Морфо

– Правда. Это правда, – уверенно ответил Тайло.

Сфинкс без единого слова поднялась на лапы, спрыгнула с полки и зашагала прочь. Тайло облегченно выдохнул и потянулся к синей бутылочке, но та не захотела идти к нему в руки. Вырастив коротенькие стеклянные ножки, она бросилась наутек.

Тайло кинулся догонять, Флинн не отставал.

– Какая проворная у тебя тайна!

– Быстрее, иначе я потеряю ее навсегда!

– Ты ведь хотел ее спрятать, так пусть бежит! – задыхаясь, крикнул Флинн.

– Я хотел спрятать эту тайну от других, но не от себя!

Ожившая тайна резво скакала по полкам, издавая звук, напоминавший звон разбитого стекла. Иногда она пряталась за другими бутылками, но как только Флинн и Тайло проносились мимо, она со стеклянным визгом срывалась с места и бежала в противоположном направлении. Они как будто играли в салки с маленьким озорным ребенком. Тайло никак не мог взлететь – мешал низкий потолок, – а бегал он так себе, поэтому вся надежда оставалась лишь на Флинна.

Было трудно не упустить бутылочку из виду, она все время пыталась затеряться. Флинн бежал и прислушивался к звону стекла, только так можно было сориентироваться. Он видел, насколько сильно испугался Тайло, поэтому не мог позволить бутылочке ускользнуть и навеки сгинуть в этом бесконечном шкафу. Для его друга эта тайна почему-то была важна, а значит, и для него тоже.

Звон то приближался, то отдалялся. Тайло давно отстал и плелся где-то позади. Остановившись, Флинн прислушался, но ничего, кроме стука собственного бешено колотящегося сердца, не услышал. Либо он потерял след, либо бутылочка притаилась, решив поиграть с ним в прятки. Ну где же она? Где? Краешком глаза он заметил отблеск и повернулся. Маленькая бутылочка стояла на краю верхней полки и раскачивалась из стороны в сторону – сейчас прыгнет.

– Нет! Не смей! – взревел Флинн, но было поздно: она полетела вниз.

Дальше Флинн среагировал молниеносно. Он упал на колени, зажмурился и вытянул перед собой раскрытые ладони. Бутылочка не промахнулась.

– Поймал! Ты ее поймал! – радостно заорал Тайло.

Флинн с трудом поднял веки. В его руках лежала маленькая пузатая бутылочка из синего стекла. Весила она прилично, как если бы доверху была набита свинцом. Тайло подбежал к Флинну, который незамедлительно вернул маленькую, но тяжелую тайну законному владельцу.

– Спасибо, дружище! Я теперь перед тобой в неоплатном долгу! – Тайло обнял его так сильно, что аж ребра затрещали. – Ты такое для меня сделал! Словами не передать!

– А ты все же попробуй, – еле выдавил Флинн: в легких не осталось воздуха.

– Я раньше говорил, что у психофоров нет личных тайн, – сконфуженно начал Тайло, – но у меня все-таки есть одна. И ты ее только что спас! Спасибо! Если бы не ты, я бы лишился той единственной ниточки, которая связывает меня с моей семьей.

– Пожалуйста. – Флинн смущенно улыбнулся. – Я рад, что смог помочь. Эта тайна так важна для тебя? Что там? – спросил он и тут же прикусил язык. Ему всегда не хватало такта.

Глаза Тайло стали темнее полярной ночи. Он невероятно бережно прижал к груди бутылочку, словно та была самым хрупким предметом в этом мире.

– Там… там день моего рождения. Он же день моей смерти.





21. Уши – это самое главное




Откупорив бутылку, Тайло выпустил секрет наружу. Тот вышел, развернулся и показал себя. Коридор растаял, и они очутились в маленькой, скромно обустроенной комнатке.

В кресле сидела миниатюрная женщина и вязала. Ее темные кудри струились по плечам, а зеленые глаза светились от счастья. Она отложила вязание и погладила свой круглый живот.

– Мой чудесный малыш, совсем скоро я возьму тебя на руки, – проворковала женщина.

На диване, закинув ноги на журнальный столик, сидел коротко стриженный мужчина с оливковой кожей. Он смотрел телевизор, монотонно щелкая пультом, – каналы быстро сменяли друг друга.

– Дорогой, – обратилась к нему женщина. – Нам бы уже пора выбрать имя малышу, он вот-вот появится на свет.

– Чего? – промямлил мужчина, не отрывая глаз от экрана.

– Имя, – мягко повторила женщина. – Какое имя мы дадим нашему ребенку?

– Мне начхать, – швырнул мужчина, почесывая небритую щеку. – Хоть Тостером назови.

– Тостер, конечно, оригинальное имя, но боюсь, что его будут дразнить в школе, – вовсе не обидевшись, рассмеялась она. – У меня есть парочка вариантов, но я не хочу выбирать без тебя. Мы должны принять решение вместе.

– Сколько раз я просил не доставать меня тупыми вопросами? – жестко произнес он.

– Но… это важно. Речь о нашем малыше. – Она вновь погладила живот и заулыбалась.

– Это тебе приспичило побыть наседкой, мне и без вонючих подгузников и круглосуточных воплей прекрасно жилось. Скажи спасибо, что я не выкинул тебя на улицу! Одному черту известно, кто тебя обрюхатил, – прорычал мужчина, сузив глаза.

– Как ты можешь говорить такое? – ахнула женщина, инстинктивно прикрыв живот. – Тебе прекрасно известно, что ты единственный мужчина в моей жизни.


