Мои Белые Боги

Гелла свысока с искорками уважения посмотрела на Сашу и деловито примиряющее ответила: – Когда сделаешь другие ткани, можешь брать нитки на украшение. А пока возвращайтесь к работе, сэвильи. Нужно одеть людей, нужно позаботиться о себе и доказать свою полезность. Аклос скажет: – какие у меня хорошие люди. Как любят труд, не зря их спасал и защищал!

– Мотиватор, уровень – Бог, – проворчала под нос Саша и почувствовала легкий шлепок чуть ниже поясницы, ровно по кончику и ровно такой силы, что можно догадаться: это предупреждение. Гелла убрала оуку и сказала с ласковой угрозой: – Правильные слова. Так ведь? Надо приносить пользу.

– Да, – вздохнула Саша и вернулась к созданию и доработке шаблонов-выкроек. Работалось сегодня на удивление тихо. Сестрички не считаются, они всегда молчат. Эльна мечтательно улыбалась воспоминаниям о прошедшем свидании, Илия поглядывала на вход, очевидно, кого-то ожидая. Гелла бы поболтала в рамках рабочей пропаганды, но успела проголодаться и тоже поглядывала на вход, ожидая появления летающего круга. До обеда Саша погрузилась в атмосферу рабочей сосредоточенности, звучавшая с утра «К Элизе» то и дело проскакивала через тишину и, сбрасывая задумчивость, девушка возвращалась к работе, и надо сказать за полтора рабочих дня успела так поднатореть, что стопка готовых вещей к вечеру должна сравняться со стопкой созданных драгэти вещами. После обеда Илия и Эльна отсели в конец «золотого» стола и о чем-то с серьезным видом перешептывались. Гелла только успела хлопнуть в ладоши и воздать призывное: – Трудиться. Сэвильи, все за работу, как в зал на досках влетели вестники, сделали круг над потолком и спешились с серебристых «лошадок».

– Доброго солнца, сэвильи, света и тепла вам. Мы собираемся поохотиться на терпух. Время пришло. Пришло рыбное время! – с задором сказал Отика.

– Вчера мы тоже так думали, – с улыбкой отозвался Изирда Уэарз.

– Рано говорить, вчера вообще пустые прилетели, – ласково поглядывая на Эльну, отозвался Перекоос.

– Вашу вчерашнюю охоту обсуждали все. А зря! На то и охота: вчера не повезло, сегодня может ждать тройной улов, – приободрила вестников Гелла.

– Полетели на дальнее озеро. Туда мы вчера не успели, – предложил кто-то из риспийцев.

– А чем вы охотитесь? – спросила Саша. Об охоте и рыбалке здесь говорят как об одном и том же процессе. Вместо ответа Отика метнул кинжал второго типа, то, что легче в круглую мишень.

– Возьмите меня с собой! Я уже хорошо метаю! Могу принести пользу на охоте, – вырвалось у Саши и, не дожидаясь решения вестников, она бросила один за другим четыре кинжала. Первый, как на зло, пролетел мимо, зато остальные три попали в круг. Пришедшее тепло напомнило весну. Отличники тоже любят весной прогуливать уроки, когда теплое солнце прогрело одурманенный сиренью и мать-и-мачехой воздух пойти гулять в парк и в уличном кафе выпить чашку двойного шоколада, болтать с подружками и приглядываться к проходящим мимо парням. С этим самым чувством, когда немного стыдно и очень-очень хочется Саша вставала на доску.

– О, Гелла, прекраснейшая, премудрейшая умелица с ловкими руками. Не сомневайся: вы справитесь сами. Столы настроены самым лучшим образом, обязательно скажу Аклосу, как быстро ты освоила шитье…, – дипломатично вел переговоры об освобождении «заложницы» Отика Тринити, очаровательно улыбаясь, наворачивая круги вокруг Геллы и кружа ей голову. Последним из мастерской вылетел Перекоос. Перед этим он жарко поцеловал Эльну и что-то шепнул ей на ушко.

