Моя капризная леди

Я перешагнула порог и сразу же окинула взглядом будущие покои на предмет подозрительных деталей. Вроде бы ничего особенного не увидела: спальня — как спальня. Пройдя вперед, я обошла кровать, чтобы получше рассмотреть вид из окна. Узкая бойница выходила прямо на побережье и открывала чудесный вид на озеро Лосхел. Приглядевшись, я заметила огромную тень под зеркалом водной глади — Лося.

Нежнейший атлас цвета морской волны коснулся моей кожи, когда ветер скользнул меж приоткрытых ставен и пошевелил занавески. Материал такого оттенка мне попался впервые, но я подозревала, что шторы из Синьяна. Именно из этой заморской страны привозили ткани подобных расцветок: бордовый, ярко-голубой, фиолетовый, изумрудный и другие.

Я обернулась и осмотрелась вновь. Что же, покои леди Розали можно было назвать поистине королевскими. Каждая вещица лежала на своем месте. Невольно складывалось впечатление, будто хозяйка вышла ненадолго для прогулки и скоро должна вернуться.

Комнату разделяли три помещения: спальня, гардеробная и будуар. В спальне стояли два громоздких сундука с магическими замками для личных вещей. Середину разделяла огромная кровать с бархатным балдахином и резными столбиками с головами единорогов. Еще здесь был косметический столик с удобным пуфом, круглое зеркало в старинной раме, камин — а над каминной полкой портрет светловолосой женщины в бордовом платье из бархата.

Я обратила внимание на ткань и устаревший фасон, поскольку поверх наряда была наброшена меховая накидка. Такие сейчас не носили. К тому же роскошное ожерелье, которое оттенял светлый мех, невольно притягивало взгляд своим крупным топазом в центре.

У меня не возникло сомнений в том, что это и есть таинственная хозяйка комнаты. Вряд ли кто-то стал бы вешать портрет чужой женщины в спальне благородной дамы. Смотря в серые глаза и разглядывая благородные черты, я узнавала Терлака. Совсем немного, неуловимые мазки, но их родство буквально чувствовалось в загадочной леди Розали.

— Это моя мама, — голос МакГиннеса прозвучал совершенно неожиданно, и я резко обернулась. Магда поставила мой саквояж на один из сундуков, поклонилась Терлаку, затем тихо вышла. — Она тоже была данмаркой.

— Красивая, — выдохнула я. — Очень.

— Да, — эхом отозвался МакГиннес и прошел в спальню, когда дверь с тихим щелчком закрылась за его спиной.

Почему-то от его присутствия стало совсем не по себе. Может дело в бесконечно долгом дне и холодном приеме. Или самом Терлаке. Он совсем не выглядел таким беспечным, как час назад. Похоже, что разговор с семьей вышел тяжелым. Я заметила проступающую вену на виске от нервного напряжения, которое МакГиннес сдерживал изо всех сил.

— Что-то случилось? — я вскинула брови. Дабы не портить момент, постаралась отбросить подальше всякие посторонние мысли и позабытую истерику, вновь подающую признаки жизни.

— Странно, что отец поселил тебя сюда, — проговорил Терлак.

Он обошел кровать, чтобы тоже подойти к окну, как я несколько минут назад. Насторожившись, я принялась рассматривать широкие плечи, обтянутые тканью сюртука, и заметила, как сильно они напряжены.

— Мне надо знать какие-то страшные детали ваших семейных тайн? — поинтересовалась я осторожно, прежде, чем сделала несколько шагов вперед.

Ветер с озера растрепал медные пряди, пока сам Терлак продолжал вглядываться в постепенно темнеющее небо. Ночь неспешно забирала власть на несколько часов, приближая время сна, но почему-то усталость почти не ощущалась, как раньше.

Прислонившись к стене рядом с МакГиннесом, я терпеливо ждала ответа на вопрос. И, спустя несколько долгих секунд, услышала короткий вздох.

— Отец не позволял трогать комнату мамы с момента ее смерти. Никого не пускал сюда, вот я и удивился, — рассеянно ответил Терлак и поставил ладони на подоконник.

— Все плохо, да? — тихо спросила я.

Между строк прозвучали все невысказанные вслух вопросы: и о состоянии замка, и о местных, и об отношениях отца с сыном. Мысленно я подобралась, готовясь к худшему для себя, однако промолчать просто не могла.

— Мое приданое достаточно большое. На ремонт хватит. К тому же после смерти отца ты получишь все имущество Сент-Клеров. Не считая того, что отойдут Эрику, как мужу Далии. Мы богаты.

— Я знаю, — просто сказал он.

— Можно продать часть земель или продолжить заниматься торговлей, — продолжала развивать я идею.

