Мой любимый зверь!
Часть 16 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я была в предвкушении путешествия, жаждала приключений и чувствовала причастность к чему-то невероятному и необычайно интересному. Мои мечты сбываются!
* * *
Настоящее время
Яркое солнце Фортана слепит глаза, заливая пространство золотым светом, будто с издевкой напоминает о глазах Райо, бередит душу, мучает. Два часа назад мы прибыли на базу АБНЗ среди пустыни, возникшей когда-то из-за деятельности разумных. Я решила постоять в одиночестве на крыше центрального бункера, где садятся боты с пассажирами и грузом. Само здание – для скрытности, наверное, – над барханами высится на пару этажей. Но песчаные волны лижут каменные стены и когда-нибудь пустыня окончательно поглотит эту цитадель тайн и страха.
Очередной порыв ветра швырнул мне в лицо песок, будто пытаясь наказать, выказать презрение за предательство. Но я только больше щурилась, упрямо не двигаясь с места, уговаривая себя, что все правильно сделала! Правильно! Хрипло и со злостью, бесившейся в груди, выдохнула ветру:
– Я не предала чувства! Я предала преступника суду и заслуженному наказанию!
И плевать, если кто-то услышит. Я нормальная, я боролась со своими инстинктами, страхами, вдолбленными с рождения догмами. Закрыв глаза и задрав лицо к чужому солнцу, я пыталась согреться, потому что мерзла, и холод шел изнутри.
Пискнул коммуникатор. Ровена сообщила: «Шеф отчет проверил. К нам претензий нет. Через два часа отправляемся в столицу. Дальнейшее не в нашей компетенции. Нам разрешили пару дней отдохнуть и осмотреть местные достопримечательности!» Удивительно и непривычно для колючей, просчитывающий все наперед, закрытой Ровены, насколько мне удалось ее узнать за время совместной работы, было приписать несколько восторженных смайликов. Какая хорошая плюшка от начальства, все-таки признавшего, что мы почти блестяще провели операцию.
Несколько раз перечитав сообщение, я смотрела на эти смайлики уже с раздражением. Еще недавно за возможность погулять по Фортану с деньгами, причем не своими, казенными, я бы пищала от восторга, ну хотя бы в душе. А сейчас мне неожиданно захотелось со всей дури врезать коммуникатором об пол и для верности потоптаться.
Нет, пора заканчивать с этими… чувствами! Надо последний раз взглянуть Райо в глаза – солнечные, светившиеся для меня, согревавшие… И забыть! Забыть, пока еще не поздно, может быть.
Спустившись на лифте на минус первый этаж, я уверенно направилась к допросной мимо охраны. Согласно схеме база делится на пять секторов, надо думать, исходя из уровней сложности, допуска на следующий контур, вероятной опасности и так далее. Я слышала, куда приказано отправить задержанного. Пропустит охрана – значит, пройду, а нет – не судьба. Я решительно шла по коридорам и, помимо прочего, терзалась вопросом: почему настолько жестокого и опасного террориста и убийцу с его подручными держат в первом, самом незащищенном секторе? По логике, здесь можно прятать свидетелей или допрашивать преступников попроще. От кого не ожидаешь чего-то экстраординарного и чудовищного. Не ждешь коварного нападения безумных последователей. Уровни, где можно месяцами выдерживать осаду, находятся гораздо ниже. Почему Гонг настолько беспечен? Или считает, что силовики справятся с любым врагом, кем бы тот ни был? Как-то не вяжется с его рассказами о клеранцах и с видео побоищ и смертей. Совершенно. Так почему?
В результате накрутила себя еще больше и чувствовала себя еще хуже. Неужели пять дней с Райо повлияли на мое… э-э-э… восприятие реальности. Я сомневаюсь в своих? В АБНЗ? Тех, кто защищал и защищает родную Федерацию? Избавил меня от секты? Тошно, как же тошно от бесконечных и напрасных сомнений! Из-за кого? Из-за убийцы, насильника и работорговца! Но ноги сами несли меня к цели.
Охрана без единого слова пропустила меня в нужный блок. Мало того, встретила и, наверное, проводила насмешливыми, похотливыми взглядами, заставив выше задрать нос и поджать губы, чтобы ни у кого не закралось сомнения: можно ли мне находиться здесь? Как только двери с шелестом пневматики отрезали меня от лишних глаз, я ускорила шаг, торопясь к цели. Внутри все переворачивалось от нетерпения.
