Мистер Невозможность
Часть 38 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да.
– Хеннесси, – начала Джордан, – вон там стоит «Ниссан GTR». Прямо за ним новенький «Порше 911». Отсюда трудно разглядеть, что дальше, видимо, машина слишком низкая, но мои феромоны намекают, что это «МакЛарен». Ты решила полюбоваться на их задние фары?
Впрочем, злости в ее словах не было; Джордан не умела сердиться. Она всегда была готова к любым безумствам, в которые втягивала ее Хеннесси. Неужели это не лучше? Хеннесси задумалась. Разве не так все должно было быть? У нее и Джордан? Хеннесси ставила бы таймер на телефоне, оставаясь наяву, чтобы как можно дольше не видеть Кружева.
– Нам стоит проделать это снова, – сказала Хеннесси.
– Мы уже делаем.
– Я говорю о нас с тобой, о Джордан Хеннесси. Поехали с нами или, может, я осчастливлю своим присутствием Бостон, а если без шуток, то давай рванем в Нью-Йорк, потому что это место смахивает на потную подмышку какой-нибудь красотки. С виду миленько, но скука смертная.
– Ты спишь, Элоиза? – спросила Джордан.
Вопрос прозвучал совершенно неприемлемо. Во всем. Содержание, момент, кличка.
– А ты рисуешь? – парировала Хеннесси. – Не могла не заметить пятно краски у тебя на шее. Похоже на тирский пурпур. – Это была не совсем правда. Краска выглядела обычной белой, но упоминание тирского пурпура было идеальной отсылкой к Диклану Линчу.
Джордан должна была возмутиться шуткой Хеннесси, но вместо этого ее губы снова сложились в ту улыбку, что играла на них, когда она шла по тротуару. Девушка коснулась пальцами шеи, чувствуя краску под ними, и нежность ее касания рассказала Хеннесси о смысле той улыбки.
Засранец ей нравился. Этот чертов долбаный зануда ей нравился. Хеннесси умоляла Брайда и Ронана сделать остановку, чтобы приснить ей «Супру», зная, как обрадуется Джордан. И вот они вдвоем на полуночном шоссе, Валькирии, окруженные парой миллионов долларов мощностью в несколько тысяч лошадиных сил, а Джордан улыбается при мысле об этой тупой свинье из Вашингтона.
Какая-то часть Хеннесси все еще видела перед глазами старую дверь без ручки и замочную скважину без ключа.
– На старт, внимание, марш! – проговорила Хеннесси.
Она помигала фарами. Один раз. Другой. Третий.
Машины рванули с места.
Как и предсказывала Джордан, «Супра» оказалась не настолько быстра, как их прыткие конкуренты. Плотность группы стремительно снижалась, по мере того как некоторые уходили в отрыв, а те, что оказались медленнее, оставались в хвосте.
Джордан погладила приборную панель «Супры», словно сочувствуя, что машина не смогла возглавить гонку, а затем совершенно другим тоном спросила:
– Ты намеренно приснила меня без воспоминаний о Джей?
Проблема была в том, что силовая линия день ото дня становилась все сильнее, и временами Хеннесси казалось, что она может видеть Кружево даже с открытыми глазами.
– А сейчас мы собираемся провернуть ловкий трюк, – сказала Хеннесси.
Тюнингованные фары автомобиля отбрасывали кружевной свет.
– Хеннесси, – Джордан попыталась вернуть ее к теме. – Я права?
Тонкие нити сосновых иголок попали под дворник «Супры», образуя кружевной узор на стекле.
– Я стащила у Брайда одну причудливую вещицу, – продолжала Хеннесси. – Маленькую забавную фиговину. С парой занятных побочных эффектов.
Кружевные тени уличных фонарей мелькали за окном машины.
– Хеннесси…
Хлоп-хлоп-хлопало кружево ресниц. Это напоминало узоры теней, которые рисовали на стенах светильники в студии ее матери.
Опустив стекло, Хеннесси достала из кармана на двери краденый серебряный шарик. Она покатала его в ладони так, как это делал Брайд, когда хотел придать ему большей скорости, а затем швырнула в темноту.
На мгновение результата не последовало. Перед ними все так же маячили задние фары автомобилей, оказавшихся более резвыми, чем «Супра».
Маленький шар молниносно пронесся над машинами, вырвавшись вперед. Он развернулся. Облако вырвалось на свободу.
И воцарился хаос.
Машины завертелись. Одна в одну сторону, другая в другую. Они сталкивались. Вылетали в кювет. «Субару» взмыл вверх, перевернувшись в воздухе. «Корвет» сделал резкий разворот и помчался назад, почти с той же скоростью, с которой «Супра» двигалась вперед. На полном ходу преодолевая ярды и ярды дороги. Все это время раздавался пронзительный звук, который становился лишь громче, громче и громче, Хеннесси никак не могла решить, кричит это она, Джордан или визжат шины по асфальту.
Сверкающие суперкары оказались разбросаны по шоссе. Некоторые замерли, врезавшись друг в друга, их фары светили во все стороны.
– Мы выиграли, – сказала Хеннесси. Она остановила «Супру» и подняла ручник.
Джордан мгновенно выскочила из машины и, сцепив руки на затылке, принялась оценивать нанесенный урон. Хеннесси знала наверняка, что девушка в ужасе, и по какой-то причине ее это радовало, это было идеально, именно то, чего добивалась Хеннесси. Дикий восторг намного лучше, чем та загадочная улыбка на губах Джордан.
Хеннесси торжественно взмахнула рукой.
– Приз – все, что захотим. Которая из них тебе нравится?
