Мистер Кольт

Валентин выпрямился весь, промокнул салфеткой пот на лбу, посмотрел сквозь окно на улицу, потом на Аранского, тот натянуто улыбнулся и кивнул.

— Начинаем.

Майор взял телефон, набрал номер:

— Прилив.

Это был условный сигнал, операция началась.

Аранский наполнил стаканчики, поднял свой:

— Ну, что, за удачу. Сегодня нам она не помешает. Как считаешь?

Кордыбака поднял свой:

— Согласен.

Выпили. Аранский доел пиццу, опять старательно вытер салфеткой пальцы рук, посмотрел на часы:

— Думаю, уже пора. Пойдем.

Они вышли из кафе, обогнули здание, прошли через небольшой, небрежно поросший нестриженной травой сквер и оказались на открытой местности перед пересечением двух асфальтовых дорожек и метрах в ста от начинавшейся и обнесенной старым, давно не крашеным сетчатым забором территории бывшего детсада.

Спецназ сработал быстро, по всему периметру офиса конвертцентра уже успешно было выставлено оцепление, кроме поощрительной похвалы по этому поводу, можно было еще как-то одобрительно высказаться, но Аранский воздержался. Целенаправленно и сразу подошли к автомобилю «фольксваген» белого цвета и полицейского раскраса, с мигалками на крыше. Увидев приближающееся начальство, из машины навстречу им бодро выскользнул, несмотря на свои значительные габариты, командир спецподразделения капитан Тимохин, поздоровался с Аранским, кивнул Кордыбаке:

— Мы готовы, Сергей Викторович.

— Вижу. Где Григорьев и Мовчан?

— На местах. Григорьев со своими на противоположной стороне, Мовчан справа от нас расположился. Позвать, они на связи?

— Пока не надо. Как думаешь, оцепление уже заметили?

— Да, мы ведь не прячемся.

— Согласен. Тополев не приехал?

И хотя Аранский что-то говорил, спрашивал, отдавал указания, в мыслях он уже отсутствовал, причем кардинально, с ним такое бывало, особенно в ответственные и особо важные моменты, словно нажимал на кнопочку автоуправления, и все катилось и двигалось само по себе, только наблюдал со стороны и удовлетворенно соглашался, почему бы и нет, если получалось. Зачем-то обошел машину сначала справа, потом слева, приподнялся на носках, вытянув по-орлиному шею и прищурив глаза:

— Движения во дворе не вижу. Бинокль есть?

Капитан открыл заднюю дверь машины и воткнулся в салон, вынырнул уже с биноклем:

— Движение не наблюдается. Минут тридцать назад «мерседес» во двор заехал, и пока все.

Аранский покрутил настройку резкости в окулярах бинокля, опустил прибор посмотрел на объект без него, потер кулаком левый глаз, поднял бинокль, опять подстроил резкость. Его левый глаз страдал близорукостью еще с детства, а так как резкость в бинокле регулировалась одним колесиком сразу в двух окулярах, достичь нужного результата не удалось:

— Во дворе «прадо» Беккера и «мерседес». Машины Стреляного не вижу.

Последнее было сказано с такой интонацией, словно можно было подумать, что не видел из-за дефектного бинокля, а не потому, что ее там просто нет.

Капитан наблюдал за действиями Аранского, ему хотелось помочь шефу, но другой оптики не было, если не считать оптический прицел на винтовке, предлагать воспользоваться которым не стал:

— Стреляный сегодня вообще на работе не появился. Не мог ли кто его предупредить?

— Исключено, — Аранский машинально предал бинокль Кордыбаке. — Предупредить. Нет, ну теоретически, конечно, возможно.

С настройками Валентин справился быстро и просто, дефектами зрения он не страдал. В этот момент, отчетливо увидел, как открылась дверь, из здания вышел Мельник, сел в «мерседес»:

— Сергей Викторович, Мельник на «мерседесе» уезжать собирается.

Аранский выхватил у него оптику, приставил к глазам, энергично повращал колесико настройки, недовольно буркнув при этом:

— Успел уже резкость сбить, — и добавил через пару секунд: — Не уехал. Охранник остановил его, рукой в нашу сторону указал, ушли оба в помещение.

— Значит, оцепление заметили, — капитан посмотрел на бойцов вокруг себя, на Аранского. — Что теперь, Сергей Викторович, какие указания будут? Начинаем?

Валентин тоже вопросительно посмотрел на шефа. Нет, торопить того не следовало, давать советы тем более, надоедать вопросами, только лишний раз нарываться на грубость — просто подождать.

Аранский еще раз обошел машину, достал из кармана телефон, пролистал номера, остановился на нужном, нажал кнопку. Ждал долго, уже хотел сбросить вызов, но наконец ответили, отошел в сторону.

Говорил Аранский минут пять, затем вернулся к машине, телефон не прятал:


— Все там, — он кивнул в сторону детсада. — Десять минут взяли подумать. Как насчет в помещение незамеченными проникнуть?

