Мистер Кольт

— Не знаю.

— Понятно. Думаю, поступим мы таким образом, свяжу тебя, комнату закрою и лежи отдыхай, придут менты, отвечай, что спросят. Веревка есть?

Женщины уже заканчивали рабочий день и начинали собираться домой, они пока еще не знали, что фирма со дня на день сворачивает свою деятельность, Студебеккер не поставил их в известность, поэтому работали как обычно, до половины шестого вечера. Так, с кольтом в руке, Борис и вошел в бухгалтерию.

Они удивились. Главный бухгалтер Ирина Степановна даже улыбнулась и наивно поинтересовалось:

— Вы с оружием, Вадим Андреевич? От кого защищать будете?

Времени было мало, поэтому сразу перешел к делу:

— Прошу занять свои места и руки держать на столах, так, чтобы я их видел. Телефоны сдать мне.

— Тренинг, небольшая лекция, вы хотите рассказать нам, как устроен пистолет? — опять пошутила главбух.

— Давайте оставим шутки, — директор выглядел не как обычно, был напряжен, немного возбужден и резок. — Возможно, вы знаете, а может, нет, или не все, о том, что компания наша занималась противозаконной финансовой деятельностью, причем в особо крупных размерах. Думаю, Ирина Степановна в курсе. Так вот, здание окружено полицией, нас хотят арестовать, если не сдадимся, пойдут на штурм. Я принял решение прорываться, но для этого мне нужен заложник. Может, кто-то из вас добровольно желает выступить в этой роли?

— Вы шутите? — Ирина Степановна даже пристала из-за стола, она не находила слов тому, что вдруг увидела, услышала.

— Я сказал, всем сидеть и руки на столе.

— А не пошли бы вы куда подальше? — главбухша была возмущена, она вышла из-за стола и демонстративно набросила на плечо сумочку.

Борис передернул затвор пистолета и выстрелил в потолок. Сверху, на женщин посыпалась штукатурка, от оглушительного хлопка они нагнули головы и закрыли уши руками, Ирина Степановна незамедлительно заняла свое место за столом.

— Вот так будет лучше. Предупреждаю, следующий выстрел будет не в потолок, убью, рука не дрогнет, да и терять мне нечего. Я так понимаю, добровольца в заложники нет.

Борис выдернул шнур питания из одного компьютера, затем из другого:

— Со мной поедет… — он окинул взглядом женщин. — Вот эта. Как тебя зовут?

Девушка не успела ответить, зазвенел телефон Студебеккера, Борис посмотрел на дисплей, это был майор, затем на часы — десять минут истекли.

— Ну так как, Акерман Романович? Вижу, свободой вы никак не надышитесь, время вышло. Мы вас ждем. Вы первый, потом остальные, — Аранский торопил, и его можно было понять.

Кова опустил телефон, посмотрел на главбуха:

— Ключ от комнаты? Быстро, времени нет.

Ирина Степановна достала из ящика стола ключ и протянула Борису. Не раздумывая, он шнуром обмотал ей руки, завязал на несколько узлов, затем ее сотруднице и велел женщинам сидеть на местах, вытащил из их телефонов батарейки, положил в карман, взял под руку ту, которую выбрал в заложницы, кажется, ее звали Вероникой, и вышел с ней из кабинета. Закрыл дверь на ключ, приложил к уху трубку:

— Я подумал, майор, вариант один пришел в голову, заманчивый для нас получается, трудно не воспользоваться.

— Вариантов нет, господин Беккер. Окажете сопротивление — печально все закончится, сами понимаете, будем работать на поражение.

— С этим согласен.

— Ну вот и хорошо.

— А женщины? — Борис посмотрел на девушку. Он думал, как лучше поступить, выйти с девушкой во двор или оставаться в помещении, показать ее собеседнику, или так поверят.

— Что вы этим хотите сказать? — В голосе майора почувствовались нотки беспокойства.

— Заложники они. Пойдете на штурм — убьем. — Приставил телефон к уху девушки и велел и дать понять, что она заложница.

Теперь паузу взял майор, связь оборвалась в трубке зазвучали короткие гудки, Аранский сбросил вызов.





24





Руководить операцией было поручено Аранскому. Несмотря на то, что последний случай из опыта его работы по освобождению заложника назвать удачным можно было с натяжкой — тогда благодаря своей находчивости и смекалке преступник, сымитировав захват заложника, попытался скрыться на полицейской машине, правда, неудачно — все же остановились на кандидатуре Аранского. Предложить другую кандидатуру никто не решился, хотя бы потому, что уже давно он вел это дело, что, пожалуй, и было основным аргументом для этого решения, ему, как говорится, и карты в руки.

