Мятеж в империи

Первую атаку отбили, цепь эсеров откатилась за грузовики, из-за которых нас поливают свинцовым огнем пулеметы. Увы, солдаты гибнут, получают ранения от шальных пуль и прицельных выстрелов. Ну, пока у нас не закончатся патроны, то хрен нападавшие что-то сделают. Для уничтожения живой силы противника еще не придумали даже гранат, которыми могли бы врага закидать, да и стрелковое оружие оставляет желать лучшего. Численное превосходство не всегда решает исход боя, если же эсеры бездумно бросятся в атаку, не считаясь с потерями, и вступят в рукопашную схватку, то не факт, что устоим. Мысль про ручные бомбы, которыми грозился закидать нас комиссар, не выходит из головы. Понимаю, что совсем скоро кто-нибудь да изобретет гранаты. Если правильно помню, то предназначение их изначально было не в уничтожении живой силы противника, а в разрушении проволочных заграждений и других препятствий (тех же баррикад). Может, озадачиться изготовлением? С технической стороны там нет сложностей, кроме как риск во время изготовления, хранения и перевозки. Если окажется в ящике одна бракованная, то взлететь на воздух может много чего вокруг. С другой стороны, выпускаем же мы снаряды и не боимся, что они сдетонируют… Правда, как ни печально, прецеденты случались. Конструкция же снарядов немного другая и, я бы заметил, менее подвержена случайному срабатыванию. Ладно, потом данный момент порешаю, сейчас не до этого…

– Иван, а ты заметил, что среди атакующих немалое количество ряженых? – обратился ко мне Анзор.

– Ты о чем? – обернулся я к своему советнику, стряхивая песок с плеча.

– Из-под шинелей видны штаны неармейские, у многих вместо сапог другая обувь, с винтовками обращаются неумело, – перечислил Анзор, а потом сделал вывод: – Думаю, раздали каким-то работягам оружие и шинели с бантами – и погнали в бой.

Выглянул я из-за баррикады, отыскал глазами пару лежащих на площади атаковавших, которые уже никогда не поднимутся, и внимательно их осмотрел. Да, Анзор все верно подметил, а я почему-то на это внимание не обратил. С одной стороны, радует, что против нас не армейские части воюют, а вот с другой… Хреново, что смогли эсеры за собой рабочий класс повести. Получается, что в империи недовольных нынешней властью и укладом жизни намного больше, чем кажется. В Екатеринбурге лично с рабочими беседовал, интересовался их взглядами. Вроде бы все довольны и счастливы, а вот когда работяги не знают, с кем дело имеют, то настроения менялись. Многое могли рассказать, чиновников покостерить, работодателя обматерить. Все это без злобы, поэтому и спокоен я в какой-то степени за Урал и большую часть Сибири. Не вспыхнет там мятеж, народ чувствует заботу о себе и считает, что жизнь улучшается. В центральной части империи, говорят, ситуация сложнее. Тот же Анзор докладывал, что власть перестала интересоваться жизнью простого люда, словно у работяг денег куры не клюют и живут они припеваючи…

– А они винтовки с радостью разобрали и против чиновников, промышленников и купцов их направили, – мрачно заявил я. – Когда город очистим от мятежников, необходимо узнать, какое количество рабочих поддержало эсеров и каков основной мотив.

– Да как это сделать-то? – удивился Анзор. – После освобождения Нижнего Новгорода никто из рабочих не признается, что стрелял в нас и пытался свергнуть действующую власть. Дураков нет!

– Придумай чего-нибудь, – пожал я плечами. – Такая информация необходима. Бороться с недовольством с помощью одной дубинки – глупо. Проблему надо искать и решать в другой плоскости.

– А эсеры атаковать не хотят, – подал голос капитан, прислушивающийся к нашему разговору.

– Или не знают как, – хмыкнул я.

