Моя капризная леди

Только одно дело воевать с данмарцами или фринбульдцами за свободу, и совсем другое — за сердце, которое кому-то принадлежит. Сам видел похожую ситуацию воочию на примере отца. Он ведь не забыл маму, потому у других женщин не было ни единого шанса проникнуть сквозь запертые двери его души. Сколько красавиц прошло через постель сурового лэрда МакГиннеса, но никто из них не зажег огонь во взгляде.

Теперь я отчетливо видел похожее пламя в Мали, и меня буквально вывернуло наизнанку.

— Терлак… — прошелестел мягкий голос, а с ним шаловливый ветерок принес умоляющие нотки.

— Забавно, да? — усмехнулся я. — Мне приходится соперничать с тем, кому я поклялся в вечной верности и кого зову другом.

— Вы не соперники, Терлак, — устало пробормотала Амалия, затем отвернулась к озеру. — Уж точно не в борьбе за меня.

Ну да, ведь король сам находился в любовной петле, и попытки вырваться из нее не давали никаких результатов.

В итоге получалась забавная дистанция. Мы бежали, разрывая легкие в клочья, но все никак не выходило догнать человека впереди. И сколько ни кричали, он никогда не оборачивался.

Квадрат, треугольник, круг — как не назови, исход всегда один. И гнев на сложившуюся ситуацию оказался плохой советчиком в разговоре наедине. Хоть я старался не поддаваться, все равно бурлящая ярость прорвалась сквозь тщательно выстроенные ограждения.

— Ты умоляла Абеля не уходить, — произнес я.

— Я этого не помню, — ответила Амалия, продолжая рассматривать хрустальные отблески на озере. — Клянусь. Может, мне вообще кошмар снился. Нельзя обвинять женщину за ее страхи.

Она слабо улыбнулась, но я знал — это ложь. Мали жаждала уйти от неприятной темы, которая ранила не только меня, но и ее. Мне же оставалось либо принять протянутую ветвь мира, либо отвергнуть и перечеркнуть шансы на будущее.

— Да, — рассеянно сказал я, затем наклонился и вновь подобрал с земли камень.

Прохладная погода вместе с легкой тяжестью в руке постепенно восстанавливали утерянное самообладание. Словно кто-то уравновесил чаши по обеим сторонам весов. Затем звук воды, едва запущенный снаряд достиг цели, немного приглушил ядовитые шепотки подсознания.

— Как твоя рука?

Вопрос застал врасплох, поскольку я его совсем не ждал. Думал, Амалия начнет с чего попроще: к примеру, поинтересуется делами Акселя или начнет расспрашивать о Даниэле. Тем более, за прошедшие дни я почти забыл об укусе. Иногда, правда, неприятное чувство сдавливания мучило голову болями, но в целом свое состояние я оценил, как нормальное.

— Все хорошо, — отозвался с некоторой заминкой, но Мали такой ответ не удовлетворил.

— Ее нужно осмотреть, — вдруг решительно заявила она и резко повернулась ко мне. — Лучше вместо выяснений отношений давай следить за твоим здоровьем. А то я стану вдовой раньше, чем выйду замуж.

— Так говоришь, будто завтра мне понадобится отпевание.

— С твоим дрыгловым режимом дня? Еще бы!

Неожиданно сильный порыв ветра вырвал из пальцев Амалии кружевной зонт и модный аксессуар понесло куда-то в сторону озера, почти в самую середину. Возмущенно вскрикнув, она попыталась добраться до него веточками ольхи, но дар по-прежнему плохо отзывался. По итогу деревце затрепетало от воздействия магии, выпустило несколько молодых веточек и затихло.

Мне пробрал смех, а вот Амалия тяжело задышала от подступившего гнева и выпустила еще с десяток искр. Они сорвались с кончиков пальцев, а после упали на траву, чтобы через секунду превратиться в крохотные маргаритки.

— Не смешно! — запыхтела от недовольства Амалия и придержала разметавшиеся пряди волос. — Сейчас польет дождь, я вымокну до нитки в новом платье.

— Вообще-то, смешно. Особенно твои капризы ни с того ни с сего, — хмыкнул я, ловко перенаправляя буйную стихию обратно. Описав круг, зонтик через мгновение вернулся, и гладкая ручка нырнула к подставленной ладони.