– Наверное, пообещал закопать меня в лесу, так что можно не ревновать, – беспечно подумала Саша и глубоко вдохнула воздух нежданной свободы. В этой компании и дышится легче, но она завтра всё-всё отработает. Обещает. С горной вершины вестники лихо «падали» в бархатную долину. Саша оставила защиту на доске только впереди и ветер радостно заиграл в волосах, зашумел, зашуршал, принес запах мха, горечи и обеда на первом уровне, где в большом количестве коптили червяков. Доски промчались высоко над головами людей на первом уровне, над площадью, дабы убедиться, что всё в порядке и согласно заведенному расписанию все при деле. У защитников укрепления первый дневной перерыв. Сотня мужчин расселась кружком вокруг Галока Уэарза, еще одна сотня возле другого вестника, чтобы послушать рассказы о великих воинах Риспы, о подвигах и скитаниях драгэти в мирах. Остальные кто устроился на дневной сон, кто доедал вторую порцию обеда, кто грубо флиртовал с сэвильями. Дозорные стоят возле леса, на втором и последнем, вестническом уровне укрепления.

В долине много озер. Они раскинулись по лесу капельками утренней росы на причудливом махровом листе. Ближайшие видимые озера без выдумки назывались Левое, Правое, Залевое, Лапное, из-за сходства очертания берега с человеческою стопою и Дальнее. Как можно догадаться из названия Дальнее озеро расположено дальше всех от укрепления. На Сашину вскидку до озера километров тридцать. До озера можно добраться по широким каменным дорогам и по воздуху. Тут, как и на Земле второй способ передвижения быстрее. Вестники набрали высоту, где воздух прохладнее и ветра вились сильней, преодолев так половину пути, они спустились ниже и летели над каменными дорогами. Здесь стали попадаться светло-желтые, мирно парящие в воздухе невесомые паутины размером, по меньшей мере, с метр. Они проносились мимо либо липли к защитному невидимому «стеклу» доски, образуя на нем чудный узор, и долго не рвались. Недалеко от Дальнего озера вестники разделились на четыре группы по трое человек, и Саша полетела в группе Отики. Летели в лес, перед этим вестники помазали лицо и руки всех не вестников своей кровью. На верхушках бархатных деревьев сланцевые жуки плели паутины и натягивали их, плотно прикрепив к ветвям, и только порывистые ветра или не на удачу бойкая добыча срывали паутину и разносили куда вздумается. Дневную летнюю истому нарушил свист разрезающего воздух кинжала. Изирда Уэарз открыл счет и первым втащил на доску животное размером с дворнягу, на коротких лапах, с копытцами и толстым, вертлявым телом. Вытянутая морда существа напоминала баранью, зелено-коричневый мех толстый, приглаженный. Удар был верным, существо только дернуло лапками и хоть сейчас готовь эту помесь свиньи, барана и чупакабры. Саше не захотелось его есть. Может на тарелке это будет выглядеть симпатичней, а пока вызывало легкую тошноту еще и потому что это было убийство животного. Надо «отрабатывать» привилегию участия в охоте.

– Подарю добычу Отике. Это охота не ради развлечения, а ради выживания, – ободряла себя Саша, – сиди в следующий раз в мастерской и не напрашивайся раз такая ссыкуха.