Со временем начала операции определились просто: нужно было дождаться, когда все члены преступной группы соберутся в своем офисе, и только тогда выводить оцепление. Предположительно, по результатам наблюдений, это могло быть после обеда, когда «мерседес» «коробочка» возвращался на офис, примерно начиная с трех часов дня и ближе к пяти.

Наружное наблюдение в этот день выставили раньше обычного, с семи утра, все передвижения у детсада и на его территории отслеживали, а информацию передавали Аранскому.


Подъехал Кордыбака к условленному месту после обеда, так было велено. Машину припарковал у маленького и невзрачного на первый взгляд кафе. Почему Аранский назначил именно сюда, голову не ломал. Осмотрелся. Солнце не то что грело, — жарило, тем более в машине, поэтому спрятался от испепеляющих все живое лучей в кафе, там был кондиционер и кофе. Заказал американо, сел за столик и положил перед собой телефон.

Кафе было маленькое и тесное, переоборудованное из ранее жилой квартиры на первом этаже шестиэтажного дома. Внутри заведения помещалась небольшая барная стойка, три столика и стулья, втиснувшиеся между ними уже с трудом, еще один столик стоял на улице, на тротуаре под небольшим полосатым зонтом от солнца.

Окинув взглядом помещение, сквозь тонированное стекло окна посмотрел на улицу. О том, что где-то здесь, рядом, в самое ближайшее время должна была начаться крупная полицейская операция, пока никак не ощущалось. За окном было все тихо и спокойно, а редкие прохожие, неожиданно появляющиеся на тротуаре, незаметно исчезали, словно растворялись в послеобеденной, белесой дымке зноя.

Аранский позвонил примерно через час, поинтересовался, на месте ли Валентин, сказал, что минут через десять подкатит.

Свою «сонату» он припарковал рядом с «сузуки» Валентина и тоже вошел в кафе. Настроение у него было хорошее, это сразу бросилось в глаза, не поздоровавшись, с ходу попытался сострить:

— Вижу потеешь.

— Ну да.

— А ты не волнуйся.

Валентин не сообразил сразу, что ответить. Во-первых, было жарко, кондиционер работал так себе, и потом, волнение тоже было. Шутка ли, не в кафе посидеть приехал. Приподнятое настроение Аранского его немного удивляло, скорее всего, тоже нервничал, может, от этого.

— Шутите, Сергей Викторович. Да, переживаю, не погулять собрались. И жарко тоже.

— Не спорю, жарковато, а будет еще жарче. Обедал?

— Еще нет.

Аранский проявил инициативу, подошел к стойке, к его удивлению, кроме кофе, можно было заказать еще пиццу и блинчики ни с чем. Остановился на пицце на двоих и большой бутылке пепси.

— Предлагаю прохладительное.

Валентин пил уже вторую чашку кофе, периодически добавляя в него сахар, но кофе по-прежнему казался несладким, то ли сахар был такой, то ли таким образом сказывалось волнение, от пепси не отказался, от пиццы тоже. Нервозность усиливала аппетит.

— Новостей никаких?

Аранский посмотрел по сторонам, вернулся к стойке, взял два пластиковых стакана для напитка:

— Новости? Какие новости. Ждем. Сейчас бандюки в кучу соберутся, и начнем. Сам ведь знаешь.

Валентин поморщился:

— Вы так говорите, словно каждый день подобные операции проводите.

— Не каждый, конечно, но доводилось.

Кордыбака отпил пепси и отодвинул от себя чашку с недопитым кофе:

— Не сладкий.

— Может, это и не сахар вовсе? — Аранский посмотрел на бумажную горку от разорванных сахарных пакетиков.

Валентин промолчал.

— Пепси-то хоть сладкий?

— Сладкий. А что? — после короткой, настороженной паузы ответил Кордыбака.

— Переживать уже начал, — Аранский откусил почти половину от треугольного куска пиццы и запил напитком. — Случается, от чрезмерных треволнений вкусовые качества некоторые теряют, а потом…

Зазвонил его телефон, посмотрел на экран, отложил на салфетку оставшуюся пиццу:

— Вот и новости.

Говорил недолго, в основном слушал, машинально поглядывая то на Кордыбаку, то на остаток пиццы. Положил телефон на стол, салфеткой старательно вытер руки:

— Ну, что, Валя, все в сборе. Начинаем?

— Как скажете, — момент был тот, которого ждали, волнительный, ответственный, тревожный.

— Давай-ка ты.

— Что я?

— Отмашку дай. На удачу.

— Думаете?

— Может, рука у тебя легкая.