Донесся рокот движков, словно прозвучала музыка! Эти звуки я ни с чем не спутаю. Наши бронемашины на подходе! Пять легких танков, как их про себя называю, выехали со стороны складов, за которыми сразу начинаются железнодорожные пути. Бронемашины красиво выстроились в ряд, а потом, сделав перегазовку, направились в нашу сторону. На броне сидят солдаты и офицеры, кто-то развернул знамя на головном танке и стал им размахивать. Издали видно, что войска из Сибири, символика несуществующего Тартарского царства на полотнище присутствует.

Проезжая мимо наших укреплений, солдаты из гарнизона громко скандировали: «Ура!» – и от атаки на противника их с трудом удержали офицеры. А вот атаковать-то и некого. После того как пушка головной машины выстрелила и разнесла в щепки один из грузовиков эсеров, краснобантовые побросали винтовки и бросились врассыпную. Хватило демонстрации силы, чтобы площадь от врагов, тех, которые могли передвигаться, разом очистилась.

– Господин наместник Урала! – спрыгнул с головной машины командир и, вытянувшись по стойке смирно, хотел начать доклад.

Я его перебил, по плечу хлопнул, а потом и приобнял со словами:

– Спасибо, братцы! Вовремя подоспели, многих жертв удалось избежать!

– А остальные машины где? – спросил капитан.

– Полковник приказал перекрыть выход из города, – ответил поручик, командир бронемашины. – Иван Макарович, какие последуют приказы?

– Произвести зачистку города от мятежников, – ответил я. – Действовать аккуратно, из пушек стрелять только при крайней необходимости. Стараться избегать жертв среди мирного населения. На борт взять местных солдат из гарнизона, чтобы они указывали дорогу и помогли опознать врагов.

Конечно, план, как и отданный приказ, так себе. Если разобраться, то это общие слова, на данный момент мы толком не располагаем никакими разведданными. Собираются ли с нами вступить в сражение за город или нет? Думаю, кое-какое сопротивление будет, но основные силы эсеров не в Нижнем Новгороде. Хотел я лично на одной из бронемашин прокатиться, однако Анзор отговорил, сказав, что следует довериться своим людям и не подставлять понапрасну голову под пули. Этим-то он меня не убедил, хотел с ним поспорить, да советник привел еще несколько аргументов:

– Следует узнать о состоянии дел в столице, отдать распоряжения Гастеву и Велееву.

– Банкир-то тут при каких делах? – удивился я.

– Мне кажется, что стоит ввести еще одну статью расхода, – вздохнул Анзор, подумал и добавил: – Нет, не одну, а несколько. Насмотрелся я за сегодня на все и понимаю, что ты, Иван Макарович, был абсолютно прав, когда боролся словом и делом с революционными идеями. Предлагаю увеличить расходы на прессу!

– Это может пару часов и подождать, – отмахнулся я.

– А разбитый эшелон и поломанная техника? – прищурился тот. – Время играет против нас, и тебе это прекрасно известно.

Я скрипнул зубами, соглашаясь. Пострелять всегда успею, в данном случае победа рождается не только на городских улицах в противостоянии с мятежниками. Вернулись мы в здание вокзала, с нами десяток солдат и три офицера с автоматами. Наши машины перегнали к зданию. Как ни странно, но автомобили целые и невредимые, ни шальные пули их не побили, ни эсеры, когда пулемет изымали, ничего не повредили.

– Барышня, – сказал в телефонную трубку, присаживаясь в кресло начальника вокзала, – это наместник Урала, Иван Макарович Чурков. Как вас звать-величать?

– Александра, ваше высокопревосходительство, – дрогнувшим голоском ответила телефонистка.

– Милая вы моя, мне необходима связь с резиденцией императрицы, гарнизонным штабом Екатеринбурга, банком Урала… – подумал и добавил: – Напоследок еще с Черновым, который в столице и руководит мятежом.

– В какой последовательности соединять? – уточнила телефонистка.

– Александра, постарайтесь связаться с нужными мне людьми именно в той последовательности, в которой говорил. Если кто-то не отвечает или связь недоступна, то тогда уже следующий вызов совершайте. Хорошо?

– Да, все поняла, ожидайте, – уже твердо ответила телефонистка.

