Мистер Кольт

Валентин посмотрел на часы. Аранский понял и согласился:

— Да, ты прав. Голова уже не варит, пора закругляться.

Они вышли на улицу. Вот и день пролетел, стемнело, и не вечер был уже вовсе, а ночь, ну, начало ночи. Вот что касалось ночи, то она еще вся была впереди, и это Валентина радовало. И не только. От мысли этой как-то и усталость, накопившаяся за день, отступала, и настроение поднималось, и проблемы трудовые уходили на второй план, теплело по всему организму, а где-то в глубине еще и таяло. Валентин повел носом, нет, теплело не оттого, просто ветерок повеял южный, ласковый, приветливый, обнадеживающий — все-таки наступала весна, и уже вовсю.

Подошли к белой «сонате».

— Может, подкинуть? — Аранский открыл дверь машины. — Или ты на своей?

— На своей.

— Не домой?

— Да нет пока.

— Тогда удачи.

— Спасибо. Вам тоже.

— Мне-то чего?

Аранский уже почти сел в машину, но вышел обратно:

— Я вот не пойму, и что они в тебе находят? Вот не знай тебя, прошел бы мимо и не заметил. Ладно, не обижайся, это я так, здоровая зависть. Потому как время мое прошло. Да, что еще, — он подошел к Валентину и слегка похлопал ладонью по его плечу. — Завтра, прямо с утра, езжай на Петровку, а то вчера ведь так и не добрался. С этим задержанием еще сегодня. Взять бы этого Дровосека, все точки бы расставили.

— Возьмем, Виктор Сергеевич, не долго бегать будет.

Валентин гнал как мог. Благо дело, дороги уже давно опустели. Некоторые светофоры, любезничая между собой и бесполезно перемигиваясь своими желтыми моргалками, перешли в режим беспечного равнодушия, учтиво давая возможность таким же, как и он, запоздало спешащим, но не теряющим надежды и притопить и добавить газку, беспечно пролетая перекрестки, и только потом, туго соображая, глупо вращая головой по сторонам, задаваться уже бесполезным вопросом: «А по главной ли я еду?» Часы на торпеде неумолимо отсчитывали минуты. За вкусненьким он уже не успеет. Осталось семь минут. Можно, конечно, и опоздать, но лучше вовремя, лучше успеть, так он хотел. По Грушевского доехал почти до Арсенальной, ушел вправо во дворы. Теперь припарковать машину. С трудом нашел где воткнуться, благо автомобиль не большой. Ну вот и прибыл. Запер дверь, достал телефон набрал номер.

— Юль. Я тут, у подъезда. На моих еще четыре минуты. Впустишь?

— А на моих две минуты осталось.

— Ну так я их то же починю.

Девушка только хихикнула:

— Ах, Валя, Валя. Хорошо, набирай на домофоне.





10





Это было неожиданно, как снег на голову. Несмотря на то, что ждал, знал и готовился. Два месяца безделья закончились. Пролетели, не заметил. Даже привык уже ни фига не делать. Но когда-то все заканчивается, и этот в некотором смысле отпуск тоже подходил к концу.

Письмо Борис обнаружил вчера утром, когда проверял почту от Студебеккера. Как и было велено, он делал это два раза в день: в восемь утра и десять вечера. Романыч писал: «Завтра в 11–00 на Подоле в кафе «Трюм». Подойдет человек. Что скажет — выполняй. Ты в их команде. Начинаем работать». Звучало тревожно и загадочно.

Завтра — это уже, значит, сегодня. Борис нашел на карте кафе «Трюм»: от Контрактовой площади оно было пару кварталов в сторону набережной. На всякий случай запомнил адрес. До железнодорожного вокзала доедет на машине, оттуда на метро. Для себя определился окончательно — машину не светить, ни при каких обстоятельствах. Ничего лишнего с собой брать не будет. О том, что пистолет имеет, тоже промолчит — кто они такие, на кого работать придется, пока неизвестно.

Надел черные джинсы, темно-синий велюровый пиджак и кремовые туфли. После Петровки кожаную куртку с капюшоном уничтожил, синие джинсы не выбросил, но носить старался реже. В прихожей посмотрел на себя в зеркало: усы, которые решил отпустить с целью хотя бы незначительного изменения внешности, за две недели заметно подросли, а из-под черной вельветовой кепочки, которую случайно купил на Соломенском рынке, уже уверенно выбивались светлые завитки. Закрыл за собой дверь и вызвал лифт.

До кафе «Трюм» добрался за тридцать пять минут и без пятнадцати одиннадцать вошел внутрь заведения. Время было давно не утреннее, но еще и не обеденное, свободных мест и столиков оказалось в достаточном количестве. Выбрал у окна. Заказал чашку кофе. Просто сидел, пил кофе, смотрел в окно. О том, как и что будет дальше, думать не хотелось, да и смысла это не имело. За него и думали, и решали, и понятно кто. Как бы там ни было, но Романычу он доверял: основания для этого были, и железобетонные. Значит, будет работать, с кем прикажут, с Романычем ни проколов, ни подстав быть не могло.