Обычно это ночные животные. Эти существа выползают днем пощипать высокий, похожий на траву мох только в теплое время года. Это сезон охоты на них, но так как пока неизвестно в какое время и с какой скоростью они размножаются, много на них не охотятся и по возможности свободного времени наблюдают. Налетев на эту часть леса «темной» тучей уже скоро каждый вестник вез на доске по две-три тушки, Саше долго не везло, она нервно покусывала губу и жалобно вглядывалась под деревья, уговаривая хоть одно «свинку» выползти на встречу. Совсем близко к озеру, под одиноким раскидистым деревом на пригорке она заметила движение коричневого меха. Доска остановилась и зависла в воздухе. Метать на лету, как делают вестники это пока не ее уровень мастерства. Вдох. Задержала дыхание. Кинжал брошен. Соседи несчастной «свинки» быстро разбежались и попрятались под деревом. «Свинка» была ранена, но жива. Саша достала кинжал и с жалостью смотрела, как животное тяжело дышит и меркнущим взглядом смотрит в накрывающую темноту. Что есть милосердие сейчас? Оставить его истекать кровью или добить? Саша никогда еще не добивала и никогда не думала, что будет это делать. Она подняла глаза к небу, глубоко выдохнула, примерила кинжал туда, где должно было быть сердце, отвернулась и ударила. Последний писк, дело сделано. Девушка бросила тушку на доску, утерла слезы и полетела искать еще «свинок». От вида крови немного кружилась голова. Наверное, так и происходит взросление: когда ты не хочешь чего-то делать, но чувствуешь, что сделать должен. Тот, кто хоть раз не прошел это испытание, вряд ли сможет прочувствовать настоящее сопереживание другому. В тебе что-то гнется, гнется, но еще не ломается. И вот это «должен» бывает двух видов. В первом случае всё в тебе сопротивляется и отказывается сделать что-то и тогда делать этого не нужно, потому что потери будут куда больше, полученной сомнительной выгоды. Во втором случае, интуитивно понимаешь и принимаешь обстоятельства, и как бы тяжело не было, идешь и делаешь. Сашенька чувствовала второе и добавила еще одну тушку и не сказать, что это далось легче, но кто-то сегодня в укреплении хорошо поест, и у него будут силы жить и защищаться. Пролетая по краю леса возле озера, Саша услышала собственное имя. Отика зовет ее.

На берегу галечного пляжа с чудной прозрачной зеленоватой водой стоял каменный дом. Как в сказке: без окон, без дверей, с полукруглой крышей и ровными стенами из отполированного камня.

– Собирай всех! – крикнул Отика риспийцу и пока все собирались возле необычного дома, Отика довольно глянул на Сашину добычу и предложил ей высказать предположения на счет строения.

– Тут живет целительница, – крикнула Саша, обходя дом вокруг.

– Нееет, – протянул Отика, палкой перебирая цветную гальку.

– Ну хоть намекни. Жила целительница в прошлом?

– Целительницы не настолько отрешенные, чтобы жить без окон, без дверей. Это не для житья построено, – подсказал Отика.

– Ну да, оно и понятно. Без окон жить…без дверей. Сарай. Хранилище?

Девушка сказала это, завершая обход здания, и наткнулась на удивленный взгляд Отики: – Ты слишком сообразительна для сэвильи, имеющей некоторые проблемы.

– Какие проблемы? – удивилась Саша.

– Провалы в памяти, выдуманный мир Земля. Ты долго забирала подбитую добычу. Обычно люди быстро берут и убегают. Отсутствие страха разительно отличает тебя от местных людей, – сказал Отика и вглядываясь в лицо Саши добавил, – это действительно хранилище Запомни код: – Тиль-тиль, – произнес вестника слова будто из какой-то забытой сказки и словно двери лифта открылись двери хранилища.

Со слов вестника надобность в таком строении возникла из-за необходимости хранить в лесу сети, оружие, инструменты, запасные летательные круги и прочее. Мориспен пробираются в эти леса ночью и пакостят в силу возможностей. Они бы украли или разломали запасы. Последний раз обсыпали мох ядовитым порошком. Все живое на небольшой поляне погибло. Сами вестники и люди потерь не понесли. Не понятно для чего это было нужно, ну или ловушка не сработала так, как должна была сработать. Были бы у хранилища окна, мориспен бы залезли и унесли или разломали запасы. Дверь открывается на голосовую команду и ее непременно стоит запомнить. Так открываются все хранилища в долине.