– Иван Макарович, как смотришь на стаканчик чая с баранками? – обратился ко мне Анзор, что-то рассматривающий в шкафу. – Увы, начальник вокзала не позаботился о нашем пропитании. Кроме кускового сахара, чая и баранок, которыми можно гвозди заколачивать, ничего нет.

– И где ты воду возьмешь? – поинтересовался я.

– Это не проблема, – отмахнулся Анзор.

– Давай, делай чай, – согласился я и достал карту.

Каждый час задержки в пути ставит под удар всю империю. Сломят эсеры сопротивление в резиденции императрицы – и пиши пропало. А нам до столицы еще не менее пары дней добираться, если преград на пути не возникнет. Что-то мне подсказывает, что революционеры не дураки и угрозу осознают. Как бы я на их месте поступил? Бросив все силы на штурм резиденции? Попытался бы дать бой спешащим на помощь? Слишком много неизвестного! И при этом эсерам, как бы они ни были настроены против монархии, не следует убивать Ольгу. Не удержатся на данном этапе у власти, если пойдут на такой шаг. Как ни крути, но под чью бы дудку они ни плясали, а во главе стран – противников России стоят именно монархи. Не простят они революционеров, да и простой народ не поймет. Лозунги мятежников просты, понятны и лаконичны. Чтобы заручиться поддержкой населения и выглядеть легитимной властью, пусть даже на грани террора, им необходимо отречение императрицы от престола. Конечно, под дулами револьверов и винтовок легче уговорить ее сдаться. Эх, сейчас бы переговорить с Еремеевым или Ларионовым, но, боюсь, не бывать этому. Кому еще в столице могу позвонить, чтобы на телефонной станции соединили и вопросов не задали? Мысленно в голове перебираю кандидатуры. Промышленникам? Со многими знакомства имеются, в данный момент они ничего не могут решить. С властными структурами мне не созвониться – прекрасно понимаю. Но ведь как-то мятежникам следует жизнь попортить!


– Черт! – в сердцах ударил кулаком по столу. – Сам же ведь по Сибири отдал распоряжения насчет прессы! Почему столицу из вида упустил?!

Поднял трубку телефонного аппарата, крутанул ручку индуктора и спросил ответившую телефонистку:

– Александра, это вы?

– Да, Иван Макарович, это я. К сожалению, установить связь с резиденцией императрицы никак не удается. На московской станции происходит сброс связи. Возможно, повреждена линия.

– Понятно, тогда попытайтесь соединиться с какой-нибудь известной столичной газетой. Желательно с редактором, но мой чин не называйте, представьте доктором Чурковым, – попросил я, а потом поспешил добавить: – После разговора я вас вновь вызову и тогда уже уточню, с кем захочу переговорить в первую очередь.

– А конкретно с кем связь-то установить? – озадачилась телефонистка.

– Милая барышня, я же из Сибири и не знаю, какие сейчас в столице самые читаемые газеты, – поморщился я, пытаясь вспомнить названия тех изданий, из которых в свое время новости узнавал.

Увы, на ум ничего не приходит. Это все лоточники виноваты: выкрикивают громкие заголовки и продают именно их! Впрочем, это я такой невнимательный, уверен, другие люди в прессе разбираются хорошо. В Екатеринбурге и то с одним газетчиком знаком, правда, он там один из законодателей мод, если так можно выразиться.

– «Московские ведомости» подойдут? Газета очень влиятельная и популярная, – осторожно сказала телефонистка.

– Они, случайно, не на стороне мятежа? – поинтересовался я.

– Э-э-э, вроде нет, но точно не уверена, за политикой не особо слежу, – замявшись, ответила Александра.

– Соедините меня с редактором, – попросил я.

В кабинет вошел Анзор с двумя стаканами чая и небольшой корзинкой с пирогами, от которых дух такой исходит, что у меня невольно слюнки потекли.

– Откуда? – сглотнув, указал я на корзинку.

