Мистер Джиттерс
Часть 14 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На мгновение Фэй замолкает, но тут же взрывается:
– Господи, Кора! Она, наверное, и без того страшно напугана, особенно если учесть, что ее папа в больнице. А вдруг он умрет?
Вдруг он умрет?
Хватит.
С ним все будет хорошо.
Я повторяю эти слова снова и снова, углубляясь все дальше в лес, но никак не могу заглушить назойливый шепот в своей голове. А вдруг я правда осталась одна? Как я буду без него? Я провела без него всего одну ночь, и мои нервы уже на пределе. Нужно поговорить с Ноланом. Прямо сейчас.
Ветви платанов закрывают большую часть пунцового закатного неба, цвет которого плавно сменяется на сумеречный темно-синий. Я продолжаю идти наугад, то и дело поглядывая на экран телефона. Нет сети. В это время суток лес выглядит совсем иначе, чем в ночных сценах из фильма. Все кажется знакомым и незнакомым одновременно – как старая сказка, которую слишком давно не вспоминали. Но вокруг нет ни домов, ни других построек – вообще никаких примечательных мест, которые могли бы подсказать мне, куда я забрела. Я заблудилась. Эта мысль предательски просачивается в мой разум, но я прогоняю ее прочь. Я не заблудилась. Просто ищу место, где будет ловить связь в этой глуши. И сейчас еще достаточно светло. Ориентируясь на свой внутренний компас, я спешу в направлении, где, как мне кажется, находится дом бабушки. Но постепенно склон становится все более пологим, и я понимаю, что ушла совсем не в ту сторону. Судя по всему, это край котловины, в которой располагается Харроу-Лейк, а значит, дом остался далеко позади.
Проклятие! И что мне теперь делать?
Нолан!
Молчит.
Нолан!
Мне остается лишь идти вниз по склону и надеяться снова увидеть знакомый ландшафт. Время от времени я поглядываю на телефон, но сейчас пользы от него не больше, чем от обычного кирпича. Правда, когда я выхожу на маленькую полянку, на экране все же появляется одна палочка связи. Счастье!
Я устраиваюсь на узловатых корнях приземистого мертвого дуба прямо посередине прогалины. В телефоне одно за другим чирикают уведомления, но все это рекламный мусор. Ни одного сообщения ни от Нолана, ни от Ларри. Да уж. Как я докатилась до того, что меня расстраивает отсутствие сообщений от Ларри?
Я начинаю набирать Нолану, но в процессе понимаю, насколько это бесполезно. Даже Нолан не сможет мне помочь выбраться из леса в трех штатах от него. Только понервничает. Не оптимально. Вместо этого я набираю номер бабушки и слушаю гудки. Слегка запрокинув голову и прислонившись к дубу, я замечаю на ветках маленькие белые штучки, похожие на желуди. Кажется, если долго и пристально на них смотреть, то они упадут на землю. Гудки по-прежнему идут. Наконец они обрываются одним долгим «бииииииип», и наступает тишина. Я пытаюсь позвонить, но на экране снова появляется надпись «ТОЛЬКО ЭКСТРЕННЫЕ ВЫЗОВЫ». Господи, зачем я только забрела сюда одна? Почему нельзя было просто подойти к Коре и ее друзьям?
Ладно, все хорошо. Я посижу здесь пару минут, успокоюсь, потом поймаю связь и снова попробую позвонить бабушке. Никаких проблем. Уверена, она сможет меня найти. В конце концов, отправит Гранта с фонариком – сейчас я была бы рада даже этому. Я вдыхаю запахи леса: молодая травка, подступающая ночная прохлада, старые листья и легкое воспоминание о солнечном свете. Просто идиллия.
Я чувствую, как телефон выскальзывает из рук, и резко выпрямляюсь. Он падает на землю где-то у моих ног. Я наклоняюсь, но не нахожу его там, где ожидала. Присмотревшись, я обнаруживаю между корнями дерева, похожими на взбухшие вены, аккуратное круглое отверстие. Телефона нигде нет. Но зато есть нора размером с кулак. Только не это. Я пытаюсь представить, как опускаю туда руку и не нахожу там скользких ползучих тварей. Нет, нет, нет!