– Это с твоих слов, – оскалился он. – Знаю я баб, не первый день живу на свете. Думаешь, я не вижу, как ты пускаешь слюни на других мужиков? Давай, вспоминай, как трещала с почтальоном, строя глазки. Или как сладенько мурлыкала с нашим соседом, с этим уродом с опаленной рожей: «Ах, большое спасибо, Армандо, без тебя бы я не справилась», – передразнил мужчина и плюнул на пол.

– Он всего лишь помог мне донести продукты…

– Вот только не надо прикидываться святой! Днем он тебе помогает, а вечером, когда я на смене, ты ему помогаешь. Уверен, что все соседи давно прознали о ваших с ним шашнях и каждый раз смеются за моей спиной: «О, смотрите, Бруно пошел, рогоносец! Как только этот идиот выходит за порог, его блудливая женушка раздвигает ноги для другого».

– Неправда! – воскликнула она. – Не смей так говорить обо мне! Всем известно, что я приличная женщина… – Ее голос стал тихим-тихим – и ясно почему. Мужчина навис над ней горой, с которой вот-вот сойдет лавина ненависти и гнева.

– Что?! Как ты смеешь открывать свой поганый рот и перечить мне?! Совсем страх потеряла? Не помнишь, где я тебя подобрал? Так могу вернуть обратно! – вскипел он и замахнулся кулаком.

Женщина испуганно пискнула и сжалась в кресле, готовясь к удару, но мужчину остановил стук в дверь.

– Эй, Палома! Это я – Теофания! Открой мне!

Он злобно глянул на жену, быстрым шагом пересек комнату и открыл дверь.

– О, Бруно, ты дома! А я думала, что на работе, – беззаботно сказала смуглая старушка.

Она бесцеремонно оттолкнула мужчину и вошла в комнату, как к себе домой.

– Палома, голубка моя! – весело прощебетала старушка. – Как ты?

Беременная женщина с трудом поднялась на ноги.

– Спасибо, все нормально, – солгала она, незаметно вытирая слезы.

– Ну что? Уже выбрала имя для малыша?

– Да, – медленно кивнула женщина. – Если будет мальчик, назову его Тайло, а если девочка, то Тайма.

– Необычные имена, но хорошие! – одобрила старушка, и в уголках ее глаз появились морщинки-лучики. – Думаю, что будет мальчик – живот низкий.

– А вы зачем пришли, тетушка Теофания? – спросила женщина, опасливо косясь на мужа.

– Палома, прости, что побеспокоила. Я тут решила спечь пирог, так вспомнила, что сахар закончился. Не могла бы ты одолжить мне немного? Я верну.

– Да-да, конечно. Я мигом, – дрожащим голосом произнесла женщина и заторопилась на кухню.

– А мило у вас тут, уютно, – сказала старушка, осматриваясь. – Готовы к появлению малыша?

– Теофания, не суй нос в чужие дела. Бери то, за чем пришла, и убирайся, – грубо отозвался мужчина, возвращаясь к дивану.

– Бруно, какая собака тебя укусила? – поджав губы, поинтересовалась старушка.

– Та, которая укусила, давно сдохла, – прохрипел он и залился лающим смехом. – Теперь меня кусает только моя непутевая женушка.

– Не ври! Палома самое настоящее золото!

– Раз она такое золото, то забирай ее себе, – огрызнулся мужчина, защелкав пультом. – Мне эта клуша уже поперек глотки – трещит без умолку! Все мозги проела.

– Если надо будет, то заберу! Смотри, Бруно, – сказала старушка с суровым видом, – не будешь ценить счастье, которое у тебя есть, судьба заберет его и останешься ты один-одинешенек.

– Знаешь что? Катитесь-ка вы обе из моего дома!

– Совсем стыд потерял! – Старушка всплеснула руками. – Гляди, Бруно, как бы корона не упала с твоей светлой головушки да ножку тебе не прижала.

– Теофания, я уважал твоего покойного мужа, но это не помешает мне вышвырнуть тебя за порог! – крикнул мужчина. – Ни одна баба не смеет строить меня в моем же доме!

– Да ты никого, кроме себя, и не уважаешь, Бруно! Ни меня, седую старуху, которая повидала куда больше твоего, ни мать своего будущего ребенка! Никого!

– Все! Сама напросилась! – рявкнул мужчина, вскочил на ноги и подбежал к старушке. Та даже не шелохнулась.

– Бруно, умоляю, хватит! – Из кухни выплыла испуганная Палома. – Вот, Теофания, возьмите сахар и уходите, прошу вас.

– Спасибо, дорогая, уже не надо, – процедила старушка, сердито щурясь на мужчину.

Перед уходом она кинула на Палому взгляд, полный жалости.

Картинка замерла, и на ней возникли полосы, как помехи на экране неисправного телевизора. Мир вокруг погас, но вскоре вновь зажегся. В следующем видении беременная женщина выглядела усталой, бледной и не совсем здоровой. Она опять сидела в кресле и вязала.

– С чем ты там возишься? Лучше бы жрать приготовила, в холодильнике хоть шаром покати, – недовольно пробубнил мужчина, открывая очередную бутылку пива. Рядом с ним уже образовалась небольшая стеклянная армия.

– Уже бегу готовить, Бруно, не ругайся, вот только закончу рядок. Я вяжу нашему малышу шапочку, – вяло заулыбалась она, показывая мужу свою работу.