Мятеж в империи

Взрыв в нескольких метрах от танка, второй чуть позади.

– Пристреливаются! – кричу, а потом по ушам бьет мощнейший удар. Перед глазами тьма – и теряю сознание, понимая, что нас все же смогли подбить.

Очнулся от гари, звенящей тишины и бьющего в лицо солнца. Какое-то мгновение не мог понять, где нахожусь. Даже мелькнула мысль, которой, честно говоря, испугался, что меня куда-то закинуло. Нет, я в этом мире! К бронемашине бегут солдаты с бантами на груди.

– Подпоручик! Огонь! – ору, переползаю через не подающего признаков жизни заряжающего и трясу за плечо Павла Арсеньевича, который склонился над пулеметом.

Офицер заваливается на бок, изо рта сочится кровь, глаза остекленели, а в правом виске торчит осколок.

– Твою ж!.. – выкрикиваю и сам занимаю место стрелка. – А-а-а!!! – вторю стреляющему пулемету, выпуская одной очередью чуть ли не всю ленту с патронами.

В прицеле никого, слух постепенно возвращается, слышны разрывы, автоматные и пулеметные очереди.

– Это что было, а?.. – хрипит Анзор, размазывая идущую из носа кровь.

– Подбили нас, надо выбираться, – отвечаю и подтаскиваю к себе автоматы погибших офицеров.

– У меня люк заклинило, – жалуется мой советник.

– Ко мне ползи, – со скрежетом распахиваю крышку люка над головой и направляю вверх автомат.

На броневик никто из мятежников не успел забраться, из резиденции продолжают стрелять, значит, штурмом ее не взяли. Выбрались мы с Анзором из подбитой бронемашины и устало облокотились на ее борт, спиной к врагам.

– Жаль парней, всех положили, – мрачно сказал Анзор и вытащил смятую пачку папирос. – Будешь? – протянул мне курево.

– Давай, – коротко ответил я и вытащил папиросу.

Офицеры все полегли, хватило одного взгляда, чтобы понять: никто не выжил из нашего экипажа и бойцов на броне. Да, с Анзором полностью согласен, парней жалко до кома в горле. А сколько еще смертей встретим на своем пути, если мятеж распространится? Мой напарник выпустил облако дыма, выглянул из-за нашего укрытия, подтащил к себе один из автоматов и дал в сторону расположения краснобантовых длинную очередь, не жалея патронов.

– Оружие бы нужно забрать, – обронил я.

– Если побежим до здания, то оно нам помешает. Думаю, получить пулю в спину глупо, – ответил Анзор и затушил окурок о камень. – Ну что, Иван Макарович, Бог не выдаст, свинья не съест? Рвем когти в домик? – Он кивнул в сторону резиденции.

Ответить я не успел, где-то рядом раздался пушечный выстрел и затем – рев второго нашего танка.

– Подождем, – устало выдохнул я.

Действительно, вскоре к нам подъехал оставшийся единственным броневик. А вот с людьми и там дело обстоит печально. Три члена экипажа в бронемашине, пулеметчик погиб, получив шальную пулю.

– Поручик, где капитан? – спросил я его и добавил: – Насколько помню, он командовал бронемашиной.

– Ранен, в резиденции, – коротко ответил тот, а потом стал докладывать: – За время вашего отсутствия к мятежникам подошло подкрепление. Атаку с ходу мы легко отбили, как и последующие две. С нашей стороны трое убитых, еще ранены двое автоматчиков, которые на броне находились. Когда начался артобстрел, генерал Еремеев попросил подавить пушки врага. Просьбу мы выполнили, в том числе и благодаря вашей помощи.

– Петр Евграфович попросил, а не приказал? – удивился я.

– Мы-то вам как помогли, поручик? – горько усмехнулся Анзор.

– Господин генерал именно просил, понимая весь риск для нас, как и то, что мы подчиняемся наместнику Урала, – ответил поручик мне, а потом посмотрел на моего советника. – Те орудия, которые вы уничтожили, работали по нашей бронемашине. Уже произвели пристрелку и, думаю, морячкам не составило бы труда поразить цель. Морские артиллеристы привычны к движущимся мишеням.

– У них орудия еще остались? – поинтересовался я.

– Иван Макарович, если пока и нет, то скоро подвезут, – хмыкнул Анзор. – Что с бронемашиной делать будем? – Он похлопал ладонью по броне подбитого броневика.

– Взорвем, – коротко ответил я, подумал и добавил: – Лучше поджечь, боезапас взорвется – и все.

