Монстр. Маленький изобретатель

Похоже, грузный мужчина решил поголосить просто так, потому что в противном случае не было вообще никаких причин для его возмущений.

– Уважаемый, я настоятельно прошу нас пропустить, – в абсолютно спокойном голосе Фелиции было столько металла, что можно было ощутить его острое прикосновение к коже. – Нам вообще не…

– Да пошла ты! – бас индюка накрыл толпу, заставляя женщин морщиться и затыкать детям уши. – Срать я хотел на вас и вашего спиногрыза! Вы кто вообще такие, чтобы лезть передо мной?!

Санктус, до этого бледный и немного рассеянный, резко преобразился, встав рядом со своей женой с каменным выражением на лице. Даже Лани посерьёзнела и насупилась, позабыв о правилах хорошего тона. Вокруг спорящих резко образовалась сфера полной тишины. Прошло пять секунд, десять, а потом случилось то, чего никто не ожидал. Индюк вздрогнул, быстро отошёл в сторону и вежливо поклонился, пропуская Морфеев вперёд.

Легко кивнув оторопевшему мужчине, Фелиция покатила коляску дальше, тихо недоумевая, что стало причиной такой резкой смены поведения. В голове женщины крутилось много вариантов, но ни один из них даже близко не соответствовал истине. Исход этого краткого поединка на самом деле решил тот, о ком все позабыли.

Конечно, Лаз очень хотел пройти тест, и уже за то, что этот момент откладывался, мужчина его откровенно бесил. Но он понимал, насколько велика разница между ним и этим мужчиной, разница в силе их слов и поступков. А потому не сказал ни слова, когда им совершенно без причины преградили дорогу. Однако, оскорбление в адрес его мамы было совсем иным делом. Лаз хотел прожить жизнь достойно, но достойная жизнь ни в коей мере не означает, что ты должен быть со всеми вежливым и обходительным. И вставший перед ними индюк, посмевший разбрасываться подобными словами, вызывал у Лаза лишь одно чувство. Ярость.

Это и увидел индюк в глазах шестилетнего паренька. Нет, не сказать, чтобы этот человек обнаруживал такие эмоции у своего оппонента впервые. Вот только создаваемый возрастом диссонанс был по-настоящему шокирующим. Словно котёнок, издавший тигриный рык, маленький мальчик в инвалидном кресле заставил разум бывалого мага сотрясаться от недопустимых противоречий.

Больше их никто не останавливал.





* * *


Проверка родства проводилась индивидуально с каждым ребёнком. Из главного зала ратуши, где стояли камни определения потенциала, те дети, что показали хорошие результаты, отправлялись в дальнее крыло здание, оборудованное множеством отдельных комнат. Вокруг этого места не стояла толпа, потому как результаты теста оставались в секрете, однако в каком-то смысле он был даже важнее определения потенциала.

Небольшая комната, обычно предназначенная для работы каких-нибудь клерков, была быстренько переоборудована под насущные нужды. Всю мебель сдвинули к стенам, а посередине поставили постамент в полметра высотой. На нём было водружено сложное металлическое устройство, состоящее из десятков вложенных друг в друга колец.

– Привет, парень, – перед каталкой Лаза на корточки сел приятного вида молодой человек с роскошными усами и весёлым прищуром темно-серых глаз. – Моё имя Пауль Шинил, очень приятно познакомиться, – к мальчику протянулась твёрдая и суховатая ладонь. Лаз с удовольствием пожал её, как можно сильнее. Такие люди ему нравились. – Ты уже знаешь, что мы тут собираемся проверять?

– Родство к элементам?

– Правильно, но не совсем, – Пауль улыбнулся. – В первую очередь маги делятся не по элементам. Для начала чародей может быть стихийным магом или псионическим, – Пауль рассказывал это сегодня явно не в первый и даже вряд ли в десятый раз, так что, не дожидаясь вопросительного взгляда, тут же пояснил. – Стихийный маг управляет природными элементами. Огнём, водой, воздухом. По его желанию стихии могут отправиться в пляс или стать смертельным оружием.

На этих словах молодой маг сделал странный пасс рукой, и над его ладонью закружился самый настоящий тайфун, только высотой всего в тридцать сантиметров. В небольшой комнатке запахло солью, а воздух явно посвежел, словно все пятеро вдруг оказались на морском берегу. Лани крепко сжала кулаки. Она явно уже не раз видела подобное, и мальчик подозревал, что упорно пыталась повторить. Да и что говорить, зрелище, и правда, было невероятным, как ни посмотри. Для Лаза просто мысль о том, что он сможет нечто подобное, была невероятна. А с учётом его силы души, он явно будет способен на нечто куда большее. Между тем Пауль сжал кулак, и мини-ураган растворился в воздухе.