Человек подошел раньше на пять минут — подошел и сел напротив. Протянул руку:

— Кова?

Борис согласно кивнул.

— Меня Виктор.

Было ему лет под сорок, может, и больше. То, что многое прошел на своем веку, бросалось в глаза сразу. Лицо без эмоций, глаза усталые, но бесстрашные, взгляд цепкий, прохладный и малоприятный. Некоторое время молчал, только смотрел на Кову, может быть, оценивающе. Имел право, им ведь работать. Скосил взгляд на чашку с кофе:

— Допил?

Кофе еще оставался, но допивать Борис уже не стал:


— Допил.

— Тогда пойдем?

— Пойдем.

Виктор встал и направился к выходу, Борис последовал за ним. Прошли чуть более квартала, но уже обратно, в сторону Контрактовой, наконец остановились у БМВ пятерки лет тринадцати. Виктор кивнул на заднюю дверь: «Туда садись». Сам обошел автомобиль и сел на место водителя. Впереди на пассажирском кресле сидел еще один человек, он подождал, пока Виктор занял свое место, и, повернувшись к Борису вполоборота представился:

— Степан. Степа. Или Стэп. Ты — Кова, знаю, — и протянул свою ладонь.

Степан был постарше Виктора с виду лет на десять, несколько поприятнее внешностью, но не так чтобы уж совсем. Может, чуть разговорчивее, приветливее, но все равно бандит. Верхняя часть левого уха у него отсутствовала, может, где оторвал, может, кто откусил, нос был немного длиннее средних размеров, но толстый, в глубоких оспинах и кривой. Почти от темечка и до середины лба пролегал широченный шрам, ровный и гладкий, возможно, память от чьего-то пивного бокала или толстостенной бутылки. Волосы по шраму не росли, поэтому брился он наголо и напоминал отдаленно Фантомаса.

— В команде нашей я старший. Поэтому слушать меня и делать, как скажу, — Стэп улыбнулся.

Виктор сидел не шевелясь, держа руки на баранке, не моргая смотрел вперед за ветровое стекло, казалось, что на бабульку с горячими пирожками в большой эмалированной кастрюле, торговавшей на тротуаре прямо перед капотом их автомобиля. Возможно, Виктор был голоден.

— Ты, говорят, боец классный? — Стэп посмотрел сначала на Бориса, затем перевел взгляд на Виктора, потом на бабульку.

— Говорят, — Борис не хотел обсуждать свои способности.

— А я вот не очень. Или не везет. Как заваруха какая, так башка вся в крови.

— Я заметил. Это плохо.

— Ну да, — Стэп толкнул Виктора в плечо. — Мы чего, жрать сюда приехали?

Подождав немного, махнул рукой на товарища и опять вполоборота повернулся к Борису:

— Дело намечается, может, завтра, может, послезавтра, а может, погодя чуть… Короче, сидишь на стреме, ждешь звонка. Номер твой у меня есть. Как дам знать, берешь такси и мчишь, куда скажу. С этим ясно?

— Пока да, — Борис кивнул.

— Оружие есть?

— Нет.

— Стрелять умеешь?

— Я все могу.

Стэп еще больше повернулся к Борису и, чуть помедлив, заключил:

— Поглядим, поглядим, — затем достал из бардачка два пистолета. — Предлагаю пистолет Макарова, оружие для нас привычное, удобное в обращении, ношении, небольшое, надежное, безотказное, но патрон слабоват, ну и дальность соответственно не велика. Второй вариант, кольт 1911. Калибр сорок пять. В ношении оружие неудобное, потому как большего размера и тяжелое, также сильная отдача при стрельбе, ну и шумное, дымное, но мощное, дальнобойное по сравнению с «макаром» и не менее надежное.

— Кольт. У меня рука крепкая, — Борис протянул свою ладонь. — И глушак, если есть?

— Есть. Потом. С собой не взяли.

— Патроны?

— Две обоймы и коробка. Держи.

— Годится.

Стэп опят ткнул Виктора в плечо:

— Ну что, братан, как ты и хотел, тебе «макар» достался.

Кова повертел в руках пистолет, передернул затвор, взвесил на ладони:

— Стэп, а ты чешешь, прям как инструктор по стрельбе.

— А то как. Живу долго. Повидал немало, учителей было много. Ствол воткни лучше сзади за пояс. Патроны по карманам распредели. Домой на такси езжай, с оружием по городу не таскайся. Да, вот еще что. Люди попросили бабло тебе передать, — Стэп, не глядя назад, протянул бумажный сверточек. — Полштуки «зелени». Ты как вообще, не бухаешь?

— Нет, а что?

— Мало ли, в кабак потянет, в кармане ствол и бабки, сам понимаешь.

— Не боись. А тебя что, за мной присматривать поставили?

— Да нет, братан. Не обижайся. Это я так, по своему разумению.

— Ладно. Спасибо передай за бабки, кому надо.

— Так ты сам это сделай.