Однажды я нашла во дворе (да, тогда у нас был двор, хотя я не помню, где мы жили) паучье гнездо с паучатами, которые только-только появились на свет. Тысячи мелких черно-желтых паучков выползали на волю и единой волной подступали ко мне. Я орала как сумасшедшая. Не знаю, почему я не убежала, но уже через пару секунд из дома примчался Нолан и начал топтать пауков, одновременно крича на Лорелею – просто потому, что она стояла рядом.
«Почему ты ничего не сделала?» – рявкнул он.
Я хорошо помню, что испытала облегчение: он орал не на меня.
«Она должна научиться не бояться», – тихо и спокойно ответила Лорелея.
Я думала, что Нолан убил всех пауков, но позже тем же вечером, когда Лорелея укладывала меня спать, она нашла одного в моей одежде. Крепко взяв меня за запястье, чтобы я не могла вырваться, она положила паука мне на руку. Я, конечно же, оцепенела от ужаса, но вместе с тем я четко помню, как меня шокировала ее крепкая хватка. Это было так непохоже на нее, так решительно и настойчиво.
– Не бойся, – сказала она. – Если что-то тебя пугает, значит, оно имеет над тобой власть. Только посмотри, малышка, какой малюсенький паучок! Ты гораздо больше и сильнее него. Видишь?
Я была слишком напугана, чтобы закричать, и слишком озадачена ее словами, чтобы пошевелиться, поэтому просто закусила губу и попыталась унять дрожь. Я чувствовала, как лапки паука двигаются по коже. Ладошка похолодела оттого, что запястье по-прежнему крепко сжимали. Лорелея смахнула паука и, открыв окно, выпустила на улицу. Я все еще не двигалась. Лорелея отнесла меня в кроватку, поцеловала в лоб и уже собиралась уйти, но тут заметила, что моя рука, лежащая поверх одеяла, сильно покраснела. Паук укусил меня в ладонь.
– Умничка, – сказала Лорелея, погладив мои волосы. – Даже не пискнула.
Она смазала руку какой-то вонючей мазью и взяла с меня обещание, что я ничего не скажу Нолану. Но я и так уже умела хранить секреты.
«Храни свои тайны надежно, Лола. Иначе они могут причинить тебе боль. Если захочешь с кем-то поделиться, лучше запиши. Храни свои тайны», – учила Лорелея.
Когда она ушла, я описала произошедшее на клочке бумаги и приклеила на дно ящика для носков с обратной стороны. Я не стала рассказывать Нолану о пауке, но в этом не было необходимости. На следующее утро руку раздуло, как воздушный шар, и вены вспух ли под кожей: мазь Лорелеи, очевидно, не помогла. Нолан страшно разозлился. В нашем следующем доме уже не было никакого двора, а Лорелее больше не разрешалось укладывать меня спать.
Я не вспоминала об этом паучьем гнезде уже много лет. А теперь в памяти всколыхнулась огромная черно-желтая волна. Как жаль, что нельзя выкинуть из головы воспоминания.
В норе загорается экран телефона. Новое сообщение. Но он гаснет прежде, чем я успеваю прикинуть глубину. Что ж, по крайней мере, чехол спас телефон от верной смерти. И – бонус! – здесь ловит связь. Ха. Я закатываю рукав платья, не обращая внимания на холодный пот, выступивший на коже, и засовываю руку в дыру.
– Только не укуси, – бормочу я.
Сухая земля оседает на пальцах, словно пепел. Возможно, эта нора кишит ползучими извивающимися тварями, но я их не вижу, значит, будем считать, что их нет. Я погружаю руку еще глубже. Где чертов телефон? Как глубоко он мог упасть? Я ложусь на землю, чтобы достать еще дальше. И тут я слышу шум. Едва уловимый неровный гул. Или потрескивание. Похоже на скрип открывающейся двери поздно ночью, медленный и зловещий: «Ты спишь?» А еще… это похоже на скрежет зубов.
Я цепенею. Я уже слышала этот звук сегодня в комнате Лорелеи, когда сотни жучьих лапок начали одновременно топ-топ-топать в своих скорлупках. Нужно скорее достать телефон и выбраться из леса. И из этого стремного города.