Жалко танк, он нам помог, да и стоит дорого, но нельзя, чтобы мятежники его заполучили, даже подбитым. Увы, о восстановлении речь не идет. Не переправить бронемашину в Екатеринбург в такой обстановке. Если же оставить броневик, то уверен, вскоре чертежи и характеристики получит немецкая сторона и, вполне возможно, создаст аналог, превосходящий наш. Погибших и оружие перегрузили в бронемашину, которой командует поручик Антон Васильевич Смирнов. Большую часть снарядов также перетащили, как и пулемет, после чего Анзор перерезал топливные шланги в моторном отсеке и поджег.

В резиденции меня обнял Еремеев, и даже Ларионов похлопал по плечу. С Вениамином Николаевичем мы так и не поговорили о нашем недопонимании, впрочем, он далеко не глуп, понимает, что и как.

– Иван, пока мятежники передышку нам дали, следует ею воспользоваться и обсудить дальнейшие планы, – проговорил Еремеев, а потом сразу же добавил: – Втроем, – он глянул на ротмистра, – без Ольги Николаевны и офицеров из Генерального штаба.

– Нет им доверия? – уточнил я и тяжело вздохнул.

Печально, когда на подозрении высшие армейские чины. Это не просто саботаж, а измена. При наличии фактов решения нужно принимать крайне тяжелые, не уверен, что императрица сможет отправить под расстрел тех, кому не так давно вручала чины и ордена.

– Не то чтобы нет, – вступил в разговор Ларионов, – но поручиться не можем.

Мы прошли в одно из помещений, оказавшееся курительной комнатой. Сейчас в ней царит бардак, стекла разбиты, кресла унесены на баррикады. Мы встали вокруг столика с уцелевшей пепельницей, молча закурили; никто не спешит начинать разговор, хотя действовать следует быстро.

– Гм, Иван Макарович, императрица поведала мне о вашем предложении, – начал Еремеев.

– О том, чтобы отправиться в Екатеринбург и оттуда осуществлять руководство империей? – уточнил я.

– Да-с, именно об этом… – задумчиво протянул Петр Евграфович.


– Иван, мы не могли посоветовать императрице отправиться в Сибирь, – неожиданно для меня заявил ротмистр. – При всем нашем уважении к тебе и твоим устремлениям для всех будет лучше, если управление Россией будет происходить из Крыма. Мало того что там неприступные укрепления, много верных войск, в том числе и флот, так еще и для внешней политики это более правильно.

– Политика-то тут с какого бока? – удивился я. – Посольства организовать можно и в Сибири. Сложно добираться? И что с того?

– Есть еще немаловажный момент, на который обратила внимание Ольга Николаевна, – сказал Еремеев, – это то, что, если она не отправится в Крым, тот может перейти в руки эсеров, со всеми вытекающими.

– Какими? – спросил, а сам себе ответил: – Потеря территорий, утрата контроля над флотом и границей.

С этого ракурса я не рассматривал ситуацию. В чем-то есть определенный смысл, хотя и риск, на мой взгляд, больше. В своей вотчине я могу дать какие-то гарантии, есть силы и средства. Правда, боюсь, остался не назван еще один факт, над которым приходилось задумываться. Окажись императрица в Сибири, и руководить этой территорией я не смогу без ее на то одобрения и согласования чуть ли не каждого шага. Опять-таки различные министерства и ведомства, Генеральный штаб армии, да и множество других чиновничьих организаций переедут вслед за государыней. Есть опасность, что начнутся козни и происки, работа начнет стопориться, от новых порядков народ взвоет и… Н-да, всяко может случиться. А в качестве номинальной правительницы Ольга ни за что не согласится отправиться в изгнание из столицы.

– Осознал? – поинтересовался Ларионов с кривой улыбкой. – Учти и то, что в данный момент, насколько знаю, вся власть на Урале и в Сибири находится у тебя и твоих доверенных людей. Тот же Анзор негласно руководит жандармами, разведкой и еще бог знает чем, а с нашим приездом мы обязаны его подвинуть. Не думаю, что твоего советника устроит такой расклад.

– Получается, решение императрица еще не приняла, – догадался я. – Со мной же вы завели этот разговор, чтобы я повлиял на ее решение.

– Так будет правильнее для всех, – не глядя на меня, пробормотал Еремеев.

– Допустим, – криво усмехнулся я. – А каков план по возвращению потерянных территорий? Или мы дробим империю на три части? Учтите, господа, эсеры не остановятся на достигнутом, начнется гражданская война и победят либо они либо мы.

Генерал с ротмистром переглянулись и ничего не ответили. Понятно, нет у них никакого плана.

– Финансы? – задал короткий вопрос.

– Не проблема, – отмахнулся Ларионов. – Деньги у императрицы есть, в том числе и на различных счетах за границей.

– Ну-ну… – протянул я.