– Тиль-тиль, – сказал Отика и пояснил, что мориспен физически не могут произнести мягкий «л», вытянутая морда не позволяет, поэтому ничего сложного выдумывать не стали. Тиль-тиль – звучит сказочно, – подумала Саша, – и запоминается легко. Закрываются двери звуковой командой: Тиль-виль. На дверях нет теплового контроля, поэтому у входа задерживаться не стоит. Дверь будет закрываться независимо от того, стоит кто-то в проеме или нет. Вестники залетели в хранилище на досках, ловко зацепили сети и полетели к озеру. Прикрепленные к двум доскам сети кидали в воду и тащили. Сети небольшие, как раз не две доски. Перекоос с напарником сделали маленький полукруг вблизи берега и первыми скинули на растеленное на берегу сетчатое полотно улов. Улов состоял из десятка уже знакомых на вкус жирных червяков, в большом количестве привозимых с болот, и двух белесых крупных рыб, сильно напоминающих земных рыб. Вот, пожалуйста, чешуя, плавники. Упитанная рыбка, наверняка, вкусная, сытная.

– Тоже любишь терпуг? – спросил Отика, заметив ее интерес к белесой рыбе. Теперь, когда между ними стоит тайна, ей приходится испытывать неловкость из-за необходимости постоянно изворачиваться и получается, врать. Саша кивнула и перевела разговор в другое русло: – Камни здесь красивые. Хочу набрать немного, украсить жилище.

– Твоя доска вывезет десять вестников. Может брать примерно в этих весах. Если перегруз, доска замирает и снизу светится оранжевым светом.

– Ясно, – сказала Саша и они вместе обернулись на подергивающийся на суше терпуг. Заниматься разделкой рыбы принеприятнейшая работа во всех мирах. Не сговариваясь, они переглянулись, поняли друг друга с полувзгляда и решили заняться разделкой позже, вместе с остальными. Сеть для рыбалки крепилась к краям доски. Крепилась легко, Саша просто поднесла сеть к краю доски и та притянулась как магнитом. Вестники «порхали» над озером. Если в сетку попадались одни червяки, изящным поворотом их возвращали обратно в озеро. Этой добычи итак навалом. Терпуг посередине озера почти не попадался: залег на дно, так что сети не могли его достать. Вестники всё больше смещали «мокрую» охоту к берегам. То, что со стороны казалось делом легким, на деле оказалось занятием не из простых. Вестники словно понимают друг друга на расстоянии, не сговариваясь опускают сеть под воду и так же не сговариваясь поднимают ее и переворачивают улов на берег. Удивительная слаженность в отсутствии казалось естественной необходимости установить на досках средства связи. Высокий уровень технических возможностей позволял это сделал. Но связи нет. Внимательные к мелочам вестники не могли просто так пропустить этот момент, скорее всего, они не сочли связь необходимостью. И это удивило Сашу и поставило новые вопросы к вестничеству.

Сеть сделана из материала, который определенно точно идентифицировать не удалось. По виду смесь камня, металла и резины. По бокам сеть тоньше и гнется легче. Саша следила за действиями Отики и повторяла, Отика в свою очередь следил за тем, как Саша следит за Отикой. При отсутствии связи способность понимать друг друга имела решающее значение. Они с Отикой на «одной волне» и сейчас это выражение не казалось каким-то абстрактным. Сеть погрузилась в воду, Саша вскрикнула от восторга, доска просела низковато и брызги воды фонтаном взвились по бокам и устроили девушке легкий душ. Не став сильно надеяться на «одну волну» Отика активно махал руками и закричал на все озеро: – Поднимайся! Вверх!