Прижавшись плечом к земле, я наконец нащупываю кончиками пальцев гладкий край телефона и аккуратно придавливаю его к стенке норы. Но, ухватив его рукой, я чувствую что-то еще, шершавое и твердое. Вскрикнув, я выдергиваю руку и испуганно пячусь назад, пока не спотыкаюсь о собственную юбку и не шлепаюсь задницей о землю. Больно. Судорожно хватаю губами воздух. Дрожащей рукой поднимаю телефон. Если не считать нескольких грязных разводов, он цел и невредим. Но то, что я обнаруживаю рядом с ним, повергает меня в полнейший шок. Эта твердая штука, которую я нащупала на дне норы, оказалась ореховой скорлупкой с жуком внутри – точно такой же, как в комнате Лорелеи.
Глава девятая
При ближайшем рассмотрении этот жук оказывается немного крупнее остальных – почти с мою ладонь. Но под тонким слоем грязи на его скорлупке обнаруживаются точно такие же вырезанные вручную бороздки, как и на тех, что я видела дома. Как это вообще возможно? Откуда он здесь взялся? Этот предмет кажется здесь таким же неуместным, как если бы Пила из одноименного фильма проехался бы на своем трехколесном велосипедике по съемочной площадке ромкома «С любовью, Саймон».
– О, приветик!
Из-за деревьев появляется человек, и я едва сдерживаю крик. В свете фонаря, который специально держат низко, чтобы не ослепить меня, я вижу улыбающуюся женщину в симпатичной зеленой форме. На вид ей чуть меньше сорока; светлые волосы собраны в узел. Довольно обычной, но определенно приятной внешности.
– Мне показалось, что здесь кто-то есть. Я рейнджер[9] Крейн. А ты, наверное, внучка Мойры Маккейб?
Я ничего не отвечаю. Свет ее фонарика скользит по моему лицу, и она улыбается.
– Ты в порядке?
Я начинаю трясти головой, но тут ощущаю незримую поддержку Нолана.
– Все хорошо, – непринужденно отвечаю я. – Я просто уронила телефон в нору и услышала странный звук под землей, как будто что-то стучит. И нашла это…
– Звук? Какой еще звук?
Рейнджер Крейн садится на корточки рядом со мной, освещая землю фонарем. Очень странная штука, напоминающая автомобильный аккумулятор с ручкой. Наверное, такое мог бы придумать Жюль Верн. Рейнджер Крейн наклоняет фонарь и вглядывается в глубь норы, наклоняя голову то вправо, то влево.
– Ох, надеюсь, земля не начнет снова двигаться, – говорит она. – Это самое главное.
Я хочу остановить ее, предупредить, чтобы она не подходила слишком близко, но не успеваю сказать и слова, как фонарь начинает мигать и гаснет.
– Вот зараза, – говорит рейнджер Крейн.
Я покрываюсь потом, несмотря на вечернюю прохладу. Через пару мгновений лицо рейнджера Крейн снова освещается, на этот раз более мягким светом. У нее оказался еще один маленький фонарик на серебряной цепочке, который все это время висел на шее. Такие обычно продаются в магазинах электроники. Она изображает суровый взгляд:
– Никому не говори, что ты это видела. Мы должны создавать аутентичную обстановку 1920-х годов, пока в городе проходит фестиваль для фанатов «Ночной птицы». Если засекут с фонариком, за мной точно придут с вилами.
– Кто? – спрашиваю я.
Она усмехается:
– Жители города. Ну, знаешь, как в фильме твоего папы.
Я знаю, что она шутит, но мне почему-то совсем не смешно. Я открываю скорлупку с жуком и показываю ей.
– Вы не знаете, кому это может принадлежать?
И зачем я спросила? Я же знаю ответ. Внутри скорлупки лежит белый жук с красным узором на спинке. Его маленькие черные глазки сверкают в свете фонаря, а металлические ножки постукивают о скорлупу.
Топ-топ-топ-топ-ТОП.
– Это что, дрожащий жучок? Давненько я таких не видела…
Она протягивает руку, чтобы рассмотреть его поближе, но я захлопываю скорлупку и убираю его обратно. Рейнджер Крейн удивленно моргает.
– Ты нашла его здесь? Наверное, кто-то повесил его на Костяное дерево, – говорит она, осматривая ветви мертвого дерева над нами. – Ты уже слышала про Костяное дерево? Нет? Обычно местные привязывают на ветки свои зубы, но я слышала, что некоторые вешают и другие предметы, если они имеют для них особое значение.