– Если стихийный маг взывает к несуществующим в обычном мире силам, то маг псионический управляет тем, что находится вокруг него. Он может двигать предметы силой мысли, управлять ими, сделать камень мягким, как суфле, а из воды создать прочнейшее лезвие. К сожалению, я продемонстрировать псионическую магию не смогу, – на лице Пауля появилась чуть извиняющаяся улыбка. Понятно, молодой человек не мог повлиять на свою магию, но всё равно явно испытывал некоторую вину.

Впрочем, Лаз вполне мог это представить. Более того, представить очень чётко. В конце концов, Дамия для создания всех этих механизмов использовала именно псионику. И Лаз видел сам процесс много-много раз.

– Здорово! – Лаз был совершенно искренен. Определённо, какой бы тип магии не был у него – он не будет разочарован.

– Рад, что ты так горишь энтузиазмом, – усмехнулся Пауль. – Однако, скорее всего ты всё-таки стихийник, псионики встречаются достаточно редко. Вот этот аппарат призван определить, к какой стихии у тебя родство.

– У меня родство к воде, земле и воздуху! – встряла Лани, явно полностью удовлетворённая раскрытием секрета. На этот раз мама не стала её поправлять, а только улыбнулась.

– Твоя сестра сильна, у меня только вода и воздух, – молодой маг кивнул. Но потом, состроив загадочную мину и понизив голос до шёпота, продолжил. – Но скажу по секрету, у моего младшего брата родство ко всем четырём стихиям!

Лани понурила голову, явно удручённая тем, что кто-то её превзошёл.

– А какой у него потенциал? – Лаз сделал ставку, рассчитывая на голую статистику. Но лицо Пауля не показало никаких следов разочарования.

– Почти высокий, он – молодец.

– Ага! А у меня больше! – Лани снова улыбалась от уха до уха, явно вернув уверенность в себе. И даже, пока родители не видели, показала Паулю язык. Молодой человек не преминул показать язык в ответ.

– А на что влияют стихии? – Лаз поспешил прервать этот тихий поединок.

– Очевидно, на то, какую магию ты будешь в состоянии применять, – Пауль, как взрослый человек, быстро вернул серьёзный вид. – На самом деле, я тоже могу использовать, к примеру, магию огня. Но это будет в десять раз сложнее, чем с теми стихиями, которые меня любят. Когда ты научишься применять магию более профессионально, твои стихии даже могут превратиться во что-то особенное лично для тебя. К примеру, – в глазах молодого человека вспыхнула мечтательность пополам с искренним почтением. – Ректор академии, в которой я учился, и куда хочу отправиться преподавать, один из одиннадцати высших магов Кристории, объединил стихии огня, воздуха и воды в магию погоды. Ему подчиняются ветра и бури, он может призывать град и молнии! Это просто невероятно!

Было видно, что Пауль по-настоящему восхищался тем, о ком говорил. И, судя по продемонстрированной им самим магии, ставил его себе в образец. И Лаз не мог не признать, возможность контролировать небеса и становиться живым воплощением бога-громовержца – перспектива, мягко говоря, очень привлекательная.

– Ладно, – одёрнув себя, маг подошёл к пьедесталу и показал на небольшую пластинку сбоку. – Надо положить сюда руку. Ох… Тебе помочь? – с некоторым запозданием Пауль вспомнил о находящемся под мальчиком инвалидном кресле.

В глазах молодого мага проскочила жалость. Лани дёрнулась, с её лица пропала улыбка, девочка с тревогой посмотрела на брата, Санктус нервно потёр запястья… И что-то внутри Лаза щёлкнуло, как тогда, при встрече с большим и агрессивным магом. Секунду назад он с улыбкой разговаривал с Паулем, а тут вдруг…

– Давай, дорогой, – Фелиция уже было схватилась за коляску сзади, но раздавшийся в маленькой комнате выкрик словно откинул женщину назад.

– Я сам! – мальчик не имел ничего против Пауля, он был реально хорошим парнем, весёлым, явно очень добрым. Но за сегодня Лаз уже поймал на себе слишком много таких взглядов.

Несмотря на почти полное безразличие к мнению окружающих, он оставался человеком и не мог окончательно закрыться от других. По капельке, медленно, в нём накапливалась злость. Это была не та яркая ненависть, излившаяся на индюка, а скорее поток капелек, в конце концов, перелившийся через края чаши терпения. Ему не нужна была чужая жалость. Жалеть следует тех, кто не может позаботиться о себе сам: вымирающих животных, стариков, идиотов. А он каждый день боролся с собственной участью, уже шесть долгих лет. Для него жалость была насмешкой, оскорблением, издёвкой. Но при этом единственной, кто не испытывал к нему этого чувства, была Принцесса, леди-ястреб, живущая в его комнате.