Тем не менее сразу в допросную решила не соваться. Насколько я поняла, там с задержанным работает полковник с коллегой. А вот мышкой шмыгнуть в соседнюю, наблюдательную, – почему бы и нет. К моему везению, наблюдательная пустовала. С облегчением выдохнув, я поймала себя на мысли, что напоминаю шпиона на вражеской территории. Или дурочку, которая, впервые полюбив, делает массу глупостей, за которые потом бывает мучительно стыдно.
Сделав пару неуверенных шагов в сумрачное узкое помещение, где кроме смотрового стекла во всю стену стоят скромные офисные кресла и стол, я замерла. Там, за стеклом, квадратная комната, такая же серая, безликая, сумрачная, как и эта, только немного больше. За узким столом сидят трое: Димас Гонг с мужчиной в гражданском костюме и Райо, руки которого прикованы к подлокотникам специального кресла. Несмотря на ситуацию хуже некуда, он, как тогда в ресторане, спокойно сидит, откинувшись на спинку, не показывая напряжения и страха, – сплошная уверенность и спокойствие. Сильный мужчина, не только телом, но и духом! С двумя кровоподтеками на лице.
Меня распирало от возмущения: согласно общегалактической конвенции о гуманности, к заключенным и пленным нельзя применять физическое насилие. Запрещено мучить и избивать! Но тут же в памяти всплыли ужасные картины, что я просматривала до начала операции, сотни трупов, в том числе детей, стариков, женщин, – и волна возмущения схлынула. Разве можно с подобным шир Алесио по-другому? Ведь спецы АБНЗ больше моего видели и знают, а я, вчерашний курсант, так легко поверила преступнику. Поверила… нет, хуже – влюбилась.
Райо – в плену у моей родины, а я – в ловушке своих собственных эмоций; мысли одна противоречивее другой мечутся, в голове звенит от напряжения. Чего я хочу? На чем надо остановиться? Затаив дыхание, подошла к стеклу, оперлась на него ладонями и смотрела. Во все глаза смотрела. Нет, любовалась! И от этого все переворачивалось в груди, но по-другому не получалось.
Пиджака на задержанном клеранце нет, темная рубашка красиво оттеняет ровный загар на лице и глаза. Жаль, не такие яркие, искрящиеся нежностью и удовольствием, как были утром. Он смотрит практически прямо на меня, как на сделанных скрытно видеозаписях. И опять содрогнулась под его холодным, бесстрастным, нет, мертвым взглядом. Куда делся тот манящий золотой свет, покоривший меня с первых мгновений знакомства?
Я прижалась к стеклу всем телом, все равно никто не увидит, а не смотреть не могла. Жадно, с закручивавшейся тугим узлом в груди тоской смотрела и выла в душе, словно какая-нибудь волчица, потеряв своего зверя. Спины перед моими глазами напряглись, Гонг подался вперед, требуя ответа, но Райо молчал, глядя сквозь них. Не реагировал на давление. Возможно, все, что хотел, уже сказал и теперь просто ждет. Чего? Непонятно!
А я любовалась им и едва не рычала от злости и безысходности. Как он мог? Как я могла? Почему не распознала в нем жестокого ублюдка, почему все, что видела и чувствовала, находясь рядом с Райо, совершенно не соотносится с полученной из досье информацией? Почему я настолько слепа и глуха рядом с ним? С трудом подавила истерический смех. С чего начинаются войны? С жажды любви, власти и денег. Я же мечтала лишь о свободе, считала, что жизнь без любви – это и есть свобода. А сейчас… сейчас я свободна, Гонг порадовал меня чуть раньше Ровены: экзамен я прошла успешно и диплом элитной военной академии практически у меня в кармане.
Но почему же без любви я не взлетаю от счастья к небесам – а будто падаю в пропасть? Прилипла к стеклу и завороженно смотрю на того, кому уже никогда не смогу… ничего не смогу, хоть к нему рвется сердце и душа. Презирать, но все равно любить! Что может быть хуже? Хуже только липкий страх, что за преступления против человечности его казнят. Да, смертную казнь отменили согласно той же конвенции о гуманности, но есть наказания гораздо страшнее. Смертников отправляют на дикие, малоосвоенные и подвергшиеся глобальным катаклизмам планеты. А там долго не живут. Негуманная гуманность – так называют подобные места в СМИ, но правительства не готовы десятилетиями содержать и лечить моральных уродов, есть более насущные нужды, куда потратить бюджет страны.