Я наблюдаю за тем, как белые желуди раскачиваются на ветру, и слова рейнджера Крейн постепенно укладываются в моей голове. Это вовсе не желуди. Это зубы, висящие на дереве, – сотни и сотни зубов.
– Но… зачем?
– Примета, суеверие, понимаешь? Как говорится, «не клади кости в землю, если не готов лечь вместе с ними». Так вот, сто лет назад это дерево было самым высоким в Харроу-Лейке. И Мистер Джиттерс – слышала о нем? – в общем, дети думают, что, если потеряют выпавший зуб, Мистер Джиттерс попробует их кости на вкус и вылезет из пещер на охоту. Если они, конечно, не повесят зубы на Костяное дерево.
Она смеется, но я опять не вижу в ее словах ничего смешного. Я вспоминаю о том, что Кора говорила в музее: мертвых не хоронят в Харроу-Лейке.
– Конечно, среди местной детворы находятся и смельчаки. Они приходят сюда и по очереди выкрикивают его имя. Самые смелые даже засовывают руку между корней дерева. Если удастся досчитать до пяти, то Мистер Джиттерс точно придет. Правда, я ни разу не слышала, чтобы кто-то сумел досчитать до конца. Один мальчишка лишился кончика пальца, но я думаю, это просто был какой-то зверек…
Я только что совала руку в эту дыру. Уложилась ли я в пять секунд? Или нет? Не знаю… Мне показалось, прошло больше времени.
Мистер Джиттерс точно придет.
Я выросла на ужастиках, но никогда не испытывала от них таких неприятных эмоций. Мне хочется поскорее сбежать из этого места, от этой женщины, от тихого постукивания зубов, качающихся на мертвых ветвях у нас над головами. Их так много… и так много людей в этом городе верит – хотя бы чуть-чуть, – что монстр существует на самом деле.
Вот какого черта я уронила туда телефон?
Рейнджер Крейн касается моей руки и слегка качает головой:
– Это всего лишь байки. Чепуха, в самом деле. Но, возможно, тебе все же стоит повесить это туда, где оно висело.
– Жук не висел на дереве, – говорю я. – Я нашла его в земле.
– Господи, Кора! Она, наверное, и без того страшно напугана, особенно если учесть, что ее папа в больнице. А вдруг он умрет?
Вдруг он умрет?
Хватит.
С ним все будет хорошо.
Я повторяю эти слова снова и снова, углубляясь все дальше в лес, но никак не могу заглушить назойливый шепот в своей голове. А вдруг я правда осталась одна? Как я буду без него? Я провела без него всего одну ночь, и мои нервы уже на пределе. Нужно поговорить с Ноланом. Прямо сейчас.
Ветви платанов закрывают большую часть пунцового закатного неба, цвет которого плавно сменяется на сумеречный темно-синий. Я продолжаю идти наугад, то и дело поглядывая на экран телефона. Нет сети. В это время суток лес выглядит совсем иначе, чем в ночных сценах из фильма. Все кажется знакомым и незнакомым одновременно – как старая сказка, которую слишком давно не вспоминали. Но вокруг нет ни домов, ни других построек – вообще никаких примечательных мест, которые могли бы подсказать мне, куда я забрела. Я заблудилась. Эта мысль предательски просачивается в мой разум, но я прогоняю ее прочь. Я не заблудилась. Просто ищу место, где будет ловить связь в этой глуши. И сейчас еще достаточно светло. Ориентируясь на свой внутренний компас, я спешу в направлении, где, как мне кажется, находится дом бабушки. Но постепенно склон становится все более пологим, и я понимаю, что ушла совсем не в ту сторону. Судя по всему, это край котловины, в которой располагается Харроу-Лейк, а значит, дом остался далеко позади.
Проклятие! И что мне теперь делать?
Нолан!
Молчит.
Нолан!
Мне остается лишь идти вниз по склону и надеяться снова увидеть знакомый ландшафт. Время от времени я поглядываю на телефон, но сейчас пользы от него не больше, чем от обычного кирпича. Правда, когда я выхожу на маленькую полянку, на экране все же появляется одна палочка связи. Счастье!