Девушка выровняла доску, и они потащили вверх первый улов. И сразу удачный! Целых три терпуга, куча мелких змей, быстро нашедших путь обратно в озеро и никаких червяков. Азартная рыбалка незаметно скоротала время до первых сумерек. За это время вестники успели снова разделиться, порыбачить на соседних озерах, поохотиться в лесу и проверить дороги и некоторые ловушки. На Дальнем озере оставались только Саша с Отикой, да недавно вернулся еще один удачный дуэт вестников. Так как все успели проголодаться, в том числе те, кто скоро вернется, наверняка, тоже будут голодны, Отика предложил разбить полевую кухню. Выглядело это просто и происходило быстро, вестники достали из хранилища складные столы, почистили рыбу, развели огонь в специальной выемке двух столов. Саша только успевала пытаться помогать. Терпуг чистился просто, крупная чешуя отходила легко, а мясо походило на красное мясо форели. В углубление еще одного складного стола с тремя металлическими выемками насыпали углей, мягко попросили Сашу не мешаться, а точнее пойти насобирать синих и зеленых камней покрупнее для украшения колодца на первом уровне. Поверх разгоревшихся углей бросили сетку, на нее положили нарезанные куски терпуга. Скоро ветер разнес по долине аппетитный аромат, вызывающий тоскливое бурчание в животах, и собрал всех хорошо потрудившихся вестников на берегу Дальнего озера. На тонких каменных тарелках с двузубой вилкой все получили по половине терпуга, божественно таявшего во рту. Этот необычный вкус, необычный еще и потому что вкусный. Если б Саша была не так голодна и восхищена, то она обязательно его бы с чем-нибудь сравнила. Все уселись на больших камнях вокруг разведенного костра и обсуждали удачную охоту и, как верно бывает у охотников во всех мирах, хвастались между собой и мерились размерами добычи. Отика достал из нагрудного кармана какую-то прямоугольную штуковину и начал выдувать на ней веселую мелодию. Звук получался богатый, звонкий.

– Я заметил что-то белое на том берегу, – сказал Марин Уэарз – симпатичный, чуток картавящий вестник с белоснежной улыбкой и трехдневной щетиной, – надо слетать, проверить.

– Может, показалось. Я ничего не видел, – подал голос его напарник по рыбалке, которого вкуснейший первый ужин звал немного вздремнуть. Он говорил сонно, завалившись спиной к хранилищу и закрыв глаза, будто королевство снов уже начало показывать первую серию сновидения.

– Грис просил вернуться до темна, – сказал Перекоос, виновато взглянул на Сашу, отвел взгляд и добавил, – и просил человеческих сэвилий в лес не брать. Это опасно. Прости, я не при чем…Пойдем, Марин, что ты видел.

Отика перестал играть и подсел к Саше. Сначала видно, а потом понятно. Эта сэвилья отличается от здешних красавиц, предпочитающих безопасные, женские занятия. За что ее запирать, если она хочет летать. Маленький кусочек свободы в этом мире, при том, отработанный кусочек.

– Не печалься. Мы обсудим с драгэти твои полеты. Обещаю, что-нибудь придумаю. Хорошо? Хочешь научу играть?


– Только дай ей другую, мой слюнявый брат, – мягко подтрунил риспиец Тафир.

– О! Ну вот только не надо начинать! Кто бы говорил? Не слушай, Саша, это не так, а если немного и так, попробуй сыграть одним воздухом. Вот и стоило начинать? – эмоционально точно итальянец в кино взорвался Отика и начал показывать Саше музыкальный прямоугольник и, объяснять, куда и с какой силой дуть, как вдруг прищурился и в унисон с другими произнес: – Сигнал!

Вестники повскакивали с мест.

– Они что-то нашли! Сигнал!

На противоположной стороне озера, на кромке леса и галечной приозерной зоны загорелся оранжевый круг. Ясное дело естественным явлением такое не объяснить. Светится доска. Световой круг выглядел удивительно живо и подвижно, словно подожгли проспиртованный круг и огненные вихри вьются внутри. Вдобавок этот круг начал крутиться и подскакивать, так что даже при свете дня его сложно не заметить. Взлетели доски и уже скоро и вестники и Саша оказались возле этого круга и полетели следом за Марином. Лететь пришлось совсем немного. Под бархатным деревом на лужайке из сочного мха лежала мужская нога до колена. Замеченный с воздуха белый предмет оказался одетым на эту ногу белый кроссовок сорок второго – сорок пятого размера. Этот кроссовок, да и другие предметы одежды, пусть разодранные и испачканные в крови определенно земного происхождения.