И все-таки это жизнь. Мне необходимо знать, что Райо будет жив. Хотя бы в одной со мной реальности! Каждый день, каждый прожитый час знать, знать, что он жив, где-то есть, дышит, говорит или молчит, но живой! А я… Я всегда буду помнить его глаза и постараюсь не сойти с ума от одиночества.
– Как же страшно любить и ненавидеть, – прошептала я, вытирая слезу, побежавшую по щеке.
В этот момент Гонг, по-видимому, взбешенно орал на абсолютно бесстрастного Райо, затем обессиленно мотнул головой на дверь, и они с незнакомцем – таким же суровым, как и полковник, «змеем» с ледяными голубыми глазами на узком лице – вышли из допросной. А я решилась на очередное безумство, иначе не назвать. Мне было необходимо, жизненно важно задать вопрос. Чтобы понять… или успокоиться, наконец.
Подождав минутку, я выглянула в коридор – никого. И поторопилась к соседней двери. Дрожа от волнения, пару раз глубоко вдохнула, задержав дыхание, чтобы успокоиться и, стиснув кулаки, зашла в допросную. На шум открываемой двери клеранец не отреагировал, но, увидев меня, заметно напрягся и пристально следил за каждым моим движением. Его сковали по рукам и ногам, так что опасаться нечего, и я, по примеру Ровены, походкой от бедра продефилировала к столу. Мне хотелось, чтобы он запомнил меня такой: уверенной, деловой, безразличной. Профессионал, настоящий спец.
– Прилетела, птичка? Хочешь насладиться победой? – тревожную тишину нарушил глухой баритон Райо, без ласковых ноток, без мягкой игривости.
Я облокотилась задом прямо о стол, левой ногой оперлась о стул между бедрами Райо. Затем, обхватив его подбородок пальцами, подалась к нему ближе и заглянула в потухшие глаза. Опрометчиво поступила: сразу ощутила, как под горячей кожей клеранца перекатывались желваки, он сдерживал эмоции. А его тусклый, безжизненный взгляд… До зуда в руках захотелось погладить его красивое лицо, а не держать пальцами подбородок, наверняка доставляя неприятные ощущения. Поэтому я сорвалась: не удержала злость на него и себя. Злость, тоска и любовь-ненависть, раздиравшие душу, вылились в хриплые обвинения:
– Как ты мог, Райо? Как ты мог убивать детей… женщин… стариков? Насиловать, продавать… Ты хотел по горе трупов невинных подняться к своим темным богам? Так вот, падать будет недолго, но очень-очень больно!
Мы несколько тревожных мгновений сверлили друг друга взбешенными взглядами, пока я не почувствовала, как по щеке опять поползла слеза, то ли остужая мой пыл, то ли зажигая еще сильнее. Но в этот момент его потухшие глаза блеснули и засветились, разгораясь все сильнее и сильнее золотым пламенем. Верхняя губа, от которой тянутся саусы, дернулась. Он глухо, со злостью и в то же время со странным облегчением произнес:
– Так вот что тебе сказали? Как заставили…
Я практически отпихнула его лицо от себя, отпрянула в сторону от непонятного взгляда клеранца, словно на меня смотрел не человек, а зверь. Голодный и яростный! Но сказать ничего не успела, вернулись Гонг с незнакомцем в штатском и застали классическую сцену: испуганная овца и голодный хищник. Я покорно ждала, что отчитают за самовольное появление здесь, однако Гонг лишь ядовито усмехнулся, глядя на клеранца, а мне приказал:
– Агент Пташко, вы свободны. Идите готовьтесь к вылету, вы отлично поработали, заслужили отдых!
И я пошла, медленно переставляя словно одеревеневшие ноги, в полной мере ощущая их копытами той самой несчастной овцы, – исполнять приказы меня научили. Уже когда дверь с шипением открылась, а я сделала последний шаг, услышала еще один приказ:
– Птичка, я скоро приду за тобой, обязательно дождись меня!