Я устраиваюсь на узловатых корнях приземистого мертвого дуба прямо посередине прогалины. В телефоне одно за другим чирикают уведомления, но все это рекламный мусор. Ни одного сообщения ни от Нолана, ни от Ларри. Да уж. Как я докатилась до того, что меня расстраивает отсутствие сообщений от Ларри?
Я начинаю набирать Нолану, но в процессе понимаю, насколько это бесполезно. Даже Нолан не сможет мне помочь выбраться из леса в трех штатах от него. Только понервничает. Не оптимально. Вместо этого я набираю номер бабушки и слушаю гудки. Слегка запрокинув голову и прислонившись к дубу, я замечаю на ветках маленькие белые штучки, похожие на желуди. Кажется, если долго и пристально на них смотреть, то они упадут на землю. Гудки по-прежнему идут. Наконец они обрываются одним долгим «бииииииип», и наступает тишина. Я пытаюсь позвонить, но на экране снова появляется надпись «ТОЛЬКО ЭКСТРЕННЫЕ ВЫЗОВЫ». Господи, зачем я только забрела сюда одна? Почему нельзя было просто подойти к Коре и ее друзьям?
Ладно, все хорошо. Я посижу здесь пару минут, успокоюсь, потом поймаю связь и снова попробую позвонить бабушке. Никаких проблем. Уверена, она сможет меня найти. В конце концов, отправит Гранта с фонариком – сейчас я была бы рада даже этому. Я вдыхаю запахи леса: молодая травка, подступающая ночная прохлада, старые листья и легкое воспоминание о солнечном свете. Просто идиллия.
Я чувствую, как телефон выскальзывает из рук, и резко выпрямляюсь. Он падает на землю где-то у моих ног. Я наклоняюсь, но не нахожу его там, где ожидала. Присмотревшись, я обнаруживаю между корнями дерева, похожими на взбухшие вены, аккуратное круглое отверстие. Телефона нигде нет. Но зато есть нора размером с кулак. Только не это. Я пытаюсь представить, как опускаю туда руку и не нахожу там скользких ползучих тварей. Нет, нет, нет!
Однажды я нашла во дворе (да, тогда у нас был двор, хотя я не помню, где мы жили) паучье гнездо с паучатами, которые только-только появились на свет. Тысячи мелких черно-желтых паучков выползали на волю и единой волной подступали ко мне. Я орала как сумасшедшая. Не знаю, почему я не убежала, но уже через пару секунд из дома примчался Нолан и начал топтать пауков, одновременно крича на Лорелею – просто потому, что она стояла рядом.
«Почему ты ничего не сделала?» – рявкнул он.
Я хорошо помню, что испытала облегчение: он орал не на меня.
«Она должна научиться не бояться», – тихо и спокойно ответила Лорелея.
Я думала, что Нолан убил всех пауков, но позже тем же вечером, когда Лорелея укладывала меня спать, она нашла одного в моей одежде. Крепко взяв меня за запястье, чтобы я не могла вырваться, она положила паука мне на руку. Я, конечно же, оцепенела от ужаса, но вместе с тем я четко помню, как меня шокировала ее крепкая хватка. Это было так непохоже на нее, так решительно и настойчиво.
– Не бойся, – сказала она. – Если что-то тебя пугает, значит, оно имеет над тобой власть. Только посмотри, малышка, какой малюсенький паучок! Ты гораздо больше и сильнее него. Видишь?
Я была слишком напугана, чтобы закричать, и слишком озадачена ее словами, чтобы пошевелиться, поэтому просто закусила губу и попыталась унять дрожь. Я чувствовала, как лапки паука двигаются по коже. Ладошка похолодела оттого, что запястье по-прежнему крепко сжимали. Лорелея смахнула паука и, открыв окно, выпустила на улицу. Я все еще не двигалась. Лорелея отнесла меня в кроватку, поцеловала в лоб и уже собиралась уйти, но тут заметила, что моя рука, лежащая поверх одеяла, сильно покраснела. Паук укусил меня в ладонь.
– Умничка, – сказала Лорелея, погладив мои волосы. – Даже не пискнула.
Она смазала руку какой-то вонючей мазью и взяла с меня обещание, что я ничего не скажу Нолану. Но я и так уже умела хранить секреты.
«Храни свои тайны надежно, Лола. Иначе они могут причинить тебе боль. Если захочешь с кем-то поделиться, лучше запиши. Храни свои тайны», – учила Лорелея.
