров, достаточно, чтобы протиснуться. Палец подрагивал на спусковом крючке. Глеб на корточках перебрался за порог, вытянул шею. Алтарь загораживал вид в холл. Стоило рискнуть. Опыт подсказывал, что иногда лучше подслушать, чем лезть из кожи и рвать жилы.

В поле зрения никого не было. Он перебрался дальше за алтарь, теперь мешался только амвон, но это он готов был потерпеть. В сумрачном пространстве колыхались силуэты людей. Два плечистых здоровяка склонились над камином. Автоматы были заброшены за спины, снаряжение солдаты не снимали. Несколько человек развалились на стульях, кто из них старший пока непонятно. Большинство диверсантов присутствовали в холле, они хозяйничали в груде сдвинутой мебели. Один с удобством развалился на канцелярском столе, другой приспособил под лежанку перевёрнутый сейф. Солдаты отдыхали. Пусть и не попали в лоно тепла и уюта, но им и этого хватало. Неженками эти головорезы не были.

Лейтенант всматривался, слушал, надеясь узнать что-то ещё, но ценные сведения перестали поступать.

Поднялся сидевший на стуле, размял затекшие ноги, упруго прошёлся вдоль камина. Судя по выправке, это был командир. Донёсся довольный выкрик, солдату удалось проковырять трубу, дым устремился в дымоход. Тяга была отличная, на улице дул пронизывающий ветер. Офицер подошел к камину, присел на корточки. Подобрались остальные, послышались одобрительные комментарии.

Шубин пытался их пересчитать, присутствовали не все, от силы дюжина. Щёлкнула деревяшка в камине, солдат отшатнулся, звук походил на выстрел. Остальные засмеялись. Разрядить автомат в эту кучу людей, а дальше будь что будет, но уже без него. Товарищи сообразят, закончит начатое. Шубин понимал, что это будет его последний бой, но так заманчиво смотрелась кучка немцев у камина. Он начал изворачиваться, стаскивая со спины автомат. Глупо, но нельзя им позволить уйти.

Внезапно донёсся шум. По лестнице топали люди. Двое ввалились в проём, один тащил рюкзак. Такой знакомый, чёрт возьми, рюкзак. Шубин похолодел, оставил попытки дотянуться до оружия. Раньше надо было.

- Герр Прайслер, посмотрите что мы нашли, -сообщил запыхавшейся солдат, сбрасывая на пол свою ношу.

Рюкзак упал на пол с тяжёлым металлическим звоном.

Рация! Её пристроили в келье у стены и в суматохе забыли взять. Потом наверное вспомнили, но возвращаться было поздно. Шубин заскрипел зубами: «Вот раззявы! Кто виноват? Почему без него ничего не могут правильно сделать»?

- Герр Прайслер, это переносная радиостанция русского производства, -выпалил солдат. - У нас таких нет. На ней надписи на русском языке. Мы нашли её в одной из комнат на втором этаже. Там наваленны тряпки, спало большое количество людей. Несколько пустых консервных банок. Там есть камин, он ещё тёплый и в помещении натоплено. Там совсем недавно были русские, герр Прайслер. Они не уходили, мы бы заметили свежие следы. Возможно они ещё здесь.

Стрелять уже не было смысла. Мишени разошлись по залу. Гитлеровцы тревожно озирались, подводили стволами автоматов. Звучали недовольные выкрики - отдохнули называется…

- Кох, вы ничего не напутали? - раздражённо выкрикнул офицер. - Русские могли уйти ещё до нашего прихода, снег замёл следы. А камин в келье устроен так, что долго сохраняет тепло.

- Герр Прайслер, русские уходили в спешке, иначе не оставили бы рацию. Думаю их мало, герр Прайслер, иначе они не стали бы прятаться.

- Ещё раз осмотреть все помещения! - приказал офицер. - Выйти на улицу, обследовать примыкающие строения! Что в подвале и на чердаке?

- Герр Прайслер, мы с Гансом, кажется, видели дверь в подвал, когда спускались по задней лестнице! - выкрикнул знакомый голос.

Шубин остро пожалел, что не прирезал эту парочку.