– Он оказался в Горыянцы в одно время со мной. Только ему не повезло оказаться в занятом мориспен лесу, – с ужасом подумала Саша. Но на этом открытия не закончилось. Жертв было больше.

Со словами: – Вот еще что нашел, – из густого бурого кустарника вышел Перекоос, неся в руках розовую, женскую туфельку с отвалившимися стразами, в крови. Сашу замутило, кровь с болью ударила по вискам, горло пересохло, и жгла мысль, какие мучения пережили эти несчастные перед концом. Вестники обсуждали находки полушепотом, а может Саша ничего не слышала. Она вцепилась в ограждение доски, глубоко вдохнула, убрала защиту и ступила на поляну. Вот здесь! Вот здесь бежали эти люди от мориспен не зная и не понимая, что происходит. Рассыпавшись по ближайшей территории, вестники несли из леса еще земные вещи: два мужских красных кроссовка, серый, изодранный плащ, вроде тоже мужской, пустой рюкзак, разодранную футболку и прочие не поддающееся узнаванию тряпки, одни боги знают, как могла здесь очутиться резиновая лодка «Kesser». Целая, в отличие от хозяина. Вероятнее всего, один из мужчин рыбачил в момент переноса в этот мир. Получается, отчим вовсе не причем: занес руку, не занес, результат один.

Вдруг из леса раздался рингтон айфона. Это такое не сочетаемое сочетание: звонок айфона и вот это всё вокруг, что забыв про осторожность, Саша бросилась на звук, не заметив, что следом отправились все вестники. Раскидистые бархатные деревья хорошо скрывают тайны. Одно, другое, третье, где же телефон! Есть ли надежда встреть в Горыянцы живых землян? За очередным густым кустарником нашлась синяя, маленькая сумочка на «золотой» цепочке. Звук шел из сумки. Саша жадно открыла простенькую защелку. На телефоне звенел будильник. Связи нет, на телефоне стоит защита на отпечаток. На Горыянцы телефон – совершенно бесполезная вещица, но может там найдется информация о хозяине телефона. Может там есть что-то важное. Девушка покрутила в руках телефон, разочарованно прикусила губу, подняла взгляд и за следующим деревом заметила копну светлых волос. Из сумочки выпали документы: американский паспорт и водительское удостоверение некой Дженифер Смит, штат Калифорния, а также бумажные платочки, помада и пачка презервативов. На свидание, поди, собиралась, бедняжка. Симпатичная блондинка, двадцать два года. Голова разбита, хорошо что она лежит лицом вниз так будет проще. Тело ниже пояса отсутствует, по крайней мере в целом виде. Чуть дальше лежат кости с остатками мяса.

– Да простят меня боги, – шепнула Саша, задержала дыхание, приложила указательный палец погибшей Дженифер к экрану и сразу изменила код, и снова приложила палец и всё это не дыша, благо хоть указательный палец сразу был выбран верно. И только разблокировав телефон она отошла, вдохнула и поёжилась «брррр». Заметки пусты. Есть несколько фото озера и здешнего леса. И несколько видео. На последней записи Джен решила, что ее разыгрывают друзья. Записывая видео, она бодро сообщала, что ничуть не испугалась. Потом нажала на паузу и продолжила запись, когда появились мориспен. Нашли ее быстро.

– О, да! Слушайте все: меня похитили рептилоиды, – с иронией протянула Джен и согнула указательный и средний пальцы. Телефон упал, запись продолжилась, и было слышно, как девушка зовет на помощь.