Когда она ушла, я описала произошедшее на клочке бумаги и приклеила на дно ящика для носков с обратной стороны. Я не стала рассказывать Нолану о пауке, но в этом не было необходимости. На следующее утро руку раздуло, как воздушный шар, и вены вспух ли под кожей: мазь Лорелеи, очевидно, не помогла. Нолан страшно разозлился. В нашем следующем доме уже не было никакого двора, а Лорелее больше не разрешалось укладывать меня спать.
Я не вспоминала об этом паучьем гнезде уже много лет. А теперь в памяти всколыхнулась огромная черно-желтая волна. Как жаль, что нельзя выкинуть из головы воспоминания.
В норе загорается экран телефона. Новое сообщение. Но он гаснет прежде, чем я успеваю прикинуть глубину. Что ж, по крайней мере, чехол спас телефон от верной смерти. И – бонус! – здесь ловит связь. Ха. Я закатываю рукав платья, не обращая внимания на холодный пот, выступивший на коже, и засовываю руку в дыру.
– Только не укуси, – бормочу я.
Сухая земля оседает на пальцах, словно пепел. Возможно, эта нора кишит ползучими извивающимися тварями, но я их не вижу, значит, будем считать, что их нет. Я погружаю руку еще глубже. Где чертов телефон? Как глубоко он мог упасть? Я ложусь на землю, чтобы достать еще дальше. И тут я слышу шум. Едва уловимый неровный гул. Или потрескивание. Похоже на скрип открывающейся двери поздно ночью, медленный и зловещий: «Ты спишь?» А еще… это похоже на скрежет зубов.
Я цепенею. Я уже слышала этот звук сегодня в комнате Лорелеи, когда сотни жучьих лапок начали одновременно топ-топ-топать в своих скорлупках. Нужно скорее достать телефон и выбраться из леса. И из этого стремного города.
Прижавшись плечом к земле, я наконец нащупываю кончиками пальцев гладкий край телефона и аккуратно придавливаю его к стенке норы. Но, ухватив его рукой, я чувствую что-то еще, шершавое и твердое. Вскрикнув, я выдергиваю руку и испуганно пячусь назад, пока не спотыкаюсь о собственную юбку и не шлепаюсь задницей о землю. Больно. Судорожно хватаю губами воздух. Дрожащей рукой поднимаю телефон. Если не считать нескольких грязных разводов, он цел и невредим. Но то, что я обнаруживаю рядом с ним, повергает меня в полнейший шок. Эта твердая штука, которую я нащупала на дне норы, оказалась ореховой скорлупкой с жуком внутри – точно такой же, как в комнате Лорелеи.
Глава девятая
При ближайшем рассмотрении этот жук оказывается немного крупнее остальных – почти с мою ладонь. Но под тонким слоем грязи на его скорлупке обнаруживаются точно такие же вырезанные вручную бороздки, как и на тех, что я видела дома. Как это вообще возможно? Откуда он здесь взялся? Этот предмет кажется здесь таким же неуместным, как если бы Пила из одноименного фильма проехался бы на своем трехколесном велосипедике по съемочной площадке ромкома «С любовью, Саймон».
– О, приветик!
Из-за деревьев появляется человек, и я едва сдерживаю крик. В свете фонаря, который специально держат низко, чтобы не ослепить меня, я вижу улыбающуюся женщину в симпатичной зеленой форме. На вид ей чуть меньше сорока; светлые волосы собраны в узел. Довольно обычной, но определенно приятной внешности.
– Мне показалось, что здесь кто-то есть. Я рейнджер[9] Крейн. А ты, наверное, внучка Мойры Маккейб?
Я ничего не отвечаю. Свет ее фонарика скользит по моему лицу, и она улыбается.
– Ты в порядке?
Я начинаю трясти головой, но тут ощущаю незримую поддержку Нолана.
– Все хорошо, – непринужденно отвечаю я. – Я просто уронила телефон в нору и услышала странный звук под землей, как будто что-то стучит. И нашла это…
– Звук? Какой еще звук?
Рейнджер Крейн садится на корточки рядом со мной, освещая землю фонарем. Очень странная штука, напоминающая автомобильный аккумулятор с ручкой. Наверное, такое мог бы придумать Жюль Верн. Рейнджер Крейн наклоняет фонарь и вглядывается в глубь норы, наклоняя голову то вправо, то влево.