— Я не капризная, — прищурилась Амалия, словно разъяренная кошка.

Галантно поклонившись, вручил невесте зонт, чем заслужил еще одно невежливое фырканье.

— Какая в сущности разница, если ты меня устраиваешь любой? — задал я вопрос в пустоту и между нами вновь повисло неловкое молчание.

Мы оба понимали, что наши разногласия никак не решились. Их просто отложили в сторону, прикрыли ширмой напускного дружелюбия и флирта. И мне, и Амалии хотелось забыть обо всех подозрениях. Пусть потом они вернутся с последствиями, но сейчас эта страница осталась недописанной.

Первая капля упала на щеку, затем послышался девичий крик:

— Папа! Амалия!

Джинни с Маргарет кричали нам, размахивая руками, пока дроу Эйло стоял подле них с зонтиками. Именно он не позволил близняшкам далеко убежать, пока дождь постепенно набирал силу. Поэтому следовало поторопиться, и я стащил сюртук, ловко обернув в него удивленную Амалию. После чего потянул ее в сторону девочек.

— Терлак, — неожиданно проговорила она, когда очередной порыв ветра пригнул к земле куст дрока. Над нашими головами свернула вспышка, а разрывающий грохот напугал Амалию своей мощью.

— Что? — отозвался я, отфыркиваясь от воды, которая стекала по моему лицу.

— Дай мне шанс, чтобы забыть.

Запнувшись на ровном месте, я резко остановился и ошарашенно распахнул глаза.

На этот раз зонтик ловить никто не спешил. А Амалия совсем забыла, как несколько минут назад сетовала на возможность промокнуть. Стояла, чуть подрагивая от холода, пока шелк платья облеплял хрупкую фигурку, но решительно смотрела на меня.

— Я буду тебе самой лучшей женой. Обещаю, — дрожащим голосом произнесла она. — Только не закрывайся от меня. Просто еще немного времени.

Моргнув, я вдруг улыбнулся и покачал головой. Убрав влажную прядь волос за ухо, осторожно обхватил щеку, поглаживая пальцем бархатистую кожу.


— Драконы ищут свою пару годами и всегда преданно ждут ее возвращения. Они очень терпеливы. И пусть я нелетающий ящер, но все-таки дождусь момента, когда ты решишь оглянуться.

Амалия опустила ресницы и поддалась вперед, когда девочки вновь напомнили о себе.

— Папа, хватит любезничать! Вымокнем же! — негодовала Маргарет, и мы резко отскочили друг от друга.

А через секунду громко рассмеялись под ворчание близняшек.

В дом Гранта мы вернулись вымокшими, довольными и основательно замёрзшими. Прямо с порога ахнувшая экономка быстро позвала горничных, громко раздавая приказы. Первыми она погнала суетливых близняшек в спальни. Девочки даже спорить не стали: бросились вверх по лестнице и чуть не сбили с ног дворецкого.

Нам с Амалией, правда, тоже пришлось подчиниться увещеваниям троллихи и поспешить в комнаты, дабы переодеться. Уже будучи на первой ступени, я вдруг заметил Даниэля. Он кивнул, показывая двигаться за ним, и исчез за дверью голубой гостиной.

— Ты куда? — удивилась Мали, когда я резко изменил направление.

— Скоро вернусь. Поспеши, иначе простынешь, — кивнул на лестницу и зашагал вперед.

— Терлак! — возмутилась Амалия, но вместо ответа я помахал ей рукой.

Голубая гостиная, куда меня позвал Даниэль, резко дисгармонировала в общей нейтральной отделкой дома. Я был уверен, что шелковую брокателль [1], украшенную вытканным серебряным узором, выбирала еще матушка Гранта. Здесь буквально чувствовалась женская рука: на полках стояли причудливые фарфоровые блюдца и статуэтки, а по углам на столиках взгромоздилась парочка уродливых, расписных ваз из Синьяна.

Почему-то дамам очень нравились такие вещи. Хотя по мне подобные произведения искусстве совершенно не вписывались в интерьер и только портили своим видом обстановку. Да еще грозили убить случайного человека, если тот рискнет на них натолкнуться. Прямо как я.

— Осторожнее, это ваза династии Сю позапрошлого века, — раздался возмущенный голос Дункана, пока я пытался удержать дрыглову посудину на месте. — Стоила мне целую тысячу крон!

