Миры Бесконечности

– Ты не хотел рисковать миссией, – мягко возражаю я.

– Я не хотел рисковать тобой, – поправляет он и тут же замолкает.

А в его глазах на мгновение появляется намек на страх.

В голове вспыхивают отдельные фрагменты произошедшего в Летнем районе. Фрагменты моих воспоминаний, которые я собираю воедино:

– Кошмарник…

Я смотрю на Гила и замолкаю.

Он виновато кивает:

– Он появился из-за меня. Из-за того, что я испугался, увидев, как ты упала.

– Ты говорил, что раньше в Победе не появлялись Кошмарники, но, думаю, это спасло нам жизни. Возможно, это и к лучшему, – предполагаю я. – Даже Колонисты испугались. Возможно, мы могли бы использовать это в своих интересах.

– Кошмарники непредсказуемы. – Гил с сомнением качает головой. – К тому же о Сопротивлении узнали не только в Победе, но и в Смерти. Узнали, на что мы способны. Узнали, что мы представляем угрозу. Выходить за пределы Поселения опасно. Хотя я не уверен, что и здесь еще долго будет безопасно.

В его голосе явно слышится усталость. И бессилие. Неужели драка с Гвардейцами отняла у него так много сил? Или дело не в этом?

Не раздумывая, я беру его руку и крепко сжимаю.

– Мы найдем способ остановить их.

Он долго смотрит на наши руки.

– Означает ли это, что ты теперь на нашей стороне? – наконец спрашивает он.

– Я всегда была на вашей стороне, – отвечаю я. – Но люди, которых отправили в герцогство Смерти…

Они не контролировали свой разум. Я видела это по их лицам. Они отличались от девушки из дворца. Так зачем врать о них? Зачем их отсылать?

И это приказал сделать принц Келан. Принц, который желал лучшего для этого мира. Или мне просто хотелось в это верить.

Но герцогство Смерти явно не «лучшее». Это единственное место, откуда не вернулся ни один человек. Место, в котором ищут способ уничтожить людей.

Я окружаю сердце стальной стеной. Келан сделал свой выбор, теперь мне необходимо сделать свой.

– Колонисты явно дали понять, что они никогда не дадут шанса людям. Так что мы должны сделать все, что потребуется для победы.

Гил все так же смотрит на наши руки:

– В твоем голосе столько надежды.

– Разве надежда – это плохо?

– Да, – не колеблясь, отвечает он.

Одно слово и столько уверенности.

Я сглатываю, думая о своих взглядах. И убеждениях.

Я не могу спасти девушку. Не могу ей помочь. Не могу установить мир между людьми и Колонистами. Так что мне остается? Чего я хочу сейчас?

И ответ приходит легче, чем я могла себе представить. Потому что я хочу того же, что и всегда. Хочу, чтобы люди выжили.

Но сейчас есть лишь одна возможность добиться этого.

– Ты однажды сказал, что Сопротивление построено на страхе. И, возможно, это то, что толкает их вперед. Но разве надежда не поддерживает их? – тихо спрашиваю я.

Гил вздыхает.

– Не всегда. – В его голосе слышится боль, источник которой я не понимаю. – Иногда надежды опасны, Нами.

Во время сражения он показался мне каким-то бессмертным… полубогом. Столпы огня и то, как он перемещался с места на место за мгновение…

Гил казался всемогущим, но при этом продолжал бояться. Но что вызывало его страх? Воспоминания или что-то еще? Он так много потерял за то время, что провел в Бесконечности, и столько сил потратил на то, чтобы жители Поселения отыскали Сферу.

И тут в голове выстреливает мысль:

– Ты боишься, что у нас не получится.

– На войне есть не только победители, но и проигравшие.


– Вот только ими станем не мы. А даже если и так, мы все равно дадим бой. Вместе.

Его голос звучит отстраненно:

– Я уже и не помню, было ли время, когда нам не приходилось сражаться.

Я смотрю на наши руки, сложенные вместе, как кусочки головоломки.

– Но не стоит терять надежды, что это когда-нибудь произойдет.