– Ох, надеюсь, земля не начнет снова двигаться, – говорит она. – Это самое главное.
Я хочу остановить ее, предупредить, чтобы она не подходила слишком близко, но не успеваю сказать и слова, как фонарь начинает мигать и гаснет.
– Вот зараза, – говорит рейнджер Крейн.
Я покрываюсь потом, несмотря на вечернюю прохладу. Через пару мгновений лицо рейнджера Крейн снова освещается, на этот раз более мягким светом. У нее оказался еще один маленький фонарик на серебряной цепочке, который все это время висел на шее. Такие обычно продаются в магазинах электроники. Она изображает суровый взгляд:
– Никому не говори, что ты это видела. Мы должны создавать аутентичную обстановку 1920-х годов, пока в городе проходит фестиваль для фанатов «Ночной птицы». Если засекут с фонариком, за мной точно придут с вилами.
– Кто? – спрашиваю я.
Она усмехается:
– Жители города. Ну, знаешь, как в фильме твоего папы.
Я знаю, что она шутит, но мне почему-то совсем не смешно. Я открываю скорлупку с жуком и показываю ей.
– Вы не знаете, кому это может принадлежать?
И зачем я спросила? Я же знаю ответ. Внутри скорлупки лежит белый жук с красным узором на спинке. Его маленькие черные глазки сверкают в свете фонаря, а металлические ножки постукивают о скорлупу.
Топ-топ-топ-топ-ТОП.
– Это что, дрожащий жучок? Давненько я таких не видела…
Она протягивает руку, чтобы рассмотреть его поближе, но я захлопываю скорлупку и убираю его обратно. Рейнджер Крейн удивленно моргает.
– Ты нашла его здесь? Наверное, кто-то повесил его на Костяное дерево, – говорит она, осматривая ветви мертвого дерева над нами. – Ты уже слышала про Костяное дерево? Нет? Обычно местные привязывают на ветки свои зубы, но я слышала, что некоторые вешают и другие предметы, если они имеют для них особое значение.
Я наблюдаю за тем, как белые желуди раскачиваются на ветру, и слова рейнджера Крейн постепенно укладываются в моей голове. Это вовсе не желуди. Это зубы, висящие на дереве, – сотни и сотни зубов.
– Но… зачем?
– Примета, суеверие, понимаешь? Как говорится, «не клади кости в землю, если не готов лечь вместе с ними». Так вот, сто лет назад это дерево было самым высоким в Харроу-Лейке. И Мистер Джиттерс – слышала о нем? – в общем, дети думают, что, если потеряют выпавший зуб, Мистер Джиттерс попробует их кости на вкус и вылезет из пещер на охоту. Если они, конечно, не повесят зубы на Костяное дерево.
Она смеется, но я опять не вижу в ее словах ничего смешного. Я вспоминаю о том, что Кора говорила в музее: мертвых не хоронят в Харроу-Лейке.
– Конечно, среди местной детворы находятся и смельчаки. Они приходят сюда и по очереди выкрикивают его имя. Самые смелые даже засовывают руку между корней дерева. Если удастся досчитать до пяти, то Мистер Джиттерс точно придет. Правда, я ни разу не слышала, чтобы кто-то сумел досчитать до конца. Один мальчишка лишился кончика пальца, но я думаю, это просто был какой-то зверек…
Я только что совала руку в эту дыру. Уложилась ли я в пять секунд? Или нет? Не знаю… Мне показалось, прошло больше времени.
Мистер Джиттерс точно придет.
Я выросла на ужастиках, но никогда не испытывала от них таких неприятных эмоций. Мне хочется поскорее сбежать из этого места, от этой женщины, от тихого постукивания зубов, качающихся на мертвых ветвях у нас над головами. Их так много… и так много людей в этом городе верит – хотя бы чуть-чуть, – что монстр существует на самом деле.
Вот какого черта я уронила туда телефон?
Рейнджер Крейн касается моей руки и слегка качает головой:
– Это всего лишь байки. Чепуха, в самом деле. Но, возможно, тебе все же стоит повесить это туда, где оно висело.
– Жук не висел на дереве, – говорю я. – Я нашла его в земле.