– Господин поручик передал, – широко улыбнулся Анзор и, видя, что я его не понимаю, пояснил: – Артиллерист успел домой заскочить и супружницу проведать. Служанка как раз к этому времени пирожки напекла, вот он их и экспроприировал! – по слогам выговорил мой советник последнее слово.

– Что с пленными, освободили? – встал я и взял сразу два пирожка.

– Да, без единого выстрела, там охраны, считай, и не было. Сразу побросали оружие, когда Юрий Васильевич и наши офицеры появились в сопровождении вооруженных солдат.

– Это радует, – откусил я вкуснейший пирожок с капустой.

Увы, перекусить не дал телефонный аппарат, Александра умудрилась меня соединить с редактором «Московских ведомостей».

– Говорите, у аппарата Грингмут Владимир Андреевич, – раздался в трубке усталый голос.

– Доброго дня, меня зовут Чурков Иван Макарович, доктор из далекой Сибири. Не приходилось о таком слышать? – осторожно сказал я.

– Простите великодушно – нет, не припомню, – удивленно ответил Владимир Андреевич.

– Печально, – делано расстроился я. – Обо мне еще писала одна пронырливая журналистка. Как же ее звали? А! Вспомнил! Лисица Таежная, так она свои статейки подписывала.

– Хм, Ли́су-Марию Генриховну знаю… – ответил редактор, а потом воскликнул: – Простите, как, говорите, вас зовут?!

– В газетах много чего напишут, – хмыкнул я, – вы, думаю, верное заключение сделали. Есть у меня к вам одна большая просьба. Насколько знаю, сейчас в столице очень много прессы, которая составляет вам конкуренцию и бесплатно раздается. Говорят, улицы чуть ли не усеяны листовками с определенными лозунгами.

– Ваше высо… – начал Грингмут, но я его осадил:

– Доктор я! Людей лечу всеми возможными способами! Прошу вас ответить: те события, которые вы наблюдаете, хотите прекратить?

– Да от меня-то что зависит?!

– Борьба идет по всем фронтам, – пояснил я. – Следует «Московским ведомостям» издать крупный тираж и составить конкуренцию пришлым, которых спонсирует непонятно кто. Понимаете?

– Да, догадываюсь, однако на большой тираж рассчитывать не могу. Почти все типографии подконтрольны новым силам, а другие заломят столько, что мне не расплатиться.

– Скажите, Владимир Андреевич, а банки сейчас работают и переводы осуществляют? – уточнил я, не ожидавший, что проблема возникнет с финансовой стороны.

– Конечно, господа эсеры, да и имперские власти не осмелились закрыть финансовые учреждения, – ответил газетчик.

Получится ли у моего банкира изыскать средства и перевести их на счет газеты? Боюсь, это займет некоторое время, а его нет. Тем не менее сумели мы с Грингмутом договориться. Появится конкурент у революционной прессы в ближайшее время, порядка двенадцати часов запросил редактор на организацию данного вопроса. Я лично гарантировал, что деньги газете выплачу. После разговора с московским редактором попросил телефонистку соединить меня с банком в Екатеринбурге. Ждать пришлось меньше минуты, даже пирожок не съел, а их количество стремительно уменьшается, мой друг времени даром не теряет. Погрозил кулаком Анзору и попытался корзинкой завладеть, но мой советник отдать ее воспротивился.

– Ифан Макарофиш, шперва дела рефай! – заявил мне он с плотно набитым ртом.

Велеев моему звонку обрадовался, стал докладывать о состоянии дел, в том числе и посетовал, что у Терешкина аппетиты растут, словно на дрожжах. Мой конструктор требует пять тысяч золотом из казны на какие-то непонятные двигатели.

– Иван Макарович! Мало того! Василий Андреевич изъявили-с желание организовать постройку завода и переманить пару инженеров-конструкторов то ли из Москвы, то ли из Санкт-Петербурга! – стал плакаться Велеев.

– Две тысячи золотом необходимо перевести в столицу, редактору газеты «Московских ведомостей», – огорошил я банкира. – Как быстро это можно сделать?