Правда, сама я в этом мало что смыслила. Отец никогда меня не привлекал к делам, да и интереса не было.

— Знаю, — кивнул Терлак.

— Тогда почему мрачный такой? Радуйся, богатая невеста и женщина мечты, — задрала я подбородок, все-таки надеясь, что второе дороже первого.

Пусть даже ему нужны мои деньги. Кто в наше время не заключал брак ради них?

— Я женюсь не на землях, титуле и имуществе, — МакГиннес вдруг повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. — А на тебе. Именно поэтому у нас с твоим отцом договор: если после свадьбы ты решишь уехать, я не смогу никак помешать. Часть наследства пойдет на твое содержание. Но главное, что брак восстановит твою репутацию в обществе. Даже король не сможет воспрепятствовать возвращению леди Амалии МакГиннес в столицу.

— И ты это подписал?! — захлопала я ресницами, чувствуя, как кружится голова. — Почему же раньше молчал?

— Я надеялся, что здесь у меня появится возможность уговорить тебя остаться, — дернул плечом Терлак, тяжело вздыхая, и сжал переносицу. — Как-то не рассчитывал на такой прием со стороны родных, думал будет проще.

Он вновь повернул голову к окну, теряясь в перипетиях своего разума, после того как дал мне в руки фактический шанс на свободу. Брак с МакГиннесом мог вернуть меня в мир балов и восхищенных взглядов. Никаких фырканий за спиной, презрительных смешков и сплетен. Меня бы вновь уважали, а теперь и вовсе побоялись сказать слово против. Терлак состоял в королевском совете, и это многое меняло.

Только… Надо ли оно мне?

— Можно уехать в Данмар? — осторожно прощупывала я почву. Недовольство промелькнуло в чертах жениха.

— Да.

— И на балы ездить? — добавила голосу сладости, замечая, как вздрогнул МакГиннес. Что-то там представил в своей рыжей голове и сразу же расстроился. — К королю?

— Если его величество пригласит, — скрип зубов томительной негой лег на сердце.

— Любовников тоже можно? — я поддела его кокетливо, взмахнув ресницами, и добилась наконец реакции.

Терлака подбросило едва ли не до потолка, ноздри раздулись, и он рявкнул:


— Нельзя!

— Жаль, — цокнула я языком разочарованно и едва не рассмеялась от злобного шипения в ответ. — Шутка. Привыкайте к специфическому данмарскому юмору в вашей жизни, лэрд. И да, этот чертов замок надо привести в порядок! Ненавижу грязь. Как люди живут в таком свинарнике?

Продолжая возмущаться, я не заметила приближения Терлака. Только когда ладони легли на мою талию, резко замолчала, остановившись где-то на гувернантках и отвратительном поведении младшей МакГиннес.

— Для начала надо уговорить вас остаться в замке, леди Амалия. И никакие балы, короли и любовники вам будут не нужны, — протянул он и склонился надо мной, обжигая дыханием кожу.

Мимолетная ласка, но такая нежная. Я прикрыла глаза, наслаждаясь ею, и откинула голову назад. Даже специально приподнялась на носочках. Руки обхватили крепкую шею, позволяя опереться на Терлака, чтобы не упасть от переполнивших меня чувств.

— Ведите себя прилично, лэрд МакГиннес, — проворчала я для галочки, когда наши губы соприкоснулись в поцелуе. — Третий уже.

— И точно не последний.





Глава 11





Терлак МакГиннес



Отойдя от окна, я с сомнением покосился на подоконник и прогнившие рамы. Камень крошился в пыль. Проведя ладонью вдоль стены, я ощутил влагу и поморщился. Крыша жилого донжона знатно протекала, из-за чего зеленый мох заполонил свободные углы. Особенно в тех местах, где скапливалась вода, что разрушала Аркант изнутри.

Еще три года назад замок не находился в столь плачевном состоянии, сейчас же он разваливался на глазах. Во дворе у главной стены скопились грязь и мусор, каменная лестница, ведущая к смотровым башням обветшала под воздействием природы. Правая часть замка в скором времени обещала превратиться в груду камней, а людей для охраны и ремонта попросту не хватало.

Да что там, их было недостаточно даже для обработки полей.

При виде женщин, неспешно возвращавшихся в Аркант, хотелось застонать в голос. Представил себе шок Амалии и меня накрыло стыдом за подобный прием.