Капитан приободрился, это был его хлеб, деловито почесал то место, где у нормальных людей был затылок, а у него спина сразу переходила в голову:

— Как и планировали. С торца здания ими ничего не просматривается, к окнам подхода нет, видеокамеры там тоже не установлены. Мои ребята на исходной.

— Сколько времени понадобится, чтобы вовнутрь попасть?

— Секунды, может, минута, полторы от силы.

— Хорошо. Подождем, что скажет Беккер. Хотелось бы без боя и стрельбы. Как думаешь, капитан?

— Не знаю. Я готов.

Аранский махнул рукой:

— Спросил не подумав.

— Сергей Викторович, конечно, под пули лезть никто не хочет, но, если нужно, с задачей справимся.

— Там женщины в бухгалтерии, помнишь?

— Конечно.

Аранский опять обошел капитанский «фольксваген», подошел к Кордыбаке, сказал тихо и неуверенно:

— Что-то, Валя, не спокойно мне.

— Сергей Викторович, думаю, ничего удивительного.

— Не знаю. Как-то не так. Закурил бы сейчас. Нет сигареты?

— Я ведь не курю.

— Знаю. А вдруг завалялась.

— Сергей Викторович, что Беккер? Если не секрет?

— В тюрьму не хочет, резину тянет. А может, задумал что. Все в сборе они там сейчас, — посмотрел на часы. — Может, не стоило время им на раздумья давать? Тимохин прямо землю копытом роет, руки чешутся. Может, зря я у Беккера на поводу пошел?

Валентин посмотрел на капитана, вот уж действительно не человек, гора мышечной массы, терпеливо поглядывая по сторонам и машинально легко похлопывая ладонью по открытой рукоятке пистолета на бедре, ждал команды фас. Аранский опять посмотрел на часы:

— Ну все, время вышло, — нажал на кнопку в телефоне и отошел в сторону.

На этот раз говорил и слушал недолго, посмотрел на Кордыбаку, разочарованно качнул головой, что-то, видимо, произошло или пошло не так, но разговор был закончен, затем опять, набрал на телефоне номер:

— Максим Юрьевич, — Аранский звонил Тополеву. — Произошло то, о чем я думал, и чего очень не хотелось — женщины в заложниках. Только что говорил с Беккером, сдаваться они не собираются. Остается штурм. Работаем по плану. Что скажете?

Валентин не знал, что ответил ему Тополев, по выражению лица Аранского это нельзя было понять.

— Есть, — Аранский положил телефон в карман, посмотрел на Тимохина, тот казалось, понял его и без слов.

— Штурм?

— Да. Но не торопись, капитан. Давай бойцов запускай с торца здания, через чердак проникнут, на месте сориентируются, на себя внимание отвлекут, тогда и на штурм.

— Как по нотам зробымо, — Тимохин взял из машины рацию, подмигнул Аранскому, всем своим видом давая понять — теперь все дело за ним, а уж он не подкачает.

Кордыбака первым заметил движение во дворе детсада. Он не успел взять бинокль у капитана, поэтому не определил, кто именно вышел во двор и скрылся за густо тонированным стеклом двери «мерседеса», что понял точно — это были мужчина и женщина, толкнул Аранского в плечо и указал рукой в сторону «коробочки»:

— Уходят, Сергей Викторович. Мужчина с женщиной в машину сели.

— Этого нам только и не хватало.

Аранский извлек из кармана телефон, набрал номер, ответили почти сразу:

— Господин Беккер. Как это понимать?

И опять разговор оказался коротким и малоприятным для Аранского, связь оборвалась, он хотел набрать еще раз, но не стал. «Мерседес», набирая скорость, ударил хромированной дугой кенгурятника в шлагбаум, свернув его набок, выехал за ворота и, насколько возможно ускоряясь среди деревьев и некошеной травы, уверенно приближался к бойцам оцепления в районе расположения группы Мовчана.

Тимохин вопросительно смотрел то на Аранского, то на «мерседес».

— Не стрелять, капитан. Пропустить. Да, уходит, но не один, заложница с ним. Остаешься за старшего капитан, отрабатывай здание детсада, там остальные, а мы за Беккером, похоже, это он, нельзя отпускать.

Девушка вела себя смирно, предусмотрительно пристегнулась ремнем безопасности, машинальным движением руки поправила мнимый ремешок сумки, которой при ней не было, Борис не позволил ей взять с собой сумочку, с интересом смотрела перед собой на дорогу и даже посоветовала во время движения взять немного левее, там, где явно образовывалась прореха в оцеплении. Когда они шли к машине, она никак не выразила свое отношение к тому положению, в котором оказалась, не сопротивлялась, не кричала, не ругалась, сама села в «мерседес», захлопнула дверь. Борис не стал ее связывать, вела себя она послушно, не паниковала, ему даже показалось, с пониманием и к обстановке, и к своей роли, на всякий случай только заблокировал двери автомобиля.