– Помогите! Помогите! Что вы делаете! Ааааа!

Дальше смотреть запись было тяжело, да и не зачем. Результат известен. А ведь телефон выпал из рук бедняжки! Значит, кто-то потом положил его в сумочку, и это была не хозяйка вещей. Понятно дело, мориспен это сделали, – рассуждала Саша, – и сделали это потому что уловили отличие этих трех человек от людей Горыянцы. Неприятно об этом даже думать, но вполне вероятно вкус погибших отличался от привычного вкуса «блюд». Другое питание, да и в принципе питание. Судя по вещам, погибших было трое: двое мужчин и одна женщина. Они сразу оказались поблизости и погибли примерно в одно время или же останки и вещи специально принесли к озеру? Дженифер какое-то время здесь блуждала, звала, кричала, даже пела. И на фото изображено Лапное озеро, а не Дальнее. Состояние вещей, их количество скорее говорит в пользу второго предположения: вещи принесли сюда после смерти людей.

– Она погибла во время последнего нападения мориспен, – сказал Отика, разглядывая останки Джен, и холодно добавил, – в тоже время появилась и ты, Саша. В какой момент ты начала врать?!

Последние слова остро щелкнули по воздуху, словно удар хлыста. Вестники тянулись за ответами, Саша оказалась окружена со всех сторон, десятки карих глаз требовательно смотрели на нее и ждали объяснений. Только Марин оказался не в курсе и озадаченно спросил:

– Я перестал понимать. В чем дело?

– Саша тоже появилась во время последнего нападения, – повторил Отика и продолжил, – и рассказывала про мир Земля, где люди живут свободно, и нет мориспен. Аорон ей не поверил, говорил: эту сэвилью подослали мориспен. После полета в кулькит всё резко изменилось. Оказалось Сашу вырастали няньки. Так хорошо вырастили, заботились, оттого она целая: ни царапины. И зачем же было сбегать от ровной жизни в суровый мир людоедов и драконов? Во время побега она упала, и потеряла память, и сознание помутилось: появились видения о Земле. Я видел много безумцев: Саша на них не похожа, а на ложь похожа.

Телефон выпал из рук. Девушка быстро подняла его и попятилась назад: – Сложно объяснить…это…не так. Я не предатель.

– Хорошо, – вкрадчиво отозвался Отика и, сделав шаг вперед, добавил, – продолжай.

– Что продолжать-то? – спросила Саша. Внутреннее отчаяние начинало подкатывать к горлу. Как не хочется портить отношения с вестниками и почти также невозможно назвать имя Гриса. Вот бы он сейчас появился здесь и что-нибудь придумал.

– То, что сложно объяснить, – пояснил Отика.

– Это всё не хорошо. Она напугана. Давайте просто вернемся в укрепление и спокойно обсудим находки, – сказал Изирда, с сочувствием глядя на Сашу.

– Она не просто человек, а человек с тайной и эта тайна несет опасность для вестников и людей укрепления. Говори! – твердо сказал Отика, – Говори! Мы защитим тебя, обещаю. Что приказали мориспен сделать в укреплении?

– Можете меня пытать, ничего не скажу, – подумала Саша, и не то чтобы прямо до этого дошло: чтобы дошло до конкретной угрозы, волнение сделало своё подленькое дело. Сашенька сорвала с пояса кнут с позолоченной ручкой и почувствовала, как по рукам прошла волна тепла и более того, эту волну было видно, и волна пошла от Саши, угасая, прошла через вестников и затухла где-то у озера. Что это было, пожалуй, никто не ответит. Прислушиваясь к ощущениям, Саша похлопала ресницами и нашла в глазах вестников удивление с налетом то ли восхищения, то ли ужаса, то ли того и другого вместе. В их мире это что-то значило. Вот это самое. Что прошло по рукам и прокатилось дальше.