Я повернулся к столу и мрачно посмотрел на безмятежные лица сводных братьев, молчаливого кузена и отца. В неярком свете магических ламп кабинет лэрда казался мрачной комнатой, увешанной гербами и знаками клана МакГиннес. Тут и там гулял сквозняк, распространяя влажный воздух на зачарованные книги, разбросанные в беспорядке, и безжалостно уничтожал последние крупицы истории. Многие старые, ценные фолианты уже начали покрываться плесенью, а хрупкие страницы сильно размякли.

Радовало лишь то, что гроссбухи остались в целости и сохранности. Хотя я был бы не прочь от них ибавиться, поскольку под невзрачными черными обложками прятались цифры, от которых хотелось взвыть и хвататься за голову.

Мы по уши в долгах! Все имущество некогда одного из богатейших кланов легко могло уйти с молотка, если оставить дела как есть. Да, проблемы имелись и раньше, но не в таких масштабах.

— Что ты хочешь услышать, Терлак? — устало вздохнул Вестон. Младший сводный брат оглянулся на остальных и выступил вперед, сжимая кулаки, пока отец продолжал хранить гробовое молчание.

Прямо как у входа. Едва Амалию увели, Руперт МакГиннес больше ничего не сказал, только рукой махнул. И пока я бегал по замку, оценивая масштабы катастрофы, продолжал отсиживаться в своих покоях.

Задохнувшись от боли, я осторожно прислонился к подоконнику и почувствовал, как тот начал крошиться под моим весом. Холодный, ночной воздух обдувал шею, грозя будущим воспалением, однако мне сейчас было совсемне до здоровья.

Я обещал Амалии жениться именно на ней, а по итогу мысленно рассчитывал, куда вложу ее деньги. Выстраивал грамотный ход, дабы убедить будущую супругу остаться здесь и тем самым спасти будущее клана. От собственного цинизма стало тошно, пальцы сжались в кулаки, а ведь все должно быть не так.

Увидев сегодня леди Сент-Клер там, в спальне, я на секунду потерял ориентир. Что-то неуловимо знакомое промелькнуло в чертах Мали, столь же прекрасных, как у леди Розали — моей матери.

Мне едва исполнилось семь, когда она погибла. Я помнил горечь отца, долгие годы одиночества и тоски по веселому смеху, что наполнял эти стены. Мама могла своей улыбкой зажечь солнце посреди пасмурного дня, а потом ушла и с ней погас свет. Рядом с Мали я вновь почувствовал нечто похожее. И когда подписывал договор с ее отцом, думал о нашем счастливом будущем. Теперь же рассуждал, куда и как потрачу приданое богатой невесты.

Ну и козел ты, Терлак МакГиннес. Любовь, ага. Она ведь поверила в тебя. Поцелуй точно что-то значил.

— Хочу понять, что случилось с замком и почему мы находимся на грани разорения? — холодно спросил я и обвел взглядом присутствующих.

Гордон переглянулся с братом и нахмурил брови, затем прикусил нижнюю губу. Будто жаждал выговориться, но боялся ответной реакции. В свои девятнадцать он лишь немногим уступал в росте Вестону, которому буквально четыре месяца назад исполнилось двадцать один. Следом шли шестнадцатилетний Рэнальф и четырнадцатилетний Томас. Удивительно, как они выросли за минувшие годы. Несколько лет назад по замку под ногами топтались мелкие гномы, теперь же парни почти сравнялись со мной ростом.

Защитники, настоящие шангрийцы.

В груди вновь неприятно сжалось сердце, и в памяти вернулся момент, когда братья требовали взять их с собой на войну. Им оказалось недостаточно защищать границы Шангрии, где значительных сражений, к счастью, не произошло. Вступать же в ряды регулярной армии я им запретил, сославшись на возраст, и, видимо, с тех пор обида на отказ не прошла. Но лучше пусть дуются, чем погибли бы вместе с другими ребятами.

— А тебе не все равно? — хмыкнул Рэнальф. — Ты уехал сражаться за другого короля…

— Нашего короля, — процедил я сквозь зубы. — Абель Трастамара теперь полноправный правитель Шангрии, Зеленых островов и Данмара! Уясните уже, мы подписали союзный договор!

— И что он нам принес, Терлак? — неожиданно подал голос отец, и я вздрогнул от неожиданности.

Я не мог понять, почему ты допустил это, папа. Все не получалось уложить в голове мысль, что великий лэрд МакГиннес превратил родное гнездо клана в руины.

— Мир, — коротко ответил я.

Усмешка на губах отца ударила наотмашь, словно родитель залепил мне смачную оплеуху. Он по-прежнему оставался сильным, крепким и подтянутым. Резкие морщины сочетались с грубыми чертами, показывая принадлежность Руперта МакГиннеса к представителям клана, некогда занимавших трон Шангрии. Сила бурлила в венах, ноздри раздувались, а вот глаза…