– Я сам…

Уперев руки в подлокотники, он поднялся из кресла, сопровождаемый немного ошарашенными взглядами. Никто даже не подумал подать мальчику костыли, пристёгнутые сбоку к креслу. Слишком уж неожиданной для взрослых была эта вспышка от шестилетнего ребёнка.


В общем-то, Лаз и сам не до конца понимал, что с ним произошло. Уже не впервые он ловил себя на таких моментах, совсем ему несвойственных в прошлой жизни. Злоба на ни в чём не повинных, в общем-то, людей, жгучая, до боли в груди, зависть к гуляющим по улицам, накатывающее иногда чувство своего предельного превосходства над окружающими из-за его магии и разума, пропадающее только после того, как он опускал глаза и оглядывал тощее, как у скелета, тело…

И сейчас это выплеснулось во что-то совсем неправильное. Он не должен был себя так вести с важными ему людьми, со своей семьёй. С ним явно что-то было не так, вот только вряд ли существовал в этом мире человек, кроме него самого, способный понять, в чём именно дело. А идей просто не было.

Но об этом стоило подумать потом, наедине. Сейчас же перед ним была иная задача. Пусть со скрипом, пусть он перепугал родителей и Лани, но он должен был закончить проверку.

Это было сложно. Костыли помогали перенести вес тела на ничего не чувствующий металл, а когда их не было… ну, рано ему ещё было ходить своими ногами. Однако, на остатках злости, теперь уже направленной на самого себя, Лаз всё-таки сделал необходимые три шага, опёршись рукой о постамент. Правая ладонь легла на пластину.

Пару секунд ничего не происходило, а затем кольца аппарата начали медленно вращаться.

– Кхм… – Пауль, тоже явно не ожидавший такой реакции от ребёнка, собрался и продолжил объяснение. – Специальная магия внутри колец вступает в контакт с твоей душой, она определяет твоё родство и показывает его в виде свечения. Красное – огонь, синее – вода, зелёное – земля, жёлтое – воздух. Если стихий несколько, то свечение будет неоднородным.

И верно, над агрегатом проявился шар, пока мутного серого цвета. Но шли секунды, кольца вращались всё быстрее, и сфера начала становиться чётче. Через минуту сквозь неё уже нельзя было ничего разглядеть, потом кольца резко остановились.

– А что значит чёрно-белое свечение? – Лаз уже знал ответ. И почему-то теперь он ему совсем не нравился.

Пауль как-то разочарованно вздохнул.

– Что ты – псионик.





Глава 9




– Понимаешь, в чём дело, – Дамия, без особых обсуждений, была назначена учителем Лаза по магии псионики. Эти двое были знакомы уже больше полутора лет и нанимать кого-то ещё не требовалось. По крайней мере, в самом начале. – В Кристории отлично знают и умеют применять стихийную магию. – Лаз сидел тихо, внимательно слушая нового-старого преподавателя. – А вот с псионической всё куда сложнее… Как бы тебе объяснить… – Дамия замялась, но потом словно бы о чём-то вспомнила, и дальнейшее объяснение пошло намного проще.

– Стихийная магия, – начала женщина, воодушевлённо размахивая руками, – она крайне гибка и зависит от человека. Два человека с одним потенциалом и родством никогда не будут обладать одинаковой силой. Всё зависит от огромного количества параметров. Понимание, умение, техника, тонкости ощущения стихий и так далее. К тому же, есть такая вещь, как объединение стихий, что в результате даёт ещё больший разброс. Да и сами стихии могут быть очень разными…

Она запнулась, поняв, что слишком уж активно прославляет магию, которую ни она, ни Лаз, никогда использовать не смогут.

– Короче, суть ты, я думаю, понял: стихийная магия многогранна и сложна, а потому она постоянно развивается. Один маг управлял камнем, стал профессионалом, написал книжечку по своей магии. Другой маг управлял, к примеру, песком. Но, прочитав эту книжечку, почерпнул несколько идей для себя, в результате чего при прочих равных смог стать более способным чародеем и написал свою книжечку, уже потолще. У третьего было родство к воде, но он всё равно смог что-то изыскать в этой книжице и так далее. С каждым поколением стихийная магия становится мощнее. Двести лет назад такие вещи, как контроль погоды или создание землетрясений были невозможны. А за двести лет до этого даже магия шторма, сейчас подвластная каждому с необходимым родством, считалась чем-то из ряда вон выходящим.

Женщина взяла небольшой перерыв, чтобы отдышаться и попить воды. А в мозгу Лаза, между тем, проносились видения того, как маги разных поколений учились друг у друга, развивая навыки и оттачивая мастерство.

– А псионика? – наконец, не выдержал он.