Глухое, жесткое, ужасающее предупреждение, от которого кожа покрылась мурашками, а волосы зашевелились, наверное. Уверена, все трое отметили мой страх, когда я обернулась, непроизвольно приподняв плечи и дернувшись, как от удара. И Гонгу это явно понравилось. Почему?
Оказавшись в одиночестве в коридоре, я было поплелась в выделенную нам с Ровеной комнату, но, убейте меня, не скажу почему, остановилась у наблюдательной. Что толкнуло меня зайти туда снова и замереть напротив стекла, наблюдая за происходящим? Более того, открыть панель управления и включить прослушивание.
– …Хороший актер, но не надо изображать статую. Мы не в музее. Подписывайте. Или вы хотите почить в безвестности? – в спокойном тоне штатского проступало раздражение.
– Я уже сказал все, что хотел. Клеран не ведет переговоры с террористами и похитителями; неважно, министра вы украли или простого работягу. Поэтому не вижу смысла в нашем диалоге.
От спокойного, бесстрастного тона Райо у меня душа зашлась, сердце забилось пойманной птицей. Что происходит? О чем он говорит? Ведь это же он…
– Шир Алесио, давайте не будем затягивать это представление, вы подпишетесь под тем, что вы создатель, – незнакомец иронично хмыкнул, – «Розовых слоников» и…
– Я? – не менее иронично удивился Райо. – Нет, к розовым слоникам я никакого отношения не имею. Их создали майджоры, насколько я в курсе, задолго до моего рождения.
– Ну давайте не будем, это все патетика, вернемся к делу, – настойчиво подключился Гонг, вмиг утратив свою харизму и выдержку.
– У нас с вами не может быть никаких дел. Вы забываете, с кем общаетесь, – а вот Райо выдерживал деловой тон, правда добавив презрения. – Клеран не терпит лжи, глупости и, главное, безответственности.
– При чем тут безответственность? – удивились оба землянина.
– Вы явно сглупили, плохо проработали меры воздействия на отношения Клерана и Лиура. Не изучили должным образом оба вида и свойства партнерства обоих миров. Отнеслись к задаче как заурядные дельцы, для которых сиюминутная выгода затмевает перспективы.
– Я смотрю, вы разговорились, – мрачно отметил Гонг.
Ну прямо как наши преподы, когда других слов нет, чтобы поставить на место.
Прикованный к стулу пленник, находясь в совершенно незавидном, тупиковом и бесправном положении, выглядел солиднее и достойнее, чем мой руководитель и его, по-видимому, начальник. Этот мужчина в штатском, если и не непосредственный шеф Гонга, то в любом случае выше его по должности или наделен большими полномочиями, судя по тому, как начальственно он вел себя на допросе, и мимолетным взглядам.
Дальше Райо выбил из меня дыхание:
– В отличие от вас, я – политик, официальное лицо, а не предприниматель, поэтому вынужден предупредить: вы полагаете, если мы далеко от Клерана, вам все сойдет с рук? Ошибаетесь! Повторяю, Клеран не торгуется и не ведет переговоров с террористами и похитителями. Не меняет своих служащих на лишние квоты на лиурентин. Вас всех просто вырежут, начиная с тех, кто отдал приказ об этой операции, и заканчивая теми, кто охраняет меня в камере. Шантажа и обмана мой мир не приемлет. Ни в каком виде.
– А мы рискнем! – зло заявил незнакомец в штатском. – И посмотрим реакцию официального Лиура на галактические новости о том, что заместитель министра по энергетике Клерана оказался пособником экстремистской группировки, которая ведет боевые действия в юрисдикции Земной Федерации, подрывая экономические и политические связи нашего государства. Более того, угрожает мирным гражданам галактики…
– Нас слишком хорошо знают, вам никто не поверит! – равнодушно оборвал пафосную речь Райо.
– Думаете? – в голосе Гонга чувствовалась издевка. – Разве это важно? Другое дело, что благодаря вам, шир Алесио, Клеран будет замазан в грязи по уши, связан СМИ с делами о терроризме, массовыми убийствами. Более того, мы проведем показательный суд над вами, продемонстрируем всему миру свою гуманность, отправив вас, вселенского монстра, с пособниками на какую-нибудь отдаленную планету-тюрьму. Ваши соплеменники будут знать, даже видеть, что с вашей головы не упал ни единый волосок, все будет согласно букве закона. Но вы для них потеряны навсегда, а вот последствия останутся с ними!