Перекоос громко выдохнул, насмелился, вышел в круг и сказал: – В общем, я просто знаю. Драгэти велели сэвилье Саше прекратить разговоры о Земле, потому что это могло привлечь внимание Фицов. Ее вины здесь нет, давайте сигнал. Сами мы не разберемся.





Глава 11




В легких сумерках в небе проявились луны и та, что поменьше сегодня выглядела меньше привычного. Пояс спутников зажегся алыми набросками на темнеющем небе, обещая ночью волшебные виды, если кому-нибудь до них будет дело. Останки Джен и мужская конечность, а также разные части мужского и женского тела, в том числе обглоданные кости аккуратно легли на белоснежную каменную скатерть, расстелянную на берегу Дальнего озеро. Отдельно на такой же простыне лежали найденные вещи, в основном сильно пострадавшая одежда, и лодка.

Вестникам было приказано обойти Дальнее озеро и просмотреть лес к Лапному озеру, где погибла девушка. Несмотря на приказ, Отика выразил желание остаться, настаивая на том, что его острый ум непременно должен участвовать в обсуждении находок. У него уже имелись догадки, вопросы и план действия, который нужно обсудить с драгэти, а его все равно отправили в лес. Он раздосадовано фыркнул, оттолкнул положенную на плечо руку Перекооса и под удивленные взгляды вестников отправился куда отправили. Между Аороном Уэарзом и Грисом Форстом шел постоянный диалог и не всегда он был слышим и понятен единственной свидетельнице осмотра находок, но по мимике, по тому, как они оба молчали, молчали, и вдруг в раз оборачивались на одну и ту же вещь, было понятно, что этот диалог ведется. Верно чувствуя ситуацию, Саша помалкивала, сидела на большом, нагретом камне и ждала. Драгэти внимательно осматривали все вещи, и каждая вещь прошла только известные им процедуры. Некоторые действия были заметны: какая-то вещь вдруг начинала мягко вибрировать или «раскладывалась» на составные элементы: подлетала над скатертью, зависала, мягко светилась, была видна точками, а в некоторых случаях анализ был более детальным, а может, ставились какие-то опыты, и вещь увеличивалась в несколько раз, исчезала и резко снова появлялась в первоначальном виде. Лодка привлекла особое внимание. Драгэти покрутили ее на весу, потом, как водится, несколько раз «разобрали на части». Лодка рассыпалась на множество частиц и собралась заново. Драгэти переглянулись и Грис заметил: – Интересный материал. Пригодится.

В ответ Аорон кивнул, обернулся на останки людей и свысока спросил: – Думаешь, его тоже люди придумали?

– Я так понял, у земных людей нет богов, есть только выдумки, в которые некоторые верят, некоторые нет. Помогать некому, сами выкручиваются, – ответил Грис и усмехнулся на задумчивость второго драгэти, которую можно списать на удивление человеческой сообразительности и признания их заслуг.

Также скоро выяснилось, что красные кроссовки с надписью «Adidas» принадлежали «ноге». То есть погибшему мужчине. На кроссовках была его кровь. В рюкзаке немецкого рыбака хранилась запасная одежда: плащ, обувь, футболки, консервы, термос с остывшим кофе, набор крючков и новое полотенце в запаянной упаковке. Итого, землян было трое, но с учетом простых логических рассуждений, можно предположить, что пока только известно о троих, а на деле может быть больше. А может и не быть.

– Саша, подойди, – позвал Грис, указал на найденные вещи и сказал: посмотри внимательно и скажи: ты уверена в земном происхождении каждой вещи. Это важно. Каждой вещи.

Саша понимающе кивнула и для чистоты эксперимента осмотрела каждую вещь. Не было никаких сомнений.

– Кроссовок на Горыянцы нет, телефон, паспорт, лодка. Всё это наше, земное. Ни одной вещи, над которой можно усомниться.

– Кроссовки, – зачем-то повторил Аорон и добавил, – на Саше были кроссовки, теперь нормальная обувь.