– Псионика… – женщина замялась, а потом закатала штанину, обнажив столько раз виденных мальчиком протез. Несколько умелых нажатий, и стальная нога отсоединена от культи. – Псионика, как тебе, наверное, уже рассказали – это магия, направленная на контроль мира вокруг нас. Вот только это накладывает огромное количество ограничений. К примеру, я могу заставить эту мёртвую груду металла двигаться, – на этих словах протез, до этого тихо стоящий на полу, вдруг шевельнулся и сам по себе зашагал по лаборатории, смешно переваливаясь со стороны на сторону.

Несмотря на то, что до этого Лаз сотни раз видел, как Дамия применяет магию, это никогда не было так явно и не выглядело так интересно. Предметы просто двигались сами по себе внутри их работ, и в этом не было ничего особенно магического. Сам процесс не казался странным. И эта демонстрация меняла очень многое. Удивлению мальчика не было предела. И такая магия считалась плохой, вызывая разочарованные взгляды и вздохи?

– Это здорово! – искренне воскликнул он, но женщина лишь покачала головой.

– Может быть, это и здорово. Вот только за последнюю сотню лет псионика не сделала ни единого шага вперёд. Пока стихийная магия летит к новым горизонтам, псионики отстают всё больше и больше. Когда-то два типа магии стояли примерно наравне, но сейчас мы плетёмся в хвосте. Да, псионика одна на всех. Нет такого понятия, как родство и то, что может один псионик, может и другой. Однако, в то же время нет и никакого простора для развития. Эта магия состоит из четырёх основных типов. Телекинез – магия управления материей, то, что я тебе показала на примере своего протеза. Таким же образом работает рука твоего деда и вообще все протезы, – нога Дамии сама вернулась на законное место и пристегнулась к креплению. – Потом есть магия сути, это когда ты можешь управлять состоянием вещества, из твёрдого делать жидкое, из жидкого твёрдое. Очень удобно для таких, как мы с тобой, занимающихся проектированием: можно легко отливать нужные детали и так далее. Кузнецам полезно, архитекторам, ювелирам… в общем, ремесленникам.

Взяв стакан, женщина протянула над ним металлическую болванку. Кусок стали в её руках вдруг стал мягким, на нём отчётливо проступили отпечатки пальцев, затем Дамия уже могла мять его как пластилин. В конце небольшого представления металл комнатной температуры блестящей жидкостью плескался в стакане.

Лаз смотрел на эту демонстрацию с открытым ртом. Технологические части процесса Дамия проводила в одиночестве, так что подобная демонстрация была для него едва ли не первым случаем применения этого типа магии.

– В-третьих, есть магия контроля энергии. Однако, в отличие от стихийников, мы не можем вызывать энергию из ничего. Как и раньше, нам нужен объект. – Женщина встала и подошла к печи, которая горела сейчас ради тепла, а не ради работы: на улице всё ещё было довольно холодно. – Я могу магией, к примеру, затушить, – проглядывающие сквозь щели в заслонке угли из красных резко стали серыми, – или наоборот, разжечь огонь. – Угли вспыхнули ярко-белым светом, самым жарким из всех. – Вот только для этого необходимо то, что горит, я не могу разжечь пламя на ладони, как любой новичок-стихийник.

В голове мальчика крутились десятки вопросов, такое количество, что он ощущал покалывание в висках. Вот только если бы он задал их Дамии, она бы ничего не поняла. Просто потому, что этот мир был иным. Всё больше и больше Лаз понимал, что до всего ему придётся доходить самому.

– Последняя ветвь магии работает в обратную сторону, – женщина снова села на стул. – Я могу почувствовать разные материалы в той же ноге без взгляда на них или, к примеру, понять, что за мной кто-то стоит, даже если он не издаёт ни звука. Да, это полезно, но у каждого типа стихийной магии есть свои способы для восприятия окружающего мира, да к тому же трансформации…

– Что? – Лаз встрепенулся, услышав знакомый термин. Он не знал точно, что за магия скрывается за названием «трансформации», но даже само слово каждый раз заставляло его сердце пропускать удар. Он слышал об этом и раньше, но взрослые всегда отнекивались. И мальчик подумал, что теперь-то ему объяснят.

– Ничего, – Дамия похлопала себя по губам. – Не мне тебя этому учить, это сложная магия вне стандартной системы. Вот поступишь в академию – там расскажут.

– Ну, ладно, – Лаз не настаивал, у него хватало мыслей на ближайшие несколько месяцев, если не лет.

– И вот, – женщина уже въевшимся в её сущность движением потёрла колено железной ноги. – Так и выходит, что псионика – магия без будущего. Ты, извини, что я так в лоб, но чем раньше ты это узнаешь – тем лучше.





* * *