Райо криво усмехнулся, хищно блеснув клыками. Если бы эта гримаса адресовалась мне, я бы точно свалилась от сердечного приступа, тем более после его обещания прикончить всех участников операции, включая охрану базы.
– Вы похитили не одно официальное лицо Клерана, а целую группу политических деятелей! Подписывать я ничего не буду, как и участвовать в вашей афере. А значит, скоро вам направят ноту протеста. И тогда мы посмотрим на перспективы вашего дела.
– О чем вы, шир Алесио? – наигранно легко поинтересовался незнакомец. – Какая афера? Уже вся галактика взбудоражена вашими преступлениями против человечности и «Розовыми слониками». Даже если где-то о них еще не слышали, теперь точно узнают. И это сейчас, когда Клеран активно выступает против увеличения размера квоты для Земной Федерации. Да, существует небольшой перекос в нашу сторону, но Федерация растет стремительными темпами, нам необходим лиурентин для колоний и станций, для кораблей и общего взаимодействия. Земля не тот мир, который может позволить себе ваши сдержки и противовесы.
– Конечно, поэтому вы решили так… как это по-вашему, топорно поссорить Клеран и Лиур? Поднять против нас волну негатива? В моем лице, так сказать, особо приближенного к комиссии по раздаче квот лиурентина? – ядовито процедил Райо.
– Топорно или нет – решит общественность и Лиур. Наше дело: помочь им увидеть Клеран в ином свете. И сейчас речь не о них, а о вас. То есть вы отказываетесь подписывать повинную?
– Категорически, – спокойно отказался Райо.
– Решение ваше, – пожал плечами штатский, – за последствия тоже отвечаете вы, шир Алесио! Помните, мы хотели поступить с вами по-хорошему. Теперь же не обессудьте, но вам придется пройти через суд и отправиться по месту отбывания наказания.
– В жизни всякое случается, – равнодушно ответил Райо.
Оба землянина, помолчав несколько секунд, направились к двери. Я, оглушенная и потрясенная, не сразу среагировала, но успела отключить прослушивание и деактивировала панель. Через несколько секунд послышалось шипение открывающихся дверей, и я, как много раз в интернате делала, застуканная за проделками, забралась в стоящее в углу кресло, поджала ноги, отвернулась лицом к стене и притворилась спящей.
Я старалась дышать ровно и не напрягаться, иначе под свитерком будет заметно, как заполошно поднимается грудь. В прошлом я довела этот трюк до совершенства и сейчас не имею права на ошибку, от этого зависит слишком много. Тяжелые шаги добрались до моего угла, а затем прозвучало злое шипение Гонга:
– Агент Пташко, что вы тут делаете?
Я была готова, поэтому даже ухом не повела. А вот сильный и звонкий хлопок в ладоши у меня над головой заставил взвиться с места, рухнуть на пол и закрутить головой:
– Ой! Что? Кто? Ой, простите, пожалуйста.
Если честно, я не ожидала резкого звука, думала, что, как всегда, за плечо потормошат, и, надеюсь, выглядела естественно – проснувшейся девушкой, имевшей неосторожность заснуть в неположенном месте. Стремительно встала, покачнулась, резко сменив положение, и покраснела под внимательными, подозрительными взглядами Гонга и его коллеги. Вытянувшись в струнку, привычно отрапортовала:
– Виновата, полковник, хотела посмотреть, как проходят допросы, но присела… и, похоже, уснула. Разрешите покинуть помещение.
Легенда выглядела примерно как про розовых слоников, по-дурацки и по-детски. И что удивительно, мне вновь поверили. Гонг поморщился, бросив взгляд на начальника, как делают родители провинившихся детей. Тот, поджав губы, недовольно взирал на меня несколько долгих мгновений и наконец отпустил:
– Идите, курсант. Ваше задание выполнено. Через двое суток отправитесь на Землю. Там вас ждут новая успешная работа и прекрасное будущее.
Актриса из меня не ахти, но, кажется, мне удалось изобразить радостную улыбку, когда хотелось выть, рвать и метать.