— Ты явно переплатил, — фыркнул я и повернулся к сидящим у камина мужчинам.

Даниэль расположился у самого огня с початой бутылкой гномьего виски и задумчиво разглядывал огненные отблески в хрустальном бокале. Грант, наоборот, предпочел оставаться на своих двоих, но отменным пойлом не побрезговал. Даже мне предложил, быстро растеряв шутливую строгость, едва я приблизился к ним.

Моя сорочка, брюки и жилет промокли насквозь, потому тепло огня создавало приятные мурашки по холодной коже. Такой сладостный контраст, который позволил на несколько секунд отрешиться от реальности. Прикрыть глаза и откинуться на спинку кресла, куда я рухнул, как только дошел до камина. Головная боль немного отступила, а тело постепенно начало согреваться.

Хорошо, что додумался надеть сапоги из кожи василиска.

— Выглядишь так. Будто на тебя вылили ведро воды, — лаконично заметил Дункан, но я пропустил издевку мимо ушей и открыл глаза.

— Зачем звали? — спросил прямо у Даниэля, который пока взял на себя роль молчаливого наблюдателя. — Судя по срочности, там что-то важное.

У Гранта закончился запас плюгавого юмора троллей. Хвала богам.

— Ведьму арестовали, как и похитителей. Сбежал лишь главарь банды по имени Козырек, — монотонная речь Даниэля прошлась неприятным звуком по ушам.

Я потянулся к бутылке, налил виски в бокал и поднес ко рту. Почти сразу обжигающая жидкость наполнила вены огнем эйфории, сморив веки и лишив ненадолго сил. Тяжесть прошедших дней рухнула на плечи, но все равно оставила сосущую пустоту в душе после нервного перенапряжения.

Мне не хотелось ни говорить, ни думать, потому я кивнул и позволил Фламелю продолжить.

— Им будет предъявлено обвинение, затем назначат день казни. Смерть через повешение, — сухо сказал Даниэль.

— Ведьму бы лучше на костер, — пробурчал Грант и отвернулся к пляшущему огню в камине, откуда доносился треск дров.

— Мы не в средних веках, — рассеянно отозвался я.

— А жаль, стоило бы вернуть некоторые формы наказания.

Удивительно, но я впервые был с ним согласен. Таких женщин, как жрица вуду. Лучше всего умерщвлять без права на перерождение. И не только потому, что они коверкали темной магией суть жизни. Дело было еще и в их вере. Поклонение богам смерти и разрушение ни к чему хорошему не вело адептов культа крови.

— Что с Алибарди и самим Козырьком? — спросил я, отринув хрыловы рассуждения о добре и зле, сосредотачиваясь на делах насущных. Чутье меня никогда не подводило.

Даниэль позвал не для того, чтобы рассказать о судьбе преступников.

— Ничего, — поджал губы Фламель. — Никаких следов. Ведьма молчит, приятели Козырька ничего не знают. С ними переговоры вел другой человек. В маске и сером плаще, о котором рассказывала Амалия.

— Джереми тоже упоминал мага, — встрепенулся Грант. — Похоже, тот самый заказчик Лонгборда

— На месте сгоревшего борделя нашли какие-нибудь следы? — с надеждой спросил я, но в ответ Фламель покачал головой.

Разочарование вновь накрыло волной вместе с гневом. Пальцы крепко сжали бокал, а дуновение ветерка шелохнуло бархатные шторы.

— Ни в борделе, ни на почте. Несколько посылок с контрабандой вскрыли, но там ничего существенного, — вздохнул Даниэль. — Яиц драконов нет. Тот мальчик, Аксель, тоже не знает, куда их свозили после кражи.

— Кстати, — очнулся я и выпрямился в кресле, — как он? Почему ты не привел его?

Говорил же, что у меня чутье? Даниэль с Дунканом быстро переглянулись. Грант даже замялся, будто никак не мог сформулировать слова в предложения. Он явно нерничал, поскольку начал бесцельно дергать пуговицу на жилете. Всегда так делал, когда чего-то боялся или находился в тупике.

Переведя взгляд с одного на другого, я коротко вздохнул и приготовился к худшему. В конце концов, сегодня вообще довольно мерзкий день. Пора бы уже привыкнуть.

— Ладно, говорите.