Он молча кивает и выпускает мою руку. Ее тут же окатывает холод, и я невольно сжимаю ладонь в кулак.

– Постарайся отдохнуть. Анника хочет поговорить с тобой, когда тебе станет получше.

Он поднимается на ноги, после чего выходит из комнаты. А у меня появляется чувство, что я впервые за несколько дней осталась одна.





* * *


Мне понадобилось больше времени, чем я думала, чтобы прийти в себя. Когда я поднималась с постели, меня пронзала такая боль, что удавалось продержаться всего несколько минут. После чего я вновь валилась на кровать. Но я много спала, и, в конце концов, боль притупилась, а повреждения срослись.

Как только у меня появляются силы для прогулки, я добираюсь до медчасти. Тео все еще спит, мучаясь от кошмаров, из-за которых то вздрагивает, то кричит, прежде чем вновь отключиться. Я виню себя из-за этого и даже задаюсь вопросом: а может, Гил был прав, когда говорил, что иногда надежда опасна?

Затем я добираюсь до Зала советов. Знаю, мне следовало прийти раньше… да и попытки избегать Аннику еще ни к чему хорошему не приводили. Но у меня не хватало смелости встретиться с ней лицом к лицу. Ведь я прекрасно понимала, что услышу.

Но в комнате никого нет. Я взмахиваю рукой, чтобы активировать голограмму, и смотрю на герцогство Победы с высоты птичьего полета. Отчего-то дворец воспринимается как далекое воспоминание. Я еще раз взмахиваю рукой, вызывая в голове знакомые образы, но вместо комнат появляется принц Келан. Пока его голограмма вращается над столом, мой взгляд не отрывается от его лица. Лица принца, которого я предам. Красивого и мужественного принца, обладающего добротой, которую мало кому доводилось видеть.

Добротой, которая может оказаться притворной.

Если кто-то добр к сотне людей, но при этом жесток по отношению к одному, можно ли его считать действительно добрым? Я не уверена. Не думаю, что у доброты есть какие-то условия.

В дверях появляется Анника:

– Я надеялась увидеть тебя немного раньше.

Я поднимаю глаза и выдавливаю слабую улыбку:

– Прости. Я слишком долго собиралась с силами для разговора.

Она кивает, и ее косы, стянутые желтым шарфиком, падают на плечи:

– Шура переживает. Мы все переживаем.

– Прошу, не вини в случившемся Тео, – говорю я. – Это я предложила попытаться спасти его брата. Не хочу, чтобы ты наказывала его из-за меня.

Она садится рядом со мной и переплетает свои пальцы с моими.

– Нами, я пришла не для того, чтобы кого-то наказывать. – Она обводит взглядом комнату. – Думаю, Колонисты сделали это из-за меня. Ты так не считаешь?

Я обдумываю ее слова. Всматриваюсь в выражение ее лица. Вижу, как в ее глазах светится желание жить.

– Ты видела мои воспоминания и знаешь, что я потеряла горячо любимого человека. – Она откидывается на спинку. – И я знаю, каким сильным бывает желание спасти кого-то. Но мне так же хочется доверять людям, которых я отправляю на задание. Мне нужны люди, которые верят в меня.

– Знаю, – наконец говорю я. – Если ты больше не хочешь, чтобы я шпионила за принцем Келаном, то я не буду. Но я хочу приносить пользу Поселению. Хочу, чтобы нам всем ничего не угрожало.

Анника улыбается и медленно кивает мне:

– Я хочу тебе кое-что показать.

Она плавно проводит рукой над голограммой, после чего перед нами появляется дворец. Еще пара взмахов пальцами – и мы видим план этажей. Все детально прорисованные уровни сложены друг на друга, как бумага в стопке. Анника увеличивает подвал, расположенный на несколько этажей ниже тронного зала, и указывает на комнату в дальнем конце коридора.

– Что там? – спрашиваю я.

– Это место, где хранят Сферу, когда ее перемещают в герцогство Победы, – отвечает Анника.

Сердце пропускает удар.

– Вы нашли доказательства?

Анника кивает: