Мое имя — Вендетта!

— Я не буду оправдываться, Дэн, — устало проговорила я, — Скажу только одно: Стрелкова я знаю лет десять, познакомилась, когда он успешно играл роль бандита, если ты, конечно, знаешь эту историю, потом с мужем уехала во Францию. Все. У майора личная неприязнь к моему мужу и он намерено подставляет меня.

— Может, ты и правду говоришь, — задумчиво произнес Дэн, — Мент — та еще сука. Но просто учти на будущее: не все тебе поверят и как только Митяй перестанет тебя прикрывать… Дальше, я думаю, поняла.

— Дурдом какой-то, — пробормотала я.

— Сидим, кофе пьем? — на пороге кухни появилась Оксанка, — А у тебя сын, между прочим, в бега подался. Вещи собирает.

Из кухни я выскочила с Викингом одновременно, правда, на лестнице он меня обогнал. Зато успели мы аккурат вовремя — Кирилл выходил из своей комнаты наперевес с рюкзаком. На минуту мы все трое застыли, первой очнулась я.

— И куда это ты собрался?

— Тебе есть разница?

От возмущения я даже рот открыла.

— Ты мой сын! Я имею право знать, и не смей так со мной разговаривать!

— Я не думаю, что ты заслуживаешь большего, — бросил он в запале.

Вик отреагировал мгновенно — он подошел к нему и с силой встряхнул, взяв за грудки.

— Очнись, парень! Она твоя мать, поверь, ближе человека у тебя не будет!

— Вик, отпусти его! — крикнула я, с беспокойством наблюдая за ситуацией.

— Отпущу, как только он извиниться перед тобой.

— Не буду я перед ней извиняться, повторяю, она этого не заслужила! — огрызнулся Кир, а у меня сердце кровью обливалось от его злости.

— Викинг, отпусти его, — раздался голос позади меня.

Я резко обернулась и столкнулась с серыми, ледяными глазами мужа. Вик отпустил Кирилла и тот уставился на отца.

— Антон… — я не знала, какими словами объяснять ему сложившуюся ситуацию.

— Я слышал, — холодно обронил он, даже не глядя на меня, смотря прямо в глаза сына, — Я стою тут уже пять минут. Викинг, ты свободен.

Слава, не глядя ни на одного из нас, ушел в другой конец коридора. Кирилл смотрел на отца как-то недоверчиво, с болью. У меня же глаза были на мокром месте. Не от того, что Кирилл так со мной разговаривал — как раз это понять можно, то, что он узнал, перевернуло его мир с ног на голову, а как подросток может себя еще защищать, если не агрессией? Антон был для Кирилла не просто отцом, а другом, который по всему выходит его предал. А я просто оказалась с ним заодно.

— Пойдем, поговорим, — кивнул Антон на дверь его комнаты. Сын нехотя подчинился.

Я стояла около закрытой двери, слушала и беззвучно плакала. Кирилл многое, что сказал отцу в запале, со злости, со всей своей юношеской непосредственностью. Антон возражал на многое, но самый весомый аргумент он привел все-таки в мою защиту, а не в свою — он рассказал про свое детство, про свою мать, приводя такие примеры, что даже у меня волосы дыбом вставали.

— А теперь, скажи мне, сын, заслужила твоя мама прощения или она до сих пор плохая? Ты знаешь, ты можешь винить меня во всем и будешь прав, по- своему. Но не ее. Она делала все, чтобы изменить нашу жизнь. Только одного она понять так и не смогла — меня невозможно изменить.

Я убежала. Не смола дальше слушать. В ушах звучали его последние слова. Бежала и ревела, чисто по-женски. Устала быть сильной, устала бояться за самых дорогих мне людей.

— Лена? Лена! Он что тебя обидел?

Слова Викинга, вставшего на моем пути, дошли до меня не сразу. Я подняла мокрые глаза на него и уставилась в немом вопросе. А потом я расхохоталась, горько и с надрывом, истерично. Пришла в себя только тогда, когда мою щеку что-то обожгло.

— Прости, прости, — прошептал Вик, — Я не знал, как тебя еще остановить, слов ты не слышала.

— Возвращаешь долги, Викинг? — от ледяного голоса мужа я вздрогнула и обернулась. Антон стоял в своей излюбленной позе — непринужденно и засунув руки в карманы брюк. — Моя жена спасла тебя, и ты теперь считаешь себя обязанным, понимаю. Но тебе не стоит забывать соблюдать дистанцию.

Викинг стоял и хмурился, Антон выдержал паузу и добил предполагаемого соперника:

— Она моя, Викинг.

Они стояли и стреляли друг в друга глазами. А я же, стоя ровно посередине, между ними, отчетливо понимала, что сейчас они делят не женщину, а территорию. И так противно стало от этого, хоть волком вой.

Повернулась, чтобы уйти, но не тут-то было. Антон взял меня под руку.

— Я приехал, когда ты попросила, хотя это было почти невозможно, поэтому сейчас не надейся уйти от разговора.

Вик как-то недобро хмыкнул и, посмотрев на него, я поняла, что он готов костьми лечь, чтобы я не пошла с Антоном. Глупо и страшно. Вику не нужно было моих слов, он все понял по моему лицу и просто ушел. Антон ухмылялся. Он выиграл, в очередной раз, и не скрывал свою победу. Кто я? Что я? Статуэтка? Главный приз? Кто я для него теперь? И как давно перестала быть просто любимой женщиной?

— Пойдем, — бросила я, направляясь в свою комнату в осточертевшем мне доме. Он пошел за мной, молча, ступая легким шагом.



Мы стояли друг напротив друга и молчали. Я не знаю, почему молчал он. Я же пыталась разглядеть в этом незнакомце своего мужа. Черт, ведь даже внешности не осталось!


— Знаешь, мне вдруг мысль пришла — если ты еще раз изменишь свой облик, я уже точно не узнаю тебя. Смешно.

— Не смешно, — серьезно ответил он.

— Отпусти меня.

— Я давно тебе говорю, езжай во Францию вместе с Киром. Я приеду как смогу.

— Ты меня не понял, — сказала я, пристально глядя на него, — Отпусти меня совсем. Все равно ведь не нужна.

В ступоре он стоял секунд десять, потом быстро подойдя ко мне, прижал к стене всем телом и, взяв меня за подбородок, тихо произнес:

— Это ты меня не поняла, родная. Ты моя.

Целоваться он умел. Всегда умел, так, что дух захватывало, а в животе бабочки порхали.

— Ты меня любишь? — почему-то услышать эти слова от него было просто необходимо.

— Тебе не кажется, что это глупый вопрос? — прохрипел он в перерыве между поцелуями.

— Просто ответь.

— Да.

— Тогда останься со мной, Тошка не уезжай.

— Я не могу, ты же знаешь.

— Пожалуйста, ты мне нужен, — почти прошептала я, подсознательно уже понимая, что-то важное ускользает от нас.

— Я не могу.

Оттолкнула его. Он прав, я никогда не смогу его изменить, только он не видит главного, что он изменился сам, играя в игры, приносящие страх и боль.

— Где твой подельник Митяй? Ох, извини, кажется, сейчас это называется партнер?

— Не начинай, — предупреждающе сказал он.

— Я знаю про акции, Тошка. Я знаю, что ты опять ведешь опасную и грязную игру. Только все понять не могу, зачем теперь тебе это?

Он молчал долго, я ждала и уже не надеялась на ответ. Но он прозвучал.

— Я хочу остаться в России. Для этого нужны деньги.

— И власть, — подхватила я заученную до оскомины на зубах песенку.

— И власть, — подтвердил он.

— Чем тебе не нравиться Франция? Ты понимаешь, что твои слова — это каприз маленького ребенка! «Я хочу остаться», «Меня не изменишь». Антон, я не тупая! — перешла я на крик, — Ты изменился в последнее время, стал угрюмым, злым. Как тогда, в девяностые. Но тогда, в самом начале, ты меня не любил, почему же сейчас ты так жесток?

Он просто развернулся, собираясь покинуть мою комнату, как всегда, уходя от разговора. Но я больше этого терпеть не собиралась! Я пулей подлетела к двери, облокотившись на нее.

— Ты не уйдешь! — зашипела я, — Иначе, клянусь, я….

— Твою же мать! — он заметался по комнате, — Ты хочешь ответов? Дай мне все решить, и мы уедем! — закричал он.

— Нет! Я хочу знать, что происходит.

Он подлетел ко мне, с глазами загнанного зверя.

— Тебя заказали! Ты это хотела услышать? Правду? На кой черт она тебе сдалась? Полегчало? — орал он, а я отчетливо видела, что то, что я принимала за злость в его глазах, не что иное, как завуалированный страх.

— В Нанте за тобой по пятам ходил киллер. Я бы не понял, если бы не работал с ним раньше. Он вел тебя неделю, ходил за тобой везде, я видел, меня он не узнал, естественно. Поэтому мы уехали сюда. Заказчик здесь в России.

— Откуда ты знаешь? — выдохнула я.

Тошка замолчал, отводя от меня взгляд.

— Откуда ты знаешь?! — я уже кричала.

Кода он посмотрел на меня, то я все поняла. Он узнал это от киллера, это было последнее, что тот сказал.

— Почему? Почему я? Я же никто, у меня ничего нет, кроме магазинчика, с которого ничего не возьмешь.

— Именно это я и выясняю, — ответил Антон. — Заказчика в лицо никто не видел, он действовал через посредника, которого, скорее всего, уже и в живых нет. Единственные ниточки, которые хотя бы куда-то ведут это Россия.