Я не стал говорить о том, что по запросу эсеров, если их признают правителями центральной части России, сегодняшние финансовые партнеры императрицы могут арестовать ее счета. Впрочем, на такой шаг банкиры вряд ли пойдут, не захотят подрывать к себе доверие. Им выгодно сталкивать лбами народ в одной из сильнейших империй в Европе. Правда, ко всем счетам доступа не дадут, будут выдавать частями, чтобы контроль над страной сразу не восстановился. При наличии же финансов это сделать относительно просто. Плати наемникам всех мастей – и вопрос решится. А не поэтому ли так рвется Ольга в Крым? Рассчитывает привлечь на свою сторону силы союзников?

– Иван, так будет правильнее в этой ситуации, – сказал Еремеев и загасил в пепельнице папиросу, словно поставив точку.

– Если такое решение примется, то кто я такой, чтобы возражать? – усмехнулся, осознавая, что все уже решено. – Каков план отхода в Крым?

– Переговоры с Черновым, – вздохнул ротмистр. – Эсер дает гарантии, что беспрепятственно пропустит императорский поезд.

– Позволит многим уехать? – задаю вопрос, а сам гадаю, когда начались эти переговоры и кто их вел.

– Да, всем, кто захочет, с оружием и регалиями, – ответил Еремеев.

– И не потребует подписать отречение? – уточнил я.

– Нет, – отрицательно покачал головой ротмистр. – Буквально десять минут назад состоялись последние переговоры, правда, по телефону. Думаю, в этом ваша заслуга, Иван Макарович. Что вы сделали, если сам Чернов проявил такую инициативу?

– С господином эсером свидеться не удалось, – поморщился я. – Смог уйти, гад, а вот казну их мы, надеюсь, уничтожили… правда, – настроение вновь стремительно ухудшилось, – ценой жизни отличных офицеров.

– И потерей такой замечательной машины, – кивнул генерал в сторону окна, где как раз раздался взрыв. – Что это?!

– Нет больше бронемашины, – криво усмехнулся я. – Могу ли переговорить с императрицей?

– Да, конечно, – кивнул ротмистр. – Ольга Николаевна ждет вас.

Интересно, чья была инициатива, чтобы со мной переговорили генерал с ротмистром? Почему Чернов принял такое решение и пошел на уступки, когда к нему прибыла помощь? Он же прекрасно понимает, что пара штурмов – и резиденция падет. Узнал, что ожидаем подхода Ожаровского? Вряд ли, силы слишком неравны, даже с учетом наших танков и автоматов. Мятежники уже уничтожили две бронемашины, следовательно, и не так бояться станут. Нет, наши броневики нанесли большой урон, а пулеметы и винтовки им не страшны, если только шальная пуля в смотровую щель не попадет. Пушки, вот в чем проблема, она решаема, броню следует усиливать, обязательно делать башню поворотной. Терешкин с этой задачей обязан справиться, да и то против гаубиц мы защиты не получим.

Черт! Следовало о самолетах как поддержке с воздуха раньше озаботиться! Понимаю, что чисто технически это не могли сделать. Гранаты? Заманчиво и не так сложно. Так ведь против нас же они обернутся. Скопировать или усовершенствовать конструкцию не представляет труда, ну, по отношению к гранатам или минометам. Когда применяется такая новинка в боевых действиях, то она производит перелом в сражении, однако не факт, что через какое-то время противник не ответит тем же, а может, и мощнее. С танками и самолетами все сложнее, там слишком много деталей и узлов, технических решений и цепочек производства, чтобы повторить без труда.

– Разрешите? – постучался я в дверь кабинета императрицы.

– Входите, – раздался голос Ольги Николаевны.

Приоткрыл дверь и посмотрел на Еремеева с Ларионовым. Те синхронно махнули, что, мол, за мной не собираются. Значит, все уже решено – заранее обговорили, время у них было.

Императрица подписывает какие-то бумаги и в мою сторону не смотрит. Я же встал у двери и жду, когда Ольга Николаевна соблаговолит обратить на меня внимание. Камин горит, огонь пожирает какую-то стопку бумаг. Дорожные сумки стоят у стены, да и сама императрица в дорожной одежде.

– Иван Макарович, проходите и присаживайтесь, – не поднимая головы, сказала она. – Простите великодушно, мне необходимо подписать пару распоряжений.

– Как прикажете, – ответил я.

Пара минут прошла в тишине, только скрип пера и шелест бумаги.

– Злишься? – неожиданно спросила императрица.

– Разве имею право? – вопросом на вопрос ответил ей.

Да, убежден, сразу после моего ухода и приняла она решение отказаться от приглашения в Екатеринбург и отправиться в Крым. Ну, тоже дело, могла бы ведь заупрямиться и приказать удерживать резиденцию до последнего.