Джордан повернулась к ней.
– Это не сон!
– Знаю, – ответила Хеннесси, – иначе я могла бы всем управлять.
– Возможно, кто-то из этих людей мертв. – Джордан зашагала, а вскоре и вовсе побежала трусцой по асфальту, наклоняя голову, чтобы взглянуть то на одного, то на другого водителя. Все как один одурманенными взглядами смотрели в пустоту.
– Подумаешь, мудак погиб во время уличной гонки, тоже мне сенсация, – пробубнила Хеннесси.
– Это не сон!
– Как насчет «Ламбо»? – спросила Хеннесси. – Что-то мне подсказывает, что «Ламбо» самый прикольный вариант.
Джордан распахнула дверцу симпатичного разбитого «Порше», такого же яркого, как солнечный меч Ронана. Водитель навалился грудью на руль, который смялся настолько, что вдавил его обратно в сиденье. Глаза человека за рулем смотрели в никуда, однако трудно было сказать, из-за присненного Брайдом шара или из-за того, что мужчина был ранен.
– Я не хочу угонять машины и вляпываться в неприятности, Хеннесси! – рявкнула Джордан, копошась в поисках рычага управления сиденьем. Она постаралась отодвинуть сиденье, чтобы освободить мужчину. Хеннесси не пошевелила ни единым мускулом, пока Джордан, навалившись всем своим весом, пыталась вытащить водителя. – Здесь, у меня есть своя жизнь. Я хочу жить своей жизнью. Настоящей жизнью. Заниматься искусством и развитием, а не вот этим.
– Рада за тебя, – ответила Хеннесси.
– Какого черта ты так себя ведешь? – допытывалась Джордан. – Ты для этого приехала? Ради «Игры»?
Хеннесси не сводила с нее глаз, когда Джордан прислонила водителя к рулю его машины и направилась к следующему.
– Жаль, что ты не умерла.
Джордан резко, как волчок на месте, развернулась в ее сторону.
– Что ты сказала?
– Жаль, что ты не погибла, как остальные, – произнесла Хеннесси. Ужасные слова, но еще ужаснее, что ее губы продолжали их повторять, а выражение лица не теряло своей язвительности. – Я бы хотела, чтобы вы все умерли, чтобы я осталась одна и была свободна делать все, что захочу. Каждую секунду каждого дня я чувствую, как ты тянешь меня вниз. Я так чертовски устала от тебя.
Руки Джордан безвольно повисли по бокам. Девушка не выглядела рассерженной или обиженной, она просто смотрела на Хеннесси, стоя посреди свалки искореженных машин.
– Ты приехала, чтобы сказать мне это?
И если до этого Хеннесси не догадывалась, зачем она сюда приехала, то теперь поняла. Поняла, что хочет, чтобы Джордан ее возненавидела. Она не знала, почему эта идея казалась ей лучше, чем какая-либо еще, но в этот момент четко осознала, что такова была ее цель.
– Хотела еще раз взглянуть тебе в лицо и убедиться, что это правда, – ответила Хеннесси.
Она пожала плечами.
Или скорее почувствовала, как ее плечи дернулись, хотя она и не думала об этом.
Это напоминало ощущения после сна, как будто она что-то приснила и теперь, парализованная, наблюдает за собой со стороны. А приснила она ту ужасную Хеннесси, которая изо всех сил пыталась заставить Джордан сломаться и накричать на Хеннесси, чтобы та убиралась прочь.
– Вот откуда ты пришла, – сказала Хеннесси, указывая на себя. – Чтобы стать третьесортным живописцем и наделать детишек с тем белым чуваком? Видимо, стоит отдать должное воспоминаниям о моей матери. Они отлично защищают от желания стать обывателем.
– Почему ты всегда так поступаешь? – тихо спросила Джордан.
Потому что Хеннесси всегда снилось Кружево, вот почему, потому что всегда был один и тот же сон, всегда один и тот же.
– Наслаждайся своим кошмаром, – сказала она.
31
Диклан все еще помнил худший сон из всех когда-либо ему приснившихся.
Это был последний год его учебы в Агленби. Он сдавал экзамены. И делал все возможное не без помощи друга Ронана – Ганси, чтобы брат не завалил учебу. Он купил рождественские подарки для Мэтью. Составил график стажировок и планировал переехать в таунхаус, оставленный ему покойным отцом. Подсчитал, сколько денег осталось по завещанию, сколько ему нужно зарабатывать и сколько он мог позволить себе тратить в год, чтобы продолжать жить так, как он считал нужным. Он встречался с девушкой по имени Эшли, с тех пор как расстался с предыдущей Эшли. Эта Эшли подумывала о том, чтобы поступить учиться в Вашингтон поближе к нему. Поэтому Диклан уже присматривал менее сообразительную Эшли ей на замену. Кроме того, он делал все возможное, чтобы созданная его отцом тугая петля недоброжелательно настроенных партнеров не затянулась раньше, чем он окончит школу.
Все это не было страшным сном. Скорее принадлежало миру бодрствования. А самый страшный был таков: приближалось Рождество. Бесцветную траву вокруг дома в Амбарах сплошь покрывал иней. Ниалл только что вернулся из декабрьской деловой поездки и теперь, как положено в реальной жизни, раздавал сыновьям подарки.
Он подарил Мэтью щенка, который был жив, только когда мальчик держал его на руках («Я никогда не спущу его с рук», – заявил присненный Мэтью.).
Ронану достался учебник без слов («Все как я люблю», – сказал на это Ронан.).
Диклану отец протянул коробку… а в ней способность приносить вещи из снов.